Гоблин задумчиво поднял глаза к потолку.
— Возможно. На ней висит какое-то заклятье. И она спрашивала про лес.
— Мда? — Кедар снова развернулся к окну.
Гоблин за его спиной злобно оскалился, но тут же вернул на физиономию услужливую маску.
— Передай им, что у меня есть работа для наёмников. Опасная, но со щедрой оплатой.
— Слушаюсь, господин.
Гоблин шмыгнул за дверь. Через минуту в кабинет без стука вошел Эрлин.
— Отец, ты уже закончил изучать перстень?
У Кедара дернулась щека.
— Нет.
— Но он мне нужен! Завтра игра…
— Есть вещи поважнее игры. Пора бы тебе это понять!
Эрлин постоял, переминаясь с ноги на ногу, дважды пытался заговорить, но не решился, молча развернулся и вышел.
"Наказали боги наследником… — Кедар достал из поясного кошелька золотой перстень, поднёс к настенной лампе. Отзываясь на тепло, в глубине камня полыхнули языки пламени. — Так вот каков огонь Преисподней… Справится ли он с Проклятым лесом?"
***
Тарелок в доме не нашлось. Ложек тоже. Пришлось есть прямо из котелка, передавая друг другу наспех вырезанную из полена поварешку. Лейн смачно хрустел яблоком, заедая кашу, а Дилле несоленая стряпня не лезла в горло. После трех ложек она отодвинулась от котелка.
— Ешь, я потом. Только всё не слопай.
Лейн невнятно — мешал полный рот — заверил ее, что оставит ровно половину. Он сейчас совершенно не походил на сида — по-птичьи примостившись на табурете, босой, в одной рубашке и прожженных на коленях штанах.
— Ты как умудрился себя поджечь?
Лейн с досадой посмотрел на прорехи.
— Очаг здесь… с норовом. Не сразу признал во мне хозяина. Ерунда, не болит уже. Ты второе яблоко будешь?
— Бери. — Дилла изучающе осмотрела очаг. Под ее тяжелым взглядом догорающие угли окончательно потухли и зарылись в золу. Надо было самой огонь развести. У нее бы не забаловал. Уж что-что, а с огнем она обращаться умеет.
Лейн сыто вздохнул и облизнулся.
— Я всё. Можешь солить.
Дилла взяла у него поварешку, почти ненамеренно задев пальцы. Лейн переставил свой табурет ближе к очагу, сел спиной к теплу. Тряхнул головой, рассыпав влажные кучерявые волосы по плечам. У Диллы сладко сжалось внизу живота. Ой, нет, даже думать о таком не надо! По крайней мере, пока жизнь не станет хоть немного проще.
Лейн распустил шнуровку рубашки, вытащил цепочку с золотым гребнем, посмотрел на него, как на орудие пытки. Дилла с надеждой ждала. Она бы ему волосок к волоску уложила, пусть только попросит! Но Лейн не попросил.
Дилла сгорбилась над котелком, без аппетита глотая кашу. Некстати вспомнились теплые ладони на плечах… Нет, нужно отвлечься.
— Лейн, а у тебя только один браслет был? С магией жизни?
Гребень замер на очередном замахе.
— Дилла, твои крылья таким способом не отрастить.
Она сжала в ладони сухарь, так что он раскрошился. Глупо было надеяться.
— Но я могу попробовать… — Лейн глянул на нее из-под волос, — поколдовать. Это будет не быстро, и я никогда не работал с… такими, как ты. Но один раз я вырастил оторванное крыло соколу. То есть, девушке, превращенной в сокола. Это, конечно, не совсем твой случай. А ты уверена, что они не отрастут сами?
— Не знаю. — Дилла подвигала плечами. Боль прошла, но и только. Никаких новых ощущений.
— Давай подождем, — предложил Лейн. — Если через пару дней ничего не изменится, тогда и примешь решение.
— Это больно?
— Не больнее, чем ломать, но я не уверен, что получится в результате. В таких делах возможны осложнения.
— Я готова рискнуть, — решительно сказала Дилла. — Но если у меня вырастут крылья, как у сокола, я тебя придушу.
— А если, как у ангела? — у Лейна озорно сверкнули глаза.
— Тем более!
Они одновременно представили себе это преображение, и обоих разобрал неудержимый хохот. Смеялись долго, до слез и изнеможения. Лейн, всхлипывая, сполз с табурета, да так и остался сидеть возле очага, привалившись к нему плечом.
"Надо бы спальни приготовить," — подумала Дилла. Но так уютно было сидеть в теплых сумерках, что совсем не хотелось никуда идти.
— Может, здесь заночуем? — предложил Лейн. — Вокруг дома добрая трава растет. На вереск похожа. Сделаем постели.
Дилла подняла бровь.
— Поражаюсь твоей неприхотливости, принц.
— Ты меня еще не знаешь.
Дилла тихо покивала, наблюдая, как он заплетает косу. "Не знаю, — подумала она. — Но очень хочу узнать".
[1] В древнеирландском праве (а согласно сказкам, некоторым из этих законов следовали и фэйри) прописано, что овсяную кашу следует есть детям подчиненных классов, кашу из ячменя — детям высших классов. А дети королей должны есть только пшеничную кашу.
Глава 8
Глава 8. Господин королевский маг
"От туго набитого кошелька на сердце легко".
Английская пословица
Утро началось со скандала. Дилла проснулась, когда небо за окном едва посветлело. Лейн спал, с головой зарывшись в ворох травы, только макушка виднелась. Дилла тихонько дотянулась до своей котомки и достала гребешок — простой, из резной кости. Начала было расплетать косы и остановилась. Ради чего ей мучиться? У нее-то сила с волосами не связана, хвала всем богам, приложившим руки к созданию демонов и банши.
Пояс с кинжалами лежал рядом. Дилла вытащила один, примерилась. Коротко не обрежешь, неудобно. Разве что до плеч. Хорошо бы сделать это перед зеркалом, но бесшумно на второй этаж не поднимешься, а Лейну нужно выспаться, он вчера умаялся. А, ладно, и так сойдет! Она оттянула косы и разом отрезала их. Причесалась, туго стянула шнурком волосы в хвост на затылке. Отрезанные косы свернула и спрятала на дно котомки. По-хорошему, надо их сжечь. Но это успеется.
— Ты с ума сошла?!
Дилла вздрогнула. Лейн приподнялся на локте и смотрел на нее с таким ужасом, словно она превратилась в чудовище. Причем, как минимум, в мантикору.
— Мне так удобнее, — спокойно сказала Дилла.
— Но ты же… Ты же себя изуродовала!
Дилла неспешно стряхнула с рубашки налипшие травинки.
— А вот такие слова не следует говорить леди. И это последний раз, когда я тебя предупредила, ясно?
Лейн страдальчески сморщился.
— Такую красоту отрезать! Нет, ты всё-таки дура…
Руки среагировали на последнее слово быстрее, чем мозг осознал начало фразы. Лейн захрипел, безуспешно пытаясь вырваться из захвата.
— Слов ты не понимаешь, да?! — Дилла протащила его до двери черного хода, собираясь как следует вывалять в холодной росе, но вдруг осознала, чтоименно он ей сказал, и руки разжались сами собой.
Лейн отскочил, растирая шею. Прошипел что-то невнятное, дернул дверь и исчез в жемчужном тумане.
— Было бы о чем сокрушаться, — потерянно пробормотала Дилла. — Отрастут же.
И что теперь? Бежать за Лейном и просить прощения? Но он тогда в конец обнаглеет! И вообще, сам виноват. Пусть учится следить за языком.
Дилла подняла куртку, которой укрывалась ночью, повесила на крючок у двери. Собрала травяные постели и бросила в угол. Странное дело, в родном замке она как могла отлынивала от скучной домашней работы. А здесь те же самые хлопоты, которые она сваливала на слуг, нисколько не в тягость и даже помогают успокоиться.
Дилла достала из котомки перчатки. Выделанные из снятой с лап василиска кожи они были не слишком удобные, но зато отлично защищали от серебра. Дилла подняла крышку люка, перебирая цепь, подтянула полное ведро воды. И только тут вспомнила, что ни она, ни Лейн не удосужились после ужина вымыть котелок. Или хотя бы залить его на ночь водой. Куда они вообще его дели?
Котелок нашелся под столом — чистый внутри и снаружи. Надо же, неужели Лейн догадался его заколдовать? Или это сохранились кухонные чары прежнего хозяина?
Дилла налила в котелок воды, уложила в очаге оставшиеся с вечера дрова, добавила сухой травы для растопки. Огонь не полыхнул, а медленно распустился багровым цветком. Жаль, варить на нем нечего. Придется прогуляться до города и купить что-нибудь. Вот только, как быть с деньгами? Между прочим, Лейн мог бы и сообразить, что по лавкам придется бегать ему. Где он до сих пор бродит, кстати?
Дилла спешно натянула чулки и сапоги. Открыла дверь, постояла, прислушиваясь. Туман поредел, в высокой траве пронзительно перекликались какие-то птицы. Судя по голосам, крупные. Из-за угла дома вывернул Лейн, двумя руками держа наполненный чем-то подол рубашки.
— Дилла, здесь куры живут! Только они здоровенные, синие и с зубами. Ты к ним лучше не подходи. Зато яйца несут ого-го какие!
Дилла облегченно улыбнулась. Жив, цел и с добычей. Что еще нужно для счастья?
— Ты уверен, что эти яйца можно есть?
— Сейчас проверим. — Лейн выложил на кухонный стол нечто, напоминающее крапчатые гладкие камни. Каждое яйцо было размером с два его кулака. — Я только пять штук взял. Если понравятся, наберу еще.
Вода уже закипала. Прежде чем Дилла успела среагировать, Лейн высыпал в котелок половину солонки.
— Зачем?! — взвыла Дилла. — Ты что, бульон из яиц варить собрался?
— Яйца варят в соленой воде, — нравоучительно сказал Лейн, аккуратно, на поварешке, опуская в котелок яйца. — Ай!
Вылетевший из очага уголёк ужалил его в босую ногу. Дилла цыкнула на огонь, и тот обиженно приугас.
— На одних яйцах не проживешь. — Она демонстративно смахнула со стола несуществующие крошки. — Надо в город идти.
— Сначала подождем Бора, — сказал Лейн. — А потом сходим. Пообедаем в трактире и купим всё, что нужно.
— На какие деньги, интересно?
— Продадим что-нибудь ненужное.
— Под ненужным ты опять подразумеваешь мои вещи?!
Лейн оторвался от созерцания кипящей воды и посмотрел на Диллу с искренним недоумением.
— Ну, не мои же?
— Ах да, у тебя ведь бесценные артефакты! — Дилла схватила с табурета его сумку и поставила на стол. — Ну вот что, раз мы живем вместе, я желаю знать, что у тебя в запасе. Имею право! Показывай.
У Лейна дернулась верхняя губа. Он бросил поварешку в огонь, подбоченился. Ореховая зелень в глазах сменилась на желтизну пожухлой травы и начала приобретать оранжевый оттенок.
"Неужели он наполовину гоблин?! — ахнула про себя Дилла. — Да нет, быть такого не может!"
— Не твое дело, что у меня… — Лейн внезапно замолчал и зажмурился. Через секунду открыл глаза — прежние, зеленовато-карие. — Извини. Ты права. Я покажу.
Дилла молча смотрела, как он вынимает из сумки мешочки и шкатулки. Она ведь действительно права, почему же опять чувствует себя виноватой?
— Здесь лекарства. — Лейн нажал на потайную пружину и откинул крышку самой большой шкатулки. Три ряда разноцветных стеклянных пузырьков отразили огонь в плотно притертых граненных пробках. — В синих — универсальное средство. Помогает от отравления и общего упадка сил. Можно давать кому угодно. В зеленых — специфическое лекарство, подходит для фэйри, но человеку сильно навредит. А это, — он показал на единственный красный пузырек, — эликсир правды. Подействует хоть на фэйри, хоть на демона. Но последствия неприятные — от потери памяти до смерти, если подлить больше одной капли.
Лейн закрыл шкатулку и вздохнул.
— Теперь придется заново зачаровывать, чтобы не разбились. Ладно, смотри дальше. Вот это, — он высыпал из кожаного мешочка на ладонь немного блестящих семян, — золотой плющ. Я его посею вокруг дома, пусть охраняет.
— Он так быстро растет? — Дилла знала об этом невинном на вид страже дворцов сидов. Плети золотого плюща способны были удержать и удушить не только человека, но даже тролля.
— Не по дням, а по часам. — Лейн отодвинул в сторону еще пять мешочков. — Здесь тоже семена. На случай, если потребуется где-нибудь возродить лес. А вот это тебе понравится. — Он открыл маленькую, в половину ладони, коробочку.
В гнезде из серебряной проволоки лежал золотой перстень. Лейн двумя пальцами вынул его и протянул Дилле.
— Бери. Не знаю, где Придвен его раздобыла, но пламя в нем мощное, а не просто язычок, как в твоем.
— Вижу, — Дилла приняла перстень, повернула рубином к очагу. После соседства с серебром камень следовало разогреть. Она слабо разбиралась в магии демонов, но кое-что знала. — Лейн, этого пламени хватит, чтобы спалить полгорода. Ты уверен, что хочешь отдать его мне?
— Я не особо умею управлять огнем. — Лейн покосился на очаг. — Пусть будет у тебя. На всякий случай. А вот с этим надо обращаться очень осторожно…
Он взял шелковый мешочек, набитый так туго, что едва не лопался по швам. И тут в дверь постучали. Лейн мигом сгреб в сумку всё, кроме шкатулки с лекарствами. Дилла надела перстень на указательный палец левой руки и открыла дверь. Бор зубасто улыбнулся ей.
— Доброго утра, леди! У тебя новая прическа? Очень практично, одобряю.
Не дожидаясь ответа, гоблин прошмыгнул мимо нее в дверь. Дилла выглянула наружу, прислушалась. Похоже, Бор пришел один, не считая… Дилла посмотрела на крышу.
— Ты свою зверюгу специально там оставил?
— Что?! — гоблин выронил обернутый в холстину сверток и выскочил из дома. Задрал голову и витиевато выругался, помянув всех демонов Преисподней.
— Не в обиду тебе будь сказано, — быстро добавил он. — Я же его запер! Как он умудрился выбираться — ума не приложу. Одно слово — кот, хоть и ящерица наполовину!
Живоглот спланировал с крыши, сложил крылья, ткнулся лобастой головой в ногу хозяина и заурчал.
— Бестолочь! — Гоблин поднял его на руки. — Как домой возвращаться будем, а?
— Он устал. — Лейн погладил котоящера. — Придется тебе нести его хотя бы полдороги.
— Да не в том дело. После войны люди совсем озверели. Как завидят магических тварей, так и норовят изничтожить, не разбираясь, нежить оно или просто измененное. Вот я и стараюсь Живоглота не выпускать днем из дома.
— Да что плохого может сделать такая мелюзга? — не поняла Дилла.
— Заманить, к примеру, — сказал Лейн.
— Точно. — Гоблин уселся на табурет, окинул шустрым взглядом кухню. — Кедар, конечно, объявил, что вся нежить заперта в лесу, но дети по-прежнему пропадают… Эй, ты куда?!
Живоглот соскочил с его колен и подбежал к очагу. Просяще мяукнул.
— Яйца! — спохватился Лейн.
Поискал поварешку, вспомнил, что сжег ее и озадаченно прикусил губу. Дилла усмехнулась, надела перчатки и сняла котелок с крюка. Вынесла за порог и вылила воду. Потом аккуратно выложила яйца на стол. Свою шкатулку Лейн тут же переставил на полку.
Гоблин одобрительно причмокнул.
— Славная еда. Но лучше не варить, а пожарить. Вкуснее будет.
— Непременно. Как только сковородку купим, — буркнула Дилла, стягивая перчатки. — Ты почему не сказал, что в доме хоть шаром покати?
— А вы не спрашивали, — Бор шуганул Живоглота, возбужденно снующего под ногами и норовящего взлететь на стол. — Жди. Горячее!
Котоящер присмирел и уселся возле Лейна, напряженно следя, как тот очищает скорлупу.
— Угощайтесь. — Лейн протянул гоблину одно яйцо.
Бор разломил его пополам, подул и положил половинку на пол. Живоглот дернул усами, тронул угощение лапой и осторожно принялся за еду.
Свою половину Бор запихнул в рот целиком. Дилла придвинула ему солонку, но гоблин помотал головой. Яйца оказались с двумя желтками и на вкус напоминали перепелиные. Дилла с удовольствием съела бы еще парочку. Живоглот слизал с пола крошки и теперь сидел, подрагивая хвостом и умильно глядя на Лейна, доедающего последнее яйцо.
— Изо рта вынимает! — Лейн бросил ему кусочек.
— Он может, — с гордостью сказал Бор. — Я тебе плащ принес и иголку, как договорились.
Про иглу Дилла слышала впервые. Когда они успели договориться?
— Что за игла?
— Самошейка. — Бор отогнул ворот своей замызганной холщовой куртки и вынул тонкую бронзовую иголку. — Сама шьет, сама чинит, только нитки вставляй. Нитки я тоже принес. — Он выложил на стол клубок зеленого шелка и катушку толстых ниток, окрашенных в черный цвет.