Начало: Вязовский Алексей - Алексей Вязовский 16 стр.


Состав выдвинувшихся на меня войск – не был секретом. От самого Альметьевска правительственные войска сопровождали пикеты верных мне башкиров и казаков. Они же доставляли в Оренбург языков и перебежчиков. Полковник Чернышев привел к Бугульме 2000 человек при 12 орудиях. Из них тысяча – солдаты симбирского пехотного полка. Еще десять сотен конных казаков и калмыков. У Кара ситуация была похуже. Его пехота представляла собой сборную солянку из гарнизонных рот, которые он забрал из Казани, снял из крепостей Верхне-яицкой линии. Так называемые легкие полевые команды. Кроме того у него было два полубатальона Томского полка и 2-го гренадерского. А также с тысячу конных – дворянское ополчение плюс татары и мещеряки. Артиллерии у Кара считай не было – лишь три старые 3-х фунтовые пушки.

Чем располагал я? Два казачьих полка – Лысова и Шугаева ушли к уральским заводам, крепостям Оренбургской линии и брать Яицкий городок. Остались разросшиеся полки Чики-Зарубина и Мясникова. Почти по тысячи человек каждый. Их я сразу отправил к Юзеевой тревожить наступающего противники.

– В бой вступать запрещаю! – инструктировал я полковников на военном совете – Токмо камариная стратегия.

– Это как? – удивился Мясников.

– Укусил, улетел. Тревожьте арьергарды Кара, кусайте его с боков и за задницу. Уразумели?

– Царь-батюшка! Бога ради, дай с собой новоманерные пушки – взмолился Овчинников – Мы Кару такую баню устроим…

– Кару господню – пошутил Подуров.

Полковники и генералы засмеялись.

– Только пять штук – принял решения я. Слишком велики был риск потерять пушки. А пудовых единорогов на санях у меня было мало. Лишь пятнадцать штук. Кузнецы клялись за неделю сделать еще десяток, но в этом были серьезные сомнения.

Кроме казачьих частей, у меня были также два пехотных полка. Которые за три недели строевой научились худо бедно ходить в ногу и стрелять залпом. Штыковая была под большим вопросом. Энтузиазма больше мастерства. Плюс в день, когда Овчинников с конными полками отбыл к Юзевой вернулся Хлопуша. Он привез семь пушек, из них три – пудовых единорога. И привел пятьсот рабочих и заводских солдат. В основном инвалидов, т. е. старослужащих.

– Второй завод порушили ироды – пожаловался Хлопуша, когда мы вышли на площадь инспектировать выстроившихся рабочих.

– Белорецкий?

– Его. Только подошли – зарево. Запалили, лиходеи, посад вокруг цехов, а там и здания занялись.

Черт! На это я не рассчитывал.

– Кто запалил? Заводские?

– Поди дознайся. Может и управляющий, а может и заводские. Многие под хмельком были.

– Вот что Хлопуша – я схватил с балясины крыльца снега, протер им лицо. Головная боль слегка унялась. Внизу, на площади люди строились поротно под хриплые команды унтер-офицеров, рядом гарцевал на лошади срочно вызванный Ефимовский. Я заглянул за входную дверь – никого. Рядом тоже пусто.

– Будет тебе дело тяжелое и опасное.

– Я за тебя царь-батюшка хоть в пекло адово пойду.

– В пекло не надо. Надо в Казань. Какими-нибудь окольными дорогами.

– Это нам по силам – Хлопушка повел огромными плечами.

– Возьмешь у Васьки Птичника пяток голубей, спрячешь их в каком-нибудь ларе. Я тебе дам золота и рисовой бумаги.

– Зачем? – удивился каторжник.

– Мне нужно знать, что происходит в городе. Какие войска квартируются, какие укрепленя строятся. Все самое важное. Уразумел?

– Нет, царь-батюшка. Ну приехал я туда, может и местечко в слободе нашел – старые дружки поди остались. А дальше што?

– Ты пока на заводы ездил писать выучился?

– Сержант Неплюев крепко учил, троху могу уже буковки писать. Кривые токмо.

– Сойдет. Пишешь мне письмецо, вкладываешь в берестяную облатку на спине голубя. И шлешь. Тишком!

– Неужель долетит??

– Даже не сумлевайся.

– А ежели поймают? Письмецо то в чужие руки попадет.

– На сей случай есть вот такой шифр – я подаю Хлопуше одну из двух матриц, вырезанных мной из плотной бумаги. Объясняю, что матрица накладывается на письмо, в проемах пишутся буквы послания. Потом оставшиеся промежутки заполняются другими буквами от балды. Шифр примитивный, но для этого времени – вполне рабочий. А главное доступный даже таким малограмотным людям, как Хлопуша.

– Ох, грехи мои великие, справлюсь ли я?

– Должен – я спустился с крыльца, направился к новому полку – Пришли мне Неплюева, да того капрала, что с валов убег… как его?

– Долгопят – Хлопуша направился вслед за мной.

– Точно. Будет им дело в новом полке.

Деваться было некуда – вход шло все, включая последних офицеров и унтеров, что были в запасе.

– А назовем его как?

– Кого?

– Да полк.

– Первый заводской.

* * *

– Господа! – генерал Кар стоял по колено в снегу, рассматривал в подзорную трубу две сопки справа от дороги. Рядом бродили, кутаясь в шубы Фрейман и Чернышев – Нет, это совершенно невозможно! Что за варварская тактика??

На возвышенностях возле пушек копошились люди.

– Не угодно ли, – задыхаясь, сказал Кар – Пять! И так далеко ставят, подлецы!.. Наши до них, чего доброго и не до…

Он не докончил фразы, на правом фланге разорвалась граната, пущенная пугачёвцами из единорога. Она повалила сразу шестерых солдат – троих насмерть. Снег окрасился в красное.

– Видали, каковы? – крикнул Кар стоявшему рядом с ним Фрейману и послал к месту поражения своего лекаря.

Воинские части Кара стали поспешно выходить за пределы дороги, строиться к обороне. Расставили по удобным местам свои пушки. Началась артиллерийская перестрелка. Ядра и гранаты пугачёвцев ложились как по заказу, бунтовщики стреляли метко. У пушек же Кара были все недолеты. И лишь единственный единорог действовал прилично, но и он вскоре перевернулся вверх колесами: в его лафет брякнуло двенадцатифунтовое ядро. Потери солдатах тоже росли. Вот новобранец уронил ружье, перегнулся вдвое, с глухим стоном ткнулся головою в снег. Здесь, в длинной шеренге, тоже упал солдат, еще один упал, еще… словно в огромной, поставленной на ребро гребенке валились зубья. С воем летит граната; пехотинцы, спасаясь от смерти, валятся плашмя. Взрыв. Осколки ранят лошадь, солдата и лекаря, что подле саней делал перевязку.

– Анафемы! – рассвирепел Кар. – Какие же это к дьяволу мужики?.. Неужель мужики столь искусно артиллерией управлять могут? Прямо с саней палят. А где же наши конники, где татары и мещеряки? Чернышев, я вас спрашиваю! Где ваши калмыки?

– Отказываются идти в бой, ваше сиятельство! – потупился полковник – Уже пытались наскоком сбить казачков. Только за пушками погнались, те тикать. У них тройки – поди нагони сразу. А за следующей сопкой – казачки да башкиры с киргизами. Наши говорят там их несколько тысяч. Да на свежих лошадях.

– Что?.. – заорал Кар и, размахивая подзорной трубой – Я их расстрелять прикажу!

– Нас и так расстреляют… – огрызнулся Чернышев – Ежели мы тут стоять дале будем.

Сразу два ядра пропахали целую просеку в рядах томского полка. Раздались крики, стоны.

Кар, проклиная изменивших ему конников, направился к возку за меховой шапкой: морозом под треуголкой сильно прихватило уши. А молодой офицерик из симбирцев, отобрав, по приказу Фреймана, с полсотни лучших стрелков, побежал с ними далеко вперед и, прячась за пригорками и чахлыми деревцами. Открыли меткую ружейную стрельбу по пугачёвцам. Но те уже сворачивались и уезжали к следующей сопке.

* * *

– Плохие новости, государыня!

В Белом зале Зимнего дворца гремел оркестр преображенцев: там шли танцы. В Золотой гостиной, где присутствовала Екатерина и с десяток придворных чиновников несколько актеров и актрис императорского театра разыгрывали сценку. Сатиры спасали от Фавна критскую царевну Ариадну.

Императрица сидела в удобном кресле, в некотором отдалении от стены. Позади нее стояли два пажа. Под ногами её лежала гобеленовая подушка.

– Ах, это ты Степан… – Екатерина резко сложила веер, холодно взглянула на подошедшего Шешковского – Почему в такой час неурочный?

Обер-секретарь, худощавый мужчина с острыми чертами лица, не зная, что ответить лишь еще раз поклонился.

– Ну что у тебя там? – императрица потянулась к табакерке. Взяла понюшку, изящно чихнула и тотчас отерла нежнейшим, невесомым платочком свой, римского склада, нос – Господа! Прошу вас.

Свита сделала несколько шагов назад, пажи тоже отступили.

– Плохие известия, ваше величество – тихо произнес Шешковский – Оренбург пал.

Екатерина резко сжала веер, тот громко хрустнул в ее руках. Чиновники и придворные обеспокоенно посмотрели на императрицу.

– Как сие могло случится!?!

– Брант докладывает, что бунтовщикам удалось ворваться в город через яицкие ворота – обер-секретарь открыл папку, достал письмо – И это еще не все худые известия.

– Что может быть хуже сего позора?? – Екатерина выхватила послание из рук Шешковского. Принялась читать.

– Рейнсдорп повешен?? О майн готт!

Теперь императрицу услышали все. В зале раздался дружный «ох». Актеры тем временем продолжали упражняться в своих балетных «па», но ими уже никто не интересовался.

– Куда смотрела Тайная экспедиция?? – Екатерина почти кричала – Где Александр Алексеевич? Сей же час вызвать Вяземского во дворец к докладу.

Шешковский в третий раз поклонился.

– Матушка, в чем дело? – к императрице приблизилась ее ближайшая подруга графиня Анна Нарышкина.

– Ужасное дело – Екатерина промокнула глаза платком – Оренбург захвачен бунтовщиками, губернатор повешен. Погибло множество дворян и офицерства. Анечка, что же делать??

– Собрать Военную коллегию – Нарышкина пожала плечами – Пущай пошлют еще войск.

– Степан! – императрица встала с кресла – Выясни, где этот бездельник генерал Кар. И дай свои пропозиции, чем Тайная экспедиция может помочь нам в этом позоре. Завтра же! Мыслю, надо тебе, Степа, в Казань ехать. И там на месте Бранту ассистировать.

Екатерина внимательно посмотрела на Шешковского. Тот ответил понимающим взглядом.

Глава 10

Время спрессовалось даже не в часы, а в минуты. Я еще больше сократил сон, ел на ходу. Из пехотных полков почти не вылезал. 1-й и 2-й оренбургский показывали явный прогресс, а 1-й заводской даже полком было назвать трудно. Мушкетов на всех мы еще наскребли. А вот с мундирами уже было сложнее. Всякой амуниции вроде лядунок, да сухарных сумок и вовсе не хватало.

Я мобилизовал девушек-дворянок Харловой шить недостающее, объявил по городу о выкупе теплых вещей для солдат – многие заводские пришли полураздетыми. В лаптях, да рванине. Крестьяне, что тысячами стекались в Бердскую слободу и другие оренбургские предместья тоже нищенствовали. И что делать с ними я вообще не представлял.

Овчинников хоть и смог притормозить Кара, но генерал, теряя людей, пушки, все-таки с упорством таракана ползущего по стене, продвигался к Оренбургу. Это вызывало массовый исход деревенских по всему тракту. Народ снимался целыми селами – с лошадьми, коровами и прочим скотом. Сильно спасли ситуацию избушки, что Овчинников велел построить для наших зимних квартир в Бердском посаде. Но пришлось расселять крестьян и Сеидову слободу и Сакмарский городок.

С соляных промыслов вернулся Петр Иванович Рычков. Отчитался о восстановлении производства. Разумеется, со скидкой на зимнее время. Я тут же нагрузил его новой задачей. А конкретнее мытьем золота. Урал, особенно речки вокруг Екатеринбурга богаты желтым металлом. Сам городок еще за царскими властями – но продлится это не долго. После возвращения Лысова с уральских заводов, я планировал придать ему всю скопившуюся под Оренгбургом орду крестьян и отправить покорять Уфу и Екатеринбург с Челябой.

– Откуда сие?? – Рычков круглыми глазами рассматривал чертеж промывочного стана – Я был на Шарташском руднике. О таком там и не знают.

Одни из моих сыновей работал главой артели старателей и я представлял себе как работает примитивная драга.

– Англичане придумали – я уже по привычке все валил на островитян – поди проверь – Песчинки золота тяжелее руды. Вода уносит песок и камни, желтый металл оседает.

– Как просто! – Петр Иванович был поражен.

– Возьметесь все подготовить? Реки по весне вскроются – можно начинать мыть. Старателей я вам обеспечу.

– А для чего вам столько золота? – Рычков как всегда задал правильный вопрос – На войну с императрицей?

– Зрите в корень – усмехнулся я – Но не только на войну. Буду чеканить собственные монеты. Сколько нам Катькины пользовать?

Рычков поморщился, но не возразил.

– Драгу и прочий инструмент я закажу кузнецам. Только вот готова ли казна к расходам? И как гарантировать честность старателей?

– Тут я вам помогу. И деньгами и людьми.

Пока губернаторская казна наполнялась быстрее, чем тратилась. Даже с учетом огромных расходов на армию. Фискалы регулярно привозили новые изъятые средства, Сахаров с моего разрешения открыл в Оренбурге пару ломбардов – скупал задешево у прячущихся дворян драгоценности. Пришло несколько купеческих караванов и с них тоже были взяты немалые подати.

Новых же людей привел Сильвестр. Еще с полсотни староверов пополнили число фискалов и землемеров. Начала работать и первая школа, где готовили нужных для губернии чиновников. Взамен, скрепя сердце, я все-таки разрешил Сильвестору открыть молельный дом в городе. После чего у меня вышел громкий конфликт с благочинным Егорьевской церкви священником Михаилом. Тот даже попробовал под видом моей возросшей греховности не допустить до причастия.

Пришлось откупаться. Тайком выдал попу ссуду в две тысячи рублей на строительство подворья с каменным домом. Проблема решилась, но я чувствовал, что с православными иерархами мне придется трудно. Некоторые священники поддержали восстание Пугачева. Но в целом церковь осудила бунт. По епархиям рассылались указания, в которых Синод требовал от священнослужителей отвращать прихожан во время проповедей от пугачевцев. «Нет власти не от Бога».

* * *

Выступление войск я назначил на 4-е ноября. Помимо двух с половиной полков, мы выдвигали к Юзеевой двадцать круговых пушек – все сплошь шуваловские единороги, которые могли стрелять через головы собственных порядков – а также семь полевых кухонь. Кроме того, с нами шел большой санный обоз, который вез ядра, порох, продукты – все, что удалось собрать на складах Оренбурга.

В ночь перед выходом случилось два примечательных события. Во-первых, Максимов успешно провел первую прививку от оспы.

– Я на вас Петр Федорович поражаюсь – докладывал безо всякой иронии доктор – Все прошло, как вы и описали. Небольшое покраснение на плече, легкое недомогание пациента. Может быть у вас еще какие-нибудь секретные методы лечения есть?

Лицо Максимова было абсолютно серьезно, он даже наклонился вперед на стуле, чтобы слышать меня лучше.

– Викентий Петрович, вы докторов в полки назначили? – меня волновал вопрос медицинской службы в нарождающейся армии.

– Все, как вы и велели – Максимов достал из сюртука записную книжку, пролистнул ее – В каждом полку есть главный врач и его помощник. Все из Оренбургского гошпиталя, мои ученики. При них есть перевязочный полотна, а также весь необходимый хирургический инструмент. Скальпели, пилы, шины для переломов. Пришлось пожертвовать некоторые личные. Хлебное вино тоже выдано и я приказал мыть в нем руки, протирать раны… Хотя категорически не понимаю смысла сей процедуры.

А смысл дезинфекции я объяснить пока не мог. Для этого нужен микроскоп и демонстрация в нем возбудителей болезней. Хотя Левенгук уже больше ста лет назад изобрел микроскоп, устройство все еще было в огромном дефиците. В основном из-за сложности полировки нужных линз. Но даже те врачи, которые имели возможность рассмотреть бактерии, никак не могли признать концепцию возбудителей. В 1720 году британский врач выпускник медицинского факультета университета Абердина Бенджамин Мартен издал книгу о своей новой теории туберкулёза как болезни, вызываемой микробами, которых он наблюдал в мокроте больных. Открывший микробов Левенгук не считал, что они могут вызывать какие-либо болезни, и его авторитет и общий уровень развития науки того времени привели к тому, что теория Мартена была признана в мире только после открытия Коха 160 лет спустя.

Назад Дальше