— Отвернись, — щеки обожгло румянцем.
— Нет, — он усмехнулся, — сразу привыкай. Так что давай, не теряй драгоценное для тебя время.
— Хорошо, — запустила руки под юбку и стянула панталоны, под которыми было белье.
— Что же, у нас остался всего один час, — расплылся он в довольной улыбке, — сдавай.
— Я смогу отыграть у тебя две сдачи, — продолжала настаивать на своем.
— Как скажешь, — ничуть не смутился Герцог, блуждая взглядом по моей фигуре.
— Надо было внимательнее отца слушать, — пробубнила я себе под нос.
— Как только станешь моей, — облизнул он губы, — я тебе поведаю секреты наших семейных игр.
Мне не оставалось ничего другого, как раздать карты на стол. Я даже подумать не могла, что вот так вот по-дурацки не смогу отыграть у него две сдачи. Это же, считай, позор. Теперь я кажется понимаю, почему все с ним соглашаются играть. Я сама как маленькая попалась на этот детский трюк. Понадеялась, что время будет на моей стороне и при самом худшем раскладе, я смогу взять три партии из бесконечной вереницы сдач.
И вот теперь все мои радужные мечты с треском разбились о суровый айсберг реальности. Валторн жульничал, и делал это настолько виртуозно, что, не зная секрета, раскрыть его невозможно. А если я не могу доказать факт обмана, то и смысла препираться нет. Ни один суд не примет довод, а вот он сам почти признался. Нет доказательств, нет и вины.
Теперь же мне приходилось сидеть на стуле и с ужасом смотреть, как карты с каждой новой раздачей хоронят меня все сильнее и сильнее. Время утекающее, как вода сквозь пальцы, безжалостно подходило к концу, отсчитывая последние полчаса до полуночи.
В канун праздников проигрыш мужа и наша с ним договоренность вступят в силу, и у меня не будет пути назад. Я должна буду беспрекословно выполнять каждую его команду и не пытаться сбежать отсюда. Если я этого не сделаю, меня и мою семью ждут неприятности.
Кажется, теперь я понимаю, почему девушки молчали. Они не могли рассказать, что проиграли сами себя в попытке сбежать от него. Если даже мне, человеку, которому в два года дали в руки карты и объяснили как играть, нельзя его победить, то о других и речи быть не может. Так что мне придется принять собственную глупость как данное, и на три недели стать его безотказной вещью.
Стрелки начали отсчет последних десяти минут нашего с ним состязания. Герцог Эр Гарс только довольно щурился, словно сытый кот. Я же, напротив, была почти в обморочном состоянии. Я не желала признавать его победу, но и опровергнуть ее ничем не могла. Все было против меня. Словно на самом деле жена бога Ораниальд вступилась за любимчика мужа.
На стол легли последние карты, но меня это уже не спасало. Единственное, от чего это могло меня уберечь, то это от раздевания. Но я мысленно готовилась к тому, что придется стягивать с ног нижние трусики, которые были под панталонами.
Часы начали отсчет последней минуты, и партия началась. Медленно и верно я с ужасом осознавала, что даже в самом конце удача не желает поворачиваться ко мне передом, оставаясь исключительно задним местом. Как же это обидно. Я же на самом деле могла уехать отсюда, играй он честно, или если бы родители успели бы рассказать мне секрет успеха.
— Партия за мной, — под бой часов в гостиной на стол легли четыре туза.
— Можно я не буду раздеваться? — посмотрела на него умоляюще.
— Прости, — он пожал плечами, — ты предпочтешь задержаться у меня на три дня.
— Нет, — замотала я головой.
— Тогда прошу, раздевайся, — смотрел он на меня горящим взглядом.
— Хорошо, — с неохотой я поднялась и постаралась как можно быстрее стянуть трусики, — теперь тебя все устраивает?
— Замечательно, — кивнул он, — с завтрашнего утра ты не сможешь мне противоречить и должна будешь выполнять все, что я тебе прикажу. За каждое непослушание с твоей стороны, будет следовать наказание. Прими и запомни это. До конца праздников ты только моя. Из слуг в доме останутся только приходящие, все остальные уедут к семьям на праздник.
— Для чего ты все это мне говоришь? — у меня не укладывалось в голове.
— Встань, — он тоже поднялся из-за стола и подошел ко мне, — положи руки на столешницу.
Я медленно подчинилась этим странным требованиям. А в следующий момент его рука уже оказалась на моем обнаженном бедре. Попыталась дернуться, но тихий шепот напомнил, что завтра за такое будет уже наказание и мне пришлось замереть.
Медленно и верно теплые пальцы двигались по моему обнаженному бедру, пробираясь все ближе к сведенному в напряжении лону. Я понимала, что он пытается сделать. Но только для чего. Единственный раз, когда муж ко мне там прикасался, чтобы проверить, девственница я или нет. Увидев кровь на пальцах, больше ему было не интересно.
Но тут все было по-другому, рука Герцога медленно ползла по телу, в то время как вторая задирала мою юбку все выше и выше, пока совсем не обнажила нижнюю часть моего тела. Холодок пробежался по ногам, и я почувствовала, как его пальцы коснулись меня там, в самом сокровенном и потаенном месте, где даже я стыжусь к себе прикасаться.
— Опусти голову вниз, — тихий шепот обжег шею и ухо, — и наблюдай за тем, как я тебя ласкаю. Это то, к чему ты должна привыкнуть. Теперь в любой момент я могу подойти и сделать так.
Я послушно выполнила его странный приказ. Сердце от увиденного забилось быстрее, его рука между моих судорожно сведенных ног казалась чем-то из разряда мистики. Но нет, сейчас он раздвинул мои складки и просунул палец между них. Он что, собрался входить в меня ими? Мое удивление достигло предела. Но нет, он не стал этого делать. Он сделал нечто другое. Медленно, неторопливыми движениями, он начал водить по мягкому комочку у меня между ног.
Сперва это больше походило на издевательство, но постепенно с моим телом начало происходить что-то невероятное. Жар заполнил меня с ног до головы. В груди появилось необычное томление. А низ живота просто скрутило тугой судорогой, которая рождалась именно там, где он медленно потирал кончиками пальцев. Тихий вздох сам собой слетел с моих губ.
— Оближи, — рука неожиданно пропала и оказалась около моего рта, — делай! Молодец, а теперь расставь ноги шире, и тебе будет еще приятнее.
Я не хотела этого делать, но мое тело отказывалось слушаться. Ему нравилось то, что с ним происходило, и я несмело расставила ноги. Теперь брюнет, откинув стул, встал за моей спиной, обнимая за талию. Медленно он положил руку поперек моего тела, возвращаясь к тому самому бугорку, и начиная его массировать, но теперь он начал медленно ускоряться.
Когда его пальцы уже с невероятной скоростью жгли мое тело, я почувствовала, как по ногам потекло нечто липкое и мокрое. Но что это такое? Я никогда раньше не чувствовала, чтобы между ног было так влажно. Щеки сами собой вспыхнули, а из груди неожиданно вырвался стон. Что же такое с моим телом? Почему я так странно реагирую на такие похабные действия? И самое главное, по какой причине я не желаю, чтобы это прекращалось. Я хочу еще, это так приятно, такая невесомость и сладкая нега накрыли меня.
Еще несколько острых, быстрых и грубых движений его пальцев, и со мной творится что-то неладное. Ноги сами собой подкосились, и я едва не упала, но он все еще держал меня за талию, не позволяя рухнуть на пол.
Все мое естество пульсировало и сжималось, словно я только что рухнула в бездну. По телу проходили волны наслаждения, и я хотела, чтобы это мгновение не кончалось. Медленно эйфория от странных действий начала отступать, но, словно почувствовав это, Валторн с оттяжкой, не щадя меня, обжег сильным шлепком мою ягодицу. И тут я вновь свалилась в бездну сладкого томления.
— Будешь послушной девочкой, — тихо шептал он мне на ухо, неся по коридорам поместья, — все три недели будут наполнены таким наслаждением и сексом. А будешь сопротивляться, поверь, приятно будет только мне. Но ты же у меня понятливая девочка и будешь получать удовольствие, которое больше никто не сможет тебе подарить? Конечно будешь, ты же такая чувственная крошка, вся в свою очаровательную маму, но об этом я расскажу тебе позже. А теперь спи.
Стоило ему опустить меня на мягкие перины, как сознание полностью покинуло меня, погружая в жаркий сон.
Глава 2. Плен чувств
Проснувшись с утра в состоянии полного полета и томления, я с ужасом свела ноги вместе и покраснела до корней волос на неприличном месте. Часы показывали начало первого, а значит по всем канонам нашей страны праздничные выходные начались, и с сегодняшнего дня на две с лишним недели по всей необъятной Ратисте будет гулять веселье.
Воспоминания всего, что произошло вчера ночью, накатились на меня, мне так понравилось, что даже из горла родились звуки, которые я ни разу не издавала при муже. А тут только от пальцев Герцога Валторна я начала чувствовать себя обычной вещью. Только мое тело предательски подрагивало, когда я думала о сладких и запретных ласках проворных пальцев между моих расставленных ног. То с каким блаженством меня ласкал герцог Эр Гарс было ни с чем не сравнимым наслаждением. И его дарили только мне, и только для меня раскрывали эту тонкую и такую запретную грань наслаждения.
Это сводило с ума. Даже муж никогда не хотел от меня больше того, что нам говорили в детском доме для богатых детей. Только лежать и думать о семье, не шевелиться и покорно позволять мужчине брать себя так, как ему хочется. Но вчера вечер показал мне другую сторону этой запретной темы, о которой шепотом переговаривались знатные дамы на балах.
Я даже и подумать не смела, что я заинтересую своего супруга в таком плане. Он не приходил ко мне чаще принятого в обществе. Словно мы жили на виду у всех, и делал он это чисто для галочки, не всегда даже доводя дело до конца. А тут Герцог даже не вспомнил о себе, уделив все внимание исключительно моей персоне и никому боле. Такое совершенно не желало укладываться в моей голове, и одновременно вызывало томление где-то в районе пупка.
Что же со мной не так, раз в моей голове роятся такие греховные мысли. Наставницы из детского дома уже бы впали в истерику, узнай они о моих думах. Но слава всем богам, их тут не было, и никто не мог узнать, что конкретно творится в моей несчастной голове.
Подниматься с постели было страшно, мне казалось, что вот именно в эту самую секунду Валторн набросится на меня из-за угла и попробует сделать своей во всех смыслах этого слова. Но бесконечно лежать и смотреть в потолок было непозволительной роскошью. Желудок начал требовать, чтобы его немедленно покормили, и, вообще, организм напомнил мне о необходимости подняться с кровати и дойти до ванной и уборной. Делать было нечего, пришлось покидать теплое и надежное убежище и отправляться по своим нуждам.
В отличии от дома мужа, тут все было оформлено по столичной моде, включая горячую воду, которая заполняла неглубокий бассейн. Это было гораздо удобнее, нежели горничные с ведрами и деревянная лохань посередине спальни. Наполнив водой бассейн, вылила в воду пару капель ароматических смесей и с блаженством погрузилась в шелковую пелену водной глади. Вода окутывала со всех сторон, а запах полевых цветов возвращал в лето из этой холодной зимней снежности.
Погода в этом году нас не баловала и снегу выпало столько, что без магического вмешательства лошади не могли идти по трактам, из-за чего торговля моего мужа и встала. Как я понимала, именно это и послужило главной причиной для его идиотского поступка. Жить я с ним теперь не собиралась, как только получу наследство и проживу положенный год, сразу же уеду от него.
Вот еще буду я тратить свое время на этого козла рогатого. Будет он меня в карты проигрывать, а я ему носки штопать. Да сто раз, держите карман шире, уже бегу и спотыкаюсь. Злость подкатила к горлу, я — бывшая Герцогиня, вынуждена жить с жалким провинциальным Маркизом из-за дурацких правил. Никто больше не решился связываться с доченькой цепного пса Королевы.
Если верить их логике, я вообще должна у мужа в ногах валяться и слезно просить не покидать меня. Только характером я пошла в папеньку, да и мама у меня была не сахар, о чем свидетельствовали постоянные пересуды за спиной. Даже после смерти родителей слава о былых временах не покинула меня, оставаясь моим вечным спутником.
Муж прекрасно об этом знал и пытался меня использовать, но после того, как пара его сделок по моей инициативе провалилась, перестал так нагло распоряжаться моей жизнью и свободой. А то раскатал губу, что он имеет хоть какое-то отношение к моему роду. Провинциальный деревенщина, и о высшем свете знает только от меня. Вот так и живем: Герцогиня-жена с вынужденным титулом Маркизы и сидящий за ее юбкой муж. О нерешительности Сархима знали почти все. Его и в свет-то приняли только для того, чтобы посмеяться. А этот петух перья распустил, посмотрите-ка на него!
Он даже не догадывался, что за глаза о нем говорят такое, что даже Герцог Эр Гарс на его фоне едва ли не святой. Мое личное состояние оценивается весьма недурно. Все же до смерти родителей они обладали пятым в стране. Потом управляющие немного снизили обороты и теперь все это ждало моего вступления в права наследования, чтобы взять новый виток экономического роста.
А муженек умудрился разорить два филиала, вверенные ему отцом в неочень надежные руки. Из-за чего и пошли пересуды, что Сархим женился на мне только из-за огромного состояния, которое перейдет к нему. Единицы, конечно, знали, что ни Король, ни Королева, ни Кронпринц не позволят этого, но слухи опровергать никто не спешил.
Не знай я невесту нашего будущего правителя лично, подумала бы, что он имеет какие-то виды на меня. Но реальность была другой, я ему не сдалась, конечно, если не докажу, что смогу заменить своего отца и стать великолепной гончей Кронпринцессы. Муж о моем намерении ничего не знал, и был свято убежден, что в детском доме мне привили идеальные манеры.
Единственная вспышка гнева, которой он стал свидетелем, была из-за проигрыша в карты. Но там и самая святая взорвалась бы и пошла в разнос. Я же еще культурно себя повела. Как бы не пугал меня Герцог, но знакома я с ним была дольше чем с мужем. И, наверное, именно это и позволило мне остаться холодной и равнодушной в нужный момент.
Детские воспоминания и надежды жили во мне, не позволяя утонуть в унынии и хандре. Это было моим спасительным кругом, который удерживал меня на поверхности, не давая погрузиться в пучины безысходности. Отчаяние, подкатывающееся ночами, было смыто светлой верой в собственные силы и память о моих родственниках.
И в тот момент, как друг детства появился на пороге моего дома, злость почему-то сменилась надеждой. На то, что все теперь у меня будет хорошо и, возможно, он поможет мне избавиться от дурака, которого мне приходилось любить.
Так я и размышляла всю дорогу, пока он не перестал обращать на меня внимание. Но только я и представить не смела, что его интерес к моей персоне окажется столь далек от моих дум. То, что Герцог хотел меня, я почувствовала еще там, в карете. По немного тяжелому и опаляющему взгляду. Но он не трогал меня почти неделю, позволяя смириться с участью или с его присутствием.
И тело почти мгновенно согласилось с таким положением дел, а вот разум все еще загнанной птичкой бился в клетке, не позволяя мне с головой рухнуть в сладкий омут плена и карточного проигрыша. Если бы муж узнал, что другого мужчину я хочу сильнее чем его, точно пошел бы и утопился от отчаяния и печали. По его мнению, идеальнее его у меня никого не может быть.
Но пальцы брюнета мне вчера показали такие грани наслаждения, что все потуги моего супруга казались детским лепетом на их фоне. Пальцы этого мужчины заставили гореть огненной страстью непривычное к таким изысканным играм тело. Но они смогли распалить мое ледяное сердце и душу, заставить мчаться галопом за ним, вкушая страсть и наслаждение, что так щедро он мне дарил.
Я даже не смогла понять, в какой момент ужас и страх сменились на возбуждение и желание. О таком мне доводилось только слышать. От все тех же щедро напудренных мадам, которые тихим шепотом рассказывали по секрету, как обычный слуга или заезжий торгаш подарил такое наслаждение, что их мужья и рядом не стояли.