Мкопане повернулся к Базо и увидел, что его веселый помощник уже собирается приступить к делу. Он первым изнасилует одну или обеих женщин.
— Не дай им умереть слишком быстро, Базо.
Усиливающиеся крики жертв заглушили ответ.
ГЛАВА 6.
Мой отряд уже несколько дней продвигался на юг, где нам предстояла кровавая работа. Мы должны были доказать этому старому, уже выжившему из ума вождю басутов Мшевешме, что его ставка на англичан не сыграла, а наоборот втравила его в новые крупные неприятности. Предстояла зачистить приблизительно 2 тысячи человек, и хотя всю основную работу должны были проделать садисты зулусы, но нам предстояла поддержать тех метким огнем своих винтовок. Нас будет всего 30 воинов, поэтому ни рабов, ни работников нам сейчас не набрать. Отряд под командованием Фридриха составлял 25 моих человек плюс трое присоединившихся к нам молодых буров, еще двух проводников мы должны были взять ближе к границе. Мы быстро передвигались верхом, имея наготове запасных вьючных лошадей, нам предстояло быстро закончить свою работу, так как дома на прииске было не спокойно. Мало мне было полторы тысячи бродячих старателей, которые так и лезли на мою территорию, словно мухи на мед, (Впрочем, благодаря моим черным воякам Буля уже десяток из них кормят гиен и шакалов). Так еще и алмазы уже открыли, и вдобавок к приближающейся волне старателей, я могу получить еще и волнения среди моих приисковых рабочих. Поэтому кровь из носу, но мне нужно было вернуться на прииск к новому году. Наш отряд был вооружен новыми многозарядными английскими ружьями, по типу американского винчестера, только что поступившими в продажу в 1866 году, винтовками Снайдера-Энфильда. Такие же 12 винтовок везли наши вьючные лошади для буров проводников и в качестве платы за найм зулусов. Боеприпасов мы тоже взяли с избытком, памятуя о том, что патронов мало не бывает. Но ящики на лошадях не провезешь, поэтому нам их приходилось вскрывать, заворачивать по сотне патронов в вощеную бумагу, потом все это упаковывать во вьюки. Продуктов же мы почти не везли с собой, что бы ни отягощать своих лошадей. Для меня сейчас главное скорость, а я сейчас при деньгах и мы можем покупать необходимые нам продукты на встречных фермах. Мы ехали молча, наклоняясь вперед в седлах, глядя перед собой. Ритмичные удары копыт звучали барабаном войны. Пока мы движемся, я коротко напомню, в чем отличие этих двух чернокожих племен между собой. Все восточные племена Юга Африки можно приблизительно разделить на две большие группы: амазулу и их потомки, и племена макати, или басуто. Все, в ком течет зулусская кровь, в том числе племена свази, манокские кафры, матабеле и другие, по характеру очень воинственны и прекрасно сложены физически. Племена басуто совершенно не похожи на племена амазулу. У них даже свой язык, который называется сесуто. Единственное, что объединяет эти два больших племени, — их общая ненависть к бурам. Басуто не любят воевать, по характеру они робкие и застенчивые. В отличие от зулусов басуты увлекаются мирными ремеслами, стремятся к культуре и даже не против принять, иногда, христианскую веру. По сравнению с рослыми и крепкими зулусами представители племени басуто имеют хрупкое телосложение, болезненный вид, и сознание собственной неполноценности по отношению как к белому населению, так и к своим темнокожим собратьям. При их природной застенчивости это не позволяет им, в случае необходимости, дать отпор вероломным зулусам.
Мы быстро передвигались на юг по засушливому вельду, оставляя за собой целые клубы красной пыли, пока не прибыли на место встречи. Граница близко. Тут, на обговоренной заранее ферме, нас уже ожидали два проводника, ветераны басутских войн, покрытые шрамами от копий и стрел, пожилые буры Ян и Дитрих.
Приятно познакомится, господин президент Бранд, отзывался о Вас более чем лестно- сразу начал подлизываться к ним я. — Позвольте в качестве платы за Ваши услуги сразу вручить Вам эти новые британские многозарядные ружья.
Спасибо на добром слове, мы с удовольствием еще раз накажем этих мошенников басутов, за то что их старый завравшийся в конец вождь не отдает свои долги- сказал Дитрих.
Ян стоял рядом, и его каменное лицо не выражало никаких эмоций. Да, это были молчаливые буры с коричневыми загорелыми лицами и выпачканными табаком бородами с проблеском седины — рослые мужчины со спокойствием буша в глазах. В их вежливой неторопливой речи слышалась горячая и свирепая любовь к зверям, на которых они охотились, и к земле, по которой так вольно передвигались. Я испытал к ним невольное уважение, которое еще усилилось, когда потом мне пришлось рядом с ними воевать.
Мы обсудили план предстоящей военной компании: вначале, мы выдвигаемся в район ближайшей басутской деревни, где начнем стрелять, наша главная задача погнать беженцев из деревни в сторону соседней, которую уже атакуют перед этим наши мясники зулусы. Когда наши беженцы будут убегать, то угодят им прямо в лапы. Если же басуты подтянули к границе крупный отряд воинов в 500-1000 человек, то нам придется отступить и пробираться на соединение к зулусам в обход, главное что бы нас не зажали здесь, в предгорьях. Если нам придется бросить наших лошадей, то пешком нам далеко не уйти.
Пересечение границы прошло без проблем, мы добрались до берегов довольно широкой речки, перешли ее вброд, поднялись на топкий глинистый берег и направились к высоким горам, синие хребты которых высились вдали. Насколько мне известно, это было продолжение Драконовых гор, тянувшихся к берегу на протяжении 90 км или около того, — длинный отрог, оканчивавшийся невысокой горой. Скоро начались крутые холмы постепенно переходящие в предгорья. Эти предгорья оказались чуть повеселей вельда, тут было больше влаги и зеленей растительность. Невысокие горы часть с голыми вершинами, часть с зелеными покрытыми кустарниками склонами словно бы радовались, они приветствовали нас под голубым океаном небес. Через час наши проводники вывели нас на пикет басутов.
Здесь дороги для конных все наперечет, так что они где то там- показал направление рукой наш более словоохотливый проводник Дитрих. Ян только кивал, молча подтверждая его слова, как вдруг он резко вскинул ружье и выстрелил. Действительно, на открытое место на склоне горы высящейся перед нами, выбежал удирающий от нас сторожевой пикет басутов в количестве пяти воинов. И хотя было довольно таки далеко, но я увидел, что один из бежавших негров спотыкнулся и упал, правда, вскоре он снова вскочил и заковылял дальше. Мы открыли стрельбу. Раздалось полтора десятка выстрелов, и далее уже было заметно, что пара человек убежали, двое лежат неподвижно, а один где-то затаился в траве.
— Ну теперь уже все бусуты в округе знают что мы идем, можно уже не торопиться- сказал Дитрих- развели пальбу, а толку?
И они ворчливо переговариваясь вместе с братом, оставили нам своих лошадей и прихватив с собой пару молодых буров из нашего отряда пошли проверить результаты нашей стрельбы. Понятно, что старые и опытные волки передают свой опыт молодым зеленым волчатам. Через полчаса они вернулись и доложили, что добили двух раненых прикладами своих винтовок, один чернокожий был уже мертв к их приходу.
Есть тут одно удобное местечко, по дороге на их деревню, где басуты нам могут устроить встречу, а нет, так подальше найдется парочка таких мест. Смотреть в оба — предупредил нас Дитрих.
Мы двинулись дальше. Местность между тем становилась все более дикой и живописной. Здесь растет густой кустарник вперемежку с группами высоких деревьев, кругом холмы и крутые скалы, возвышающиеся к небесам так прямо и гордо, как будто это монументы, поставленные рукой человека, а не памятники, воздвигнутые самой природой в честь прошлых веков. Все это обширное пространство казалось громадным парком. Многие деревья здесь были так высоки, что птицу, сидящую на верхушке одного из них, трудно убить из обычного ружья. Чтобы рассмотреть их верхушки нам приходилось так высоко задирать головы, что приходилось придерживать свои шляпы рукой. Все они перевиты гирляндами из темно-зеленого висячего мха, местами разукрашенного громадными орхидеями всевозможных ярких цветов. Мох этот — растение весьма полезное, как нам рассказал наш словоохотливый проводник Дитрих, местные туземцы добывают из него чудную темно-красную краску и красят ею кожи и ткани.
Басуты ждали нас в первом же из удобных для засады мест, там дорога проходила между двух высоких скалистых холмов, где и расположилось полторы сотни чернокожих воинов, рассчитывающих обрушить с вершин на нас свои копья и стрелы. Но Ян нарушил их планы. Он остановил нас неподалеку, а сам медленно поехал вперед, на разведку, а когда он выстрелил из своего ружья в показавшееся ему подозрительным место, то басуты подумали, что их обнаружили и с диким воем высыпали наружу. Но каково же было их удивление, а они привыкли, что белые после выстрела должны перезаряжать ружье, когда Ян, используя свою новую многозарядную винтовку, хладнокровно перебил десяток воинов, пока те не поняли, что пора снова прятаться. Убитые чернокожие воины после метких выстрелов бура падали, словно пораженные мгновенным ударом молнии. После чего часть нашего отряда, оставив лошадей коневодам, подошла к Яну и стали выискивать спрятавшихся в густом кустарнике и за камнями басутов, ведя прицельный периодический огонь. Пятерка же наших воинов вместе с Дитрихом стали пониматься на один из рядом расположенных с нами холмов, со склона которого им открылся вид на прячущихся воинов басутов. Раздался залп, другой, и чернокожие начали бежать, не выдерживая такой темп огня. Оставили они на месте своей неудавшейся засады два десятка мертвых тел, а похоже, что у них были еще раненые. Мы неторопливо продвигались к деревне, но она уже была покинута, жители ее бежали.
Попадут прямо в лапы своим зулусским друзьям- заметил Дитрих.
Фридрих приказал остаться на ночлег в деревне, готовить ужин и выставлять караульных. В спешке басуты потеряли много скота, который возвратился по привычке в деревню. Пару коров мы забили на ужин и с удовольствием перекусили жареной на костре говядиной. Ночью никто не попытался на нас напасть, негры ночью не воюют, им холодно. Только одни зулусы прослыли в этих местах непобедимыми воинами, атакуя по утрам, когда все остальные негры стараются не вылезать из под одеяла, пытаясь согреться. На следующий день мы стали продвигаться дальше и скоро увидели овальные щиты покрытие коровьими шкурами и украшенные перьями головы наших союзников. Белые перья головных уборов издали казались мне пеной на гребне волны. Как мы и рассчитывали басуты в своем бегстве неожиданно наткнулись на зулусов а поскольку воинов у них было всего 130 человек, из которых десяток было уже ранены, против 470 у зулусов, то басуты сразу же обратились в бегство. Зулусы преследовали их и десяток убили, а десяток поранили, но больше никого не догнали. Но, они вполне отыгрались на женщинах и детях басутов, тех успело разбежаться менее половины, а 350 человек были перебиты зулусами. При этом часть из них умирала в жестоких пытках. Я встретился с предводителем зулусского отряда. Это был молодой высокий чернокожий, с грацией хищника, широкой улыбкой на лице, и руками по локоть в крови. Но кто я такой, чтобы его осуждать за жестокость? Как говорится: "в каждой избушке, свои погремушки".
Приветствую славного вождя зулусов и моего хорошего друга Мкопане- наш глава отряда Фридрих начал знакомство с военным начальником зулусов.
Далее он передал ему обещанные ружья в качестве платы за поход. Вождь зулусов сразу надулся от гордости и задрал к верху свой нос. Полученные от нас ружья он распределил между своими людьми, и те сразу начали из них стрелять, радуясь частым выстрелам.
— Похоже, что боеприпасы к этим винтовкам кончатся уже через неделю. — сказал я Дитриху.
Вот еще вздумали, неграм хорошие ружья отдавать- недовольно пробурчал он.
Воспользовавшись светлым временем суток мы двинулись к другой деревне басутов- причем наши зулусы побежали вперед, обгоняя наших лошадей. Мы их догнали почти у самой деревни. Дорога шла все больше в гору, подъем продолжался почти два часа. Но вот, завернув за один громадный выступ горы, мы вдруг очутились на обширном, ровном и открытом пространстве, на котором было разбросано множество хижин. На площадке стояла целая армия черных воинов, распределенная по полкам, как у бледнолицых. От блеска множества металлических наконечников копий и дротиков резало глаза. Немного в стороне помещалась группа вождей и военачальников. Кажется, что басуты наконец начали браться за ум — я увидел, что они нагнали сюда почти 600 своих воинов, выстроившихся рядами. Наши 470 зулусов также выстроились в ряд и традиционно начали обмениваться оскорблениями со своими врагами, распаляя себя перед смертельной схваткой.
Это мы удачно подъехали, лучше момента нам не найти- подумал я. Фридрих считал так же, и мы проскакали между отрядами, открыв частый огонь по басутам из винтовок. Шиты из коровьей шкуры были плохой защитой от пуль и прикрывающиеся ими воины басутов рядами падали на землю. За несколько минут мы выпустили 300 зарядов, почти каждый, из которых, попал в цель. Басуты не выдержали нашего огня и побежали- за ними с ревом устремились зулусские воины. Они догоняли охваченных паникой басутов и кололи их в спину своими ассегаями. После того, как отряд басутов был разогнан, причем успело убежать только не более ста пятидесяти воинов, часть зулусов устремилась в деревню, стремясь перехватить как можно больше женщин и детей своих чернокожих противников, а небольшая часть вернулась на поле боя. Там они начали добивать раненых врагов. Здесь это делать не безопасно — старый туземный трюк состоял в том, чтобы притвориться мертвым на поле боя в ожидании, когда враг начнет подсчитывать убитых и грабить их, а потом неожиданно напасть на своего противника. Командир басутов, высокий и крепкий негр средних лет тоже оказался только ранен в плечо. Его радостно подняли на ноги, а потом распяли на земле. Затем начались пытки, несколько часов ему размалывали кости и отрезали кусочки мяса ножами. Он долго вопил как резаный (теперь я понимаю значение этого слова) и наконец выбился из сил и затих. Но зулусы еще долго продолжали с ним свою любимую забаву. Как мне потом передали, этот погибший был настоящим чернокожим расистом (уже тогда). Когда зулусы только начали его пытать, он сказал им: "Я умру. Но я счастлив, что умираю не от рук этих жалких буров, а от рук темнокожих и смелых людей, таких же, как я…". Ну, надо же, нашел он, чем гордится, что трусливые буры не стали из него кишки вытягивать, а храбрые негры стали. Странное тут у них понятие о храбрости. А то, что нас, тридцать человек за пару минут обратили в бегство шесть сотен, таких вот храбрецов, это ничего не значит.
Наш привычный ко всему, и повидавший всякого Дитрих, коротко сошелся с мрачным весельчаком зулусским командирам Базо, и по приятельски учил его военным стратегиям буров:
Утром вся деревня должна быть уничтожена. Если что можно сжечь, то сносите в кучу и поджигайте. Все, включая заборы, орудия труда, одежду. Разбивайте все, что нельзя сжечь. Затем пусть рабы сломают и разберут все дома. Когда басуты вернутся, они не должны найти тут ничего уцелевшего. И перед тем как возвращаться назад, в лагерь, также вытаптывайте поля.
В деревне зулусы уже резали своих пленников, я туда не ходил не смотрел- это работа зулусов, для них ее и наняли. Я только попросил выделить мне парочку пленных, что бы те доставили наше послание до вождя Мошвешве. Наконец зулусы мне привели двух человек: женщину средних лет и старика с выражением животного ужаса на лице.
Я толкнул Фридриха в бок локтем. Он меня понял, подошел к пленным остановился перед ними и произнес:
Слушайте и потом не говорите, что не слышали, передайте вашему королю Мошвешве, что если мы узнаем, что он будет дружить с англичанами, то мы будем приходить сюда до тех пор, пока никого из басутов не останется в живых. Теперь, если Вы поняли, кивните.
Дитрих стоял рядом и переводил его слова. Когда он окончил, чернокожая женщина испуганно закивала, несколько ожерелий на ее шее, сделанные из скорлупы страусиных яиц и ярких керамических бусинок, часто застучали друг об друга. Старик же оставался недвижим, потухший взгляд его не выражал никаких мыслей, а из его рта свешивалась ниточка слюны.