Перед глазами вдруг ясно встает картина, как я стою возле плиты в кремовых пижамных шортах и тонкой шелковой майке — образ, подсмотренный мной у модного блоггера в инстаграме. Готовлю себе кофе, пью его из белой фарфоровой кружки, глядя в окно. Я должна здесь остаться. Если для этого мне нужно будет удовлетворять все сексуальные прихоти Булата и быть терпеливой — я это сделаю. Такой жизнью я хочу жить. Покупать продукты, не считая денег, приходить в эту квартиру и готовить, зная, что больше не увижу неряшливого отчима, разящего перегаром, и не услышу крики матери, в очередной раз указывающей, что я сделала не так.
Желудок начинает подавать недвусмысленные сигналы о том, что голоден, и я решаю исследовать содержимое холодильника. Надеюсь, Булат не запер меня в квартире, где совсем нет еды.
Прохладная хромированная ручка мягко отщелкивается, и я облегченно выдыхаю: продукты есть. На подсвеченных полках лежат несколько видов сыра, кусок мяса с вакуумной упаковке, тонкая, словно высушенная палка колбасы с налетом белой плесени. Последняя, видимо, успела испортиться. Есть яйца, две стеклянные бутылки с соком, банка консервированных оливок. Фу. Их я терпеть не могу. В нижнем отделении я нахожу упаковку овощей, похожих на морских ежей, и решаю ее не трогать. От голода я точно не умру, это уже хорошо.
Следующий шаг — разобраться с плитой. Она плоская и сенсорная — такая была в квартире Оксаны. Наобум потыкав кнопки, я добиваюсь того, что одна из конфорок загорается красным, и ставлю на нее сковороду.
Через двадцать минут я сижу за столом. Передо мной стоит тарелка с глазуньей, рядом с которой аккуратно разложены ломтики сыра и подкопченного мяса, и кружка с черным кофе. С ним мне пришлось повозиться — кофемашина отказывалась подчиниться с первого раза. Жаль, что сел телефон и я не могу выложить эту красоту в инстаграм. Ладно, в другой раз. Надеюсь, такой шанс у меня будет.
Мясо имеет непривычный вкус, как, впрочем, и сыр, и я жалею, что не нашла хлеба. Я стараюсь есть неторопливо и изящно: режу еду на мелкие кусочки, перед тем как положить в рот, тщательно жую. Вспоминаю наши ужины дома: как отчим с шумом всасывал суп и рвал зубами курицу, аккуратно откладываю приборы и подношу к губам чашку. Как бы я не была голодна, я никогда не буду есть как он.
Напиток оказывается крепким и горьким настолько, что я машинально начинаю шарить по столешнице в поисках сахара. В мире богатых людей у пищи другие вкусы, которые мне не сразу удается распробовать, и я обещаю себе, что обязательно это сделаю это в будущем. Я буду работать над собой, чтобы больше ни одна живая душа не назвала меня оборванкой, не упрекнула в отсутствие вкуса и не смогла заподозрить, что я родилась в такой провинциальной глуши как Череповец.
Булат вернется сегодня и мне нужно придумать, как убедить его в том, что я ему необходима. Он сказал, что не имеет проблем с сексом и не привык за него платить, значит, мне нужно предложить что-то сверху. Что хотят мужчины от женщины помимо секса? Наверное, восхищения и заботы. Я могу все это дать: я хорошо готовлю, я веселая, и я умею слушать.
План действий зреет в голове за минуту. Я быстро обшариваю шкафы в поисках необходимого набора продуктов для своего коронного блюда — пасты карбонары. Вкуснейший рецепт, подсмотренный мной в одной кулинарной передаче. В одном из яшиков я нахожу гнезда макарон и упаковку одноразовых сливок и начинаю улыбаться. Еще одна маленькая победа.
Когда время на часах показывает семь вечера, в списке выполненных мной дел числятся вымытые полы, начищенные до блеска зеркала и кухонный гарнитур, а на плите в совершенно новой блестящей кастрюле остывают макароны под сливочным соусом. Чтобы не выглядеть запыхавшейся, я принимаю душ и закутавшись в знакомый халат, сажусь перед телевизором.
К середине дурацкой передачи меня начинает неумолимо клонить в сон, но звук поворачивающегося в замке ключа заставляет меня вскочить на ноги. Я поправляю волосы, туже затягиваю халат и, придав лицу доброжелательное выражение, выхожу в прихожую.
— Привет… — все заготовленные слова за секунду улетучиваются из головы от негодования. Булат идет мне навстречу, не сняв обувь. Его квартира размером с футбольный стадион, а я потратила два с половиной часа на мытье полов.
— Я убиралась, если ты не заметил, — погасив вспышку гнева, с укоризной смотрю на его туфли.
Булат окидывает меня оценивающим взглядом и, проигнорировав мое замечание, направляется на кухню.
— Ты нашла, что поесть? — долетает из-за его плеча.
Мысленно приняв первое поражение, я иду за ним. Я дала себе обещание быть покладистой и милой, и я собираюсь ему следовать.
— Да, в холодильнике оказалось достаточно еды. Ты голоден? Я приготовила карбонару.
Булат мельком смотрит на плиту, берет из сушилку ту самую чашку, из которой я пила утром кофе, и ставит ее в отсек кофемашины.
— Я поел. Почему не открыла консьержу?
Я непонимающе смотрю на него, а потом меня осеняет. В обед в дверь и правда несколько раз звонили, но, увидев в глазке незнакомого мужчину, я решила, что правильнее будет не открывать. Кто знает, с какой целью он пришел.
— У меня нет привычки открывать посторонним.
Булат подносит к губам чашку и разворачивается. Сейчас в его глазах я впервые вижу нечто, напоминающее усмешку.
— Достойная привычка, Таисия. Это была доставка еды, хотя ты тут явно с голоду не умирала.
Я пытаюсь угадать, что скрывается за этим замечанием, и решаю записать его в счет похвалы. Теперь он знает, что я хозяйственная, даже если и не захотел пробовать мои макароны.
— Я люблю готовить, — произношу с достоинством. — Как прошел твой день?
— Нормально, — осушив чашку в один глоток, Булат опускает ее на столешницу и указывает глазами на дверь. — Пойдем.
8
Булат, пройдя мимо, покидает кухню, я выжидаю несколько секунд и иду вслед за ним. Не люблю, когда мне отдают распоряжения, не поясняя цели, но сейчас не подходящее время это демонстрировать. Я хочу остаться в этой квартире и не собираюсь ничего портить.
Я останавливаюсь в коридоре, не зная, в какую из комнат пошел Булат, и для начала решаю заглянуть в гостиную. Он оказывается там: сидит на диване. Его взгляд грузом ложится на меня с первыми шагами и не сдвигается до тех пор, пока звонивший телефон его не отвлекает.
Булат мельком смотрит на экран, прикладывает к уху. Возникшее напряжение внутри меня ослабевает — от его пристального внимания я волей не волей начинаю теряться.
— Приветствую. Да, я уже там был… Завтра, скорее всего… Это лучше у Марата уточнить. Он про две эски говорил. Давай.
Завершив вызов, он кладет телефон рядом и снова находит меня глазами. Смотрит на подол моего халата и голые ступни, которые я заклеила найденным пластырем, вновь поднимается к лицу.
— Халат сними и иди сюда.
Стихшее напряжение, смешанное с растерянностью, за долю секунды достигает максимальной отметки. Так не годится. Пусть сначала скажет, что согласен принять мои условия. Если он снова хочет заняться со мной сексом и нужно терпеть боль, мне нужна ясность.
— Ты сказал, что мы обсудим мое нахождение у тебя, как только ты вернешься.
— Я так не говорил. Я сказал, что решу, что с тобой делать. Подойди.
Дав себе несколько секунд, чтобы подавить восставший коктейль из негодования и беспомощности, я шагаю к нему. Халат сразу не снимаю. Подождет.
Булат продолжает смотреть, лениво, слегка прищурившись. Думает, что все и всегда происходит по его правилам.
Я останавливаюсь в полуметре от него, опускаю ладони на пояс. Хочу небрежно развязать его, но потом вспоминаю о своей цели. Мне нужно его покорить, потому что вымытые полы и приготовленные макароны не смогли этого сделать.
Пропускаю плотную ткань сквозь пальцы, не спеша тяну. С секунду даю ему полюбоваться животом в зазоре, обхватываю лацканы халата и спускаю их с плеч. Удары сердца с силой раздувают грудную клетку. Я не привыкла ходить голой даже в одиночестве, и мне не сразу удается обуздать нервозность.
Взгляд Булата задерживается на моих белых кружевных танга, после чего он негромко произносит:
— На колени вставай.
В голове закручивается стремительная воронка из мыслей и предположений, усиливая шум восставшей крови. На колени? Для чего?Бесшумно сглотнув, я медленно оседаю вниз, одну за другой опускаю ноги на пол. Булат берется за ремень, расстегивает пряжку, с глухим звуком дёргает молнию.
Я не в силах ни отвести взгляд, ни пошевелиться. Заворожено смотрю, как он стягивает брюки вниз, как под ними появляется черные боксеры, обтягивающие внушительную выпуклость. Становится немного страшно. С другой стороны: чего мне бояться? Боли первого раза я уже не испытаю.
— Ближе, — коротко командует Булат, освобождая эрекцию от ткани.
Я слушаюсь его не сразу, потому что шокирована зрелищем. Его член смуглее, чем его кожа, и даже он выглядит до странности мускулистым, возможно, из-за набухших вен, оплетающих его длину и крупного налитого верха. Наверное, поэтому мне было так больно. Потому что он явно большой.
Опомнившись, я придвигаюсь к изножью дивана до тех пор, пока не упираюсь в него коленями. Собираюсь спросить, что делать дальше, но в этот момент Булат кладет руку мне на затылок и коротким движением дергает к себе. Его член оказывается совсем близко к моему лицу, и я на секунду задерживаю дыхание. Меня страшит мысль, что я могу почувствовать неприятный запах и начнет тошнить.
К счастью, подобного нет и в помине. Когда я делаю новых вдох, то ощущаю легкий запах кондиционера для белья, смешанный с парфюмом и чем-то еще, немного сладковатым, провоцирующим внезапное слюноотделение.
Чтобы не дожидаться следующего распоряжения, я сама открываю рот и осторожно касаюсь языком верхушки члена. Она горячая, гладкая и слегка солоноватая. Обхватываю ее губами и выпускаю. Еще вчера я была девственницей, а сегодня делаю мужчине минет.
— Ниже, — раздается над моей головой.
Я всасываю в легкие воздух и вбираю член в себя до тех пор, пока он не упирается мне в неба. Нужно, чтобы Булату понравилось, поэтому я продолжаю стараться: вытаскиваю его из рта и снова погружаю в себя. Я понятия не имею, как правильно двигаться, поэтому решаю замаскировать свою неопытность изобретательностью: не зацикливаясь на одном движении, посасываю головку, обвожу ее языком, то ускоряя, то замедляя темп.
— Сейчас дыши носом и не напрягайся, — ладонь Булата неожиданно накрывает мою голову. — И горло не сжимай.
С резким давлением ладони его эрекция проталкивается мне горло. Желудок за долю секунды подпрыгивает к диафрагме, выталкивая наружу звук тошноты, из глаз начинают литься слезы.
— Дыши.
Я разглядываю темно-синюю ткань его брюк и бешено моргаю. Судорожно втягиваю носом воздух, когда член освобождает мой рот. Он мокрый от моей слюны, также как и мои губы.
Булат обхватывает мой подбородок и заставляет посмотреть на него. Мне хочется отвернуться или сказать ему что-нибудь грубое. Вряд ли я сейчас выгляжу красиво: залитые слезами щеки, покрасневшие глаза и распухшие губы.
— Держи одинаковый ритм, бери горлом, — произносит он хрипло.
Я успеваю сделать один глубокий вдох до того, как опуститься вниз. Обхватываю член губами, стараясь взять глубже, но снова ощущаю зреющий спазм тошноты. Предпринимаю попытку двинуться назад, но ладонь Булата сдавливает мне голову, заставляя пройти путь до конца. Разбухшая головка ударяется в заднюю стенку горла, слезы льются сильнее, я дергаюсь и мычу. Но даже тогда он не дает мне освобождения, продолжая прижимать к своему паху, так что я начинаю задыхаться.
— Дыши носом.
Зажмурившись, я старательно втягиваю воздух. С его притоком чувство страха постепенно начинает меня отпускать, тошнота тоже понемногу стихает.
Спустя несколько длинных секунд давление покидает мой затылок, и я снова могу отстраниться. Мое лицо и подбородок полностью мокрые от слез и слюны, я шумно дышу и не могу перестать хватать ртом желанный кислород. Сквозь мутную пелену перед глазами, вижу, что он на меня смотрит. Я не собираюсь проигрывать, поэтому опускаю голову вниз и беру его снова. Двигаться в одинаковом ритм, брать глубоко.
Во рту очень влажно, поэтому скользить губами становится легче. Ладонь Булата по-прежнему лежит на моем затылке, но не давит. Это придает мне немного уверенности, и через пару минут мне удается поймать нужный ритм. От жесткости пола начинают ныть колени, болят щеки, саднит горло, но я одержима целью довести его до оргазма. Постепенно его дыхание сбивается, и я вновь ощущаю солоноватый вкус на языке. Я на правильном пути.
Его ладонь резко сгребает мои волосы и с силой давит, так что от неожиданности я закашливаюсь и впиваюсь ногтями в обшивку дивана. Булат снова держит меня так в течение долгих мучительных секунд, затем отпускает и заставляет поднять голову.
Я протираю тыльной стороной ладонью губы, быстро сжимаю веки, чтобы позволить остаткам слез стечь. Булат обхватывает член ладонью, начинает по нему водить. Я снова тянусь к нему губами, но он перехватывает мою шею и заставляет опускаться до тех пор, пока мой подбородок не упирается в обшивку дивана.
— Что мне делать?— сипло выходит из меня.
— Лижи их.
Протест внутри меня вспыхивает и моментально гаснет. Вряд ли это намного хуже минета.Я касаюсь языком мягкой кожи, надавливаю, повторяю снова.
— Сильнее. Не останавливайся.
Это странно и ужасно грязно — то, что происходит. Булат мастурбирует рукой, а ласкаю его языком. Еще пару дней назад я и представить такое не могла, а если бы и представила, то сочла отвратительным. Наверное, так и есть, но внизу живота все равно начинает приятно тянуть, совсем как когда Булат трогал меня пальцами. Может быть, я испорченная. Но даже если и так — это к лучшему. Было бы куда хуже испытывать отвращение.
Движения его руки ускоряются, Булат снова тянет мое горло вверх.
— Рот открой, — сейчас его голос звучит почти завораживающе: глухо и низко.
Его член проталкивается между моих губ, пульсирующий и напряженный. Язык обжигает новый, горьковато-терпкий вкус, которого с каждой секундой становится все больше и больше, что он грозится переполнить мой рот. Не зная как с этим быть, я сглатываю. Сперма обжигает гортань, снова хочется закашляться.
Я медленно поднимаю голову, после того как пульсация члена стихает. Сердце колотится как сумасшедшее, в животе мучительно сводит, мысли проносятся одна за другой со звуком разогнавшегося поезда.
Взгляд Булата сосредоточен на мне, его грудь быстро поднимается и опускается. Он тянет ладонь к моему лицу, проводит по подбородку согнутым пальцем, подносит ко рту. После секундной запинки я обхватываю его губами и трогаю языком. Сперма.
Увидев, что он берется за брюки, я тоже решаю встать. Невольно морщусь — ноги жутко затекли. Набрасываю на плечи халат, затягиваю пояс. Нужно в ванную, умыть лицо и сполоснуть рот. Предупреждать его об этом я не собираюсь.
Когда я возвращаюсь в гостиную, Булат уже разговаривает по телефону: брюки застегнуты, рубашка выправлена.
Обменявшись с собеседником несколькими фразами, он убирает мобильный в карман и смотрит на меня. Я обнимаю себя руками, вскидываю подбородок. Черта с два я его отсюда выпущу, пока он не даст мне окончательный ответ.
— Теперь ты наконец озвучишь свое решение? Думаю, такие как ты должны уметь держать слово.
Взгляд Булата становится цепким, пристальным, он словно забирается под кожу, желая вытряхнуть из-под нее любую потаенную мысль. Мне вдруг невыносимо хочется опустить глаза, и лишь усилием воли я этого не делаю. Не собираюсь стыдиться случившегося.
— Вижу, не передумала.
— А должна была?
Он едва заметно пожимает плечами и начинает идти мне навстречу. Внутри что-то екает и отпускает, когда он останавливается перед журнальным столиком.
— Эту неделю поживешь здесь, а дальше будет видно, — он бросает на стеклянную поверхность черный пластиковый прямоугольник и смотрит на меня: — Купи нормальных вещей и продукты. Наглеть не стоит — на карте установлен лимит. В квартиру тебя будет пускать охранник. Закрывать дверь тоже будет он.