— Я тоже чувствую, что это София, — вмешалась Синтия, и Вано заметил, что она чуть порозовела. Да, этот разговор явно идет ей на пользу. — Не знаю, может, оттого, что… айл Вагариус сказал… Но я чувствую, правда.
— Вы все ее знали, — сказала Эн. — Поэтому определили сразу и безошибочно. В конце концов, если бы София вошла сюда… м-м-м… обладая телом, вы бы тоже сразу поняли, что это она, и ни с кем бы не перепутали. Но вот я… я ее не знала. Наверное, именно поэтому я ощущаю все несколько острее. Здесь, — девушка кивнула на Агату, — не один человек. Не только ее высочество. Я не могу безошибочно определить, как определили вы, что это именно София. Просто чувствую, что здесь есть еще один человек.
Вано и Синтия удивленно молчали. Они понимали, что хочет сказать им Эн, но до конца не осознавали, как это связано с лечением.
— Я никогда не видела энергетический контур отдельно от человеческого тела, как сейчас. Но я видела погасшие контуры и у живых людей, и у мертвых. Мертвый человек не ощущается так, как сейчас ощущается София. Понимаете? Вы чувствуете ее живой. И я чувствую. Только тела нет.
А ведь действительно…
Вагариус вновь взглянул на контур, теперь понимая, почему Эн взялась за это дело, казавшееся безнадежным. Он тоже видел умерших людей и знал, что от них идет энергетический холод.
София — точнее, ее контур — был теплым, как контур живого человека.
— Этот эффект возникает из-за того, что Софию держит ее высочество? — спросил Вано негромко, как никогда боясь услышать ответ.
— Нет, айл Вагариус. Агата только не дает ему погаснуть, да и держит она его по причине того, что тоже ощущает Софию. Думаю, еще более живой, чем мы.
Эн посмотрела на койку, где лежала принцесса, и улыбнулась.
— Она сейчас сказала: «Да!»
— Ее высочество… говорит с вами? — выдохнула Синтия. — Мысленно?
— Говорит. Она мне вообще уже много всего рассказала, — Эн улыбнулась шире. — У меня были вопросы к Агате по поводу ощущений от удерживания контура. И она подтвердила мои догадки, сказав, что чувствует Софию очень живой и теплой — как будто ваша дочь ее обнимает. Только тела нет, — повторила Эн. — Но я постараюсь что-нибудь придумать, обещаю. А сейчас, пожалуйста, идите в процедурную, сдайте кровь, она точно пригодится.
— А потом… можно прийти сюда? — спросила Синтия робко. — Я бы хотела немного побыть здесь. Если вы не возражаете.
— Не возражаю. Только вам, айл Вагариус, лучше вернуться в палату. Насколько я помню, вас сегодня доставили с сердечным приступом и магическим перенапряжением.
Поймав удивленный взгляд Синтии, Вано чуть улыбнулся и успокаивающе погладил женщину по плечу. К его радости, она не отшатнулась, даже не вздрогнула.
— Верно, Эн. Я сдам кровь и вновь лягу, не переживайте.
— Отлично. А вы, айла Тали, после процедурной сходите в столовую. Обед уже закончился, но вас накормят. Скажете только, что так велел зам главврача.
— Зам главврача? А это кто?
— Это я, — ответила Эн, усмехнувшись.
* * *
Звукоизоляция в госпитале была отличная — чтобы не мешать больным отсыпаться, пока по коридору круглосуточно кто-то бегает и гремит, — и тишина в палате за закрытой дверью казалась Виктории просто оглушительной. А еще — вязкой, неприятной, словно болото, в котором можно было задохнуться и утонуть.
Находиться здесь, в одиночестве, было мучительно. Но Виктория почему-то не ощущала привычного раздражения. Ей было тоскливо, хотелось плакать и даже выть, как раненой волчице, но злости она не чувствовала. Да и на кого злиться? На Арена, что запер ее здесь? Ну так для ее же блага, да и ненадолго это, скоро обратно во дворец. На лечащего врача, который задавал вопросы вежливым до тошноты голосом и фиксировал ответы в блокнот? Он просто выполнял свою работу.
А может, злиться стоило на себя?
Виктория всхлипнула и прижала ладони к щекам. Да, только на себя и стоило бы злиться. Это ведь она сказала за столом про поездку на выставку, она! Дура, где были ее мозги?! Если бы не София…
София.
Подумав об аньян, Виктория все же расплакалась, толком не понимая, почему. Ревновала ведь ужасно, еще накануне страшно злилась, и утром тоже. Но сейчас ревность даже головы не поднимала — то ли умерла в ней, то ли переродилась во что-то другое.
Софию было жаль. Виктория не знала, обоснована ее ревность или нет — теперь ей казалось, что скорее нет, чем да, — но это и все равно. Все равно! В любом случае — смерти София не заслужила, и она действительно любила Агату с Александром. Даже абсолютным щитом смогла стать… А ведь для этого нужно по-настоящему искреннее чувство.
И как теперь будет Агата?.. Бедная ее девочка! Она ведь будет жить, понимая, что София умерла за нее. Конечно, Агата не виновата, но разве от этого легче?
Виктория вздыхала, вытирая слезы рукавом платья, что совсем не подобало делать императрице, но она себя ею сейчас и не чувствовала. Она чувствовала себя до ужаса несчастной, и почему-то — очень-очень виноватой перед всеми. И не только потому что сказала про выставку за обедом, а просто из-за самого факта своего существования на этом свете.
Лучше бы она ехала в том магмобиле с Агатой и стала энергетическим щитом, а София осталась бы жива.
Виктория всхлипнула и потянулась за стаканом с водой.
Энергетическим щитом? Нет, она никогда не смогла бы им стать. Не настолько у нее чистая душа.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Проводив Викторию во дворец и убедившись, что все в порядке и с Анной, и с Александром, император решил еще раз зайти к Эн.
День начинал клониться к закату, и когда Арен вошел в палату, помещение было залито ярко-оранжевым солнечным светом. Удивительно для такого пасмурного дня, каким был сегодняшний. Но к вечеру распогодилось, небо поголубело, тучи разошлись, остался лишь ветер — холодный, резкий и неприятный. Правда, император об этом ветре не имел ни малейшего понятия — с момента, как они с Эн перенеслись в госпиталь, он не был на улице.
На стуле возле Агаты сидела женщина, и как только Арен открыл дверь и шагнул внутрь, она вскочила, испуганно глядя на него, и неловко поклонилась.
— Ваше величество…
— Садитесь, айла Тали, — сказал император. Женщина медленно опустилась на стул, нервно сглатывая и не отрывая от него напряженного, полного опаски взгляда.
Арен подошел ближе, наклонился и поцеловал дрогнувшую руку.
— Спасибо вам, — произнес он тихо, не спеша выпрямляться. — За Софи. Независимо от того, что случится дальше, я обещаю — вы никогда не будете нуждаться.
Несколько мгновений император смотрел в смятенные глаза айлы Тали, не выпуская из своей ладони ее руку. Женщина молчала, быстро-быстро моргая, словно боялась расплакаться, и Арен, чтобы не смущать ее еще больше, все же выпрямился и повернулся к Эн.
— Тебе есть, что сказать мне? — обратился он к девушке, которая что-то стремительно записывала на листке бумаги, не поднимая головы.
— Угу, — кивнула Эн. Оторвалась от своего увлекательного занятия и, вздохнув, произнесла, глядя на маму Софии: — Побудьте здесь несколько минут, пожалуйста, айла Тали. А я пока пообщаюсь с его величеством.
Арен сразу понял, что Эн не хочет разговаривать при Агате, и кивнул.
— В соседней палате можно.
Девушка поднялась, и они проследовали в соседнюю комнату, где Эн, даже не садясь, сразу быстро заговорила:
— Консилиум назначен завтра на полдень. Мне нужно, чтобы вы пришли раньше, к одиннадцати хотя бы, а лучше к десяти. Я расскажу все, что смогла разработать. Консилиум имеет смысл проводить только в том случае, если вы будете согласны меня поддержать.
— Я согласен, — сказал Арен спокойно, и Эн покачала головой.
— Завтра, ваше величество. Решите завтра, после того, как все услышите.
— Хорошо, — согласился император так же спокойно. Он мог бы возразить, что согласен на все, кроме риска жизнью Агаты, но у него не было сил на пустые препирательства.
— Вас самого врачи-то смотрели? — поинтересовалась Эн, мгновение помешкав. — Или?..
— Нет.
— Вы же не бессмертный, — сказала она укоризненно. — У Вагариуса был сердечный приступ, не хватает только, чтобы он и у вас случился. Это ведь десять минут, ваше величество.
— У меня нет десяти минут. Ты что-то еще хотела сказать, или это все, Эн?
Кажется, она рассердилась.
— Так нельзя, понимаете? Если вы сами свалитесь, уже никого не спасете, ни Софию, ни Агату, ни Альганну. Вы хоть ели?
Арен промолчал. В любой другой день ему было бы смешно, что Эн настолько беспокоится, да и странно тоже. Он до сих пор не мог понять, почему ее прежняя ненависть к нему так и не вернулась.
— Ясно. И не ели. Да вы так себя сами угробите, без помощи заговорщиков, — продолжала возмущаться Эн. — Вот они рады-то будут!
— Этого и добиваются.
— Что? — она нахмурилась.
— Убить императора очень сложно. — Демоны, как же трудно говорить, в груди будто камень вместо сердца. — Есть способы, конечно, но они сопряжены с огромным риском, а главное — с человеческими жертвами. Жертвами среди заговорщиков. Куда проще, если император угробит, как ты выразилась, себя сам. Сойдет с ума, например. Или просто будет настолько морально дезориентирован, что не сможет удерживать Венец. На это нужны силы, Эн, и не только магические.
— Тем более! — Теперь она даже покраснела от негодования. — Так, все. Сейчас пойдем в смотровую, и я вас сама посмотрю. Это пять минут! А потом в столовую. И сама поем, и вы тоже поедите.
— В смотровую — согласен, — уронил Арен тяжело. — В столовую — нет. Я потом поужинаю. Не переживай.
Эн пыхтела и словно пыталась просверлить его разгневанным взглядом. Но в конце концов сдалась и проворчала, делая шаг к двери:
— Она была бы недовольна вашим поведением.
— Кто?
— София.
Арен на секунду закрыл глаза, пережидая приступ боли в груди и неспособность дышать.
— Верни ее мне, — попросил он тихо и хрипло, останавливая Эн кратким прикосновением к плечу. — Пожалуйста. Верни.
— Я очень постараюсь, — ответила она так же тихо, замерев возле двери. — Обещаю.
Арен еще раз осторожно погладил девушку по плечу, а затем они вышли из палаты.
* * *
Слава Защитнице, с императором оказалось все в порядке, и Эн, быстро перекусив в столовой, вновь пошла к принцессе. Прежде, чем идти домой, нужно было сделать кое-что еще.
— Ну и где ты гуляешь, — пробурчал Рон Янг, увидев девушку. Эн еще днем попросила его прийти в госпиталь сразу после работы. — Я тебя уже заждался. В палату эти изверги меня не пускают, — он покосился на невозмутимых охранников. — Говорят, либо император должен указание дать, либо ты. Практически приравняли тебя к его величеству.
Эн фыркнула.
— Ужинала я. Пошли, Рон. Ребята, он со мной.
— Ужинала она… А я вот не ужинал, — пожаловался друг, но тут же запнулся и замер, глядя на сияние абсолютного контурного щита. На сидящую рядом с койкой Синтию он даже внимания не обратил. — Защитник…
— Спасибо вам, айла Тали, — сказала Эн, вежливо улыбаясь женщине. — Вы можете идти. Вам, наверное, уже нужно?
— Да, — женщина кивнула, засуетившись. — Я пойду, надо забрать дочек у подруги… А завтра можно будет прийти к Софии?
— Конечно. Но не раньше полудня.
Эн проводила глазами Синтию и, дождавшись, пока дверь в палату закроется, обратилась к Рону, который все это время стоял посреди помещения и смотрел на принцессу в коконе энергетического щита, застыв каменным изваянием.
— Ро-о-он… Отомри.
Он громко выдохнул.
— Эн… это невероятно…
— Согласна. Но я тебя сюда позвала не для того, чтобы щит рассматривать. Мне…
— Демоны! — Рон взъерошил волосы и улыбнулся шальной улыбкой. — И ведь я даже обсудить с тобой ничего сейчас не могу из-за этой печати молчания! Хоть во дворец переносись.
Теперь пришла очередь Эн замирать и удивленно таращить глаза.
Потом девушка нахмурилась и вновь посмотрела на Агату в коконе. Затем на Рона. И опять на Агату.
Постепенно выражение ее лица менялось, становясь понимающим.
— А-а-а… Нет, но как… Бессознательный характер применения ведь…
— Значит, придумали что-то, чтобы был сознательный! Поэтому и не свет, а огонь.
— Похоже… Но, Рон, — Эн помотала головой, — давай потом это обсудим, хорошо? Сейчас я про другое. Ты можешь к утру понедельника сделать мне пять связных игл? Кровных. Органических*.
(*Связные иглы — артефакты для установления связи между двумя объектами. Кровные — на крови, органические — способные к растворению, попадая в ткани человека.)
— Пять?! Зачем столько? Обычно же одна игла нужна.
— Если тело все-таки появится от моих, — Эн вздохнула, — манипуляций, то думаю, что отдельно от контура. Его нужно будет пришить, и я хочу использовать принцип связного-артефакта. И оставить иглы в теле, как ты когда-то сделал с Бертом.
— В этом есть смысл, — протянул Рон. — Пять — по числу конечностей плюс голова?
— Да.
— Ладно, сделаю.
— Спасибо. На крови троих человек нужно. Двое уже сдали, сейчас отдам пробирки, а у третьего я завтра сама возьму.
— Император? — уточнил Рон понимающе, и Эн кивнула.
* * *
Арен поддался на уговоры Эн по одной простой причине.
Он прекрасно помнил, как отец после смерти матери сообщил, что начал чувствовать тяжесть собственной головы. «Венец давит, — так он тогда объяснил. — Чтобы его удерживать, нужна не только магия. Горе делает слабее волю, разрушает тебя изнутри, а что изнутри разрушено, то гнилое. На гнилом ничего не держится».
С середины дня Арен начал ощущать нечто похожее, какую-то тяжесть на лбу и в висках. Словно он носит головной убор, который ему мал на несколько размеров, и поэтому давит со всех сторон.
Эн сказала, что все нормально. Значит, проблема только в моральном состоянии, но Арен не представлял, как его исправить. Он просто старался не думать слишком много, не отчаиваться и заниматься делом. Дела отвлекали его от мыслей. Так было всегда.
Вот и сейчас — Гектор написал, что готов доложить о расследовании, и Арен отправил ему в ответ зеленый сигнал, попросив перенестись сразу во дворец. Пообщается с Дайдом и пойдет к Виктории с Алексом.
С момента их последнего разговора главный дознаватель, увы, не повеселел.
— Начну с мелочи, — сказал он сразу, как они сели на диван в кабинете Арена, и Гектор положил перед императором небольшую папку. — Вы просили собрать досье на лечащего психотерапевта Виктории, мои ребята порылись, я тоже посмотрел. Чисто, я бы сказал, девственно. Валлиус ручался. Да и не аристократ он.
— Еще немного — и я действительно начну избегать титулованных, — пробормотал Арен, взяв папку. — Спасибо, Гектор, я посмотрю.
Дознаватель кивнул и продолжил:
— Теперь к покушению. Около полудня Агата, София, охранники и водитель садятся в магмобиль и едут к Императорскому музею, куда можно попасть только одним путем, объезд исключен. Через десять минут они попадают в портальную ловушку. Вопрос первый — откуда к заговорщикам пришла информация о посещении наследницей музея? Руководство было не в курсе, их не оповещали, это ведь не в рамках официального мероприятия. Знали немногие, и информация могла прийти, на мой взгляд, с двух фронтов. Ваша жена упомянула эту поездку во время обеда — первый фронт, а второй — охрана. Как бы Вагариус ни старался обезопасить и засекретить предстоящее, в сопровождении было слишком много охранников и незамеченными их приготовления оказаться не могли. Тем более, что Дэйва срочно поменяли местами с дежурным охранником — это вообще прямое указание на то, что планируется какая-то поездка. Подробности до наших заговорщиков могли и не дойти, но этого и не требовалось. Время для срабатывания портальной ловушки значения не имеет — только место.
— Значит, ты считаешь, что и здесь замешаны мои родственники? — спросил Арен прямо. — Не учитывая тот факт, что Адриан сбежал.