— А чо, я должна ее на коврик в прихожей уложить? — пьяно вскинулась Анька.
— Не хватало еще о пьяное тело спотыкаться, — прошипел Артем.
— Так что тебе не так?! — развела руками моя подруга и чуть не упала.
— То, как вы нажрались, как свиньи! На тебя мне плевать, но такую свинью на наших чистых простынях я не потерплю. Пусть пиздует в душ, только тогда ложится!
— Да ты ебанутый… — пробормотала Анька и, видимо, решила, что с нее хватит. Шагнула вперед, буквально вваливаясь в свою комнату, захлопнула за собой дверь и громко лязгнула замком.
И все.
Оставила меня один на один со своим долбанутым братом.
Артем перевел на меня взгляд так неохотно, словно ему было по-настоящему противно на меня смотреть.
— Слышала? — спросил он. — В душ! Быстро!
— Да ты охуел… — не сдержалась уже я.
— БЫСТРО!
— Окей, окей…
Я развернулась. Где была ванная, я еще помнила. Я была не так пьяна как Анька, так что надеялась, что приму душ без проблем. Только сначала надо родителям позвонить, предупредить, что я остаюсь ночевать.
— Тебя завтра ждать или вы как всегда? — со смехом спросила мама.
Она у меня художница и часто рисует по ночам, когда все спят, поэтому я не боялась ее разбудить.
— Мы редко напиваемся… — обиделась я.
— Редко, — согласилась мама. — Но метко. Помнишь, летом ты позвонила сказать, что задерживаешься, а домой вернулась в итоге через неделю?
— Ну мам, я же сказала, что мы просто нашли горящую путевку и не могли ее упустить… — я потерла рукой лицо — оно было как под анестезией. Но опьянение потихоньку сползало с меня. Еще чуть-чуть — и смогу спать без "вертолетов".
— Ага, значит в этот раз вернешься через месяц.
— Ну и шуточки у тебя… — я заметила в конце коридора открывшуюся дверь. Артем выступил из-за нее и посмотрел на меня со значением.
Да иду, иду.
Я застряла перед дверью в ванную, пока говорила с мамой. Но теперь выключила телефон и зашла туда.
Что вообще за чушь он придумал? Как я могу испачкать их простыни? Все равно стирать после гостей.
Или это так он пытался меня как можно сильнее оскорбить, мол, я не моюсь?
Впрочем, я не жаловалась.
Залитая мартини и засыпанная пеплом одежда мне действительно была уже неприятна, и я с удовольствием скинула ее, залезая под душ.
Тугие теплые струи массировали мое тело, и я с удовольствием намылилась гелем для душа с малиновым запахом, чувствуя, как отступает темная грустная усталость от сегодняшнего дня, наполненного обидами и слезами.
Жаль, что утром придется влезать в грязную одежду, если Анька не проснется раньше меня, а это вряд ли. Но сейчас я надеялась, что Артем уже ушел спать, и я проскочу в гостевую, завернувшись в полотенце и там запрусь.
Я сделала воду погорячее — тело расслаблялось в жаркой атмосфере и я уже практически мурлыкала…
Когда свет вдруг погас.
Я вскрикнула.
И тут дернулась дверь — защелка ее удержала.
— Занято! — заорала я.
Артем что — идиот? Сам же послал меня мыться.
Или это Анька вдруг проснулась и спьяну не соображает?
Но дверь дернулась сильнее. В полной темноте под горячими струями душа это было страшновато. Сразу вспомнились все ужастики. Дверь затрещала — это точно не Анька!
Я набрала воздуха в легкие, чтобы закричать, но тут с громким треском защелка выломалась и я почувствовала чье-то присутствие вплотную ко мне.
Крик застрял в горле.
Большие сильные и жесткие руки вдруг легли на мое обнаженное тело под теплыми струями воды.
Я просто хочу…
Я хотела крикнуть, но горло вдруг перехватило спазмом. Текущая теплая вода начала жалить, но я не понимала, горячая она или холодная. От неожиданности подкосились ноги, но меня удержали на месте. Я стояла, дрожа, под душем в полной темноте и не могла пошевелиться от ужаса.
От происходящего.
Только что мне было хорошо и безопасно и вдруг кто-то вторгся в мой мир и…
Твердые сильные пальцы чуть расслабились, когда стало понятно, что я не упаду. Я стояла, сжав в руке бутылку с малиновым гелем и он тек по моим рукам.
А пальцы вдруг прошлись по коже, ощупывая меня, оглаживая, дотронулись до груди, качнув тяжелое полушарие, скользнули по крутому бедру, вниз, вниз, до коленей и снова вернулись выше, обведя по кругу живот, а потом коснулись внизу, между ног.
— Не надо… — просипела я, с трудом выталкивая слова из сжатого спазмом горло. — Не трогай…
Но тот, кто стоял в темноте рядом со мной, чье тяжелое рваное дыхание становилось все громче, а тело излучало невыносимый жар, не послушал меня. Он провел пальцами по руке, размазывая по мне скользкий гель и накрыл ладонью мой лобок. Кончики пальцев пришлись как раз на щель и они чуть скользнули внутрь.
— Не хочу… — умоляюще проговорила я. — Нет…
— Да, — вдруг горячим ветром пронесся шепот. — Все хорошо. Я просто хочу сделать тебе приятно.
В висках тяжело бился пульс, из-за которого я не могла думать. Меня просто накрывало волнами паники. Это дом моих друзей, что здесь может со мной случиться?
Со мной случились пальцы, которые раздвинули мои бедра и сразу нырнули в глубину. Я попыталась инстинктивно сжать ноги, но мужчина, стоявший рядом, нетерпеливо вздохнул и гораздо грубее, преодолевая мое сопротивление, развел их ребром ладони и сразу засунул два пальца внутрь меня.
Я отшатнулась, но наткнулась на стену за спиной. Он просто придвинулся ближе и его пальцы вошли глубже. Благодаря гелю они легко проникали внутрь, я не могла сопротивляться. Дрожа от ужаса я стояла и не знала, что делать.
— Пожалуйста… — простонала я, умоляя прекратить, но он предпочел понять это по-своему.
— Да, девочка моя, сейчас тебе будет хорошо, — заявил Артем.
А кто еще это мог быть? Сознание возвращалось вместе с разумом, и я понимала, что происходит что-то не то!
Он сжал меня рукой, удерживая на месте, а второй принялся сновать внутри моего влагалища, двигая пальцами быстро и резко.
— Ты такая гладкая и скользкая внутри, — проговорил он низким хриплым голосом, — И такая узкая, я чувствую как стеночки сжимают мои пальцы. Давай я их растяну…
И я почувствовала, как его пальцы расходятся внутри меня, рождая совершенно непривычное ощущение, скорее неприятное, но что-то в его словах задело меня глубоко внутри.
То, что я узкая…
— Когда я трогаю тебя вот тут… — и пальцы скользнули каким-то особенным образом, что я почувствовала незнакомое томление, — Ты невероятно гладенькая, я прямо чувствую как текут внутри твои соки.
Я дрожала все сильнее. И от страха, и от неприятия, и от того, что он делал этими пальцами.
— А вот здесь есть такое шершавое местечко, которое очень хочется потрогать, — так же тихо и низко сказал он, интимно приближаясь ко мне.
Я почувствовала его губы на своем бедре, он провел зубами по выступающей косточке, а пальцы внутри меня задели что-то такое, от чего я ощутила наплыв дара и пронзительное ощущение захватывающей дух остроты.
— Зато если продвинуться чуть дальше, — пальцы переместились вглубь, его ладонь упиралась в мои складки и елозила по ним, я чувствовала себя куклой, насаженной на чужую руку. — Чувствуешь? Я трогаю твою шейку матки.
Я тяжело сглотнула, ощутив внезапный приступ слабости. Словно это прикосновение глубоко внутри полностью отдало меня в его власть.
— Нет… — очень слабым голосом в последний раз сказала я, но он не обратил внимания.
— А теперь стой спокойно, я хочу трахнуть тебя так, чтобы ты кричала от наслаждения, — голос внезапно стал громче и жестче.
И одна рука осталась во мне, а другая легла выше, пальцы обняли горошинку клитора и принялись ее теребить.
Артем вгонял в меня два пальца, жестко и сильно, быстро и задевая стенки влагалища, и я непроизвольно сжималась вокруг них, потому что это было неприятно и непонятно. Но и его движения на клиторе были слишком интенсивными, я дергалась и не могла расслабиться, надетая на него.
— Нравится? — треовательно спросил он.
Я снова сглотнула, чувствуя как прохладная вода льется по моей коже. И не ответила. Я боялась ответить, я не знала, что ответить.
Мне было страшно и неприятно, и даже то, что я могла бы мечтать о таких касаниях от него, не помогало. Я была безвольной куклой во власти парня, который меня презирал, и даже его описания и требовательность были не нежными, не теми, которые мог бы излучать кто-то, кто хочет по-настоящему доставить удовольствие. Нет, мне казалось, что он хочет наказать меня за что-то.
И у него получалось.
Насильное удовольствие
— Что молчишь? — зло спросил Артем и вогнал пальцы особенно глубоко. — Шлюхе не нравится? Когда другие тебя трахают, нравится, а когда я нет?
Я всхлипнула и удивилась. Мне казалось, я не плачу, просто замерзла и замерла, но вдруг поняла, что слезы просто льются из моих глаз. Каждый раз, как его пальцы входили внутрь, я чувствовала растущую изнутри истерику вместо растущего удовольствия.
— Что. Ты. Молчишь?! — в его голосе была такая ярость, что я испугалась молчать дальше, но и что сказать, не знала.
— Я… не… — я глотала воду, льющуюся из душа и надеялась ею захлебнуться.
— Хорошо!!! — прорычал он и рывком вынул из меня пальцы.
Ухватил за бедра, рванул к себе и развел их.
Опьянение давно смылось с меня ужасом, напротив, все чувства обострились, а страх перед сильным безжалостным мужчиной, настроение которого меняется раз в секунду, взвинтил нервную энергию. Поэтому когда его язык коснулся меня между ног, проник между половых губ и ударил по измученному грубыми ласками клитору, меня словно прошило тройной молнией, ударившей с небес.
У меня был всего один мужчина. Я крутила хвостом как заводная, целовалась напропалую, обещала всем все, но никогда никому ничего не давала. Динамила — страшно. Это делало меня почему-то страшно популярной. Это, ну и, конечно, внешность. В этом плане мне повезло: и длинные ноги, и большая грудь, и тонкая талия, и огромные глаза. Парни сходили с ума.
А я… не знала толком, что с ними делать, если не динамить.
Поэтому когда Миша Вольский испробовал на мне самое последнее средство, предложил замуж, а я как раз решила, что пора прекращать хранить верность своей детской любви, я совсем не знала, как себя вести в отношениях. Решила, что жениху можно все. Выполняла все его прихоти!
Чего он только не хотел, даже думать противно о некоторых вещах. Но вот оказалось, что этого тоже было недостаточно.
Языком он меня тоже пробовал ласкать. Мне совсем не понравилось, я почти ничего не чувствовала, но это длилось недолго, дальше была моя очередь ему сосать. Мишка иногда любил повторять сюжеты любимых порнороликов, и мне доставалось еще немного ласк, только я уверилась, что не из тех, кто такое любил.
Как же Артем сделал так, что одно касание перевернуло меня всю внутри?!
До сих пор его руки были слишком грубыми, а ласки непристойными и странными. Да и сейчас он держал мое дрожащее тело, слишком глубоко впиваясь пальцами в кожу, завтра останутся синяки.
Не церемонясь, раздвигал мои ноги и разводил складочки. Но его язык был волшебно нежным!
Его губы говорили: "Шлюха!" как и все последние восемь лет, его руки говорили: "Хочу тебя уничтожить!", а его язык шептал моей плоти: "Сладкая, такая сладкая, хочу тебя лизать еще и еще".
Я не знала, чему верить. Уж точно не хотела стоять тут голой перед ним в темноте, пока он вылизывает меня между ног. Но именно это я и делала. Каждое его прикосновение было слаще и слаще предыдущего, я сама не заметила, как растаяла в этих ласках и совершенно неожиданно для себя вдруг почувствовала, как меня накрывает гибельной волной, скручивает в узел внутренности, и я теку прямо на язык своего мучителя. И падаю ему в руки, потому что ноги меня не держат.
Я кончила, хотя совершенно этого не хотела. Разве так бывает?
— Сладкая шлюха, — пробормотал мне на ухо Артем, неожиданно сильно и как-то уютно прижимая меня к себе. Мое тело окутало пушистое полотенце, он подхватил меня на руки и вынес из ванной.
Пока мы шли к его комнате, мое сердце билось быстро и сильно, в унисон с его сердцем.
Но когда он кинул меня на кровать, он резко отвернулся, отошел к двери и запер ее на ключ, убрав ключ в карман.
А когда повернулся ко мне, разомлевшей от оргазма и тепла и того как он меня обнимал, в глазах вновь плескалась ненависть.
Я тебя ненавижу
Я нечасто бывала у Аньки в гостях, но за время нашей дружбы все равно набралось достаточное число визитов, чтобы чувствовать себя в их квартире как дома. Я бывала во всех комнатах, включая родительскую спальню и ту самую гардеробную, с которой все началось. Кроме одной — комнаты Артема. Он умудрялся так заходить и выходить из нее, что при всем моем понятном любопытстве, я не видела ни краешка обоев внутри.
Неудивительно, потому что обоев в комнате у него и не было. Стены были ободраны до голой штукатурки с проплешинами бетона. Точно так же выглядел потолок. С него на цепях свисал боксерский мешок. Кровать была огромной, составленной из деревянных паллет, на которых покоился широченный матрас. На железной штанге в углу висела одежда, футболки стопками лежали на единственной полке, тянущейся вдоль всей стены. Там же стояли книги, какие-то награды, серые коробки с неизвестным содержимым.
Еще у стены стояла электрогитара и комбик к ней. И на этом интерьер заканчивался. Он был таким же загадочным и брутальным как сам Артем. Очень мужским, и сейчас меня это даже пугало.
Я лежала на кровати, кутаясь в полотенце, которое, под тяжелым презрительным взглядом брата моей подруги казалось все меньше и меньше, уже практически ничего не скрывая. Даже после того, что он сделал со мной в ванной, я не хотела, чтобы он видел меня. Там все происходило в темноте, а на свету это было слишком стыдно.
Но полотенце неумолимо сползало, а я не решалась его поправить и не знала, что лучше — не шевелиться, чтобы не спровоцировать его или все-таки прикрыть грудь, которая с секунды на секунду показалась бы из-под края.
Взгляд Артема тяжело прокатывался по моему телу, оставляя на нем невидимые, но явно ощутимые огненные следы. Губы его кривились, и от этого я дрожала все сильнее. От его невыносимого молчания, особенно после того, что только что произошло.
Полотенце наконец поддалось гравитации окончательно и спало с моей груди, обнажив ее сразу всю. Артем хищно улыбнулся и сделал один скользящий шаг ко мне.
Я мгновенно подобралась и отползла назад, увы, тем самым окончательно лишившись последней защиты в виде полотенца. Артем быстро наклонился и дернул его к себе раньше, чем это успела сделать я.
— Ненавижу тебя! — крикнула я ему, пытаясь прикрыться руками.
В эту секунду я его и правда ненавидела.
Конечно, за столько лет влюбленности я представляла себе, как он мог бы снизойти до меня, как признаться в своих чувствах. Как робко поцеловать, вдруг осознав, что подруга его сестренки давно выросла.
Я мечтала получить от него сообщение, где он небрежно интересовался бы, что я делаю в субботу. Или сразу приглашение куда-нибудь в центр погулять. Я согласна была даже на кинутую на стену песню или лайк фотографии, по которым я поняла бы, что он обратил внимание на меня.
Я даже в страшном сне не могла увидеть, что все начнется с его пальцев внутри моего тела, насильственного оргазма и вот этого тяжелого взгляда сейчас, когда я лежу перед ним голая на его кровати. И никаких розовых лепестков и "нашей" песни.
— А я тебя хочу, — процедил он с такой ненавистью, словно хотел меня убить, а не…
Я перевела взгляд на его штаны и увидела, что ширинку распирает что-то очень-очень большое. И Артем проследил за моим взглядом и нехорошо усмехнулся.
Он резко отбросил полотенце в сторону, не отводя от меня взгляда, стянул футболку и тоже бросил ее на пол, дернул ремень и потянул молнию на джинсах вниз — все это с каждым скользящим шагом все ближе и ближе ко мне. Я отодвинулась уже в самый дальний край кровати, но это не помешало ему забраться на нее, встав передо мной на коленях.