— Завтра мы уходим.
Чтобы отправиться туда, где нам необходимо держаться вместе, работать вместе и слаженно двигаться вместе. Потому что если мы этого не сделаем, то и завтра не наступит.
Глава 3
Я старалась поспеть за темпом Джесси, спотыкаясь о спутанные корни, пока он вёл нашу маленькую группу вниз по горной местности. Солнце ярко палило, и слой пыли пробрался под мою майку и джинсы. Сразу за Джесси Рорк и Элейн с трудом тащились через подлесок, и хоть я не слышала Мичио, я чувствовала за собой его жар.
В нашей группе было достаточно ушей и глаз, чтобы заметить надвигающуюся опасность — чёрного медведя, заблудившуюся тлю или засаду вооружённых мужчин — но постоянная бдительность утомляла. Влажность пропитывала мои лёгкие, и кровь пульсировала в натруженных мышцах. Все это ухудшалось грузом наших съестных припасов, спальных мешков и оружия. Мы несли всю свою собственность на своих спинах.
Я сдвинула лямку рюкзака с натёртого места на плече и размяла ноющую шею. В прошлом, в моей пригородной жизни, подобный поход оказался бы невозможным. Но за последние два года я дисциплинировала своё тело. Длинные поджарые мышцы сменили моё прежнее хилое телосложение, а вместе с этой точёной силой пришла выносливость. У меня в запасе ещё часы до тех пор, когда усталость действительно скажется.
Холмы внизу тянулись до самого горизонта, купались в изумрудном свечении елей. Однако то, что лежало за ними, будет не очень-то мирным. Через несколько дней мы окажемся по шею в покорёженном металле, обветрившихся скелетах и вони отчаяния.
Мы вскоре доберёмся до лагеря Лакота, чтобы оставить Элейн и забрать Таллиса и Жоржа. До вируса эти двое мужчин работали на Джесси. Наемник. Пилот воздушного судна. А после? То же самое, но без законов, валюты или контрактов. Они продолжали работать на Джесси по одной причине: верность. Я безусловно это понимала. Джесси был лидером, свирепым и сильным во всех отношениях. Он ставил наши жизни наперёд своей, чтобы защитить нас.
Пока Мичио весь прошлый месяц выхаживал Элейн, чтобы та выздоровела, Таллис и Жорж собирали медицинские припасы — шприцы, трубки забора крови, всё, что было в списке Мичио — для нашей будущей поездки. Я не знала, как далеко они уходили, или как много они собрали. Я лишь надеялась, что они вернулись в лагерь Лакота невредимыми.
Словно из ниоткуда, мимо пронеслось размытое пятно чёрной и коричневой шерсти.
Я похлопала себя по бедру.
— Дарвин. Hier.
Моя немецкая овчарка замедлилась, но не послушалась. Он на цыпочках шёл широкими лапами через поток, так же тихо, как мужчина, за которым он следовал. Чёртов Джесси. Он завоевал даже верность Дарвина.
— Предатель, — прошептала я.
Лохматый хвост махнул в ответ.
Мичио ускорил шаг, догнав меня. Он подстроился под мой темп, и лучики солнечного света обрамили гранитные черты его профиля.
— Как думаешь, сколько нимф осталось?
— Тысячи, — будем надеяться, что больше.
— По моей оценке тоже, — он убрал ветку с нашего пути. — Мы — слишком маленькая команда, чтобы найти их всех.
Кто как не доктор укажет на дерьмовые обстоятельства.
Я устало вздохнула.
— Я знаю.
— Мир — большое место.
И это я знала. Мили, которые я преодолела после вспышки, сделали жёсткими ступни моих ног. От Миссури до Англии, от Мальты до Исландии, я могла пересчитать свои встречи с нимфами по пальцам двух рук.
— Мы найдём тех, кого сможем, — где бы они ни были, забились в пустые здания, бродили по переулкам и канализации, или прятались в тени. — Освободим как можно больше. Это все, что мы можем сделать.
Он пригнулся под низко свесившимся деревом, и теперь его внимание было приковано к покатому склону холма внизу.
— А что насчёт тебя?
Я подняла подол майки, чтобы вытереть пот с губы.
— Что насчёт меня?
Он стиснул мою руку, сжал её.
— Кто освободит тебя?
«Освободит от чего? От несения в себе единственного лекарства и давания его миру?»
Я переплела наши пальцы, упиваясь контактом.
— Я свободна, Мичио.
— Нужна твоя кровь, — он потянул меня за руку, останавливая моё движение вперёд. — Это не значит, что ты сама должна охотиться.
— Ну не знаю. Я могу вроде как вразумить нимф, как и тлей.
Но это было странно, даже сбивало с толку. Я просто не очень хорошо различала ощущения.
— Ага, — его взгляд метнулся в сторону, губы поджались. — Твоя уникальная биология может ускорить поиск.
Или усложнить его.
За его неохотой брать меня с собой крылось обоснованное беспокойство. Если я умру, лекарство тоже умрёт. Если только я не передала его Элейн, когда исцелила её. Разве не круто было бы? Если я исцелю сотню женщин, и каждая из них исцелит сотню, то тогда бизнес по спасению мира станет плодотворнее. Нам просто нужно найти другую нимфу, чтобы протестировать эту теорию.
Если у меня будет такая помощь, возможно, мне не придётся провести остаток своих дней в поисках существ, которые не хотели быть найденными. Я никогда не стремилась стать миссионером. Роль мне не подходит. До вируса я большую часть своего времени проводила за столом, занимаясь расчётами, ради всего святого.
Я посмотрела в тёмные глаза, которые смотрели на меня в ответ, вдохнула его ауру сандалового дерева и терпения.
— Давай предположим, что мы собрали несколько разведгрупп и послали их на поиски. А как же проблема охлаждения? Мы не можем сделать запас моей крови и хранить её где-то, а значит, они не могут носить с собой сосуды с лекарством. Когда они найдут нимфу, им придётся возвращаться за мной, — а я просто сидела бы и ждала. — Звучит как пустая трата времени.
— Времени, которое ты могла бы использовать, чтобы построить свою жизнь. Свою семью.
От проблесков Анни и Аарона, их крошечных пожелтевших тел, переплётшихся друг с другом в смерти, моё нутро взбунтовалось. Во рту пересохло, глаза защипало. Я попыталась выдернуть руку из его ладони.
Его хватка усилилась, взгляд превратился в тяжёлое море черноты.
— Новая семья никогда не заменит ту, которая у тебя была.
— Нет? — мой голос низко и хрипло хлестнул среди деревьев.
Он пытался меня спровоцировать? Будь он проклят, мне нужно было отдаться от этих воспоминаний, и я совершенно точно, бл*дь, не желала новых воспоминаний. Утрата детей и мужа превратила меня в убивающую, трахающуюся, борющуюся оболочку личности, которой я была до заражения тлей. Мягкосердечность делала меня слабой, а я отказывалась быть обузой.
Шедший на несколько шагов впереди Рорк помедлил и обернулся на меня через плечо. Его брови вопросительно сошлись вместе. Он слышал разговор?
Я покачала головой. «Не вмешивайся в это».
Мичио опустил подбородок, его губы очутились в дюймах от моего рта, тон сделался глубоким и непреклонным.
— Пополнение численности — это приоритет.
Почему он так упорно настаивал на этом? Я — всего лишь одна женщина, а одной недостаточно, чтобы заново заселить планету с нормальным генетическим распределением. Моим основным фокусом было оживление женского населения. Чтобы они смогли размножаться. Чтобы мне не пришлось рожать детей и рисковать потерять их.
Я не могла опять пройти через это.
— Я не буду беременеть, — я вывернула запястье из его хватки. — У меня все ещё есть внутриматочная спираль…
— У твоего имплантата почти вышел срок.
— Он работает пять лет. У меня он стоит четыре года.
— Его эффективность вскоре начнёт снижаться. Не говоря уж об инфекциях и других осложнениях, которые могут возникнуть без регулярных проверок, — он отпустил мою руку. — Мне нужно извлечь его, Иви.
— Черта с два, — я сделала шаг назад, споткнувшись об упавшую ветку.
Он двинулся, чтобы сократить расстояние, а я взмахнула рукой между нами, останавливая его приближение.
Мне нужно, чтобы он понял, и мы бы двинулись дальше и никогда больше это не обсуждали.
— Это уже не тот же мир, который изобрёл карамельную крошку и карусели, — я показала дрожащим пальцем на горизонт, и мой шёпот сочился неистовостью. — Я пойду туда и излечу женщин, чтобы у них была возможность зачать, но я не принесу девочку в этот ад вони и насилия, в котором мы теперь живём, — я не могла подвести ещё одного ребёнка.
Его ноздри раздулись.
— Твой настрой разочаровывает.
— Иди ты на хер, Мичио, — кровь и смерть кипели в моих венах. Я семь лет наблюдала, как растут Анни и Аарон. Десять часов наблюдала, как они умирают. Это было душераздирающе, бл*дь. — У тебя никогда не было ребёнка, и ты никогда его не терял. Ты не имеешь права меня судить.
— Я имею право хотеть своего ребёнка, — тихо и упрямо произнёс он.
Моё лицо залило жаром. Он никогда не озвучивал это, но я мельком замечала тоску в его глазах, когда говорила о своих детях. Я прижала ладонь к своей ноющей груди, ненавидя себя за эгоизм, ненавидя его за то, что он просит меня о таком. Я не могла это сделать.
— Не со мной.
Рорк прислонился к дереву в двадцати ярдах от нас, но движение его адамова яблока и жёсткий взгляд, нарочито отведённый от меня, означали, что он услышал этот обмен репликами. Он тоже хотел детей? Но он же блюдёт целибат!
Возле него кукольное личико Элейн выражало слишком много интереса.
Мичио любил меня, но я не настолько высокомерна, чтобы верить, будто этого достаточно. Будто меня достаточно.
Я повернулась спиной к нему, ощущая тяжесть свинца в животе.
— Ты пойдёшь к другой, чтобы она выносила твоих детей?
Переведя взгляд на Элейн, он не ответил. Не такого ответа я хотела. Я ждала, что он отвернётся от него, безмолвно молила его дать мне посмотреть в его глаза. Каждая секунда ранила как нож в сердце, пока боль не взревела обжигающей яростью.
Мой локоть врезался в его трахею. Он пошатнулся назад, хрипя. Элейн взвизгнула, а позади меня затопали приближающиеся ботинки Рорка.
Я снова ринулась на Мичио. Колючий кустарник поймал нас при падении, и мои бедра сжали его ребра. Я высвободила кинжал из наручных ножен и приставила клинок к его горлу. Рукоятка жгла мою ладонь.
— Тебе не нужно моё разрешение, чтобы трахнуть её.
Женщину, которая — буквально этим утром — объявила, что хочет детей и радостно улыбнулась, когда Джесси сказал ей, что Лакота соберут больше мужчин за время нашего отсутствия. Мужчин, которые будут её защищать и станут отцами её детей.
Тем лучше для неё. Везучая сучка не сохранила воспоминаний о том, с какой жестокостью вирус обошёлся с её детьми. Простыни в бабочку, пропитанные кровавой рвотой, крошечные ручки, скорчившиеся от боли, их затруднённые, душераздирающие, последние вдохи…
Моя хватка сжалась, желая наказать Мичио за то, что он вытащил это дерьмо на поверхность. Воспоминания, зависть, неприязнь — ничто из этого не сохранит нам жизнь.
Широкая тень Рорка нависала над нами, он сделался нехарактерно молчаливым. Может, он тоже разочаровался во мне. Я прерывисто выдохнула. Я была борцом, но я не хотела бороться с ними.
Правда в том, что я знала, почему Мичио выбрал именно этот момент, чтобы накрутить меня. Он больше не отвлекался на лечение Элейн, и через несколько дней мы выйдем из тихих гор, и все наше внимание сосредоточится на новых угрозах. Это затишье перед бурей, и он этим пользовался.
А может, он пересматривал своё будущее со мной.
Холодный пот лизнул мои ладони. Я расслабила пальцы и выдавила слова:
— Оставайся с Элейн и дели её постель с множеством других. Или иди с нами и попытай удачи с женщинами, которых мы спасём. В любом случае, ты будешь делить с другими мать своих детей.
«Дни моногамии миновали, соотношение мужчин к женщинам адски похерилось. Вставай в очередь. Возьми номерок». Подойдёт ли такое мужчине, который отказывался делиться? И когда другие спаривались до него и после него, каковы его шансы на отцовство?
Ответы не успокаивали, и вместо этого в горле встал ком. Я жаждала его счастья и то, что я ему отказала, переполнило моё нутро ненавистью к себе и стыдом.
Моя рука задрожала, и он потянулся к ней, удержал лезвие у своей шеи и сжал мои пальцы, словно останавливая дрожь. Его руки оставались свободными, и все же он со мной не боролся. Черт, да он же мастер боевых искусств. Я одолела его только потому, что он мне позволил.
Высвободившись из его хватки, я убрала лезвие от его горла и воткнула его в землю возле его головы. Я выбрала трёх мужчин, трём доверила свою жизнь, но может быть, я недостаточно ясно дала это понять.
— Моё тело и сердце принадлежат моим стражам. Других для меня не будет.
— Иви, — моё имя слетело с его языка как молитва. Его тёмные глаза всматривались в моё лицо, и сострадание в них было таким же мягким, как палец, которым он теперь провёл по моим губам. — Меня не интересует Элейн или кто-то другой. Я хочу тебя. Только тебя. С ребёнком или без.
Я хотела верить ему, забыть, что этот разговор вообще имел место быть. Будет ли он любить меня много лет спустя, вопреки моему отказу дать ему детей? Когда я оттолкнулась от его груди и вернула нож в ножны, сомнение покусывало края моего сознания.
Его губы поджались, лицо напряглось, словно он смог прочитать мои мысли. Он коснулся локона волос, выбившегося из хвостика, и убрал его с моих глаз. От резкости его взгляда ничего не укрывалось, но именно напряжение сурово отточенных мышц подо мной напомнило мне, каким решительным он мог быть.
Я подвинулась, чтобы встать, но он стиснул моё бедро, удерживая меня на месте.
— Не убегай, — его голос звучал натянутым, приказным.
— Бег — это не моё.
— Отгораживаться от нас — вот это твоё, — его ладонь сжала мою ногу. — Не надо.
«Нас». Интересный выбор слова. Я посмотрела на Рорка и увидела, что он почёсывает щетину под подбородком, хмуро глядя на меня.
А вот и Джесси, бесшумно скользивший тихими шагами вопреки ярости в глазах. «Супер».
Он опустился на одно колено возле меня, и в его тихом голосе звучали резкие нотки.
— Мне нужно напомнить тебе, что рыщет в этих лесах? Стоит одной тле учуять порез, услышать хрустнувшую ветку, — он взглянул на переломанные заросли кустарника под нами, — и мы будем сражаться с дюжинами, — он наклонился в сторону Мичио, положив предплечье на согнутое колено. — Когда решишь выбесить её в следующий раз, подожди, пока мы не окажемся за периметром, — он поднялся на ноги. — Оставайтесь здесь. И ведите себя тихо, — затем он исчез.
Эта высокомерная задница права. Я утратила выдержку и подвергла всю группу риску.
Я поднялась на ноги и поправила ремень карабина на плече.
— Давай, Рорк. Скажи, что ты думаешь.
— Вам обоим надо хорошенько надрать задницу.
Мичио отряхнул штаны и встал рядом с Рорком.
— Кое-кому это нужнее, чем остальным.
Я просканировала деревья в поисках Джесси, ожидая очередного нелепого ирландского оскорбления, которое прозвучит следующим.
— И?
Рорк приподнял подбородок, и его глаза казались такими же зелёными, как сияющий пейзаж.
— Ты нас любишь.
Больше, чем они себе представляют.
— Я никогда такого не говорила.
Он постучал пальцем по моим губам.
— Твоё сердце принадлежит твоим стражам.
Ну, тут он меня подловил.
Дарвин выпрыгнул из зарослей, свесив язык и дёргая ушами. Вид его в таком беззаботном настроении сменил жгучее желание драки нежным теплом. Вирус изменил только людей, но тля питалась всеми млекопитающими. Дарвин избегал всех тлей, что нападали на него, но он не мог увернуться от пули. Мне ненавистен этот факт, но ему безопаснее остаться с Лакота.
Затем появился Джесси, посмотрел на всех нас, затем повернулся к тропе.
— Нашёл следы. Лагерь близко.
К ночи мы объединились с единственными выжившими из резервации Северной Дакоты, где вырос Джесси. Старейшина Лакота, Акичита, и братья Наалниш, и Барсук, все трое были здесь. Когда они сграбастали меня в крепкие объятия и одарили широкими улыбками, мышцы в моих плечах начали расслабляться.