Приключения менеджера. Война
Глава 1
"Мы, люди практичные, должны завершить то, что пытались сделать Александр, Камбиз и Наполеон. Иными словами, надо объединить весь мир под одним господством. Не удалось это македонцам, персам, французам. Сделаем мы — британцы".
Сесил Джон Родс
И грянул гром. И разверзлись небеса. Произошло то, чего уже давно все вокруг ожидали. Алмазы в этой ветви истории были найдены в начале октября 1867 года. И нашли их не искатели золота и алмазов из Британии. Готтентот по имени Херт, что значит Олень, Антилопа, почти всю свою сознательную жизнь пас стада своего хозяина бурского фермера Клауса Янсена (Николая Иванова). Клаус Янсен еще в молодости пришел из Капской колонии на новую свободную землю на реке Оранжевая, или Оранская река, как называли ее буры, желая жить подальше от завоевателей англичан, которые в свою очередь переименовали реку в Оранж-ривер. Несколько лет он скитался в этом дальнем округе, где он вел жизнь трек-бура, то есть фермера-кочевника, который не избирает постоянного пристанища, а переходит со своими стадами с места на место, оседая на время там, где ему приглянутся пастбища и плещется вода. Но потом он выбрал себе прекрасное место у реки, разбил постоянный лагерь, постепенно обустроил свою ферму, и стал богатеть, наблюдая, как его многочисленные стада плодились, и набирали вес. Естественно, что как всякий бур он предпочитал работать не сам, а заставлял за себя работать чернокожих, гордо полагая, что этим он просвещает их и приобщает к достижениям Европейской цивилизации. А поэтому, как можно говорить о каких-то деньгах за их труд? Сам Херт, за годы работы денег от хозяина почти никогда не видел, но когда хозяин был доволен, то он дарил готтентоту подарки, например свои старые вещи, которые он уже собирался выбросить. Внешность готтентота была примечательная, но для европейского зрителя, по меньшей мере, странная. Если приглядеться, Вы решите, что Херту лет пятьдесят; хотя ему всего сорок, а, если бы вы попробовали измерить его рост, получилось бы один метр сорок сантиметров. Он, впрочем, относительно крепко сложен, и объем груди у него почти такой же, как у людей нормального роста. Вы увидели бы также, что лицо у него желтое, а цвет кожи желто-коричневый, лоб вдавлен, скулы, напротив, выдаются; нос большой даже для негра. Вообще лицо измято, перерезано морщинами, что придает ему какой-то старческий вид, волосы скудны. Перед Вами бы стояло существо, едва имевшее подобие человека, ростом с большого обезьяну — шимпанзе. Его желто-смуглое, старческое лицо имело форму треугольника, основанием кверху, и все было покрыто крупными морщинами. Большой нос на крошечном лице был совсем приплюснут; но зато губы, нетолстые, неширокие, были, как будто раздавлены. Он казался каким-то юродивым стариком, облысевшим, обеззубевшим, давно пережившим свой век и выжившим из ума. Всего замечательнее была его голова: лысая, только покрытая редкими клочками шерсти, такими мелкими, что нельзя даже было ухватиться за них двумя пальцами. Словом, вы могли бы отметить в Херте все характерные особенности южноафриканского готтентота. Но между тем, между Хертом и его чванливым хозяином Янсеном, общего было намного больше, чем хотелось бы последнему. И хотя Янсен и гордился своей чистотой белой крови, но это было совсем не так, в жилах белых буров в значительном количестве течет кровь готтентотов. Как же так? Дело в том, что голландские переселенцы прибыли в Южную Африку, почти совсем без женщин. Совсем немногие люди прибыли в колонию вместе с семьями, и впервые 30 лет существования Капской колонии число белых женщин здесь не превышало 25. А как же обходились все остальные, откуда у них появились дети? Понятно откуда, от готтентоток. Согласно законом современной генетики в таких браках могут рождаться мулаты, или же черные, или белые. Закон Менделя. Черные возвращались к неграм, мулаты составили расу так называемых "цветных", ну а белые в значительном количестве влились в состав голландских переселенцев. Конечно, если бы буры оставались на старом месте, то там бы еще помнили, кто была твоя бабушка или прабабушка, но подхваченные вихрем переселений на новые места, буры имели множество других проблем, чем вспоминать свои семейные родословные, здесь и сейчас все решали личные качества каждого человека. По современным мне исследованиям генетиков 7 % генов африканеров буров получены ими от небелых рас. При господстве в ЮАР политики апартеида это приводило к курьезным случаям, например, когда известный южноафриканский политик, борец за частоту белой расы, попал в больницу, и там у него установили генетическое заболевание, встречающееся только у негров. Но также происходило и обратное влияние, так у бушменов Калахари, самой изолированной из всех африканских групп число европейских генов достигает 11 %! Что же тогда говорить об обычных чернокожих ЮАР? Хорошо ли это? Да для африканцев это просто отлично, так как повышает их конкурентоспособность, а для европейцев? Известный немецкий ученый антрополог Ойген Фишер в 1913 году проводил исследования браков между бакстерами и белыми в германской Намибии. Бакстерами называют в Южной Африке наиболее белых из мулатов, часто они имеют светлые волосы и глаза. Сами они считали себя чистыми белыми, но поскольку в Капской колонии этого не признавали, то они переселились на север, в Намибию, где основали свое государство, и стали жить там совершенно по-европейски. Так вот Фишер провел исследования детей немцев от браков с бакстерами и доказал, что в большинстве случаев такие дети стремительно деградируют. На основании его исследований все межрасовые браки были запрещены во всех немецких колониях специальным законом, хотя раньше немцы, особенно в Германской Океании охотно смешивали свою кровь с туземной. Сейчас же, конечно, в Германии господствует иное мнение.
Херт еще помнил те времена, когда он был мальчишкой, и его племя жило свободно и привольно. Тогда почти никто не работал у буров, да и не только у буров. Скучному и монотонному труду храбрые готтентоты предпочитали рискованные военные набеги на своих соседей. Столетиями такая стратегия работала, но потом появились белые, и все стало совсем плохо. Но вначале, с англичанами ничто не предвещало беды. Готтентоты всегда воевали по принятой ими однажды системе. Так и сейчас они грабили границы белой колонии, угоняли скот, жгли фермы, жилища поселян и потом бежали от ответных действий далеко в горы. Там многие черные племена соединялись и воевали с ожесточением, но не нападали в поле на массы английских войск, а на отдельные небольшие отряды, истребляли их, брали в плен и прятались. Когда, наконец, англичане добирались до них в их неприступных убежищах, тогда они смирялись, несли повинные головы, выдавали часть оружия и скота и на время затихали, грабя изредка, при случае. Их обязывали к миру, к занятиям, к торговле; они всё это обещали, клялись своими богами, а потом, при первой оказии, запасшись опять оружием, делали все то же самое. Казалось, что этому долго не будет конца, и силой с ними ничего не сделаешь. Но другие белые пришельцы — буры начали применять к готтентотам их же тактику- делали внезапные набеги на их деревни, истребляли воинов, захватывали в плен их женщин и детей, угоняли скот, уничтожали запасы и готтентоты скоро оказались сломлены, белые пришельцы оказались гораздо сильнее. Херст попал к своему хозяину буру в фактическое рабство, и бур жестоко наказывал готтентота, если тот, по мнению хозяина, начинал опять лениться.
У Херта от стада отбилась пегая корова, но мудрый готтентот знал куда она отправится- на берег реки, где приятный ветерок над водой сносит надоедливых комаров, там не так жарко как на пастбище, а трава такая свежая и зеленая. Разыскав пропавшую корову, Херт ударом прутика погнал ее к стаду, а сам же решил несколько минут посидеть в прохладе у реки, опустив свои натруженные босые ступни в холодную воду. Хорошо то как! И вдруг что-то привлекло его внимание, что такое? Недалеко от берега на поверхности воды сверкала, переливаясь сказочными цветами, кольцеобразная радуга. Наш современник принял бы это пятно за разводы бензина, но Херт никогда не видел бензина. Он отродясь, не видывал такого чуда. "Не иначе, чей-то глаз", — подумал готтентот. По разгоряченной спине пробежал холодок: "Не губите Херта всемогущие духи, сжальтесь над бедным Хертом". Но духи молчали, прошла минута, другая, воды реки не разверзлись и не поглотили пастуха. Херт немного успокоился. Он все-таки был не робкого десятка, наш храбрый готтентот. Не отрывая глаз от радужного кольца, Херт начал осторожно двигаться вперед. По мере приближения сияние становилось ярче, лучи его, расходившиеся от центра в стороны, напоминали ресницы. Так и есть, из воды, около песчаной отмели, выглядывал чей-то глаз. Словно кусочек солнца упал в реку и разбился на голубые, оранжевые, красные лучики. "Ух, как это чудесно!" — подумал Херт. Никогда, он не видел на земле такого чистого, яркого, красивого света. С радужным глазом могло соперничать только солнце. Готтентот обошел вокруг отмели, огляделся — все было спокойно и безмятежно. Он осмелел и приблизился к радужному сиянию настолько, что мог дотянуться до него прутиком. И тут Херт увидел, что сияние исходит от маленького прозрачного камешка, лежащего на самой кромке отмели. Готтентот вывернул его ладонью вместе с песком, рассмотрел поближе. Камешек имел правильную многогранную форму. "А он не горяч, и не похож на пылающий уголь"- подумал Херт, — "покажу его хозяину, может он меня похвалит за мою находку".
Миллионы, десятки миллионов лет назад мчалась в мировое пространство наша молодая грохочущая планета. Кипящая магма бурлила в глубине, прорываясь на ее поверхность, огненные вспышки взрывов прорезали мглу, они следовали один за другим, обломки застывшей магмы, обломки породы, целые скалы взлетали высоко вверх и падали, дробились, образуя вокруг жерла вулканов кольцеобразные гребни. А из глубин нашей юной планеты извергались все новые и новые потоки раскаленной жидкой магмы. В ней содержался углерод, много углерода. Подверженный давлению в сотни тысяч, а возможно, в миллионы атмосфер, он при остывании магмы выкристаллизовывался, образуя прозрачные камешки — алмазы…Потом прошли еще миллионы лет, а в глубине древних кратеров уже лежали безучастные ко всему, застывшие капельки углерода. Но на месте нынешних пустынь, в древности лежали дождевые леса, и в сезон дождей льющаяся вода из года в год, все глубже вгрызалась в породу, и однажды бурный водный поток добрался до первого прозрачного камешка, понес, покатил его по дну, и, когда вошел ручей в берега, кристалл остался лежать среди гальки, встретился с солнцем, заиграл, засверкал всеми своими гранями. Шли годы, поток принес другой камень, потом еще и еще — целую россыпь. Поверхность земли изменилась, исчезли леса и горы, но твердые камни оставались неизменными и ждали своего часа, пока пастух Херт не нашел один из камешков в русле реки Оранжевой. Обрадованный находкой, Клаус Янсен показал этот камень бродячему британскому старателю, они с ним решили, что это явно какой-то драгоценный камень и решили показать его эксперту, выступая вдвоем пайщиками в этом деле. Говорят же уже целый год об алмазах, так может это и есть алмаз? Эксперт подтвердил их правоту и выкупил у них камень за 500 фунтов золотом. И тут началось….Зачем работать за гроши, если можно разбогатеть в одночасье? В жажде обогатиться в Южную Африку хлынул поток энергичных авантюристов. Солдаты бежали из британской армии, моряки, оказавшиеся в Кейптауне бросали свои корабли, полицейские оставляли заключенных и спешили быстрее найти свои алмазы, при этом их брошенные заключенные шли за богатством наравне и рядом с ними, купцы закрывали свои лавки, а колониальные служащие не приходили на работу в конторы. Фермеры оставляли свои стада на произвол судьбы, алмазный блеск туманил разум многим. Все словно обезумели. На север к реке Оранжевой хлынул мутный людской поток. Искатели алмазов ехали вместе с семьями в фургонах, запряженными волами, шли небольшими группами, а то и в одиночку, пешком, по выжженной лучами жаркого летнего солнца голой местности. Безмолвная пустыня ожила. По ночам над иссушенной землей стлался белый густой дым от бесчисленных костров старателей, расположившихся на отдых, словно армия новых варваров кровожадного завоевателя Аттилы двинулась в свой очередной поход. С рассветом они вновь двигались в путь, и хотя африканские дороги неимоверно длинны, но к новому году большинство старателей надеялись быть на месте, где их уже заждалось громадное сказочное богатство.
ГЛАВА 2.
Этим утром я проснулся очень рано. Взглянул на наручные часы лежавшие на стуле рядом с кроватью — еще только четыре часа утра. Скоро уже начнется рассвет, так как наступает африканское лето. В чем дело? Юнга расшалился. Юнга это моя капская обезьянка, мой полезный питомец, он охранник и дегустатор ядов. "Давай иди, гуляй" — я выпустил обезьянку из комнаты и он, с благодарностью одарив меня взглядом, убежал по своим, обезьяним делам. Теперь позвольте мне представится — Квасов Александр Михайлович, 51 год от роду, известный местным жителям под именем поляка Кшиштофа Квасьневского. Приходится жить двойной жизнью, так как моя судьба не совсем обычна. Дело в том, что сюда в Южную Африку 19 века, времен начала алмазной лихорадки, я попал из будущего, из начала 21 века. Как я сам до сих пор не понимаю. И, несмотря на то, что в будущем я был менеджером, тот самый пресловутый "офисный планктон" и по всем канонам жанра совсем не обладал никакими полезными навыками, которые мне здесь могли бы пригодиться, но я как-то выкрутился. Чтение исторических книг дало мне знание об текущем моменте и пару фактов о грядущих открытиях в сфере техники, а именно: изобретение динамита и создание искусственных рубинов, а информация из смартфона сохранила для меня некоторые данные о золотых и алмазных месторождениях ЮАР. Именно эти свои выигрышные карты я и постарался разыграть. На первом этапе я добыл себе немного золота на первоначальное время из еще не отрытого месторождения Витватерсранда (Белых вод хребта), а затем я воспользовался этим золотом, что бы тихо скупить известные исторические алмазы, с которых и началась алмазная лихорадка. Естественно, что моей главной задачей было, как можно дольше скрывать от англичан наличие алмазов в Южной Африке. Поэтому я выдавал мои алмазы как добытые на Индийских месторождениях. Так же, по примеру любого книжного попаданца, я сразу ринулся к президенту, в моем случае местному руководителю Свободного Оранжевого государства Йоганнесу Бранду (Ивану Пожарскому). Только свою информацию я преподносил ему, не как гость из будущего, а как резидент разведки Российской Империи в Южной Африке. Конечно, скоро это все раскроется, но тогда все это будет не столь важно, я стану уже самостоятельной фигурой. Воспользовавшись полученными от продажи алмазов деньгами я купил у братьев Де Бирс их знаменитую ферму. Под видом чокнутого польского археолога, задурив местным голову, я начал разработку алмазов силами привезенных из Европы работников ирландцев и немцев, и здешних чернокожих. Полученные алмазы я лично продавал на востоке, так как открытие новых месторождений должно было значительно обрушить алмазный рынок. Вырученные деньги я вкладывал в обустройство своего прииска- будущего Кимберли и скупку соседних ферм, на землях которых находились кимберлитовые трубки, содержащие алмазы. В Южной Африке находится 250 кимберлитовых трубок, эти своеобразных кладовых природы, хранящие в своих недрах огромные запасы созревших еще миллионы лет назад ценнейших плодов — алмазов, и я уже стал владельцем шести лучших из них в окрестностях Кимберли. Так же мной куплены 2 фермы вниз по реке, где встречаются алмазные россыпи. Некоторыми из остальных кимберлитовых трубок (примерно десятком) я надеюсь тоже завладеть, когда у меня появятся деньги, так же как и золотыми месторождениями. Остальные трубки либо трудно эксплуатируемые, как, например, в горах Лесото (ныне Басутоленд). Там не только нет воды, как в Кимберли и нужен водопровод, но и нужно поднимать воду на высоту 700 метров (десять двадцатиэтажных домов). Ни нынешние насосы, ни водонапорные башни не смогут этого сделать. Либо же, это в основном мелкие трубки диаметром 25 метров, что в десять раз меньше моих, уже приобретенных. Так что, похоже, монополистом мне пока не стать, да я все трубки и не знаю. Нужно для начала разбогатеть и потом разослать вокруг своих геологов — пусть ищут. Хотя, что то можно и поискать самому- нужно лишь найти кольцеобразные неровности от древних кратеров. Особенно хорошо заметны они с высоты, но самолетов сейчас еще нет. Привлечь воздухоплавателей с воздушными шарами? Нет уж, геологи мне обойдутся явно дешевле. Но только у меня, на все, на это, нет времени, скоро придет орда старателей англичан и захлестнет собой все земли вокруг. Политические и экономические причины заставляют англичан спешно организовывать свою экспансию в Африке. Для побуждения населения из метрополии переселяться сюда, пущены слухи об африканских богатствах, которые случайно угодили в цель. А так как климат для англичан во всей Африке наиболее благоприятен здесь, на юге, то сюда и едет основной поток переселенцев. А если англичане узнают о моих потенциально богатых землях, то заморачиваться со мной никто не будет, или мне предложат продать их за бесценок и идти на выход, или же меня просто прихлопнут и заберут все даром. Поэтому я готовлюсь защищать свои владения вооруженной рукой против всей Британской империи, над многочисленными землями которой никогда не заходит солнце. Делается динамит, покупается оружие, набираются люди — я спешно готовлюсь. Но успею ли? На днях прибывает мой заместитель по хозяйственной части Генрих Шульц. Он пять месяцев провел в поездке в Европу, где передал моему поверенному в Амстердаме- алмазной столице мира, Ван Рейну мои найденные камни, и теперь с караваном фургонов должен доставить мне продукты, товары, оборудование и главное людей, навербованных в Европе. У меня уже здесь около 160 белых — ирландцев и немцев, 80 малайцев и около 300 различных чернокожих работников из различных племен. Моя маленькая армия из 25 силовиков возглавляется отставным немецким офицером Фридрихом Фон Весселем (правда больше половины из них постоянно находятся в разъездах, и я их почти никогда не вижу). Пятеро туземных полицейских помогают поддерживать порядок на прииске. Прибывшие малайцы по большей части состоят из женщин, что несколько смягчает нашу гендерную проблему. До того момента из женщин уже два года я видел в основном местных туземных красоток. Но сексуальный подтекст здесь не главный, на самом деле женщины лучше мужчин справляются с монотонным трудом за сортировочными столами, где они ищут алмазы. А, воспользовавшись тем, что у Британской армии скоро будет множество занятий в Эфиопии, я рассчитываю с помощью вновь прибывших людей, создать британским старателям в Оранжевой республике большие проблемы, так же как и напасть на черных союзников англичан басутов, завербовав для этого их чернокожих врагов зулусов. Но сил у меня решительно не хватает, основную партию оружия, боеприпасов, взрывчатки и главное обученных людей я жду в конце января- начале февраля следующего года, а пока мне нужно держаться своими силами. А врагов у меня сейчас: 1,5 тысячи вооруженных британских старателей на территории бурской республики (это число скоро должно возрасти до 6 тысяч человек), 200 тысяч чернокожих басутов у ее границ (среди них 20 тысяч воинов) и 3 тысячи британских солдат в Капской колонии. Нужно как-то продержаться. Наметки у меня уже есть. В завершении я добавлю, что перенос во времени, не только укрепил мое здоровье и сделал его невосприимчивым к африканским микробам и болезням, но и немного омолодил меня. Во всяком случае, чувствую я сейчас себя телом максимум на 40–45 лет, а душей так и на все 39.