- Олег, куда ты делся? Я на работу опаздываю! - орет с первого этажа Сергей.
И я вынужден спуститься вниз. Пытаюсь думать о делах. Но мне так плохо, будто я болен жутким гриппом или подцепил вирусную пневмонию. Лучше бы меня пристрели в том чертовом лесу.
Сегодня моей целью является дипломат Сергея, он так таскается с ним целый день, что я принимаю бескомпромиссное решение. Перед выездом на трассу подмешиваю слабительное в его свежевыжатый сок. И хотя он жалуется на странноватый привкус апельсина, все равно выпивает до дна. В машине Сергею приходит в голову травить анекдоты. Изображать смех, когда хочется сдохнуть, занятие неблагодарное, получается фальшиво.
Сергей меня разглядывает, даже до такого первоклассного идиота доходит:
- Что ты такой кислый в последнее время? Как будто лимон сожрал, ей богу. Портишь мне только настроение своей размякшей физиономией. Взбодрись давай, сегодня в новый клуб едим, там говорят много стильных девочек зависает. Вот твоя проблема в бесконечном недотрахе, будь у тебя постоянные телки, ты бы так не кис. Я уже начинаю подозревать, что ты гей и тайно влюблен в меня.
Мастер психологии Сергей в действии. Но в чем-то он прав, мое тело действительно требует женщину, но только одну и ту же, постоянно, и не важно: сплю я, ем или принимаю душ. Я просыпаюсь и засыпаю с фантазиями о Нике. За то короткое время что мы были вместе, я так привык к ее жадным ласкам и страстным поцелуям, что просто лезу на стену от горячих воспоминаний. Такой потрясающей женщины в постели у меня не было никогда, не знаю с чем это связано. С тем, что я сам хочу ее слишком сильно или она так мастерски владеет искусством любви, короче, я идиот, оставивший ту, от которой схожу с ума. Противно даже думать, что в моей кровати окажется кто-то другой.
Впрочем, сейчас не об этом. Сергея наконец прижимает в туалет, он несколько секунд смотрит на оставленный на переднем сидении дипломат, но брать его с собой в сортир придорожного кафе - это полное безумие, даже он это понимает. И когда Сергей исчезает из виду, я хватаю его портфель, кладу себе на колени и быстро фотографирую бумаги, пересылая в мессенджер Вере, не теряя ценные минуты на сохранение фотографий. Мне понадобилось гораздо меньше времени, чем Сергею, потому что, когда он возвращается обратно, Вера шлет мне сообщение:
«Это бомба, Олежка, ты у меня умничка!».
Завожу мотор и выворачиваю на трассу, я, безусловном, умничка, но все еще подыхаю от тоски, что сжимает мое горло. Кстати, я тоже не хочу есть, понятия не имею, когда сам ел в последний раз.
Глава 40. Перед моей постелью медленно раздевается совсем не Ника
К концу дня снова возвращаюсь в дом Петровых, будто нет у меня собственного. Принимаю душ, зашиваясь у себя в коморке. Ворочаясь с боку на бок, не могу уснуть. Скрипит дверь, я задыхаюсь от радости, плюнув на наше расставание. Сейчас прижму ее к себе и забуду обо всем на свете. Я так тоскую по ней, что аж зубы сводит.
Но перед моей постелью медленно раздевается совсем не Ника, резко встаю с кровати, натягиваю майку, спортивные штаны. Не хочу, чтобы посторонняя женщина пялилась на мое тело. Передо мной расстегивает лифчик та сама работница с толстой черной косой. Кстати, зовут ее вроде Катя, хотя я точно не уверен.
- Эй, ты что творишь?
Схватил я полы блузки, пытаясь вернуть все на место, но Катя придает себе соблазнительный вид. Противно, даже думать не хочу о другой в своих объятиях. Ника меня как будто отравила, сразу вспомнились вампиры, которые кусая, заражают кровь, делая себе подобных, а Ника, похоже, заласкала меня до потери разума.
- Так, давай-ка отсюда, если нужен мужик, обратись к Сергею Сергеевичу, он, я уверен, не откажет.
- Ты что гей что ли!?- смеется Катерина. - А я думала ты от хозяйки нашей без ума, бегаешь за ней повсюду, но снежная королева тебе не по зубам.
Радует, что она не знает о наших с Никой отношениях.
- Конечно гей, голубее меня только озеро надежды, - выпихиваю ее из коморки.
А тут, как на зло, по лестнице спускается Ника. Картина маслом: девица застёгивает белый блузон, а я поправляю штаны. Не знаю куда делась эта Катя, да и не подумал я об этом, рванул за своей девочкой на второй этаж доказывать свою невиновность.
И знаете что? Именно так ведут себя люди, которые бросают своих девушек. Бегаю я быстро, скорость и старт у меня отменные, поэтому Ника не успевает закрыть дверь.
- Между мной и этой телкой, - размахиваю руками, активно жестикулируя, - ничего не было. Я бы в жизни на нее не глянул?! Она даже не в моем вкусе, я просто лежал, засыпал. А она ввалилась и...
- Олег, ты надо мной издеваешься? – Ника вздыхает, растирая виски,
падает в кресло.
А я закрываю дверь, продолжая оправдываться.
- Не могу понять, чем я заслужила подобное? Ты бросил меня, а теперь играешь в какие-то игры, которые мне непонятны. Ты не чувствуешь, что мне невыносимо тебя видеть? Душу рвешь тем, что постоянно здесь околачиваешься, я не могу так, - поднимает потухшие глаза, - иди домой, Олег.
- Я просто пытаюсь сказать, что я не спал с ней, - ставлю руки на пояс, прикусываю нижнюю губу, надеясь, что она поймет меня.
- Мне все равно с кем ты спал, просто оставь меня в покое, мне плохо, ну, пожалуйста.
Она выглядит бледной и ужасно уставшей.
- Тебе не все равно с кем я сплю, - сдвигаю брови.
- Хорошо, мне не все равно с кем ты спишь.
Смотрю на нее, делаю шаг навстречу, сажусь на корточки возле кресла, на ручке лежит ее маленькая ладошка, трусь колючей щекой.
Нахожу ее глаза, умирая от грустного взгляда.
- Я не хочу ни с кем спать кроме тебя.
Ника вздыхает. Из холла раздается громкий голос Сергея:
- Эй, кто-нибудь видел моего шофера? Он припарковал машину прямо на редкий куст сирени, Саныч сейчас с инсультом сляжет.
Смотрим друг на друга, я так сильно ее люблю, что не могу дышать полной грудью.
- Уходи из моей комнаты, пожалуйста, - спокойно и очень тихо говорит Ника, вытаскивая свою ладошку.
Глава 41. Я ее следующий муж
Ничего не меняется. Мы все также существуем в одном пространстве. Она бледная и несчастная, а я серый и скукоженный. Правда все чаще ловлю на себе ее нежный взгляд, который она тут же прячет куда подальше, чтобы вернуть своему лицу выражение дикой обиды.
Но одним грустным пятничным вечером на мой телефон приходит сообщение с кодом от сейфа в его кабинете. Не знаю, как она добыла эту информацию, но впервые за долгое время я широко улыбаюсь. Дело даже не в пяти цифрах, а в том, что она сделала это для меня.
Весь вечер жду, пока Сергей уедет в аэропорт, его пригласили на свадьбу в Хорватию, куда жену, естественно, брать он не собирается. Все служащие дома, в том числе Саныч, сразу же устраивают себе длинные выходные, и когда становится тихо, я иду наверх. Но в комнате, у кроватки малыша совсем не Ника. Рыжеволосая курчавая няня, которая иногда остается с ребенком, медленно покачивает кроватку.
- А хозяйка где?
Жуткая мысль, что Сергей все же взял Нику с собой, пугает меня чуть ли не сильнее, чем огнестрельное ранение. Там он принудит ее к сексу, или, на фоне нашего с ней расставания, она захочет близости сама. Мне становится дурно.
- Так на девичник же пошла, - пожимает плечами рыжая, - у нее подружка замуж выходит.
Вот этого я никак не ожидал. Я спасаю ее задницу, не даю себе приближаться ближе, чем на метр, а она шляться вздумала. Грусть и тоска сменяются злостью. Несколько раз подряд звоню по телефону, но она не берет трубку.
- А адрес она не оставила, - делаю паузу, - случайно? Меня ее супруг прибьет, если я не заберу с мероприятия.
Когда заветная бумажка оказывается в ладони, я гоню на полной скорости к центру города, где ярко-красными огнями светится название ресторана. Внутри не так много народу, как я думал. Пахнет жареным мясом и смесью разнообразных духов с примесью пота. В центре танцевальной площадки под заунывные мотивы популярной музыки качаются пары. Мне даже не нужно искать, узнаю девицу в облегающем, неприлично коротком синем платье с руками незнакомца, который явно забыл, что талия находится гораздо выше. Иду через площадку широким решительным шагом.
- Все! Танец окончен, спасибо, что развлек, - хлопаю по плечу мужика, который при близком рассмотрении оказался куда старше нас с Никой вместе взятых.
- А ты кто такой? – пытается возразить, но Нику отпускает, явно не желая связываться с молодым парнем спортивного телосложения.
- Я ее следующий муж, - бесцеремонно разворачиваю Нику к себе.
- А нынешний где? – смеется мужик
- В Караганде.
Я взбешен, такого я от нее не ожидал. Дикий замес из ревности, злости и желания делает меня очень наглым. Сгребая волосы на ее затылке в пучок, я тяну их вниз, так, чтобы она запрокинула голову и приоткрыла для меня свой сладкий ротик. Даже на высоких каблуках Ника ниже ростом, я накланяюсь и, нет, не целую, я жадно впиваюсь в ее губы, облизывая бархатный рот. Всю накопившуюся за последние дни страсть я вкладываю в этот поцелуй. Ника отвечает, я чувствую ее нежные касания, слышу стон, который она не в силах сдержать. Ее язык касается моего, я так долго этого ждал, что если бы не остатки благоразумия, то уложил бы прямо здесь, на скользком полу.
Но Ника приходит в себя первой, тяжело дыша, смотрит в глаза, печально вздыхает, отодвигая рукой в сторону.
По разукрашенным лицам скопившихся за одним столом девушек, не трудно догадаться, где Ника оставила свои вещи. Она не простила меня. Медленно бреду за ней, облизывая губы, собирая остатки ее вкуса. Этот поцелуй ничего не решил, он лишь доказал насколько я болен. Она мой сладкий наркотик, мое счастье и проклятье одновременно. Вздыхаю, следуя за ней, я не могу от нее отказаться, мне придется сделать выбор.
- Ой, Никуша, этот красавец твой муж, да?
- Я ее ангел-хранитель, - улыбаюсь девушкам, а Ника молча убирает волосы за уши. - Где твоя сумка?
- Это наш шофер, - поворачивается ко мне, опуская на землю, - и он уже уходит.
- Ничего себе, я тоже такого хочу, - стонет подружка с красными волосами, - подари мне его на вечерок.
Мы поворачиваемся к друг другу, вижу, что Ника немного пьяна. Ее глаза блестят обидой, она все также ненавидит меня за то, что решила ее оставить, ради ее же безопасности. Но к этому взгляду примешивается что-то еще, то, что делает ее такой потрясающей во всех смыслах этого слова. Какая-то дерзость, от которой у меня слабеют колени.
- Пожалуйста, - Ника разводит руками, - пользуйтесь.
Я теряю дар речи. Играю бровями, взлохмачивая волосы. Не могу поверить в то, что она только что сказала. Она подарила меня своим подружкам? Это даже не наглость – это хамство в чистом виде.
- Ах, так!? – наше выяснение отношений заходит слишком далеко.
У меня начинают сдавать нервы, раз она позволяет какому-то хрену трогать свои бедра, почему бы и мне не развлечься?
И снова эта смесь из злости, обиды, ревности, страха опасности и дикой страсти.
- Ну хорошо, Вероника Игоревна, - протискиваюсь между двумя похабными девицами, у которых на лицах жирными буквами написана их профессия, - как прикажите.
Кладу руки на диван по обе стороны от них. Те довольно визжат, одна даже трогает мой пресс, который обтягивает виднеющаяся в распахнувшейся кожаной куртке черная майка. Несколько секунд Ника смотрит на это, тяжело дышит, щурится, затем хватает свою сумку и уходит. Даже сквозь громкие ритмы музыки я слышу стук ее каблуков.
Я не могу без нее, абсолютно точно не хочу без нее жить. Я не способен справиться со своим влечением, меня выкручивает наизнанку от желания любить ее круглосуточно. Мне нужна ее улыбка, нужны ее руки, я хочу чувствовать запах ее волос, вкус губ. Мне нужен ее голос, тепло тела, смех и глупые разговоры о шоколадных конфетах. Нет у меня выбора и никогда не было.
- Простите девочки, но мне пора.
Стриптизерши разочаровано стонут. Одна хватает меня за руку, пытаясь усадить обратно.
- Ну почему? – хнычет, складывая губы уточкой.
Выпиваю чей-то стакан сока и иду за ней. Ника стучит каблуками по темной улице, плащ развивается на ходу. Мне плевать, что кто-то услышит, устал с этим бороться, кричу ей вслед:
- Я делаю все, чтобы защитить ее от тирании мужа, подыхаю, держа себя на расстоянии, а она шляется по ресторанам! Ты думаешь он не разозлится, что ты пошла в это злачное место одна, да еще в этом наряде?
Ника останавливается, натягивая перчатки. Ее голос почти безразличный:
- Я вызову такси и поеду домой, спасибо за беспокойство.
- Пойдем, отвезу тебя, - пытаюсь взять под локоть, но она не дается.
Вздыхает, медленно вытягивая руку:
- Я никуда с тобой не поеду.
Осень уже украсила асфальт опавшими разноцветными листьями. Поднявшийся ветер треплет ее непослушные волосы. Фонари отражаются в блестящих лужах, переступая через них, Ника слишком спокойна. Смотрю на нее и понимаю, что мой отчаянный поцелуй ничего не изменил. Это всегда будет между нами. Моя тайна разделяет нас, отбрасывая на разные берега одной реки.
- Сколько мне раз повторять, что я не хочу тебя видеть? Ты продолжаешь бередить душу, ковырять затянувшиеся раны. Ты сделал мне очень больно, Олег, так больно не делал даже Сергей своими кулаками.
- Я не хотел, - морщусь, неприятно слышать такое.
- Оставь. Меня. В покое.
- Не оставлю!
- Почему? - еще один вздох, грустные глаза.
- Потому что не хочу, - поворачиваю к себе, беру за плечи, растирая, наклоняюсь, заглядывая в глаза полные печали, - потому что люблю.
Ника качает головой, делая шаг в сторону:
- Ты кидаешься словами.
- Как мне доказать?
- Ничего не надо доказывать, я еду домой к своему сыну. И ты иди домой, - она так болезненно спокойна, что меня разрывает изнутри.
Ника уходит в темноту, там, где фонарь не освещает желтым кругом света, к горлу подкатывает горечь, на улице так тихо, что каждый ее шаг вбивает в мое сердце ржавый тупой гвоздь. Никогда она не сможет подпустить меня, пока я не сделаю, то, чего она действительно хочет. Ей нужно это. Закрываю глаза, не замечая, что наступаю в лужу, сердце пронзает дикая боль, которую я методично запихивал куда подальше все эти годы.
- Восемь лет назад, - мой голос дрожит, как же сложно произносить это вслух, - когда нам не было еще и двадцати, твой муж был заядлым стритрейсером.
Ника останавливается, но не оборачивается.
- Уже тогда он обожал, - мой голос становится хриплым, - торчал от запрещенных веществ. Носился по городу на бешенной скорости, ты знала, что у него нет прав? Вот зачем ему нужен верный шофер в любое время дня и ночи.
Ника поворачивается, мне кажется, что она даже дышать перестает. Но точно утверждать не могу, потому что мне не видно ее лица в темноте.
Я морщусь, долгие годы не смел даже говорить об этом. Тупая боль в груди возвращается.
- Моей сводной сестре было всего три с половиной года, - я делаю паузу, потому что слова застревают в глотке, не желая выходить наружу, - они с моей матерью задержались в гостях, и она, - нижняя губа дрожит, - не удержала ее, - голос срывается, - девочка выбежала на дорогу.
Улыбаюсь сквозь адскую боль внутри, моргаю, чтобы ветер осушил мои глаза:
- Это был пешеходный переход, зеленый свет, однако, твой муж не планировал останавливаться, - от беспомощности сжимаю руки в кулаки, - он протащил ее несколько метров, а потом переехал, - закидываю голову, чтобы крутящиеся слезы не потекли по щекам, - бросил умирать. Он пытался скрыться, пробовал снять номера за городом, один из водителей догнал его, он заперся изнутри, в машине. Кричал о несправедливости его задержания, – делаю паузу, чтобы вздохнуть поглубже. - Моя мать умерла в скорой, той, что приехала для маленькой Олечки, от обширного инфаркта миокарда, она была еще молодой женщиной, но ее сердце не выдержало, когда она увидела размазанное по асфальту тело собственной дочери.