Когда в квартире было полно народу, все происходящее казалось хорошо разыгранным спектаклем. Но сейчас вспоминая то, что случилось, Сэм попеременно впадала то в панику, то в эйфорию. Она стояла, прислонившись к стене, смотрела на Герцога, и уже в который раз проклинала его флегматичность. Как ему удается так хорошо удерживать на лице маску невозмутимости? Сэмэр даже не могла припомнить, улыбался ли он когда-нибудь. Сейчас Уиндэм педантично приводит в порядок шкаф с верхней одеждой, который выглядел, как после тайфуна. На Сэм он не смотрел. А чего она, собственно, ожидала? В общем-то, ничего. Спектакль окончен, зрители разошлись, актерам пора по домам. Девушке оставалось только надеяться, что Гаррет не захочет со свойственным ему сухим рациональным подходом обсудить «инцидент». Она была не готова его обсуждать. И не будет готова впредь.
Сэм тихо отошла от стены и попыталась прошмыгнуть в сторону кухни, но ее остановил тихий голос.
— Вы куда?
Девушка обернулась.
— Нужно посуду помыть, — отчиталась она, ковыряя ноготь и придавая лицу полнейшее безразличие.
Ей показалось, или Гаррет чуть слышно вздохнул? Сэм оторвалась от созерцания пальца и взглянула на работодателя. Показалось, он был все так же невозмутим. Невероятно!
— Идите, отдыхайте, — проговорил он, наконец, закрывая дверцу шкафа и поворачиваясь к лже-супруге.
— Спасибо, нет, — поморщилась Сэм. — Вы мне деньги платите.
— В таком случае вы можете сделать это завтра, Сэмэр.
Девушка удивленно вскинула брови.
— Сэмэр?
Гаррет заложил руки за спину и невыразительно кивнул.
— Да, Сэмэр. Мисс Макферсон больше нет, а называть вас миссис Уиндэм нелепо и старомодно.
— Точно, — щелкнула пальцами Сэм. — У вас же на все есть логическое обоснование, да, мистер Уиндэм?
— Я не понимаю ваш сарказм.
— Нет, не понимаете.
Она развернулась и медленно прошла по коридору к своей спальне. Сэм очень хотелось хлопнуть дверью, но она заставила себя по-взрослому закрыть ее с тихим щелчком.
Вот тогда Гаррет действительно вздохнул, тяжело и протяжно. Он уперся ладонью в стену, снял очки, потер пальцами уставшие глаза и так и остался стоять. Как же все запуталось! Очевидно же, что им нужно поговорить, но Рет не знал, что сказать. Все вышло из-под контроля, вспышка в гостиной не поддавалась никакому анализу. Просто в какой-то момент холодный мозг отключился, давая волю тщательно контролируемым эмоциям. Девушка в его руках была слишком живая, слишком яркая и слишком настоящая. Все в ней было «слишком». Она выводила Гаррета из себя с момента появления в его кабинете, с лиловой помадой, избыточным количеством пирсинга, искрой во взгляде и в этой тонкой кожаной куртке посреди января.
Нужно поговорить. Пока не стало хуже.
Сэмэр сидела на кровати, барабанила пальцами по коленям и пыталась умерить внезапную злость до состояния медленного бульканья. Его Светлость Герцог великодушно разрешил служанке отдохнуть. Как благородно. И это тот самый человек, который менее часа назад так восхитительно целовал ее на глазах у обалдевших родственников? Обалдели, надо сказать, не только родственники. Сэмэр попыталась снова напомнить себе о качественном спектакле, но эта мысль упорно не хотела оседать в ее мозгу.
Необходимо отвлечься. Девушка взяла полотенце и заперлась в своем отдельном душе. Теплый дождь ударил в лицо, она закрыла глаза и прислонилась к стеклянной стенке. Нужно было расслабиться и выбросить все из головы. Женщины — странные существа. Они умеют на пустом месте создать целую трагедию (комедию?), пережить ее, помучаться, чтобы потом понять всю глупость своих волнений.
Сэм со злостью ударила по смесителю. Отвлечься не получалось. Она обмоталась полотенцем, распахнула дверь. И застыла.
Уиндэм стоял на пороге спальни, заложив руки за спину. Вид у него был собранный, решительный. Гаррет медленно осмотрел ее с головы до ног через стекла очков, и Сэм захотелось провалиться сквозь землю. Опять. Хотя с чего бы? Спальня ее, Герцога никто не звал.
Голова у Гаррета была забита, иначе он ни за что не додумался бы стоять здесь и дожидаться экономку. А чего он, собственно ожидал? Что человек, выйдя из душа, будет полностью одет, и застегнут на все пуговицы? Глупо, очень-очень глупо. Сэмэр стояла с широко распахнутыми глазами, губы ее раскрылись (скорее всего, чтобы выругаться), но она не произнесла ни слова. С ее коротких волос капала вода. Некоторые струйки стекали по шее, тонким плечам, ключицам и прятались в белом махровом полотенце, придерживаемом на груди тонкой рукой. Гаррету нужно было отвернуться, но он не мог. Просто не мог себя заставить, пока не рассмотрел каждую складку полотенца, каждую каплю воды на «ловце снов», поблескивающую в тусклом свете лампы.
Вдруг стало как-то тяжело дышать. Рет с шумом втянул в себя воздух и сильно сцепил руки за спиной.
— Извините, — тихо сказал он, разворачиваясь и покидая спальню.
Сэмэр еще несколько секунд стояла, глядя на опустевший дверной проем, а потом медленно опустилась на кровать, зажав ладони между колен. А она считала, что после сцены с танцем Челентано хуже быть не могло. Оказывается, могло. Почему именно она чувствует себя такой выжатой? Она ведь не вышла в полотенце в коридор! Но от воспоминания медленного внимательного взгляда за стеклами очков, Сэмэр обдало горячей волной.
В тишине раздался какой-то приглушенный звук, как будто что-то маленькое ударилось о стену с обратной стороны и разбилось. И секунду спустя в то же место прилетело что-то большое и тяжелое. За стеной Сэм была герцогская спальня. Девушка со скоростью гоночной машины сбросила полотенце, влезла в шорты и майку Хард Рок Кафе и босиком выбежала вон.
Герцог сидел в кресле возле окна, зажимая ладонь какой-то тканью. Неподалеку от него на полу валялась груда земли, вперемешку с осколками вазы и помятыми листьями цветка. Гаррет резко повернул голову и впился в Сэм прищуренным взглядом, очков на переносице не было.
— Уходите, здесь стекло, — скомандовал он, глядя на ее босые ступни.
— Да уж, вижу, — скептически скривилась Сэмэр, оценив обстановку и скрывшись в глубине кватиры.
Поискав в кладовой, Сэм нашла метлу, совок, и вернулась в спальню. Она аккуратно обходила место аварии, чтобы не загнать остатки горшка себе в ногу. Сметая осколки, Сэмэр постоянно чувствовала на себе пристальный взгляд, но старалась не обращать внимания. Уиндэм больше не пытался ее прогнать, и на том спасибо.
Ликвидировав погром, девушка снова ушла, но не заставила себя долго ждать, вернувшись с аптечкой. Со спокойствием медсестры Сэм подошла к креслу и протянула руку.
— Давайте, — безапелляционно потребовала она.
Как ни странно, Гаррет не стал с нею спорить. Он протянул ладонь, убирая с нее кусок ткани, под которым оказался длинный, кровоточащий порез.
— Я споткнулся и уронил цветок, — посчитал нужным прокомментировать Рет, глядя на свои руку в руке девушки.
Сэм не повела и бровью.
— Конечно, — сухо заметила она, щедро смачивая вату антисептиком и прикладывая ее к порезу. — В следующий раз «роняйте» в другую стену, тогда, возможно, мне будет не так слышно. Очки, как я понимаю, вы «уронили» за секунду до?
Гаррет промолчал. Он перевел взгляд на лицо девушки, пытаясь хоть что-то понять в сложившейся ситуации, но ничего не понимал. Сэмэр закончила промывать порез. Она села на пол у ног Рета, промокнула рану ватой и аккуратно подула на ладонь, чтобы подсушить кожу. Гаррет вздрогнул.
— Больно? — тут же серьезно спросила девушка, глядя ему в глаза.
Больно? Кожа на ладони Рета начала плавиться. Все что угодно, только не больно.
— Нет, — пробормотал он, сдвинув брови.
— Замечательно, — пожала плечами Сэм.
Она взяла какую-то мазь и стала нежно, почти невесомо наносить на порез. Какой он глупый, этот человек! Что за непонятная неуверенность в себе! Это же в каких рамках необходимо себя держать, как сильно нужно замкнуться, чтобы не позволять себе прикоснуться к женщине! Сэм тихонько хмыкнула, улыбаясь своим мыслям.
— Что такое? — тихо спросил Гаррет, внимательно наблюдая за ее аккуратными движениями. Несмотря на небольшую боль в ладони, ему было невыносимо приятно.
— Ничего, — ответила Сэмэр, все еще улыбаясь, склонившись за бинтом. Ее челка пощекотала Рету запястье, и он снова чуть не вздрогнул. Это становилось невыносимым.
— Вас надо спасать, Гаррет. Вы знаете? — продолжила девушка.
— От чего?
Сэм не ответила. Молча принялась заматывать его руку. Затем, нагнувшись и перекусив зубами бинт, завязала его на тыльной стороне ладони и, наконец, поднялась с пола. Взгляд Рета скользнул по оголенному бедру и длинным ногам. Подхватив с пола аптечку, девушка бодро вышла из комнаты, оставив Гаррета одного. Он с шумом выдохнул, запуская руку в волосы. Она точно сведет его с ума. Если уже не сделала этого.
В коридоре послышались шаги босых ног, и вдруг свет в комнате погас. Рет повернулся. В тусклом свете, падающем в окна от уличных фонарей, был виден только темный силуэт. Сэмэр постояла какое-то время в проеме, будто решая для себя что-то, а потом медленно подошла к Гаррету и села ему на колени. Мягкая рука несмело дотронулась до его щеки.
— Поцелуешь меня так, как тогда в гостиной?
Это был конец. Конец многолетней выдержке, силе воли и моральным принципам. Рука Гаррета легла на гладкое колено, он подался вперед корпусом и уткнулся лбом в лоб Сэм.
— Понравилось? — тихо спросил он.
— Ты себе даже не представляешь, — выдохнула Сэмэр.
* * *
Гаррет лежал в темноте спальни, закинув руку за голову, и смотрел в потолок. Девушка с короткими платиновыми волосами, пирсингом и татуировками спала на его груди, свернувшись калачиком. Он уже успел изучить каждую линию ее «ловца снов» и каждую птицу из стаи на ключице.
Ему безумно понравились и те и другие. Если бы пару месяцев назад у него спросили, какому типу женщин он отдает предпочтение, Сэмэр Макферсон-Уиндэм была бы последней в списке. Но эта дерзкая девица своей жизненной силой и гэльскими ругательствами смогла пробиться на самый верх.
Гаррет погладил пальцами голое предплечье, Сэм вяло шевельнулась.
— Щекотно, — сонно пробормотала она.
— Не замерзла? — убрал руку Гаррет и натянул повыше одеяло.
— С чего бы?
Рет слабо пожал плечами.
— Ты же лежишь здесь с самым холодным человеком.
— Бред, — поморщилась Сэм, поднимаясь на локте и заглядывая ему в лицо. — Я лично меряла твою температуру. От тебя можно было прикуривать.
Гаррет нежно провел по носу девушки указательным пальцем.
— Ты смешная, — сказал он.
— А ты разбил свои очки. Зачем?
— Имею право, раз в тридцать шесть лет.
— …и вазу.
— Тоже имею право.
— Как ты будешь без очков?
— У меня есть другие. Как раз на такой случай.
Сэм потянулась и чмокнула Рета в скулу.
— Скоро утро. Я пойду к себе.
Гаррет свел брови.
— Зачем?
— Трой вернется. Ему не нужно видеть, как экономка выходит из спальни его отца.
Рет теснее прижал к себе девушку.
— Мы женаты, Сэмэр. А Иден увел Троя до завтра. Да и вообще, он это все сам задумал, так пусть свыкается с новой мыслью.
Сэм прищурилась.
— Ты зловредный отец.
— Как оказалось, я тот еще авантюрист, — зевнул Рет.
— Такого Гаррета Уиндэма я еще не знаю.
— Я тоже.
Сэмэр покрутилась, удобнее устраиваясь на груди Гаррета. У него устала рука, он хотел бы поменять положение, но боялся шевельнуться. Будто у него на коленях лежал кот, которого не хочется спугнуть. И это было, пожалуй, самое лучшее чувство в мире. Впервые за долгие годы он мог назвать себя счастливым.
ГЛАВА 11
Лучи февральского солнца освещали крыши Лондона, с высоты сорок пятого этажа было видно на много миль вокруг. С погодой повезло. Если бы обычные для зимы серые тучи затянули небо, поездка не считалась бы такой хорошей.
Трой прилип носом к капсуле Лондонского Глаза, издавая восхищенные восклицания. Рядом с ним стояла Сэмэр и, несмотря на свой вполне солидный возраст, так же как мальчик широко раскрыв карие глаза, выдохнула тихое «Уау!». Гаррет наблюдал за ними со стороны, их лица были куда занимательнее вида Лондона. Это странно, но за все годы отцовства у него ни разу не возникло мысли отвести сына в соседний район и покатать на колесе обозрения. Все-таки этим обычно занимается женщина, которой до сих пор в их холостяцкой квартире не было (миссис Кларидж не в счет). Тысячи людей едут из разных концов света, чтобы увидеть Лондон с Лондонского Глаза, а Гаррету для этого нужно было только перейти мост.
Разговор зашел за завтраком абсолютно внезапно. Сэмэр упомянула, что за все время в городе успела увидеть не так уж и много (Гаррет не стал напоминать, как она потерялась в Ньюэме), и так и не добралась до Глаза. Трой пожал плечами и со всей серьезностью заявил, что за восемь лет жизни ни разу не бывал на аттракционе. Не успел Рет опомниться, как уже стоял в длиннющей, зигзагообразной очереди, чтобы войти в стеклянную капсулу.
С Сэмэр вообще все получалось легко и стремительно. Стоило ей чего-то захотеть, и она тут же это исполняла, размышления оставляя на потом. Рет боялся, что его флегматичность очень скоро отпугнет ее, но пока ничего такого не происходило. Когда ей было нужно, она просто бесцеремонно хватала его за руку и тянула за собой. Она умела радоваться и восхищаться за них двоих.
У Троя никогда не было перед глазами модели нормального поведения в семье, было сложно объяснить мальчику, почему Сэмэр переехала жить в отцовскую спальню. Гаррет даже сам себе не мог это объяснить. Минутное помешательство вдруг вылилось во что-то серьезное. В то утро проснуться в одной постели казалось таким же естественным, как спать по отдельности до того.
Следующей проблемой в списке стоял перевоз вещей молодой жены из Шотландии. Сэмэр собиралась поехать за ними сама, но Рет отправил своего секретаря. Он не рискнул отпустить ее так далеко, не смог. И сейчас уже можно было с уверенностью сказать, что Сэмэр Макферсон из Глазго стала Сэмэр Уиндэм из Лондона. Это было одновременно непривычно и приятно.
Глаз продолжал свое движение, создавалось впечатление, что капсула вскоре опустится в воду. Сэм отошла от стекла и, подняв голову, поцеловала Гаррета в щеку. Его смущали такие проявления нежности, и в то же время каждый раз он радовался как ребенок. Незаметно. Где-то глубоко внутри. Девушка снова повернулась лицом к стеклу, при этом взяв руки Рета и обвив ими свою талию. Это ему тоже безумно нравилось. Та естественность, с которой она это проделывала, как будто так было всегда.
Выйдя из кабины, Сэм вклинилась между Гарретом и Троем, взяла их под руки и они втроем медленно вышли на аллею перед аттракционом. Голые деревья потеряли всю свою прелесть до лета, но это не мешало людям сидеть под ними на скамейках.
— Хочешь чего-нибудь? — спросил Гаррет, указывая в сторону киоска с едой.
— Эм… Да, можно погреться чаем, — ответила Сэм. — Я подожду вас там.
Она отошла от очереди и села на единственную свободную скамейку. Люди были повсюду. Не стоило этому так удивляться, сидя в центре туристического маршрута одного из любимых туристами городов мира. Лондон притягивал людей. Благодаря литературе, кинематографу и монархии, он стал мечтой для многих.
Сэмэр скрестила ноги и, откинувшись на спинку скамейки, наблюдала за Гарретом и Троем. Они стояли возле киоска и о чем-то говорили. Вдруг Гаррет поднял глаза, его взгляд встретился с взглядом Сэм, девушка непроизвольно широко улыбнулась. И произошло что-то невероятное. Невозмутимое лицо невозмутимого человека смягчилось, уголки губ чуть заметно приподнялись. Бесстрастный Гаррет Уиндэм улыбался в ответ. Пусть едва уловимой улыбкой, но, тем не менее, он улыбался. Даже стальные глаза сейчас были не такие непроницаемые, как обычно. От этой улыбки по телу Сэм будто прошел электрический заряд. А потом его снова отвлек Трой, и Рет обратил все внимание на сына.