И этот тип достал из-за пазухи еще и бубен. У! Ворюга!
— Мне делать, что ли, нечего?! Если хочешь знать, я в лес иду за корешками…
Договорить он мне не дал. Дернул за руки так сильно, что я упала ему на грудь. А этот прохиндей впился взглядом в глаза, точно хотел загипнотизировать, и зашипел:
— Что за дела, Вел? Или мы не заключали договор? Ты серьезно решила от меня отделаться?
Похоже, парень никогда еще не получал отказа от девушек. Вот и выглядел сейчас и удивленным и разозленным одновременно. Но и я начала сердиться: так хорошо день начинался, и нате вам…
— Договор был словесным. По нему я должна была поделиться с тобой энергией. А ты обещал за это… Тебе напомнить, что именно? – дернулась в попытке освободиться, но не вышло. – Пусти!
— И не подумаю. Слово свое надо держать, Вел. Это раз!
— Как хорошо сказано!.. – скорчила ему рожу, намекая, что сам же свое и нарушил.
— Нет, детка, я намерен обещание выполнить. И более того! Сколько платьев, сорочек и прочего можно купить на десять золотых?
Согласна, что много. Вот только он изменил условия нашего договора.
— Но мы не договаривались, что сама же и буду зарабатывать деньги на те платья. Скажешь, не так? И потом, мне так кажется, что ты уже вполне зарядился от кого-то, и надобность в общении со мной отпала.
— Ошибаешься, милая. Ты мне еще очень нужна!..
— Плясать на площади? Ты смеешься! И отчего решил, что своим танцем смогу выручить такие приличные деньги? Видала я уличных танцоров: им на расстеленный ковер швыряли совсем мелкие монетки…
— Не твоя забота переживать о вознаграждении, Вел. Сказал, будет тебе десять золотых, значит, будет.
— Ха! Самоуверенный тип!
— Упрямица! Никогда у тебя не будет приличного наряда, и твой Пит не взглянет так же, как на ту блондинистую разряженную куклу. Как ее там звали?..
Это был нечестный прием. Он бил по самому больному. Но я начала тогда уже соображать, что Арве действительно предпочитает общаться с нарядными и ухоженными доринами, а я… ох, как же мне хотелось завладеть все же его вниманием, а потом красиво так сказать магу:
— Вот такой привлекательной в новом наряде я могу быть. Что, сразу интересна стала? И да, у меня очень красивые глаза, а еще танцую лучше всех девушек в нашем городе. Но вы не хотели меня замечать, когда я тенью ходила за вами в течение года. И вот теперь, а пойдите-ка от меня прочь!
Красиво я все придумала? А чтобы нечто подобное произошло, надо было все же… ох, связаться с Крисом.
— Ладно! – произнесла решительно и при этом смотрела на парня хмуро. – Пошли на пустырь – я там переоденусь.
Уже когда шли с пустыря на рыночную площадь, мне было жутко не по себе. Этот цыганский наряд… я в нем ощущала себя чуть ни голой. Оказалось, что всегда ношеные-переношенные и широковатые кофты скрывали мою грудь. Обтягивающий же топ как выставил напоказ упругие полушария. А приспущенная на бедра ниспадающая фалдами юбка, подчеркнула узкую талию, правда, что совсем плохо, чуть приоткрыла живот. Было ли мне стыдно? Еще как, но старалась не показать вида. Вот только окружающие… они на меня оборачивались, отчего по коже начинали бегать мурашки, и я ощущала озноб. А еще в голове молоточком стучала мысль, что дальше будет только хуже. Вот сейчас придем, и мне надо будет отплясывать перед целой толпой. Нет, угораздило же связаться с Крисом!
— А ты смелая! – этот змей шел рядом. И я ухом, которое огнем горело, чувствовала его взгляды на меня. — И очень похорошела… даже в этом наряде. Что же будет, как наденешь красивое платье?..
Дешевая лесть! Он думал, я на нее куплюсь. Хотел подстегнуть, чтобы не отказалась выступать на публике? А я и так довела бы дело до конца, потому что у меня такой характер, если начинала что-то, то действовала потом напролом. Кто-то называет это целеустремленность, кто-то дуростью. А я так считала, что во мне много всего намешено.
— Думаю, здесь будет в самый раз остановиться. Вел! Ты меня слышала? Стой, сказал.
Погруженная в свои мысли, я не сразу среагировала на окрик. Только, когда на плечо с нажимом легла рука Криса, встала, как вкопанная.
— Здесь? С чего взял?
Я с сомнением покосилась на ратушу, до которой было всего ничего. Разве Крис не говорил, что плясать я должна на базарной площади? А до нее еще надо было с квартал пройти. Нет, место мне нравилось, в смысле, этот сквер всегда считала красивым. Но публики здесь много не собрать. Так, горожане, что с этой стороны хотели попасть на базар, случайные прохожие, прогуливающие детей в тени деревьев мамки-няньки, да еще служащие из той самой ратуши, которые возможно скоро пойдут мимо на обед.
— Доверься мне, детка!
В следующий миг этот тип достал из-за пазухи шелковый плат, по размеру что-то вроде небольшого ковра, и расстелил его передо мной. Парень выглядел довольным, а я так и продолжала смотреть на его грудь.
— Да ты факир, Крис! – хмыкнула и передернула плечом. – И чего от тебя еще ждать?
— Если ты сейчас спрашиваешь про мой камзол, то во внутреннем кармане больше ничего нет. Приступим теперь непосредственно к делу, Вел? – и он кивнул на платок. – Устрой, детка, этим сонным горожанам небольшое развлечение. Смотри, они ползают, как мухи. В твоих же силах придать им бодрости. Давай, малышка, не тушуйся!
— Легко сказать… — приняла я от него бубен.
И вот что за мысль, такая острая, но уж больно мимолетная, сверкнула стремительной кометой в голове, и куда-то умчалась. Чувствовала, что она была важная, что-то мне в словах этого прохиндея не понравилось. Но, поди, разберись так сразу, когда на тебя еще начали прохожие коситься, а некоторые из них даже останавливались.
— Поздравляю, Вел, у тебя уже появились первые зрители! – голос Криса тоже спокойствия не прибавлял, а напротив.
— Погоди! – чуть ни за рукав поймала напарника, заметив, что он собрался спрятаться-затеряться в начавшей собираться толпе зевак. – Куда? Что ты собираешься делать?
— Как что? Обеспечить тебя деньгами, конечно. Кто, если не я, их для тебя соберет?
У меня нарисовалась картинка, как за исполнение танца под ноги полетят монеты. Их действительно надо было кому-то собирать. Логично все изложил этот парень. Но отчего тогда я продолжала на него недоверчиво щуриться?
— Дьявол побери! И зачем только я тебя повстречала… — прошипела с чувством, но рукав его камзола отпустила и даже подтолкнула парня к толпе.
— Наверное, чтобы стать смелее и привлекательнее… — не остался в долгу это шустрый тип.
Но все, больше в сторону Криса не смотрела. Потому что дальше была совсем короткая подготовка и само выступление. И да, я как ушла в себя. Правильно это было или нет, не знала, не ведала, а мне помогало настроиться. И вот сделала несколько кружочков по шелку платка, немного изгибов телом, чтобы размяться-разогреться, далее к ставшим более пластичным движениям прибавились переливчатые бряцания бубенцов, прикрепленных к корпусу бубна.
Изобразить решила восточный танец, который видела однажды в исполнении молоденькой артистки из заезжей труппы циркачей. Они останавливались в нашем городе в прошлом году, а перед выступлениями зазывали публику, показывая коротенькие номера перед огромным шатром. Помню, тогда глаз не сводила с ее необычных движений, каждое стараясь запомнить. И надо же, когда пригодилась моя хорошая память!..
Все, размялась и настроилась - пора было танцевать. И вот я встала в центре платка, вся такая сосредоточенная. Но скованность - это не дело, значит, следовало немного расслабиться. Вроде бы получилось, тогда тихонько выдохнула и начала двигаться. Сначала были плавные движения руками, а от них пошла вибрация к моему нехитрому музыкальному инструменту. Бубенцы затряслись и едва слышно зазвенели. Руки заструились-потянулись вверх, как потянули за собой все мое худенькое тело. Оно тростинкой на ветру заколебалось, а бубен при этом зазвучал чуть громче. И будто под усилившимися воздушными порывами в моих движениях появилось больше силы. А на смену волнообразным колебаниям постепенно начали приходить круговые. И они тоже усиливались, и в них стал появляться размах. Далее не осталась на месте, а сорвалась, будто ураган унес, закружилась по платку-коврику. Вот теперь приходилось сочетать и красивые изгибы тела, и порывистые взмахи руками, и прыжки. И всему вторил бубен. Его звуки подхлестывали, вторили, призывали и направляли.
Ух, увлеклась! Та циркачка исполняла этот номер от силы минуты три и делала столько же кругов по коврику, а я уже со счета сбилась, сколько кружилась. Но все, почувствовала, как силы стали подходить к концу, да и сердце принялось слышимо ухать в груди. Все! Я резко подпрыгнула, с этаким сложным разворотом, всплеснула еще порывисто руками, да так и осела на шелк. Конец.
А вокруг тишина.
Если во время танца народ, стоящий вокруг гомонил, а кто-то подбадривающе хлопал и улюлюкал, то теперь разлилась тишина. Но, слава всем богам, ненадолго. Иначе, я бы со страху и от отчаяния, наверное, померла бы. Но нет, вот кто-то выдохнул «здорово», за ним еще был выкрик «молодец девчонка, зажгла», а дальше пошло как по маслу: смех, крики, хлопанье в ладоши. Ух, как, оказывается, мне нужна была такая реакция публики. Она придала смелости поднять голову, взглянуть на толпу, прилила мне сил, чтобы подняться на ноги. Вот оно как! Я выплеснула из себя всю энергию, чтобы завладеть чужим вниманием, отдать свои силы через танец им, этим людям, а теперь они щедро одаривали меня. Только что думала, что дрожащие ноги не смогут удержать, а, смотрите-ка, стояла бодрячком и хоть снова в пляс пускайся.
— А где Крис? – эта мысль отрезвила, начала прогонять хмель из бурлившей крови.
Что-то я его не видела. Или… не он ли мелькнул в дальних рядах, начавшей понемногу расходится толпы? Но только его заметила, как меня отвлекли посыпавшиеся к ногам монетки. Совсем даже не обещанные тем прохиндеем золотые, а медяки, но они весело так зазвенели и будто каплями обильного дождя падали на шелк платка.
Надо же, меня одаривали. Мой танец понравился. Люди охотно кидали мелкие монетки к ногам, а я растянула рот в довольной улыбке, изобразила тоже подсмотренный у той циркачки поклон и начала собирать медь. Ах, как монетки грели мне ладоши, зажатые в кулачках, а еще наполняли душу… восторгом? Никогда не испытывала ничего подобного. А может, у меня был талант, во мне скрывался дар танцовщицы?.. Но эйфория длилась недолго.
Уже через минуту, как обухом, ударил чей-то крик:
— Украли! Караул! Ловите вора!
И картина моментально сменилась. Начавшие расходиться в благодушном настроении люди, будто разом вздрогнули и напряглись. Кто-то все же поспешил покинуть пятачок, где выступала, а другие приняли довольно воинственные стойки, на их же лицах появилась решимость поймать наглеца, воспользовавшегося представлением.
— Вот! У меня!.. Вон он!..
Я увидела солидного пожилого мужчину в приличном и, наверное, даже дорогом костюме, вполне возможно, что члена городского совета. Он крутился на месте и явно был в растерянности. Об этом сказали и его нескладные движения и выражение лица. Почтенный гражданин еще хлопал себя по груди, будто хотел этим сказать, что лишился чего-то очень ценного из внутреннего кармана расстегнутого сюртука. А другой рукой указывал направление бегства вора.
Мне было жаль его. Искренне. Но я догадывалась, что могло произойти. Да и помчавшиеся взбудораженные люди в сторону узкого переулка, и отсутствие на пятаке Криса, все наводило на определенные мысли. А как они все больше складывались во вполне определенный вывод, так в груди поднялось возмущение. На Кристофера. На этого бесчестного прохиндея. Я гневалась сильно, но не могла понять, на что больше. На недостойное поведение напарника в целом? Или, что испортил мне такой… триумф, никак не меньше?
Так и не решив, что меня расстроило больше всего, проглотила подозрительный ком в горле и в не меньшей, чем была у того обворованного, растерянности начала осматривать плат под ногами. Да, на нем оставались монеты, и надо было их собрать. Наклонилась, потом присела и непослушными пальцами принялась сгребать медяки.
— Это она! Девчонка тоже виновна! Они в сговоре! Держите воровку!..
Такие выкрики дядьки, окруженного сочувствующим людом, сразу никак не приняла на свой счет. А их взяли и поддержали иные горлопаны, поднимая шум вокруг и сея панику. И даже не поняв толком, в чем дело, оказалась схвачена и поднята на ноги.
— Сознавайся! Знаешь того молодчика? – тряс меня за плечи какой-то усач, да так лихо, что чуть голова не отваливалась.
— Да точно! Не сомневайтесь! – громко и нараспев орал еще кто-то за моей спиной, на этот раз голос принадлежал женщине. – Я сама видела, как они бочок к бочку сюда пришли! Тот парень и эта молодка… Стояла на том вон месте у в сквере и все-все видела…
После такого уверенного свидетельства торговки-лоточницы против меня, толпа вокруг начала сгущаться. Невольно сжалась и притянула к груди кулачки с зажатыми в них монетками. Ох, дорого, чувствовала, обойдется мне признание публики и те никчемные медяки, что теперь так и врезались в ладоши.
До полицейского участка меня тащила вопящая толпа. Тогда же изрядно досталось и волосам, и спине, а кто-то, не разобрала в толчее, больно ударил в голову и грудь. Но как только с криками и гиканьем сдали дежурившему унтеру, а тот призвал граждан к сознательности и пригласил пройти внутрь участка для дачи показаний, так волна негодования моментально схлынула и унесла за собой и самих граждан. И остались в полутемной комнате с решеткой на единственном окне только тот самый обворованный и мы с унтером, и последний крепко держал меня за плечо.
— Садись, Вонтевелла, на тот вон стул, — указал полицейский на нечто в виде клетки в углу и ощутимо подтолкнул к колченогому стулу внутри нее.
— А откуда вы меня знаете, господин унтер? – я действительно сильно удивилась, вот и принялась смотреть на толстяка в полицейской форме во все глаза.
— Да тебя сейчас, пожалуй, все служащие правопорядка в лицо признают, милая. Не ты ли помогла бежать арестанту, перевозимому к месту отбывания наказания? Что? Сомлела?
— Но я ничего такого!..
— Умолкни. Это первый раз тебе поверили на слово, когда допрашивали в участке при порте. И то, не до конца, а установили за тобой наблюдение. А теперь!.. Нет, красавица, не советую отпираться, а лучше расскажи нам все честно и по порядку. Откуда знаешь молодчика, как назвался, что тебе известно про его планы…
— Господин унтер! – перебил его мужчина в сюртуке, который уже уселся возле письменного стола полицейского, достал платок и принялся усиленно вытирать от выступившего пота лицо и шею. – Девчонку привели к вам по моему делу… в связи с моим ограблением, а вы сейчас так говорите, что я…
— А вам лучше надо было смотреть за своими карманами, гражданин, — набычился на него унтер. – В городе проводилась наисложнейшая операция по поимке опасного преступника, нам почти удалось его схватить, а тут вы заорали и его спугнули!..
— Помилуйте! Я заорал, как вы выразились, когда лишился своего имущества. Средь белого дня!.. На одной из центральных улиц!.. Это вопиющий недосмотр полиции! Куда вы только смотрите, что кражи свершаются на глазах у всех и на бульваре перед ратушей?! А вы мне посмели такое сказать, что лучше надо смотреть…
— Не кипятитесь, гражданин, акт мы сейчас составим…
— Акт! Составят они! – пыхтел и продолжал возмущаться обворованный.
— Погодите! – подала тут и я голос из своего зарешеченного угла. – Меня сюда привели, обвиняя в краже. А я ничего не крала. Пусть этот господин скажет, почему обозвал воровкой?! Пусть ответит! Вот что у него пропало? Кошелек? Золотые монеты? А у меня ничего такого и нет, хоть обыщите. На бульваре плясала – это да. Не отпираюсь. Если нарушила правопорядок то вот, могу штраф заплатить…
При этих словах, выкрикнутых в запале, я высыпала прямо на пол перед собой те монетки, что держала в кулаках. Приличная такая кучка, однако, получилась, и мы, все трое, так на нее и уставились, будто зачарованно.
— Тебя, Вонтевелла, обвиняют в соучастии, как понял, — первым пришел в себя унтер. – Воровства и не только…
— Да! – подпрыгнул на стуле обворованный. – Она плясала, что глаз невозможно было отвести, — при этих его словах я села много ровнее на колченогом стуле. – Мы там все попали под ее чары, не меньше. А тот тип, ее напарник, времени даром не терял – воспользовался ситуацией…