Разговор за столом продолжается, сестра не затыкается, и все так же рассказывает про моего ухажера, которому я наконец-то дала зеленый свет. Анфиска бы угарнула от этого момента, захлопав ладошками. А я нет. Мне совсем не нравится, что мою жизнь на блюдечке вынесли на семейный, будь он неладен, стол.
– Если не ошибаюсь, Майя в школе встречалась с каким-то парнем. – Мамаев говорит как бы невзначай, продолжая наяривать майонезный салатик. А я в этот момент посылаю в него проклятие изжоги и диареи. Разговорился тут ещё. – Я уже выпустился, поэтому и не в курсе, чем все закончилось. Но был уверен, что она уже пару раз с пузом походила.
Да, я хочу, чтобы его одолела диарея.
Смотрю на поникшее лицо сестры, и готова на почку поспорить, что она сейчас вспоминает моё пьяное откровение.
– Они расстались. Тот парень что-то натворил…
– Значит, парень?
– Господа!!! – резко бросаю вилку в тарелку, чем привлекаю внимание всех присутствующих, – Вы меня, конечно, извините, но Вам не кажется, что это не вашего ума дела?
Сестра ахает, затыкая рот ладонью. Ага. Дошло наконец-то, что запрещено болтать много лишнего про родного человека?
Хватаю обратно вилку в руки, и тянусь к тарелке с колбасой. По случайности, мне приходится локтем зацепить Глеба, не упускаю такого момента, чтобы не высказать ему пару интересных мыслей.
– Чего ты добиваешься?
– Ты хоть предохраняешься с ним?
Клянусь, моя челюсть пробила дыру в паркете.
– Не прекратишь, вылью на тебя столько дерьма, что даже брат открестится.
– Да плевать мне на это. На вопрос ответь.
– Пошёл ты.
Не собираюсь я тут сидеть, и слушать нападки тупого психа, который возомнил что может, вообще, разговаривать со мной.
***
Вылетаю из кухни, бросив через плечо сестре, что телефон зазвонил, который, на минуточку, в руке был, и залетаю в ванную комнату. Включаю холодную воду, в надежде, что полоскание лица поможет утихомирить вулкан злости, который собирается начать извергаться. Мамаев переходит все допустимые границы. Вернее, я, вообще, рамок ему не ставила, я щас про человеческие нормы говорю. Он на них плюет и едет дальше, по моим и так уже расшатанным нервам. Газует, выжимая самый максимум, который только имеется.
Руки трясутся с такой силы, что я не замечаю, как валю на пол все тюбики, которые забыла убрать с раковины. Наклоняюсь, чтобы собрать всё, а когда снова распрямляю спину, отражение зеркала вижу не только себя. Нас двое. Я и Глеб.
– Попытка бегства не увенчалась успехом. – растягивает каждое слово, смотря на мои губы. – Или ты это сделала специально, зная, что я догоню?
– Максимум, что я могу сделать специально для тебя, это замарать руки, и вышвырнуть твою тушку из квартиры.
– У тебя появился новый уёбок?
– С чего ты взял, что он новый? Может, я просто не рассказывала о нем сестре. Да и какое тебе до этого дело?
– А он знает, какая ты сука? Знает, что в любой момент можешь переключиться на другого?
– Ага. Он в курсе. Ещё что-то скажешь или я могу идти?
– Значит, ничего не изменилось? По-прежнему трахаешься с двумя?
Господи, дай мне сил выстоять. Дай мне мужества не начать оправдываться. Дай мне твердости для того, чтобы не зареветь от обидных и неоправданных слов.
– Я с тобой тогда не спала.
– Ты правильно заметила «тогда». Собираюсь исправить свою оплошность.
– Мечтай.
– Мечтают – идиоты. А я уверен в своих словах. Если раньше, совесть крепко держала член в штанах, то сейчас её у меня нет. Сдохла.
Даже не знаю, пугают меня такие слова или нет.
– И ты решил взять то, что давно уже не твое? Думаешь, получится? Мамаев, взрослей. Не бывает так, как хочешь. Если я говорю тебе, что ты и пальцем ко мне не прикоснешься, то всё так и будет. Никак иначе.
Я пытаюсь отодвинуть его, чтобы наконец-то выйти, и пройти к сестре, которая, наверно, уже стала волноваться. Я так быстро вскочила и ушла, а через несколько минут стол покинул Глеб. Мне даже всё равно, что он там им наплел, важнее, что буду говорить я, если Настя с Сергеем застукают нас одних в крошечной ванной.
– Ты забыла, с кем имеешь дело.
Не успеваю вслух послать его, как чужие руки обхватывают меня, и резко придавливают к стене.
10. Глеб.
Какого хера меня бесит тот факт, что у неё кто-то есть?
Какого хера после этого, я готов своими руками разорвать мартышку на куски?
Она убегает, а я, ничего не говоря, остальным, на автомате иду по её запаху, в надежде, что как только увижу лицемерные глаза, мгновенно вспомню про всю ненависть и остыну. Ну, или остыну, после того как загну её и хорошенько присуну.
Я еще не понял.
Только вот всё выходит из-под контроля. Окончательно зверею, когда она подтверждает слова про нового ёбаря.
Почему?
Какого фига я так реагирую?
Единственным разумным объяснением своего дальнейшего поступка, считаю только одно: несправедливость. Мы были вместе почти год. Около двенадцати месяцев я просто держал её за руку, и как малолетка радовался мимолетным поцелуям. А перед другим она запросто оставалась голой. Где, блядь, эта чертова справедливость когда она так нужна?
Где отвращение, которое во мне было к Авериной?
В голове единственная фраза: «Трахни её и тебя отпустит». И я не понимаю, кто мне дает подсказки: разум, или стоячий член, который вот-вот разорвет мои штаны.
Дальнейшие мои действия смело списывайте на отсутствие мозга. Можете называть меня конченым психом. Впрочем, сейчас я таким и являюсь.
Прижимаю Майю к себе, и прежде чем она начинает сопротивляться, накидываюсь на её рот, просовывая в него свой язык.
Очнулась.
Пытается оттолкнуть, но мой локомотив уже хрен остановишь.
Пальцами с силой сжимаю её бедра, не сомневаясь, что оставляю синяки на белой коже.
«Остановись» – орет рассудок.
«Пошёл к черту» – огрызаются яйца.
Наглею, задирая, и так короткое платье на живот. Мартышка брыкается, до крови кусая меня за губу.
– Ненавижу тебя.
– С трудом верю.
– Я…
Снова затыкаю её рот.
На хрен слова. В жопу их. Всех в задницу. Мне даже похер на то, что за стеной находится ее сестра.
Мои пальцы касаются её трусов, и я рычу, ощущая, что она влажная. Да! Хочет! Хочет того же, чего и я. Даже радуюсь этому открытию. За изнасилование хоть сидеть не придется.
– Майка! Где ты?
Блядь!!! Вот сейчас серьезно?
***
Как вселенная может быть настолько несправедлива?
Я ведь только-только нашел лекарство от чертой Авериной. До меня наконец-то дошло, что нужно сделать, чтобы окончательно вытравить её из своего мозга. Но облом.
– Сделаешь ещё раз подобное, и я клянусь…
– Сделаю. Можешь не разбрасывать слов на ветер.
Она выскакивает на зов сестры, оставляя меня одного в маленьком пространстве.
Как так получилось, что через пару часов после того, как увидел мартышку, я начинаю набрасываться на неё как маньяк?
Я ж завязал с ней.
Она моим кайфом была давно. Я был уверен, что оставил её в прошлом. Ненавидел, конечно, но и представить не мог, что именно так отреагирую. Руки чесались вернуть её обратно. Раздеть, и отыметь. А потом вздохнуть чистым воздухом и перестать искать в прохожих девушках её лицо.
Вакцина была уже близко.
В моих руках.
А потом её отобрали.
Забрали то, что могло мне помочь.
Гады.
Но, будем справедливы, кто может помешать мне всё вернуть?
Улыбаюсь самому себе за такой гениальный план и иду к остальным. Сергей стоит возле входной двери, пока Настя что-то ищет в своей сумке и даёт указания сестре. Непонимающим взглядом смотрю на всё это, задавая брату немой вопрос: «Что происходит»?
Но тот и ухом не ведет. Говорил же, что он в семье самый недалекий. Наверно, поэтому он и не стал бабкиным любимчиком. Она слабохарактерных, того… маленько не уважает.
– О. Глеб. Майя помогла тебе найти полотенце?
Чего!?
Слышу нервный кашель мартышки, и просто качаю головой. Хрен знает, что она там наговорила сестре. Но опровергать неизвестную мне легенду, как-то не особо хочется.
– Это хорошо. Так, Майке мы уже сказали, теперь твоя очередь. Нас срочно на работу вызывают. Пока вас не было, раз пять позвонили. Там какая-то жуткая авария на трассе, нужны свободные руки. Поэтому не обижайтесь, но ужин придется поставить на паузу.
Как удар под дых.
Я ж не успел ничего сделать, чтобы просто так свалить домой. Да я теперь спать не смогу, пока пчелка подо мной не окажется.
– Насть, не переживай. – Кажется, Мартышка только этого и ждала. Вон, какая улыбка на лице, что я сейчас её оставлю и уйду. – Работа важнее. Сергей потом к нам придет, и мы втроем посидим. Я посуду помою, и телевизор перед сном посмотрю, а потом спать завалюсь.
Сегодня объявляю ничью.
Я накинулся на нее в ванной, а она делает всё, чтобы избавиться от меня.
Один-один.
– Я хотела попросить Глеба остаться с тобой. Вместе посмотрите фильм, а потом мы вернемся и спланируем совместные выходные.
На самом деле я был не в курсе о совместных выходных. Но мне приходится по душе идея, этих двух сумасшедших медиков. Я даже прощаю Насте её недавнее вмешательство.
– Насть, зачем? Я даже сомневаюсь насчет телевизора. Думаю, после посуды сил на это не хватит, сразу спать пойду. – Пытается выкрутиться Майя, но я замечаю, как дрожит её голос.
– Май, пожалуйста. Мы с Сережей очень хотим провести с вами свободное время. Правда, ведь? – Обращается к брату.
А тот только на меня и смотрит. И по этому взгляду, я понимаю, как сильно он этого хочет. Его прям разрывает от счастья. Особенно это заметно, когда он пытается промычать «да» и улыбнуться. Но отказать девушке не может. Каблук.
– Не переживайте. Мы вас подождем. – Подхожу к мартышке, облокачиваясь на ее плечо. – Нам есть о чем поговорить. Сами понимаете, давно не виделись.
Она с силой тыкает меня локтем в бок.
– Вот и отлично. Мы побежали. Надеюсь, через часик вернемся.
Прощальный воздушный поцелуй. Брат пропускает её вперед, и снова оборачивается на меня, словно напоминая мне о хорошем поведении. Показываю ему средний палец, и тот закрывает дверь.
И вот тут до меня доходит, что кроме нас двоих в этой крошечной квартире никого нет. Мы одни. Нет рядом никого, кто способен нам помешать. Я чувствую, что Майя совсем не рада такому исходу событий. И понимаю, что сейчас попытается выгнать меня.
– Проваливай отсюда. – не раздумывая, она кидается в бой. – Я не собираюсь быть нянькой маньяка.
Как я и думал. Выгоняет.
Неужели совсем не понимает, что у нее ничего не получится.
Разворачиваю девушку к себе лицом, и удовлетворенно улыбаюсь.
– Снимай трусы, мартышка. Фильм смотреть будем. – Командуя я, жестом руки приглашая её вернуться в комнату.
11. Майя.
Зря я обрадовалась, когда сестра сказала, что их на работу вызывают. Сама же своё счастье отпугнула, радостной улыбкой.
Теперь придётся наедине с Мамаевым время провести. А после того, что он в ванной натворил, мне его даже видеть не хотелось. Никак. Совсем никак.
– Если ты не будешь контролировать дружка своего, то знай, я в курсе, как очень болезненно отрезать детородный орган.
– Этому Вас в музыкалке учили, между сольфеджио и дыхательными упражнениями? – стебется он, хватая с полки игрушку и падая вместе с ней на диван. – Мол, долой нотные грамоты, эмаскуляция наше все?
– Я брала частные уроки только для этого.
Стараюсь не обращать на него никакого внимания. Про себя напиваю известную песенку про дураков, то и дело отвожу взгляд от лежащего, незваного гостя, который, кажется, даже не догадывается, что своим присутствием ставит мою семью под большую угрозу.
В какой-то момент наши глаза натыкаются друг на друга.
– Хочешь мне что-то предложить?
– В точку. Например, убраться из моей квартиры. Как тебе такая идея? – огрызаюсь, не двигаясь с места.
– Хреновая. Да у тебя всегда с фантазией были проблемы, мартышка.