Рассматриваю профиль Арины. Строгая…
— Ты не очень-то любишь мужчин, да?
— Не люблю, — безэмоционально комментирует она.
— Тебе нравятся девушки? — вспоминаю я нашу с ней первую встречу и ее восхищение моей грудью.
— Нет. Я и не из этого лагеря, — смеется она. — Я вообще вне лагерей. Но красоту оценить я могу — и мужскую и женскую. Когда-то в прошлой жизни, я начинала свой путь в модельном бизнесе.
— А потом?
— А потом закончила! Ты не замерзла?
— Немного, — дышу я в ладони согревая онемевшее лицо.
— Пей кофе. В машине сейчас отогреемся.
Теперь она рассматривает мой профиль.
Улыбаясь качает головой.
— Что? — улыбаюсь ей в ответ.
— Ничего. Просто ты очень… воздушная девочка.
— Мне уже двадцать шесть. Я не девочка… И я скорее страдаю от своей “воздушности”, незащищенности…
— Тебе не подходит эта цифра. И вообще не спеши за возрастом. Ты юна и прекрасна. Киру повезло встретить тебя. И я верю, что тебе тоже повезло. Незащищенности больше не будет. Наслаждайся воздушностью.
— Он… — опять начинаю злиться я.
— Да, да… — кивает она. — Я знаю, да. Но мужчины воюют за женщин, Саша. С этим ничего не поделать.
— Не все воюют.
— Не все мужчины — “мужчины”. Если ты понимаешь, о чем я.
— Зачем это было делать ТАК?!
— Ну… Я много наблюдаю за людьми. Рефлекс женщины обычно — вылечить. Рефлекс мужчины — ампутировать. Он ампутировал твоего Стаса от тебя самым логичным образом. И мне кажется он обезболил перед этим, нет? — усмехается она.
Да. Я планировала, конечно, расстаться со Стасом к тому моменту, и сама была уже по уши утоплена в Сталкере. Но…
— Всё равно. Он…
— Это — да! Даже не буду спорить. Поверь мне, я как никто понимаю твоё горе, — смеется она.
Господи, ну хоть кто-то меня понимает!
Горячие потоки воздуха в машине после мороза клонят в сон.
— Домой?
— Мхм… — бормочу с закрытыми глазами.
Арина включает музыку погромче, и она убаюкивает меня. Плавая в пограничном состоянии между сном и явью, я вижу строгое лицо Кирилла.
— Приехали, — музыка и гул машины выключаются.
Открываю глаза.
— Пойдем.
Машина припаркована в их дворе. По окнами лоджии, на которой…
— Подожди!
— Да ладно, Саш… Пойдем.
Выхожу из машины.
— Он будет рад.
— Я не буду рада! Ты иди. Я такси вызову.
— Ну конечно… — закатывает она глаза.
Достаю телефон.
— Ммм… — с сарказмом доносится сверху. — Оказывается ты умеешь им пользоваться.
Кирилл с сигаретой. От неловкости теряюсь. Открываю рот, чтобы что-нибудь ответить и тут же закрываю. Орать на него по телефону как-то проще. А вот так глаза в глаза, я снова словно парализована.
Но нет уж!
— Ты замкнул мою дверь! — в гневе выдаю я.
— Через балкон это обсудим? Зайди домой, Саша.
Арина молча берет меня за руку и тащит за собой.
— Я бы не советовала сейчас спорить, — как будто между прочим бросает она, настойчиво вталкивая меня в квартиру.
Я не особенно сопротивляюсь. Выяснения отношений на улице и правда "не моё".
— Кофе будешь?
— Хватит мне на сегодня кофе. Спасибо, Арина.
Неуверенно прохожу внутрь. Кирилл спиной ко мне, набирает стакан воды из под крана. Я вижу, что его плечи подрагивают. Арина сбегает к себе в комнату, прикрывая дверь.
Делает несколько глотков.
Разворот. Встречаемся взглядами. Его — сверлящий и недовольный.
— Отвечай на вызовы, Саша. Всегда.
— Почему ты приказываешь мне? — моё горло сводит от скрытой агрессии, которая спрятана в его интонации.
Я тяжело переношу такое. Обнимаю рефлекторно себя руками за плечи.
— Потому что… — ноздри вздрагивают, он делает вдох поглубже.
Я чувствую, как он разгоняется внутри по каким-то своим рельсам.
— Если Саша, ты обнаружила какую-то мужскую слабость… — Его пальцы на стакане сжимаются добела. — Не надо давить на нее. Можно извлечь из мужчины что-нибудь неожиданное, блять!
— Какого… — шепчу я возмущенно, — ты выговариваешь мне?!
— Не надо убегать! — рявкает он, делая шаг в мою сторону.
Между нами метра три, но меня сминает в ужасе от его подачи.
— Отвечай на звонки!! — с грохотов швыряет стакан в раковину.
Я подскакиваю на месте от этого звука.
— А ты чо орешь-то, Фадеев? — слышу я сзади голос Арины. — Ты в “заповеднике”, забыл? Зайцы, белки, скунсы… Нахера ты орешь на оленёнка? Иди покури.
Он тяжело сглатывает. Послушно забирает сигареты со стола. Я замечаю, что у него тремор и пальцы дрожат. Выходит на лоджию.
Ошарашенно стою, глядя на чудом не разбившийся стакан в раковине.
— Посуда у нас не бьющаяся. В основном, — усмехается Арина, проследив направление моего взгляда. — А Кира не пугайся. Он тебя никогда не тронет. Но поорать может, если его пробить.
— Что я такого сделала?…
Меня потрясывает от его эмоционального всплеска.
— Отвечай на звонки, — пожимает плечами Арина. — Откуда ему знать, что все хорошо, если ты не берешь трубку?
— А если я не хочу говорить с ним.
— Ну не знаю… Напиши, что он “козёл”, а с тобой всё хорошо.
Нормальная инструкция…
Сполоснув стакан, Арина убирает его наверх.
— Чаю?
— Нет.
— Валерьяночки?
— Кириллу предложи.
— Обойдется сигаретой. Давай по бокальчику мартини?
Не дожидаясь ответа наливает два бокала. Подумав, достает третий. Наливает в него из другой бутылки — квадратной с черной этикеткой. Не успеваю уловить, что там написано.
— Кир, будешь? — поднимает она бокал повыше.
— Нет, — слышу его голос за спиной.
— Как хочешь! — выпивает она залпом. — А мне не помешает…
Опять сбегает.
Чувствую как он подходит ближе, чуть ощутимо касаясь моих пальцев своими.
— Не хотел напугать… — шепотом. — Но если ты… дерзаешь оголить чью-то уязвимость… то… защищай это. Не надо бить по этому.
Сжимаю его пальцы.
— Мне кажется все время, что ты вот-вот ударишь по моей.
— Нет.
Разворачиваюсь, заглядывая в его глаза. Он очень уставший.
Мои пальцы взлетают и замирают у его лица. Он закрывает глаза…
Чуть касаясь, веду под глазами, там тени…
— Хочешь, я приготовлю тебе ужин?
— Полночь, Саш… Приготовь мне завтрак.
— Хорошо.
— Я купил молока для тебя…
— Спасибо. Не запирай меня больше, пожалуста. Я не собиралась сбегать. Только прогуляться.
- Пойдем спать.
— Пойдем.
Глава 44 — Поиграть
Просыпаюсь от ласковых прикосновений к моему лицу чем-то нежным. Пытаюсь открыть глаза, но что-то мешает мне. Тянусь руками к лицу, чувствуя пальцы Кирилла…
— Тихо… тихо… расслабься… это повязка…
Послушно позволяю ему завязать мне глаза.
Мое запястье обхватывает что-то мягкое, как обруч… слышу щелчок… Ловлю ободок пальцами. Кирилл перехватывает и вторую руку, тоже пленяя ее мягким браслетом.
— Что ты делаешь?…
— Хочу поиграть с тобой. Не бойся… Расслабься.
Обхватывая мои кисти своим, оставляет несколько проникновенных поцелуев на пальцах.
— Ты такая красивая…
Я растекаюсь от его слов и голоса. Он тянет мои запястья, прищелкивая мягкие наручники над головой.
Мне немного страшно. Меня никогда не пристёгивали, не связывали. Но его голос такой мягкий и руки очень нежные… Горячие ладони скользят по животу, ныряя под футболку.
Моё тело начинает напрягаться. Оказывается, когда ты беспомощен и уязвим, то все воздействия и прикосновения ощущаются гораздо острее. Но он не касается слишком уж “остро”. Просто поглаживает ладонями кожу, обрисовывает грудь, не прикасаясь к соскам. Обхватив ладонями лицо прикасается к мои губам своими. И рисует на нем пальцами, проводя по носу, повторяя линию бровей над повязкой… скулы… линия челюсти…
— Очень красивая… нежная моя девочка…
Присаживается между моими бедрами. Теплые губы, скользят по коленке…
Задирает футболку так, чтобы оголить грудь.
Я слышу его возбужденное тихое рычание.
Сжимает щиколотку, устраивая мою ступню у себя на плече. Двумя резкими рывками разрывает мои тонкие трусики по бокам. Я вскрикиваю от неожиданности.
— Кирилл…
Просто маниакальная страсть оставлять меня без нижнего белья!
— Небольшая жертва, — усмехается он. — Я купил тебе белье, наденешь другие.
Чувствую себя распятой и открытой. От этого ощущения кружится голова. А закрытые глаза делают меня еще более беспомощной. И я хочу, чтобы он отстегнул меня. Но и удовольствие мне хочется доставить ему тоже. И если это доставляет ему удовольствие… Прислушиваясь к себе, пытаюсь расслабиться.
Его руки очень помогают. Они просто гладят… гладят… Пока я не погружаюсь в горячее расслабленное состояние, и перестаю ожидать каких-то слишком острых неприятных касаний, которым не смогу сопротивляться.
С тихим стоном ложится лицом мне на грудь, и мы замираем так. Но мое тело начинает ломить от потребности в том, чтобы он продолжил начатое. Бедром я чувствую его горячий влажный член. И вот пока он прижат своим телом ко мне, моя тревога сразу же исчезает. Пусть берет связанной и делает все, что ему вздумается…
Но чувствую, как он встает с кровати.
— Кирилл… — мне очень неуверенно быть связанной и не чувствовать его.
— Все хорошо…
— Ты ушел…
— Чтобы включить камеры.
— Нет! — мои колени тут же соединяются, беспомощно дергаю руками.
— Почему?
Я не могу ответить ему почему. Это же очевидно…
— Почему? — более требовательно повторяет он.
Я слышу едва заметный звук включившихся экранов.
— Кирилл, не надо…
Он возвращается, разводит с давлением мои колени и устраивается сверху. Чувствую его щетину на щеке.
— Попробуй мне объяснить — почему нет.
Очень сложно подбирать слова, когда его член, касается меня там, где очень нужен сейчас моему телу.
— Не хочу чтобы были записи…
— Ты не хочешь, что я мог посмотреть запись с тобой, когда мне этого захочется?
— Ммм… Сейчас — да. Хочу. Но если мы расстанемся…
— Нет, — перебивает он меня.
— Но ведь… никто не знает, что будет завтра…
— Нет… — шепчет он. — Поздно. Я тебя не отпущу.
Господи, как же подкупают эти слова! Я не хочу, чтобы он отпускал меня! Никогда-никогда…
— Ты все подписала… Я буду всегда. И завтра… И послезавтра…
Его губы касаются моей шеи и от ощущения его щетины там, моё тело выгибается от удовольствия вжимаясь в него.
— И чтобы нам было хорошо… мы будем учиться… получать удовольствие… теми способами… — он гладит мою шею своими колючими щеками и, тая от этого, я почти не понимаю, что он говорит. — Которые… необходимы… другому…
— Что?
— Я помню твой сон…
Сон? Про мужчин?!
— Нас что — кто-то видит?!? — дергаюсь я снова.
— Тихо… — втрамбовывает меня в постель сильнее. — Расслабься.
— Господи… — я практически теряю сознание от этого факта.
— Доверяй мне… Ничто из того, что я делаю. Никак по тебе не ударит. Мы просто поиграем…
Его губы двигаются вниз по моему телу. Я понимаю, что моя грудь, закрытая им оголяется.
— Нет… нет… нет!!! — шепчу ему я. — Ты что творишь?!
— Реализую твою фантазию, — несколько чувственных поцелуев в лобок. — И учу отключаться в моих руках.
Впивается губами гораздо чувствительнее, вырывая из меня несколько хриплых стонов.
Что он делает там своими умелыми губами? Никогда не питала пристрастия к оральному сексу и не понимала в чем особое удовольствие от него, получая гораздо больше ощущений от пальцев, чем от языка. Но он…
— О боже… — выгибаюсь я от мягких уверенных атак его горячих губ.
— Я не хочу…
— Ты хочешь, — парочка звонких поцелуев. — Просто боишься и не доверяешь мне. Зря… Я буду учить тебя доверию.
— Развяжи меня!
— Нет.
— Так нельзя!
— Ну и что.
— Кирилл!
— Ты уже на камерах. Всё. От того, что я сейчас остановлю это, ничего принципиально не изменится. Давай насладимся… расслабься… и будь красивой девочкой… для меня.
Его волшебный возбужденный тембр очень убедительно звучит. И два его пальца внутри меня тоже очень убедительно двигаются. Я начинаю терять мысль. От факта того, что происходит мои уши закладывает и в голове шумит. Я словно теряю волю.
Нет, внутри себя я все еще не согласна, шокирована и…
Моё лицо залито красным, я уверена. Оно горит. От стыда я погружаюсь в какую-то горячую истому. Она отнимает способность мыслить. Ощущения от его ласк смывают последние остатки разума. Я ощущаю кожей “взгляд” камер.
Да. Ничего принципиально уже не поменяется!
И я потом убью его за это, я вытащу из себя его чертов маячок, я… я… Не знаю, что сделаю!!!
А сейчас… мои бедра дрожат… мышцы сводит судорогами удовольствия. А он все медленней и медленней…
— Быстрей, пожалуйста… — сорванным голосом умоляю я, не выдерживая.
— Мы не торопимся… — поцелуи становятся гораздо легче и нежнее.
Мне хочется поклянчить, похныкать… Но я кусаю губы, пытаясь быть хоть немного сдержанной на его эти чертовы камеры.
— Расслабься… Я хочу тебя слышать.
Отрицательно мычу, пытаясь сжать колени. И получаю чувствительный укус в бедро.
Истерично вскрикиваю от неожиданности. Дыхание срывается.
Поцелуи снова становятся ласковыми. Я слышу, как он урчит от удовольствия, словно огромный кот. Хищный…
— Где твои сладкие стоны, моя девочка?
- Нет…
— Нет?… — несколько точных и сильных рывков пальцами внутри.
Меня топит накатывающим предогразменым ощущением. Судорожно задыхаюсь, прогибась, как уличная кошка. Но пальцы также внезапно прекращают двигаться, как начали.
— Мм… да… да… — надрывно бормочу я, сдаваясь.
— И вот так еще…
Его палец скользит дальше. Я такая мокрая, что практически истекаю возбуждением. Он ласкает меня между ягодиц.
— Еще одно, “да”, моя девочка…
— Нет!!
— Никто тебя так не ласкал?
Отрицательно кручу головой, снова практически отключаясь от осознания происходящего.
— Не сопротивляйся… Это будет хорошо…
Мне хочется возмущаться, но я совершенно не в состоянии.
Да мне плевать уже на все. Пусть просто возьмет меня скорее. Мне больно от перевозбуждения, и я не соображаю ничего. Все остальное — потом. Мне даже плевать на эту чертову камеру и факт, что кто-то видит это. Я не могу этого изменить, и мне плевать…
Ну, или не плевать… Не знаю… И я просто жалобно хныкаю, кусая губы и пытаясь унять эту развратную откровенную дрожь в бедрах.
Его язык становится наконец-то достаточно настойчивым и ритмичным, чтобы я кончила.
Палец давит внутрь меня настойчивее. Сжимаюсь от нестерпимых ощущений, растягиваясь между наслаждением и слегка болезненным невыносимым давлением его пальца между моих ягодиц. С тихим рычанием вдавливается глубже. И я хрипло вскрикиваю от этого оглушающего очень сомнительного ощущения, которое бьет мне в голову, как крепкий алкоголь. И тут же взлетаю от накатывающего оргазма, задыхаясь и вскрикивая.
— Да… — довольно отпускает он меня. — Умница…
Он снимает браслеты, освобождая мои руки. И убирает повязку. Я зажмуриваюсь, все еще плавая в ощущениях, как безвольная кукла. И в себя приходить мне очень не хочется!
Поддаваясь его рукам, я оказываюсь тут же перевернутой. Он тянет меня на себя, вдавливая ягодицами к себе в пах. Прячу лицо в подушку, забывая обо всем на свете.
— Нет! — сгребает мои волосы на затылке, разворачивая лицо к экрану на стене. — Смотри на нас…
И я смотрю…
Это отключает от всего!
Не могу отвести глаз.
Он очень животный… Я вижу, как перекатываются его мышцы… как мы контрастируем… как он уверенно двигается… и какая я мягкая и уязвимая рядом с ним! И мне достаточно минуты его движений, чтобы меня снова начало отключать и в глазах искрить. Мы встречаемся с ним взглядами на экране, словно через зеркало. Возбужденно оскаливаясь, он ложится сверху, вталкивая мне в рот палец и растягивая губы.