— И на море тоже не круглые сутки. Вы с Софией можете пожить там два дня, если хотите, а мою жену и детей доставят пространственным лифтом утром и заберут ближе к вечеру. Вместе будете находиться на пляже и обедать. Что тебя смущает?
Вагариус молчал, и Арен устало вздохнул. Конечно, разумом Вано все понимал, в нем сейчас говорило беспокойство за внучку, которой придется так долго общаться с императрицей. Но, Защитник, что еще он может предложить? Отправить их на море по отдельности? Нет уж, пусть дети будут под присмотром главы службы безопасности.
— Ничего, ваше величество.
— Тогда можешь заниматься организацией поездки. Кстати, а маму Софии и ее дочерей ты тоже хочешь взять с собой?
— Да, конечно.
— Отлично, Агата и Алекс будут рады. У тебя все?
— Нет. — Безопасник смотрел на него, забавно надувшись, и эмоции его были кислыми от недовольства. — Я не хотел спрашивать, но… не могу больше. Я чувствую со вчерашнего дня, что на Софии — иллюзорный амулет. Что вы им скрываете, ваше величество?
Арен усмехнулся — надо же, вчера ему было так плохо, что он даже не заметил отсутствия этого очевидного вопроса. И сам ведь собирался все рассказать Вано, но забыл. Потому и попросил Эн вызвать в госпиталь именно Гектора, а не Вагариуса — хотел сначала поговорить с безопасником, а не сразу заставлять его заниматься маскировкой новых способностей внучки. Это было бы слишком жестоко для Вано, который недавно пережил сердечный приступ. Однако все благие намерения совершенно вылетели у императора из головы. Высыпаться надо, высыпаться!
— Родовую магию.
Неверие, изумление, шок. Эмоции были такой силы, что Арен, дотронувшись на мгновение до внезапно заболевшей головы, вновь поставил эмпатический щит.
— Но… как?..
— Я не имею ни малейшего понятия. Но вчера утром мы с Эн обнаружили, что у Софии появилась родовая сила, и я принял решение скрыть ее амулетом.
— Это правильно, — пробормотал Вано обескураженно. — Иначе будет слишком много вопросов.
— Не волнуйся, разберешься с этим потом, когда она получше восстановится. Если подтвердится, что это твоя родовая магия, научишь ее строить кровный щит.
— Конечно, научу. Я просто не понимаю, как так получилось?
— Повторюсь, что не имею не малейшего понятия, — ответил Арен терпеливо. — Пусть с этим разбираются специалисты, это не наше дело. У тебя больше нет вопросов?
Императору показалось, что Вагариус вновь хотел что-то спросить, но, вздохнув, все же выпалил:
— Нет, ваше величество, — и поклонился. — Спасибо.
* * *
Утром Софию осмотрели Эн и заведующий реанимацией, после чего девушку перевели в терапию. Менять палату не стали — Эн сказала, что за пару часов подготовит выписку, и София сможет отправиться домой, не перетаскивая свои вещи, пусть и немногочисленные, на другой этаж.
Потом пришел Вагариус, и выглядел он, с одной стороны, радостно, а с другой — озабоченно. И когда она спросила, в чем дело, Вано ответил, тяжело вздохнув:
— Император разрешил нам с тобой поехать на море на два дня. Но попросил взять с собой наследников. И ее величество.
София поначалу оторопела, а после рассмеялась.
— Так вот почему ты переживаешь!
— А я не должен переживать? — проворчал Вано, глядя на нее с беспокойством. — Это же… демоны знает что!
— Почему? Мы были на море вместе с ее величеством, Агатой и Алексом.
— Да. Но я тогда не знал.
— И тем не менее, — сказала София мягко и, подойдя к Вагариусу, обняла его. Он с готовностью прижал ее к себе и, поцеловав в макушку, вновь вздохнул. — Не волнуйся. Император просто хочет, чтобы Агата и Александр тоже отдохнули, но он не может отправить их из дворца без матери.
— Он даже не подумал о том, что ты будешь чувствовать, Софи!
— Почему ты так решил? — она улыбнулась, подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Император все прекрасно понимает. Но он не может иначе, Вано. И я это тоже понимаю.
— Софи, — он смотрел на нее с болью, — ты слишком добра к нему. Его величество мог бы отправить детей и Викторию на море отдельно от нас. К их высочествам Ванессе и Анастасии, например! Два дня без тебя наследники как-нибудь выдержали бы, тем более с родной матерью.
— Это неразумно, Вано. Он хочет, чтобы Агата и Александр были в безопасности. Рядом с тобой им будет безопаснее всего.
Вагариус покачал головой.
— То есть, ты считаешь, что император все сделал правильно, — проговорил он с горечью. — А я надеялся, это хоть немного тебя оттолкнет.
— Я бы не стала утверждать, что правильно. Я не знаю, как будет правильно. Император поступает разумно, вот и все. — София успокаивающе погладила Вагариуса по груди и произнесла, решив сменить тему: — Эн недавно связывалась с его величеством, он разрешил меня выписать и…
— Разрешил! — фыркнул Вано. — Благодетель.
— Ну перестань. Он сказал, что я могу побыть дома до вечера, а вечером он меня ненадолго заберет к Агате и Алексу.
— Ясно.
Вагариус по-прежнему выглядел мрачным, как грозовая туча, и София примирительно сказала:
— Я надеюсь, что ты тоже пойдешь со мной.
— Куда? Во дворец?
— Нет. Домой.
Мрачность рассеивалась, сменяясь удивлением и радостью.
— Я не обсуждал это с Синтией.
— Мама не будет против, я знаю. Пойдешь?
— Конечно, — ответил Вано, улыбнувшись, и лицо его посветлело.
* * *
Перед совещанием с Судебным комитетом Арен встретился с начальником дворцовой охраны — нужно было предупредить его об исключении из правил по иллюзорным амулетам для Софии.
С понедельника ношение таких амулетов в пределах дворцовой территории было запрещено, и скорее всего, если бы не случившееся в субботу, слуги бы возмущались. Но произошедшее наполнило их пониманием, и с момента вступления в силу приказа императора никто не пожаловался ни дворцовому управляющему, ни начальнику охраны.
Ральфа Рильо Арен за эти дни практически не видел, только читал его отчеты по браслету связи. Рильо, уязвленный тем, что брешь в охранной системе дворца была обнаружена уже после его назначения на пост, стремился заткнуть все дыры даже там, где их не имелось. Арен не возражал. Кроме поддельных иллюзорных амулетов братец мог оставить что-нибудь еще не менее неприятное, хоть бомбу с часовым механизмом. Так что все начинания Ральфа Арен только одобрял.
— Я хочу предупредить вас, ваше величество, — сказал Рильо после того, как император сообщил ему про иллюзорный амулет Софии. — Во дворце никто, в том числе и я, не знает точно, что случилось в субботу. Но многие помнят, что с ее высочеством должна была поехать аньян. Служащие дворца считают Софию Тали погибшей, я и сам так думал, пока вы мне сейчас про иллюзорный амулет не сказали. Я очень удивился. И остальные удивятся. — Арен согласно наклонил голову, и Ральф продолжил: — Какой легенды мы должны придерживаться? Я понимаю, из дворца ничего вынести невозможно, но и в его пределах лишние разговоры ни к чему.
Да, все верно. И об этом он вчера после бессонной ночи тоже не подумал, только попросил Гектора закрыть Софию амулетом.
— Моя аньян покинула магмобиль сразу после того, как он выехал с дворцовой территории, и отправилась к себе домой из-за срочной просьбы матери. Я дал свое разрешение.
— А если ее будут спрашивать, что случилось дома?
— София ответит: «Это личное».
— Все равно будут слухи, ваше величество. — Ральф скептически поджал губы. — Особенно если учесть то, что написали в «Золотом орле» про абсолютный щит, защитивший наследницу.
— Абсолютный щит — невозвратное заклинание. А София вернулась.
— Чудо. Которое сотворили вы, как потомок Защитника.
Арен поднял брови, и Рильо пояснил:
— Я думаю, такой вариант обязательно будет гулять среди прислуги. Еще и неземную любовь приплетут.
«И будут правы», — подумал император, усмехнувшись, но вслух сказал лишь:
— Не страшно. Пусть болтают, в пределах дворца можно. Поболтают и забудут через месяц.
После разговора с Ральфом Арен до обеда проводил совещание с Судебным комитетом, и на обед вырвался с огромным трудом. В другой день он бы не ходил, быстро перекусив в кабинете, но очень хотелось увидеть Агату с Алексом.
Дети ждали Софию и вновь спрашивали о ней, и император обещал, что вечером он ее обязательно приведет, а пока надо подождать. На всякий случай проверил чувства Виктории, сняв щит, и убедился, что она не злится и не ревнует. Надо бы поговорить с ней насчет поездок на море, но для этого Арену нужно было время, а сейчас его уже ждал Гектор Дайд, и после него — сотрудники Финансового комитета.
Дознаватель, уставший и взмыленный, как обычно, да и знавший, каким тяжелым днем у императора всегда была среда, доложил обо всем быстро и четко.
— На одном из охранников Императорского театра мы нашли следы ментального воздействия. Не кровного, обычного. Он из тех, кто имел доступ к архиву со всеми ключами от какой-либо собственности театра. Мы его хорошенько допросили — он пустышка, ничего не знает и не помнит. Дал согласие на запись и просматривание воспоминаний на кристалле памяти, но это ничего не принесло. Ключ он не передавал никому в руки, а просто оставил в условленном месте.
— Ясно. Что дальше планируешь делать?
— Искать связь между последователями вашего брата и Императорским театром. Не может быть, чтобы он был выбран по случайному принципу, должна быть связь, свой человек среди служащих. Подобный факт — не то, что можно сдать дознавателям, бросить, как кость собаке, чтобы грызла и не отвлекалась. Это промашка. Должны быть еще.
— Возможно, только одна промашка и будет.
— Нет, ваше величество. — Улыбка Гектора стала хищной, как у змеи. — Это цепочка. Одна ошибка тянет за собой вторую, вторая — третью, и так далее. Достаточно одной мелочи, чтобы погубить все дело. Нам сейчас необходимо понять, куда именно смотреть, в какую сторону.
— Хорошо, копайся, — кивнул Арен, глядя на часы на браслете связи. — Завтра доложишь подробнее.
Финансовый комитет, к сотрудникам которого император отправился после встречи с Гектором, выпил из него всю кровь и высосал все мозги, и к шести часам вечера, когда совещание наконец закончилось, Арен опять начал ощущать себя старой мочалкой. Но все-таки не до такой степени, как накануне.
Настало время идти за Софией, и император, предупредив по браслету ее и Вагариуса, шагнул в камин.
* * *
Время после выписки пролетело незаметно, потому что было наполнено исключительно радостными эмоциями. София вернулась домой, к маме и сестрам, в сопровождении Вагариуса, и до самого вечера наслаждалась бездельем. Синтия с утра, пока дочери готовили выписку, приготовила целый стол разных вкусностей, и София с Вано первым делом пообедали. Безопасник так нахваливал стряпню ее мамы, что Синтия смущалась и краснела, будто маленькая девочка, но София видела — ей приятно, и радовалась. Она очень хотела, чтобы они подружились, точнее, даже породнились — ведь Вано нужна семья.
— Я думал кое о чем, Софи, — сказал Вагариус, когда они поднялись в ее комнату ближе к вечеру. Синтия с девочками остались внизу мыть и убирать посуду. — Хотел обсудить это с тобой, прежде чем…
— Что такое? — она улыбнулась и посмотрела ему в глаза. Вано вновь беспокоился, взгляд его был наполнен смятением.
— Может, мне предложить твоей маме выйти за меня замуж?
София так удивилась, что едва не села на пол. Хорошо, что рядом была кровать — она опустилась на ее край и изумленно протянула:
— Замуж?..
— Да.
— Тебе… нравится моя мама?
— Не в этом дело, Софи, — вздохнул Вагариус. — Синтия прекрасная женщина. Просто мое прошение императору дает право наследования только тебе и никак не затрагивает титул. Если твоя мама выйдет за меня замуж, она, конечно, не получит титул, ведь она не маг, но ты и твои сестры со временем сможете, как приемные дети.
— Вано, — София покачала головой, — я понимаю твое желание позаботиться о нас всех. Но не надо предлагать ничего подобного маме. Она испугается и обидится. Ей будет неприятно.
— Я хочу как лучше, — сказал Вано огорченно. — И что же в этом обидного?
— Весьма обидно получить подобное предложение от человека, который искренне нравится. Это попахивает денежной сделкой, понимаешь?
Вагариус, нахмурившись, кивнул.
— Понимаю. Хорошо, Софи, я не буду предлагать Синтии брак. А… что ты имеешь в виду под «нравится»?
— Мама не очень любит мужчин, — произнесла София мягко и осторожно, но Вано все равно сразу потемнел лицом. — У нее и с отцом были не слишком хорошие отношения. Я вижу, что ты ей приятен, и она испытывает удовольствие, когда общается с тобой. Ты ей нравишься, поэтому договорной брак станет для нее оскорблением. Не надо. С титулом мы потом как-нибудь разберемся.
— Император тебя без него не оставит, — пробурчал Вагариус, слегка покраснев. — Придумает что-нибудь, чтобы отблагодарить.
Софии вдруг стало обидно. И за себя, но еще больше — за Арена.
— Почему ты так злишься на него? Он ведь спас мне жизнь.
— Он сделал это для себя, Софи, — возразил Вано горячо. — Это была его прихоть. Ты милая и светлая девочка, он несчастен в браке, хочет отвлечься от рутины, получить положительные эмоции, он ведь эмпат.
— Ты несправедлив, — сказала София ровным голосом — хотя внутри все клокотало от обиды. — Подумай сам, рискуют ли жизнью ради обычной прихоти?
— Он не рисковал жизнью. Даже если бы контур сломался…
— То есть, по-твоему, это была увеселительная прогулка? — возмутилась София, вскакивая с кровати. — Романтическое свидание с электрическим током! Ты вообще знаешь, что у него кровь текла даже из глаз?!
— Софи… — Вано сделал шаг к ней, но она выставила руку вперед, словно защищаясь.
— Не надо! — она всхлипнула, с трудом удерживая себя от рыданий. — Почему никто его не жалеет? Ты думаешь, это так легко — держать контур, пока через тебя пропускают ток?! Думаешь, ему не было больно?! Мне Эн сказала, что не видела в жизни ничего более ужасного! И это вот все — просто ради того, чтобы затащить меня к себе в спальню?! Опомнись!
— Софи, я… — начал Вано, но ответить не успел — их с Софией браслеты одновременно завибрировали. — Император… идет сюда, — выдохнул Вагариус, посмотрев на экран. — Переносится на первый этаж.
— Да, — пробормотала София, вытерев рукавом чуть влажные глаза и стараясь успокоиться. Защитница, как не вовремя! Арен поймет, что она огорчена. — Пойдем вниз.
— Софи…
— Не надо, — огрызнулась она, проходя мимо Вагариуса к двери. — Я больше не желаю слушать про то, как меня будут благодарить титулом и деньгами за…
— Софи! — он схватил ее за руку и обнял, крепко прижав к себе. — Я не думаю о тебе плохо, клянусь. Я просто беспокоюсь. Мне не нравится роль, которую его величество тебе уготовил.
— Это не театр, Вано, — прошептала София. — И подумай вот о чем еще… Как думаешь, чьей жизнью я живу?
— Что? — не понял он, и София, подняв голову и посмотрев в его озадаченные глаза, тихо сказала:
— Я отдала свою жизнь за Агату. Там, в портальной ловушке. Так чьей жизнью я живу, Вано?
Он перестал дышать, и глаза его постепенно наполнялись пониманием — и ужасом.
— Прихоть, — она грустно улыбнулась, — всего лишь прихоть. Ты прав — он не рисковал жизнью. Он просто разделил ее. Так легче, да? И рисковать не надо. У него ведь большая жизнь, ее ведь не жалко, да?
— Софи… — выдохнул Вано ошеломленно и замолчал, явно не зная, что еще можно сказать.
— Пойдем. Император уже должен быть внизу, — вздохнула София, отходя от Вагариуса. — Только не говори ему ничего, пожалуйста. И я не должна была тебе говорить, не сдержалась.
Она открыла дверь и шагнула в коридор. Следом из комнаты вышел и Вано — бледный, с бисеринками пота на лбу и абсолютным шоком в глазах.
* * *
По лицам спускающихся по лестнице Софии и Вагариуса император сразу понял — что-то случилось. Развеял эмпатический щит и прислушался к эмоциям обоих.