Сезен. История одной гёзде
I. Бал в посольстве
Май 1794 год
В один из прекрасных весенних вечеров в русском посольстве Стамбула горели яркие огни, а также не смолкали музыка и смех гостей на балу. Дипломат Аркадий Лицын, расхаживая по большому и светлому залу, наблюдал за гостями и удивлялся тому, как политика может повлиять на моду. Ещё каких-то два года назад он щеголял в парике и в облегающих ярких камзоле и панталонах, а женщины с напудренными лицами и в париках ходили в широких платьях на фижмах. Теперь же мода кардинально изменилась, спасибо молодой Французской республике. Дамы, освободившиеся от париков и старых моделей корсетов, разоделись в свободные платья в неогреческом стиле. Костюмы же мужчин стали менее вычурными: панталоны более длинными, а камзолы чуть короче.
И только одно не изменилось: облик османского человека. На балу присутствовали несколько султанских чиновников. Эти паши презрительно смотрели на развлечение неверных, но приказ султана Селима был ясен: для подержания дружественных отношений с европейскими державами, представители Высокой Порты должны почтить своим присутствием все мероприятия посольств. Оглядев пашей, Аркадий Васильевич подошёл к своему коллеги.
- Мда, этих дикарей ничто не исправит. - с отвращением прошептал Лицын, - Как бы султан Селим над ними не бился.
- О, Аркадий Васильевич, вы абсолютно правы! Такие люди как Пётр Великий рождаются раз в столетие, и султан Селим не относиться к их числу.
- Раз в столетие? А как же наша государыня Екатерина Алексеевна?
- Наша императрица лишь улучшила то, что Пётр Великий создал из обломков старины.
- Не могу не согласиться.
- Кстати, вы уже видели князя Нелидова?
- Нет, я целый день был по делам в городе, и не смог встретить корабль в порту. Думаю, самое время представиться.
Покинув коллегу, Аркадий в толпе гостей нашёл князя Александра Нелидова. Мужчина глубоко в летах разговаривал со своим сыном Дмитрием. Юноша с улыбкой рассказывал о своей работе в посольстве. По спокойному выражению лица Нелидова-старшего, Лицын понял, что Митя не рассказывал о его романтическом увлечение шпионкой из гарема.
“Он же не дурак, чтобы говорить об увлечение крепостной девкой!” - подумал Аркадий перед тем, как подойти к отцу и сыну.
Увидев Лицына, улыбка с лица Мити пропала.
- Александр Артамонович, - Аркадий, как того требовал этикет, поклонился князю, - Добро пожаловать в Константинополь. Надеюсь, вас хорошо встретили.
- Благодарю, приём оказали достойный. - князь повернулся к сыну, дабы тот представил гостя.
- Батюшка, это Аркадий Васильевич Лицын - сын графа Василия Лицына. - немного не уверено Митя представил дипломата.
- Я рад познакомиться. - улыбнулся Александр.
- Я тоже очень рад. - Аркадий сначала посмотрел на князя, а затем на его сына, - Дмитрий о вас очень много рассказывал.
- Что ж я рад, что мой единственный сын не забывает родного отца. Кстати, Митя, я тебя должен кое с кем познакомить.
Александр Артамонович вместе с Митей и Аркадием подошли к очень крупному в телосложение и низенькому по росту мужчине с морщинистым лицом. На его фоне резко контрастировали две юные девицы, стоящие рядом.
- Платон Тимофеевич, - радостно воскликнул Александр, подойдя к другу, - Митя, Аркадий Васильевич, это князь Корнилов.
- О, Александр Артамонович, наконец, вы представили вашего сына! Очень рад! - затем Платон обратил внимание на девиц, - Это мои дочери: Елизавета и София.
Барышни Корниловы сделали книксен. Старшая семнадцатилетняя Елизавета держалась очень уверено и без всякого смущения смотрела мужчинам в глаза. Её руки и шея казались такими тонкими, что было ощущение, будто они могут сломаться от лёгкого ветерка. К такой беспомощности добавлялись белокурые волосы, которые подчёркивали бледность кожи. И только зелёные глаза были самым ярким пятном в этой картине. Пятнадцатилетняя София была одного роста с отцом. Для своего юного возраста её тело уже успело обзавестись пышными формами, однако она не страдала от избыточного веса, как её отец. Также лицо княжны обладало крупными чертами: большие зелёные глаза и кучерявые русые волосы.
- Приятно познакомиться, сударыни. - поклонился Дмитрий.
Елизавета протянула руку Мите, и юноша поцеловал её. Александр Артамонович, подойдя к сыну, прошептал ему на ухо, что бы тот пригласил барышню на танец. Не видя подвоха, Митя протянул девушке руку в пригласительном жесте. Княжна, снова сделав книксен, пошла с ним танцевать. Александр и Платон умилялись, смотря на них.
- А они хорошо смотрятся вместе. - заметил Аркадий.
- Рад, что не я один это заметил. - затем Платон обратился к Александру, - Князь, что вы думаете о нашем предложении?
- Наша семья достаточно влиятельная в Санкт-Петербурге, а у вас огромное состояние и связи тоже немаленькие. Это был бы достойный брак. Однако у моего сына характер достаточно независимый. Мне трудно сказать: согласиться ли он на брак?
- Это да! - затем Аркадий протянул руку младшей дочери князя Корнилова, - София Платоновна, удостоите меня одним танцем?
- Хихи, конечно, сударь!
Во время это танца, Аркадий задумался, что в свои сорок два года пора найти себе жену, которая могла бы ещё сильнее возвысить род Лицын, чей основатель - дедушка мужчины - был внебрачным сыном князя Голицына. Княжна София, казалась Аркадию очень подходящей партией. После танца он решил обсудить этот вопрос с князем Корниловым на балконе.
- Аркадий Васильевич, - начал Платон, смотря на виды Стамбула, - Ваше предложение заманчивое, но... Поймите меня правильно, я не могу думать о браке младшей дочери, пока не устрою счастье старшей. А для своей Лизеньки я хочу самого лучшего. А более выгодной партии, чем единственный наследник семьи Нелидовых, нет. Не принимайте на своё счёт. Просто это будет не честно устраивать брак Софии, пока Елизавета в девках сидит.
- Я вас понял, Платон Тимофеевич. - Лицын взглянул на шумный зал, где Митя обсуждал что-то с отцом и дипломатами посольства, - Не волнуйтесь, я поговорю с Дмитрием. Он очень покладистый. Так что Елизавета скоро станет княгиней Нелидовой, а София будет графиней Лицыной. Я вам это обещаю!
II. Одна из многих
Хоть одалык и рассматривались в качестве кандидаток в гёзде, то есть любимец падишаха, однако, пока наложницу не призвали на хальвет, они по-прежнему выполняла хозяйственную работу, пусть и не такую тяжёлую как у джарийе. Русская одалык шестнадцатилетняя Сезен за пару месяцев, что она прибывала в новом статусе, в основном выполняла работу, связанную с прислуживанием одной из султанских жён - Хюснишах кадын эфенди. В принципе, девушке повезло, ибо молодая кадын была спокойной и милостивой девушкой. Хюснишах была настолько довольна работой Сезен, что она в серьёз подумывала над тем, чтобы сделать её своей пейк.
И всё же у русской наложницы, как у других одалык, был шанс стать султанской фавориткой. Валиде-султан, никогда не забывая о том, что у падишаха всё ещё нет наследника, устраивала вечера с развлечением, на котором султан мог бы выбрать наложницу на ночь.
В один из майских дней, нескольким одалык, в том числе и Сезен, сообщили, что Михришах-султан собирается устроить очередной вечер развлечений. Русская наложница до полудня служила у Хюснишах кадын эфенди. Сложно было сказать, что чувствовала султанская жена, когда она узнала про планируемые развлечение для падишаха, однако девушка не проявила никаких эмоций от этой новости. И всё же Сезен было трудно уходить с фразой: “Кадын эфенди, мне нужно подготовиться к вечеру”, - однако, услышав это, Хюснишах со слабой улыбкой утвердительно кивнула головой и отпустила наложницу.
Покинув покои султанской жены, Сезен направилась по коридору в хаммам. По пути она встретила Мирзу-агу. Девушка собралась пройти мимо, но...
- Сезен-хатун, - тихий голос чёрного евнуха, заставил одалык остановиться, словно кто-то её схватил за ноги.
- В чём дело? - девушка опустила голову.
- А у тебя такой виноватый вид. - с издёвкой произнёс Мирза, - Неужели ты что-то скрываешь?
- Да что ты говоришь! - ухмыльнулась Сезен, - Вот беда! Ты-то лучше держишься. Научишь меня своему бессовестному спокойствию?
- Хатун, - евнух резко схватил девушку за подбородок и приподнял голову так, чтобы были видны глаза, - Куда же ты собралась?
- Не трогай меня! - Сезен оттолкнула от себя евнуха, - Я вечером буду развлекать падишах.
- Вот оно что! Но почему ты радуешься? На этом вечере ты будешь одной из многих. Не думай, что султан тебя на нём заметит. Среди одалык есть и более красивые девушки, чем ты, хатун.
Эти слова никак не задели Сезен. В барском доме она слышала и более унизительные оскорбления от Лицыных. После краткой паузы девушка улыбнулась чёрному евнуху.
- Мирза-ага, это всё что ты хотел сказать?
- У меня для тебя много слов, Сезен-хатун, - на лице евнуха появился оскал, - Но ещё не время для них. Можешь идти!
Недовольно завертев головой, Сезен продолжила свой путь. Она тоже хотела сказать Мирзе всё, что о нём думает, но она боялась, что подобные проявления эмоций могут стать для неё роковыми. Русская одалык и чёрный евнух были в одной лодке под названием “Шпионаж в пользу России”. Так что приходилось терпеть.
И всё же Мирза-ага в одном был прав: Сезен лишь одна из многих. Вечер развлечений - это ещё не хальвет. Шанс того, что среди прекрасных наложниц, султан Селим выберет русскую одалык, была крайне мала. Да и Сезен не хотела этого. Девушки в гареме мечтали о падишахе не только потому что хотели повысить свой статус, а ещё из-за того, что других мужчин они видеть не могли. У Сезен же во внешнем мире был Митя, и в её сердце больше не для кого не было места. Русская наложница была бы вполне довольна статусом пейк Хюснишах кадын эфенди. Однако личным мнение Сезен никто не интересовался ни в гареме, ни в русском посольстве.
III.Судьба благосклонна лишь для одной
После хаммама одалык отвели в общую комнату, чтобы они навели красоту. Прихорашиваясь Сезен наблюдала за другими девушками. Все были в предвкушение, особенно это было видно по Пакизе. Одевшись и накрасившись для вечера, подруга не отходила от зеркала, всё ещё не уверенная в том, что выглядит идеально. Когда Сезен привела себя в порядок, она подошла к Пакизе, положив руки на плечи.
- Ты очень красивая! - сказала русская одалык.
Пакизе повернулась к подруге. Сезен заметила, что во взгляде абхазкой наложницы появилась более сильная неуверенность, чем была ещё минуту назад.
- Спасибо, Сезен-хатун. - тихо молвила Пакизе и снова повернулась к своему отражению.
Сезен также взглянула на зеркало. Яркая и нарядная. Если бы юной крепостной Варваре Кузьминой ещё три-два года назад сказали, что она будет жить в далеком крае, как одалиска в гареме, она бы приняла бы за страшную шутку. Сейчас эта жизнь Вареньки для одалиски Сезен казалась такой далёкой. Однако всякий раз, когда русская наложница сжимала в ладони маленький образ Богородицы, подаренный Аркадием Лицыным, она вспоминала, кем она является на самом деле.
Сезен оглядела комнату. Столько красивых девушек, и только к одной из них судьба будет благосклонна.
В комнату зашёл белый евнух Касым-ага и средняя калфа Нарин.
- Так, красавицы! - Касым громко хлопнул в ладоши, - Пора-пора!
Нарин выстроила всех одалык в один ряд. Она вместе с евнухом оглядела девушек, дабы убедиться, что выглядят без укоризненно.
- Пошли, девушки! - калфа махнула рукой в сторону двери, - Не нужно заставлять повелителя ждать.
Нарин и Касым отвели одалык к покоям султана. Сезен взглянула на Пакизе, которая от волнения сжимала в руках подол платья, а затем перевела взгляд на остальных девушек, которые были взволнованы ни чуть неменьше. Когда в покоях падишаха заиграла музыка, стражники открыли двери и впустили девушек. Одалык встали в центре комнаты напротив султана Селима, который сидел на большой кровати.
Девушки начали танцевать. Сезен не считала себя очень грациозной, но всё же она старалась как могла. Взгляд русской наложницы был устремлён то на украшения комнаты, то на одалык, играющих на музыкальных инструментах, то на Касыма, стоявшего у дверей, - в общем, на что угодно, но не на падишаха. Всё-таки слова Мирзы-аги задели Сезен куда сильнее, чем она думала.
Султан Селим наблюдал за красавицами, которые танцевали лишь для него. Когда пять лет назад он взошёл на трон, ему эти развлечения доставляли удовольствие. Теперь же это превратилось больше в необходимость, чем в развлечение. Без наследника его не простое положение, становилось ещё более шатким, учитывая, что его кузены: шехзаде Мустафа и шехзаде Махмуд, - были до сих пор живы и могли стать знаменем, вокруг которого могли бы объединиться реакционные силы.
Понаблюдав за танцем продолжительное время, Селим подозвал к себе Касыма-агу и прошептал ему свою волю. Получив приказание, белый евнух резкими жестами рук прервал музыку и танец. Когда всё затихло, все одалык склонили головы в ожидание. Сезен охватила дрожь, когда она увидела, как ноги Касыма приближались к ней. Её сердце бешено заколотилось. Девушка нервно сжала подол своего платья. Однако сегодня была не её ночь. Пройдя мимо русской наложницы, белый евнух подошёл к Пакизе и что-то прошептал ей на ухо. По счастливой улыбке абхазкой одалык стало ясно, что султан выбрал её. Остальным же девушкам было велено выйти.
Возвращаясь в общую комнату и не слушая, о чём шепчутся остальные девушки, Сезен почувствовала облегчение. Конечно, султан Селим не вызывал у неё плохих эмоций, но всё же она по-прежнему боялась отдать свою невинность человеку, которого не любила. Возможно, если бы она не знала, что такое любовь, то ей было бы не так страшно пойти в покои падишаха.
Придя в общую комнату, одалиски подготовили своё спальное место, переоделись и легли спать. Уже глубокой ночью Сезен проснулась от звуков шагов. Пакизе вернулась с хальвета, сжимая что-то в своих руках. По её довольному лицу, можно было понять, что всё прошло хорошо.
- Пакизе-хатун, - прошептала Сезен, не вставая со своего места, - Как всё прошло?
- Спи, Сезен-хатун. - подруга легла на своё спальное место, - Утром всё расскажу.
На рассвете одалиски окружили Пакизе. Абхазкая наложница с улыбкой рассказывала, как султан был с ней нежен.
- Мне даже не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась. - Пакизе показала золотое кольцо с тремя маленькими рубинами, - Когда всё закончилось, он подарил мне это.
Одалиски взглянули на украшение, держа свою зависть в себе. Однако Сезен была искренни рада за подругу.
Вскоре в комнату пришла Нарин-калфа вместе с двумя белыми евнухами и двумя джарийе, одной из которых была Зейнеб. Грузинка неуверенно оглядывала комнату.
- Пакизе-хатун, так как ты у нас теперь гёзде, то, как того требуют правила, теперь у тебя будет отдельная комната. - затем Нарин указала на двух джарийе, - И эти джарийе будут тебе прислуживать.
“Зейнеб будет прислуживать Пакизе!” - удивилась Сезен, - “Ну, надеюсь, что вторая джарийе более смышлёная.”
Помахав девочкам рукой, Пакизе вместе с калфой, евнухами и со своими служанками направилась в свою комнату.
IV. В интересах родины
Два месяца спустя.
И снова наступила ночь, когда Митя ждал Варвару. Юноша уже полчаса нервно ходил кругами рядом с тем деревом, возле которого был зарыт тайник. И дело было не только в страхе того, что с девушкой могло что-то случиться в гареме. Утром отец, устав от намёков, уже в открытую поставил вопрос о помолвке с Елизаветой Корниловой. Несмотря на богатое приданное, которое обещал князь Корнилов для своей старшей дочери, сама мысль женитьбы не вызывала радости у Мити, однако в открытую он не мог перечить отцу, поэтому юноша ограничился размытой формулировкой: “Мне нужно подумать.” Дмитрий, конечно, понимал, что такой брак может хорошо продвинуть его по службе, но сердце ему говорило, что никакой выгодный брак не стоил того, чтобы причинять боль Варваре.