Как помоев наелся, честное слово, лучше б не заводил этот разговор. Перевел плавно стрелки на аэробику, видела ли наше выступление и как оно? Оказалось, что она наши выступления видела еще раньше, на видеокассетах.
— Только там, кажется, солировала другая девушка, волосы у нее были посветлее, — кивнула она на анечкину прическу цвета «тиха украинская ночь в полнолуние».
— Дада, ты не ошиблась, была другая, да сплыла (come and gone)… давай лучше я тебе идею нового танца подарю, в знак уважения и дружеского расположения, — быстро перевел я разговор с неудобной темы.
— Какую идею? — заинтересовалась Джейн.
— Поехали к нам в номер, там всё и покажу…
И вот хотите верьте, не хотите не верьте кукле в конверте, но она почему-то сразу согласилась, и вместо хамама мы оделись и покатили на том же самом метро в наш Хилтон. По дороге она в черных очках была, так что народ на неё не кидался, но портье на ресепшн её и в очках сразу распознал и дрожащими руками протянул листочек с логотипом гостиницы, автограф чтобы дала. Джейн не отказала, ободряюще улыбнувшись тому, а потом мы поднялись в наш номер и я битый час объяснял и показывал ей основные принципы брейк-данса под аккомпанемент вставленной в магнитофон кассеты с хитом Си-Си-Кетч. Основное она схватила сразу, потом немного подшлифовала, а когда я разливал по бокалам остатки последней бутылки Столичной, она наконец поинтересовалась, с чего это вдруг такая щедрость, у нас типа в Америке не принято разбрасываться такими дорогими подарками. Очень туманно пояснил ей, что это на меня такая епитимья наложена — если буду бескорыстно помогать людям в течение некоторого времени, грехи мои обнулятся, а если не буду, наоборот умножатся…
После того, как мы распрощались с парой Фонд (или Хайденов — как её надо назвать, не знаю), Аня полчаса выпытывала у меня про эти самые грехи, но вместо реальной истории с аэробикой я прогнал ей пулю о злоключениях в нашем автозаводском дворе, мол испортил жизнь одному парню, а теперь совесть замучила (что в общем было не слишком далеко от истины — Игорьку я например так испортил жизнь, что он в гроб лёг)… по-моему она не поверила…
Белый дом
А с раннего утречка мы с Анютой стартовали в местный аэропорт навстречу руководству страны пребывания. С вечера я утряс все дела с Игоревичем, Сизовым и товарищами секретарями, мы ведь должны были отчаливать на Родину завтра же вечером, опять с пересадкой в Джей-Эф-Кей, так я договорился, что мы с Аней прямо туда и подскочим из Вашингтона, округ Колумбия, постараемся не опоздать, окей?
Перелёт прошел без особенных приключений, сели тоже легко и весело в аэропорту имени товарища Аллена Даллеса, да-да, того самого, который из «17 мгновений весны», встречали нас там конечно не возле трапа, как я себе нафантазировал в полёте, а скромненько этак в зале прилетов, два джентльмена в серых костюмах с табличкой «Mr & Mrs Sorokalet». Сели в весь такой белый-белый Линкольн… нет, не Навигатор, ему рано еще было в 78-м году, а в Континенталь, официальный автомобиль всех вашингтонских администраций с черт-те знает какого года… вытащил тут же из памяти, что примерно на такой же тачке окончил счеты с жизнью Джон Кеннеди, настроение почему-то сразу испортилось. А Анечка вся цвела и пахла, ей один из секьюритей даже ручку поцеловал — она меня толкала в бок в машине, чего мол ты какой хмурый и неразговорчивый, не понимаю… да я и сам не понимал, как тут объяснишь, никак…
Ехать между тем было совсем не два шага — битых три четверти часа по развязкам и хайвеям крутились, пока не выскочили на эту самую пресловутую Пенсильванию-авеню. Объехали по кругу мимо конного Джорджа Вашингтона (- это кто? — спросила Аня, — первый американский президент, — прошипел ей я, — стыдно такого не знать). А вот и вход в Белый дом, не тот, который полукруглый, это задний двор, там знаменитая лужайка и въезда туда нет, а с другой стороны, где обычные квадратные колонны. На входе конечно обшмонали нас с головы до ног, Анечку специально обученная женщина-латиноамериканка, меня здоровенный негр. Долго смотрели на колесо со скутером, ничего опасного в них не обнаружили, но сумку всё же отобрали, потом, сказали, заберешь, а с собой нельзя.
— Посидите немного, — сказал один из секьюритей, заведя нас в красивую Китайскую комнату, — президент немного занят, когда освободится, вас позовут.
Какие вопросы, конечно-конечно, сидим, ждём.
— А что это тут за посуда? — немедленно поинтересовалась Анюта, кивнув на застекленныю шкафы, которые тут по всему почти периметру располагались.
— Это, Анечка, не посуда, а образцы китайского искусства — их тут жены президентов уже лет сто собирают. Вот это, смотри, — я встал и подошел к одному из шкафов, — ваза династии Мин, 15 или 16 век, видишь, как она на две части делится, верх отдельно, низ отдельно, это такая фишка именно для этого периода…
— Интересно, — протянула Аня, — и сколько это добро стоить может?
— Конкретно эта не знаю, тут оценщик опытный нужен, но вообще-то до десятка миллионов баксов, как говорят, их цена доходить может.
— Бешеные деньги, — сказала Аня, — мне бы хоть один миллион в руках подержать.
— Ну и что ты делать с ним будешь в СССР? — подколол её я и тут же перешел на другую тему, — а это вот слоновая кость походу… точно она, это китайский боевой корабль, джонка называется, шикарная вещь… сколько стоит, даже страшно представить… а это уже династия Цин, она следом за Мин шла — пейзажик такой, по-моему кисти Ванга, их там четыре штуки этих Вангов было, кого-то из них, тоже немеряных денег стоит…
Но тут мои художественные размышления прервал сам Джимми Картер, представьте себе, собственной персоной пришёл, ну не совсем один конечно, за спиной у него охранник маячил, но на почтительном расстоянии, не мешая разговору.
— Привет, Серж, привет, Энни, — сказал он с порога, — что, нравится наша китайская коллекция?
— Здравствуйте, мистер президент, — ответил за двоих я, — нравится это не то слово, я бы даже сказал, что тащусь от неё. Древние мастера знали своё дело и творили на века… в отличие от нынешних.
— Окей, подарю вам что-нибудь на дорожку, — сказал Картер, а затем поменял таки тему разговора, — пойдемте покажу свою резиденцию, она хоть и не такая старинная, как ваш Кремль, но тоже пользуется популярностью у туристов.
— Это центральная часть здания, у неё три этажа, на первом, где мы сейчас находимся, кроме Китайской комнаты есть еще Позолоченная комната, комната карт и библиотека. И зал дипломатических приёмов конечно, но он сейчас на ремонте.
— А почему Позолоченная, а не Золотая? — смело вступила в диалог Аня.
— Потому что там в основном позолоченное серебро собрано…
В быстром темпе посмотрели на всё перечисленное, потом Картер нас наверх повёл.
— На втором этаже все официальные мероприятия проходят, обеды, приёмы, пресс-конференции, тут аж четыре зала для этого предназначены, ну и плюс две столовые, одна парадная, вторая семейная, в этой семейной мы и пообедаем чуть позже. А сейчас давайте уж заодно и третий этаж осмотрим.
— Здесь почти всё это жилые помещения президента, то есть меня — три спальни, столовая, желтый овальный кабинет.
— Овальный это тот самый, который в фильмах показывают? — уточнил я.
— Нет, в фильмах показывают рабочий овальный кабинет (оральный, вспомнил я, как его переименовали после скандала с Моникой Левински), он в правом крыле, — и Джимми махнул рукой в ту сторону.
— Может и его тоже покажете? — невинно поинтересовался я, — интересно же, где президент такой великой страны свои решения принимает, — а потом набрался наглости и добавил, — и ситуационную комнату заодно, это вообще верх наших мечтаний был бы…
Джимми хмыкнул, посмотрел зачем-то на охранника, потом ответил:
— А почему бы и нет? Только экраны конечно все погасим, и карты уберём… пошли…
Глава 4
И мы по длинному коридору, застланному коврами, прошли в правое крыло Белого дома.
— Ну вот он, смотри, — сказал Джимми, открыв дверь в свой овальный кабинетик, — это вот мой стол, — и он уселся на свое место, — это герб Соединенных Штатов, — и он показал на пол, где на паркете был выложен этот герб, — а на тех диванчиках члены кабинета сидят, когда мы разные вопросы обсуждаем.
— Действительно, как в кино, — пробормотал я, присаживаясь на корточки, чтобы подробнее разглядеть герб Штатов, — а ничего, что по нему ботинками ходят?
— Тут к этому спокойно относятся, — спокойно сказал Картер, закуривая сигару, а потом добавил, — а в каких фильмах ты это видел?
Я стал лихорадочно вспоминать, что уже снято, а что ещё только будет:
— А то вы сами не знаете, — начал я, чтобы выиграть время, — «Пошли их к черту, Гарри», «Розовая пантера», «За закрытыми дверьми»…
— В Советском Союзе смотрят такие наши фильмы?
— Ну вы же сами понимаете, мистер президент, кинематографическая тусовка смотрит гораздо больше, чем остальные люди… а так-то да, многие ваши фильмы популярны у нас…
Во, что я ему сейчас задвину, подумал я…
— По 10–15 фильмов в год у вас покупаем, а вот встречного движения увы, не наблюдается — наши фильмы в американском прокате начисто отсутствуют.
— Ладно, давай на эту тему попозже подискутируем, — оборвал меня он, — а сейчас пойдем в ситуационную комнату. Или ты передумал?
— Не дождетесь! — довольно нагло ответил я, — я же наверняка первым русским буду, который туда попадет, это ж в истории навечно останется.
Джимми хмыкнул, а потом сначала звякнул куда-то по ретро-телефону, который на его столе стоял, а потом открыл боковую дверь и сказал «Уэлком». Спустились по винтовой лестнице на пару этажей, если не на три, освещалось всё это дело довольно скудно, какими-то чуть не 40-ваттными лампочками. У меня неожиданно вырвалось:
— Как в бункере Сталина…
— Ты был в бункере Сталина? — с интересом спросил Картер, — где это такой?
— В Куйбышеве — когда в конце 41 года захват Москвы Гитлером стал реальной угрозой, для Сталина в нескольких городах нашей страны сделали резервные Ставки, одна из них в Куйбышеве была… обычный дом на берегу Волги, а у него в подвале выкопали это дело глубиной метров так на 40–50, для защиты от бомб. Винтовая железная лестница, а внизу с десяток комнаток плюс средства связи конечно.
— Интересно, — задумчиво произнес Картер, — но мы уже пришли.
И он открыл очередную дверь, на этот раз с хитрым электронным замком.
— Заходи, будь как дома…
Внутри было довольно обширное помещение с многочисленными телеэкранами по бокам, но они, как и было обещано, все были погашены. Посередине стоял большой стол, закрытый листами бумаги А1, видимо под ними карта какая-то лежала. В дальнем конце комнаты стоял на вытяжку офицер в военно-морской форме.
— Класс, — восхищенно сказал я, — это отсюда Кеннеди руководил во время Карибского кризиса?
— Откуда же ещё, отсюда конечно, — просто ответил Картер, — познакомься кстати — лейтенант-коммандер Коллинз, он присматривает за порядком и за аппаратурой.
— Очень приятно, — сказал я, — моя супруга Энни.
Аня сделала книксен.
— А так называемый «красный телефон» тоже здесь находится? — задал я еще один наглый вопрос.
— Ты про «горячую линию» что ли? — спросил Картер. — Да, эта аппаратура тоже здесь… да, ты же был вместе с Горбачевым, когда он мне звонил по ней из Пекина, значит знаешь, что это никакой не телефон. Мистер Коллинз, покажите гостям устройство «горячая линия», — обратился он к офицеру. Тот коротко пролаял «йес, сёёё» и провел нас с Аней в соседнюю комнатушку… ничего интересного я там для себя не увидел, ну железная коробка с красными надписями, наружу торчит только хвостик ленты телетайпа. Вернулся назад и услышал новый вопрос:
— Что же всё-таки случилось с мистером Горбачевым, может расскажешь? У нас ходят слухи один страшнее другого.
— Что, и даже ЦРУ ничего определенного сказать не смогло? — поинтересовался я.
— Да, даже оно ничего толком не сказало.
— Хорошо, я вам открою эту тайну, — сказал я, — во время обеда, но в ответ вы будете должны мне одну услугу — годится?
— Ты мне нравишься, — ответил Картер, — сам когда-то таким наглым был. Договорились, рассказ про Горби в обмен на услугу. Майк, закрой за нами, — это он уже офицеру сказал.
И мы всё по тому же длиннейшему переходу вернулись на второй этаж центрального корпуса в семейную столовую, которая была выполнена в тёплых желтеньких тонах, а по стенам висели почему-то картины с изображением лошадей. Там нас встретила Розалин, одетая в строгое черное платье, поздоровались, сели за уже накрытый стол — официанта Джимми сразу отпустил движением руки, мол сами разберемся. Я начал разговор издалека:
— Мистер президент (можно просто Джимми — окей), Джимми, а почему кстати Джимми, а не Джеймс? Для русского человека как-то непривычно называть руководителя страны уменьшительным именем — Лёня Брежнев, Йося Сталин, Вова Ленин, для нас это звучит дико…
— У нас всё по-другому, здесь президент человек из народа, просто он временно исполняет обязанности руководителя, поэтом совершенно ничему не противоречит называть его так, как народ привык… — довольно логично объяснил Картер, — но давай уже ближе к делу — так что же там произошло с мистером Горбачевым в феврале?
— Но сначала тост, — добавил он тут же, наполнив бокалы красненьким из довольно древней даже на вид бутылки. — За красоту, которая спасёт мир! — глядел он при этом на Анечку, которая довольно сильно смутилась и ничего ответить не смогла, ну я пришёл ей на помощь… после того как выпил конечно (в винах я совсем не разбираюсь, но по-моему это было весьма дорогим).
— Любите Достоевского? — спросил я, зажевывая вино какой-то рыбой под хитрым соусом.
— Не сказать, чтобы люблю, — ответил Картер, — но изучать изучал конечно, надо же знать психологию потенциального противника.
Откровенно, ничего не скажешь… ну тогда держи ответку, Джимми… я снова наполнил бокалы и сказал, что у меня тоже есть тостик в запасе.
— За гарантированное взаимное уничтожение, которое сегодня спасает мир гораздо лучше красоты, — урезал я и выпил, запрокинув голову.
Джимми с Розалин сидели немного ошарашенные и пить пока не собирались, так что я счел нужным пояснить:
— Понимаете, мистер президент, наши страны настолько разные и настолько хотят уничтожить друг друга, что наилучшим способом их сосуществования на этой планете является страх, что тебя непременно уничтожат в ответ. Два медведя в одной берлоге никогда не уживутся, говорит русская пословица, тем более если это медведи с оружием массового поражения в лапах, так что пусть они уж поделят эту берлогу условно пополам и тихо-мирно живут каждый в своей половине, контролируя по мере сил другую половину, чтобы сильно не вырывалась вперед в гонке вооружений. Я не слишком сложно говорю? — нагло добавил я.
— Нет-нет, продолжай, у нас в Белом доме такие речи не слышали со времен визита Брежнева, — мирно ответил Картер. Аня в это время непрерывно переводила взгляд с президента на меня и обратно и с интересом ждала, чем наш поединок закончится, а Розалин же полностью ушла в себя и никак в разговоре не участвовала.
— А я собственно уже и закончил, давайте теперь про то, что в феврале случилось. Если вы не против конечно.
— Конечно не против — так что же там случилось у вас в Кремле в конце февраля?
Я быстро доел рыбу под хитрым соусом (удивительно вкусная штука), вытер губы салфеточкой и начал:
— В этот день я… ну то есть мы с Аней прилетели в Москву на церемонию вручения правительственных наград…
— Тебя наградили? — бесцеремонно перебил меня президент, — и чем же, если не секрет?
— Звездой Героя Советского Союза, а за что, вы наверно и сами догадываетесь… Аню тоже наградили, орденом Дружбы народов… ну и вот пришли мы в Кремль, сидим на церемонии, закончилась открытая часть, половина народа ушла, началась закрытая — из боковой двери выходит раненый Горбачев (его же подстрелили в Пекине, но не очень сильно), первым в очереди награждает меня, потом Анечку, а потом вызывают товарища с очень польской фамилией, он рядом с нами сидел на одном ряду, и этот вот товарищ рядом с Горбачевым и другими ответственными товарищами приводит в действие взрывной механизм… на этом собственно и всё…