Оля передала трубку Воронцову и… не дотянулась. Совсем забыла про провод! Воронцов это тоже понял, быстро пересел ближе. Коснулся ее бедер своим, когда принимал трубку.
Ой, что-то ненормальное творится с ней, когда этот мужчина ее касается! Ну нельзя же, чтобы звездочки перед глазами вспыхивали от случайного прикосновения! Или можно?
Тахикардия, давление, головокружение… И все только от того, что этот пловец сидит перед ней полуголый. И ладно бы простыня, но Оля-то знает, что под ней ничего нет. И особенно хорошо знает, что под ней все-таки есть.
Сидеть рядом было невыносимо, Оля попыталась встать и… поняла, что не может. Чертов, чертов шнур от трубки полностью перегородил путь! И почему только не уговорила хозяйку сменить этот раритет на беспроводной?
А Воронцов закончил диктовать адрес и прошептал:
— А есть ручка записать номер?
Да где-то там, на тумбе возле телефона и должен быть. Босс проследил за ее взглядом и вдруг сам потянулся за ручкой. Вот только Оля сделала то же самое. Ее ведь дом! Ее и ручка.
Они схватили ее одновременно. А Воронцов еще и прижался к ней, как в транспорте в час-пик.
Оля хотела возмутиться, но девушка в трубке без всяких вступлений начала диктовать номер и делала это со скоростью пулеметной очереди, так что Воронцов только и мог, что повторять номер следом за ней вслух. Оля быстро записала цифры.
В трубке тут же раздались короткие гудки.
— Они всегда делают это… так быстро? — спросил Воронцов, потянулся к телефону, чтобы вернуть трубку на место.
Ручищи-то загребущие, думала Оля, не дыша. Так уж и обязательно как будто случайно сжимать ее в своих объятиях!
— А может, все-таки познакомимся? — вдруг сказал босс.
Приятное томление в теле мигом сменилось леденящим ужасом. Сейчас он ее узнает, стучало в голове. Стоит назвать настоящее имя, и он ее мигом узнает.
— Меня зовут Агафья! А как тебя звать, я знаю, — выпалила Оля.
— Еще бы… Агафья, — повторил с сомнением Воронцов.
Так, второго такого звонка Оля не выдержит.
— Садись ближе к телефону, а я пойду на кухню.
Еще подслушивать не хватало. Да и надо ли ей знать, кому он собрался звонить?
Агафья! Это ж надо было сказануть!
На кухне Оля первым делом в задумчивости изучила холодильник. Там не только, как говорится, мышь повесилась, впору было и самим вешаться.
«Что ж вы так, Агафья Константиновна, — подумала Оля. — К гостям оказались не готовы?»
Дома Оля чаще всего не готовила, но не потому что не умела. Просто все свое время проводила на работе. Ошибочно думать, что ночные клубы работают только ночью. Там и днем хватает дел, а уж особенно, когда в клубе полным ходом идет ремонт, а новый босс и носа не кажет.
Работать иначе Оля не умела. Клуб она любила всей душой, а еще ответственность не позволяла начхать на то, как будут выполнены работы, а потому вместе с прорабами ездила выбирать отделочные материалы, изучала эскизы и дизайн нового интерьера. Вносила изменения и правки. В каждую деталь была вложена частичка ее души, хотелось, чтобы новый босс зашел и ахнул.
А он зашел… и уволил ее.
— Да, все в порядке? — произнес в комнате Воронцов. — Просто задержался и телефон негде зарядить, не переживайте. А у вас как дела?
И ведь не хотела подслушивать, а все равно не получилось. А какой вкрадчивый мягкий тон? С ней Воронцов говорил иначе. Голос становился глубоким, насыщенным, как горячая карамель, а Оля таяла от него как ледяное мороженое.
Так, вернемся к нашему яйцу. Тому, которое в холодильнике.
Не густо, но если добавить… что здесь? Почти свежая сметана. Ну подумаешь, вчера закончился срок годности! На вкус и не скажешь, вся молочка все равно нынче порошковая… После шести оргазмов за ночь даже просроченная сметана покажется манной небесной.
Так, что еще?… Одно кислое скукожившееся яблоко. Хм. Ну на безрыбье и подгнивший фрукт уже экзотика.
И мука. Вот чего-чего, а муки хватало. И срок годности у нее дай бог каждому. Не как у соды, конечно, но тоже ничего. Завтрак буквально из ничего. Или обед, судя по часам. После вчерашнего есть хотелось страшно.
Можно было бы еду заказать, но под дверь им даже пиццу не просунут. Разве что блины в узкую щелочку под дверью. И то по одному.
Не будь дверь закрыта, Воронцов уже сбежал бы после прошлой ночи. А так, он все еще здесь. А вот что из этого вытекает… Ничего и не вытекает! А ну брось эти двусмысленные метафоры, Оля.
Оля старательно гремела миской и сковородкой, но все равно слышала, как Воронцов отвечал «Хм» и «Ага». Наверное, тоже шифруется. Мог бы не звонить, если не хотел при ней говорить, но, видимо, не позвонить не мог. Обязательный. Исполнительный. Гад.
— Да, да, записываю. Хорошо, спасибо, Лариса Петровна. Надеюсь, скоро буду. До свидания.
Хм, подумала Оля, смешивая яйцо и сметану. А вот это уже интересно.
— Чем-то помочь? — раздалось с порога кухни.
Шел бы ты с глаз долой, Зевс в простынке. Вот это была бы реальная помощь.
— Да нет, ничего не надо… Ай!
Ну вот как знала, нечего ему тут кубиками сверкать! Ладно, палец вроде на месте, а вот опасные кубики уже рядом и…
— Что ты делаешь?! — выдохнула Оля, не веря своим глазам.
А Воронцов уже втянул ее пострадавший палец в рот. И сам смотрел на нее такими же квадратными от удивления глазами. Глаза у него стали в этот момент такими большими, что Оля смогла разглядеть в них себя, как в зеркале.
Это была мгновенная реакция, что с него взять, вот только логичного объяснения такому поведению не было. Чужие друг другу люди не засовывают пальцы в рот, чтобы остановить кровь!
И не только пальцы. И не только в рот.
Да будет, заливать. Какие уж они чужие друг другу после вчерашнего? Может, хватить выдавать желаемое за действительное?
Воронцов медленно разомкнул губы. Оба старательно смотрели на палец.
Сам палец от такого внимания кровить мигом перестал.
— Уже прошло, — сказала Оля, кашлянув.
— Вижу. Давай, может, я яблоко почищу? — кивнул босс.
Не успела Оля и глазом моргнуть, как с яблоком он управился в два счета. Кожуру Воронцов срезал длинными красивыми кольцами, даже не прерываясь. Хотелось биться головой о стену, потому что нельзя… потому что нельзя быть таким идеальным!
— Похоже, у тебя большой опыт в том, как чистить яблоки.
Воронцов хмыкнул.
— Это точно. Натереть на терке?
Он читает мысли? Господи, она же не переживет, если он еще и готовить умеет.
— На терке. Только вон там, на столе.
Воронцов покосился на кухонный стол напротив раковины.
— И почему я должен делать это там… Агафья? — смакуя каждое слово, процедил он ее имя.
Врать. Срочно врать и не краснеть.
— Эээ… Ну, я масло буду греть на сковороде, а оно… ну знаешь, бывает стреляет. А ты тут… не одетый. В общем, вдруг… обожжешь. Самое важное.
Воронцов прищурился, но ничего не сказал. Отошел. Наверное аргумент про самое важное все-таки сработал.
Ох, без него аж дышать стало легче.
Но быстро управившись с яблоком, Воронцов снова встал за ее спиной. Оля чувствовала его, даже не оборачиваясь.
— Ты слесаря откуда вызвала?
От воспоминаний о слесаре Олю передернуло.
— Из ЖЭКа.
— Так и думал. Мне дали номер частной конторы, занимаются замками. Пойду наберу их.
И замолчал. Как будто ждет, что Оля скажет, нет, не надо открывать замок, давай останемся взаперти навечно.
— Конечно, иди, — кивнула Оля, глядя только на сковородку, как если бы та грелась исключительно от силы ее мысли.
Да что же это вообще такое?! Она даже мыслить логично не может рядом с этим мужчиной. А уж в глаза смотреть и подавно!
Когда он ушел в комнату, Оля покосилась на содержимое мусорного ведра. Под яблочной кожурой смотрела с укором истраченная за ночь упаковка презервативов. И надо же было случиться так, что этим гигантом оказался именно ее бывший босс, с кем у нее нет вообще никакого будущего.
— Я вызвал кого надо, — Воронцов вернулся, вырывая ее из воспоминаний. — А пока они едут, схожу в душ.
И снова пауза. Как будто созданная для того, чтобы она сказала: «Подожди, я с тобой!»
— Ага, иди.
Оладушки. Ее должны интересовать только оладушки, а не то, как выглядит Воронцов в душе. И что он там будет делать. Хорошо хоть оладьи получались румяные и ароматные. Жаль, никакого варенья к ним не было…
За стеной зашумела вода. Оля открыла окно, чтобы впустить прохладный воздух. Покосилась на трусы на асфальте. Они так никуда и не делись. Интересно, что подумал Воронцов, когда их увидел? Рубашку валялась серой тряпкой на обочине, а вот брюк видно не было. Ох, Оля, Оля, нельзя тебе даже кефир пить, раз такие сумасшедшие идеи в пьяную голову приходят.
Скоро приедут мастера и освободят их. Вернее, освободят Воронцова, она-то у себя дома, ее-то как раз спасать не надо. И вот уйдет он, а она останется сама, в тишине. И без работы.
И тут Оля застыла с лопаткой в руке.
Подождите-ка… А как он вызвал мастеров, если адреса у нее даже не спросил?!
Глава 10. Вместо тысячи слов
Сначала Воронцов встал под душем под горячую воду, но после выкрутил кран на минимум. Ледяная вода, вот что ему сейчас поможет.
Зажмурился до ярких пятен перед глазами, а все равно только ее и видит. Агафья, как же. Так и поверил. Называть настоящее имя не хочет, потому что боится, что узнает. Вот только все угрозы, которые вертелись на языке, куда-то подевались после этого ублюдка слесаря.
В больших карих глазах девушки плескался чистый ужас, когда Воронцов ворвался в гостиную. Он бы убил, честное слово, убил голыми руками, если бы этот пьяный мужик успел что-нибудь с ней сделать.
Выражение ее лица, вот этот шок, смешанный с обидой, в ее глазах… Все это резануло узнаванием. Она из клуба, а в клубе вчера лично Воронцов уволил только одного человека. Администратора. И времени, чтобы спланировать похищение, у нее хватало.
Стоя под душем, Воронов попробовал вспомнить ту девушка. Бесцветная, непримечательная, затянутая в строгие пиджак и юбку, с собранными в узел, как у бабушки, волосами… И тут же воспоминание-всышкка, как яркая комета, как разгоряченное жерло вулкана, опаляющее жаром от макушки до пят, воспоминания о том, как она выгибается в пояснице, сидя на нем.
Нет. Дело не только в алкоголе. Иначе, протрезвев, он бы выломал эту дверь плечом, оставил бы ей денег на новый замок и свалил бы так быстро, как только мог. И плевать, что голый.
Основная проблема была в том, что ему не хотелось уходить. Воронцов опустил глаза.
И не только ему.
Если бы она утром, на трезвую голову, ему не понравилась, не запала в душу этими глазищами, не стоял бы у него сейчас так. Да и не настолько сильно он вчера набрался, если по-честному. Девушку, может, он и споил, а для него-то — тьфу. С Филимоном бывало и больше.
Прошлой ночью Воронцов не собирался ее разглядывать, было не до того. Просто безудержно хотел во всех позах, потому что для него существовало только здесь и сейчас. Другое дело сегодня. После «Хлопушки» на ее голове он действительно был готов ко всему, хотя тело под бесформенным халатом и удалось спрятать, вот только тело-то Воронцов отлично изучил, а вот лицо до поры до времени оставалось тайной.
Вот бы увидеть ее лицо, когда он снова войдет в нее. Какими тогда глазищами тогда будет смотреть на него.
Черт! Да не об этом ему думать надо, до задницы эта ледяная вода при таких мыслях.
Что с ним? Не с дальнего же плавания вернулся, были и до этого женщины. Взять ту же Снежану. По-всякому он ее брал за последнюю пару недель, и прошлая ночь должна была закончиться тем же.
Ближе к полуночи, как и во все прошлые ночи, он оделся бы и вызвал такси. И не звонил бы теще сегодня, оправдываясь, как подросток, который впервые не вернулся домой ночевать, что дверь-де у друга заклинило, а телефон сел. Лариса Петровна сама недавно ключи потеряла, пришлось обращаться в фирму и, слава богу, что не додумалась в ЖЭК позвонить. Полезный номер теща сразу сохранила, на всякий случай. Вот Воронцову он и пригодился.
Только он им не воспользовался. Покрутил диск, помычал для видимости, послушал гудки и положил трубку.
Боялся, что эта… сразу раскусит его обман. Но кажется, ее интересовал только завтрак.
Вот язык не поворачивается ее чужим именем звать. Если это администратор, то она ведь называла свое имя… Хорошо запомнился окрик: «Алексей Сергеевич, СТОЯТЬ!». Вот где силища, Снежана аж подпрыгнула на месте. Алла? Аля? Поля?
Вот бы сегодня добиться, чтобы стонала она также громко, прямо на том кухонном столе, куда яблоко послала чистить.
Да что ж такое!
Воронцов ударил кулаком по стене и выключил воду. Бесполезно тут стоять. Проморозит только член и тот отвалится сосулькой, а желание никуда не денется.
Еще и находка эта в бумажнике… Вот чего, спрашивается, полез проверять именно это первым делом? Как будто нет других забот.
Выключил воду, обтерся полотенцем и нехотя снова обмотался простыней. Стояк никуда не делся.
Когда вышел из ванны, «Агафья» уже переоделась в человеческую одежду, сменив бесформенный темно-синий халат, заляпанный краской, на обычную футболку и тонкие шорты до колен. Как-то они у женщин иначе назывались. Самое время посвятить себя поиску этого слова.
Ох, черт возьми, как они ее попку обтягивают! Если бы он даже стер руки в кровь, пока стоял в душе, сейчас при взгляде на эту задницу у него опять стал бы каменный. Прошел на кухню и быстро сел за стол, не стоять же с маятником посреди кухни, надеяся, что она сама обратит на него внимание?
Еда отвлекла ненадолго. Ели молча, каждый, похоже, думал о своем. Взглядами старались не встречаться. Воздух стал таким напряженным, что можно было ножом резать.
Мисс Красивая Попка только изредка бросала какие-то взгляды, которые Воронцов не мог объяснить. Злиться? Боится? Хочет его? Адекватно анализировать он не мог, кровь-то отлила ниже, так что неудивительно.
Чертова простыня ничего не скрывала, как полагается. Ну хоть похитительница перестала коситься на его член, целиком посвятив себя оладьям. Как будто не видела ничего более интересного. Оладьи, конечно, вкусные, но и Воронцов мог предложить ей кое-что поинтересней!
Разложить ее прямо на этом столе, например.
— Не нравится? — встрепенулась Мата Хари.
— А?
— Не нравятся оладьи, говорю?
Воронцов понял, что так и сидит перед полной тарелкой.
— Очень нравятся.
Она ему не поверила. Прищурилась, но ничего не сказала.
— Чай, может, поставить?
А для этого ей придется встать к плите. Встать как раз на уровне его глаз со своей обтянутой попкой, к которой он так хотел прижаться.
— Не надо.
— Мне не сложно.
— Сиди, где сидишь! — рявкнул он.
Отвела глаза, поджала губы. Вот теперь точно злиться. Молодец, Воронцов, пять баллов за сообразительность.
— Что-то не едут твои мастера, — процедила, глядя в сторону.
— Еще по телефону сказали, что у них много вызовов.
— Да что ты?
— Очень вкусные оладьи.
И два балла за умение переводить тему.
— Да не впихивай в себя, если не нравятся.
— Очень нравятся, — упрямо повторил Воронцов.
Только, похоже, он сейчас вообще не про еду.
— И поэтому ты их ешь через силу?
— Ничего я не ем через силу!
— Ой, да сказал бы уже правду… — закатила глаза.
— Я и говорю правду!
— Так я тебе и поверила.
— Вот ты хуже моей тещи, ей-богу.
Повисла тишина.
Можно ли сильнее поджать губы? Оказалось, можно. Господи, она же не знает ничего. И вот как ей объяснить?
И самое главное зачем? Зачем что-то объяснять женщине, с которой он планировал провести всего одну ночь и больше не встречаться?
Агафья отодвинула тарелку.
— Значит, у тебя есть теща… — повторила медленно.
— Есть.