— Молодец, — отчуждённо похвалила учительница.
И тут же перевела разговор, принявшись рассказывать о следующем годе той страшной и великой войны.
Но Саша не слышал. В его голове мелькали странные обрывки воспоминаний, связанные с Кристиной. Одна ужасная мысль уже поселилась в его мозгу, но он отгонял её, как невозможную, неправильную. Её долгий пронзительный взгляд вчера при его словах: «Что, говорить разучилась?», её до безумия упрямое сопротивление с телефоном, вместо того, чтобы выполнить его просьбу сказать хоть слово; наконец, вся эта ситуация с такой строгой с каждым — даже с отличником — учительницей… Всё это было странно. Необычно. И явно неспроста. Всё это было бы нелепо и даже забавно, если бы не казалось чем-то серьёзным.
И страшным. В памяти невольно всплыло смущённое лицо Миши со словами: «Она другая». Что всё это, чёрт возьми, значило? Та мысль, что Саша отгонял, снова предательски прокралась в подсознание и так заполнила его, что он чуть не задохнулся от беспомощности перед ней. Как бы Саша ни пытался привести аргументы об её нереальности, в уме понимал обратное: всё говорило за эту догадку.
Нет! Срочно нужно было что-то сделать, хоть что-то, чтобы раз и навсегда твёрдо понять, что это неправда! «Она другая», — снова и снова голосом Миши безжалостно говорило его подсознание, и, не выдержав, Саша ударил кулаком по столу парты, пытаясь заглушить собственные мысли.
Некоторые недоумённо и даже с опаской оглянулись в его сторону. Но он не обращал внимания на это. Саша просто развернулся к Кристине и пристально смотрел на неё, пытаясь уверить себя, что всё дело лишь в её непростом характере. Именно он и только он был причиной её молчания.
Почувствовав на себе взгляд, Кристина тоже посмотрела в сторону Саши и тут же, вспыхнув, отвернулась.
— На будущее, чтобы ты знал, — шёпотом обратилась вдруг к Саше сзади сидящая одноклассница, — к ней лучше не лезь. Она немая.
Глава 3. Своя жизнь
Кристина всю жизнь не могла говорить. С младенческого возраста её неизменным спутником стало молчание. Уже позже, когда девочка начала что-то понимать, родители сказали, что она нема с рождения и объяснили, что это означало. Конечно, они старались как можно мягче убедить её, что это не так страшно. И что такое не влияет ни на жизнь, ни на судьбу.
Увы, взрослея, Кристина поняла, что они ошибались.
Сначала она очень страдала от непохожести на других. Считала себя даже не больной, а какой-то ущербной. Ведь все, кого она знала, могли говорить, включая и её родителей. В кого тогда она такая уродилась?
Маленькой девочкой Кристина часто беззвучно плакала по ночам в подушку, представляя, каким мог быть её голос. Таким же нежным и красивым, как у мамы? А вдруг Кристина могла бы петь, как многие яркие и известные девушки в телевизоре? Но этого ей уже никогда не узнать…
Повзрослев, она перестала жалеть себя. Кристина поменяла всё: и образ жизни, и мышление, и вкусы, и взгляды. Теперь она многое осознала и поняла, что слезами себе не поможешь. Нужно жить дальше и радоваться тому, что у неё было.
Но даже сейчас она неосознанно выделяла в людях именно их голоса. Подмечала каждый новый тембр, выразительность, высоту. Возможно, втайне Кристина и завидовала их обладателям, но отгоняла эти мысли подальше. Она пыталась жить убеждением, что была такой же, как и они, ничем не хуже.
Но каждый раз, когда Кристина слышала что-то вроде: «У меня такой кошмарный голос, я его терпеть не могу», ей хотелось изо всех сил ударить того, кто так жаловался и сказать как можно более гневно, чтобы дошло: «Радуйся тому, что вообще можешь говорить!» Но она никогда этого не делала, потому что ненавидела драки, и не говорила эти слова, потому что… Потому что просто не могла сказать. Ничего.
Хотя Кристина не теряла надежды, что когда-нибудь и в её жизни случится чудо. Операция, которая могла ей помочь, была очень дорогостоящей. А потому Кристина строго запретила родителям баловать её. Она просила откладывать любые лишние деньги на будущее, а не растрачивать на всякие сюрпризы и мелкие приятности. Лебедевы-старшие прекрасно знали о её мечте и делали так, как хотела дочь. Поэтому семья жила небогато. Из всей современной техники у них была только стиральная машинка, дешёвый пылесос и старенький телевизор. Ну и самый простой мп3-плеер, который Кристине подарили на семнадцатый день рождения. Ещё до покупки телефона. Вот и сейчас она слушала музыку из него, пока ехала в метро до школьной станции. Что ещё… Навороченные гаджеты семья не покупала, зато недавно у каждого из Лебедевых появился современный телефон.
Ах да, точно. Теперь его у неё не было. И вряд ли когда-нибудь появится.
Кристина поморщилась, вспомнив этого наглого хама, их новенького. В первый же день этому типу удалось разбить не только её телефон, но и так твёрдо и усиленно строящуюся оборону безразличия к мнению окружающих. Иногда её уже выворачивало от их сочувствующих взглядов и попыток помочь — это давало чувствовать себя немощной и больной. Но, что бы Кристина ни делала, отношение окружающих не менялось. И тогда она научилась не принимать близко к сердцу. Построила стену отчуждения к их взглядам на таких, как она.
Но эта его непохожая на других манера поведения с ней злила ещё больше. Конечно, Саша не знал о её ситуации и не хотел обидеть. Но ему удалось задеть Кристину. Причём оба раза прямо цель: что тогда, с этим злополучным кабинетом директора и телефоном, что в другой раз, с исправленной ошибкой. И у неё даже не было шанса оправдаться или хотя бы как-то попытаться сгладить ситуацию, выйти из неё с максимально сохранённым достоинством. Она в полной мере ощутила свою беспомощность в обоих случаях с новеньким.
Хорошо хоть, что вот уже неделю после того происшествия на уроке истории Саша не предпринимал попыток заговорить с Кристиной. Так было проще, хоть она и догадывалась о причине. Скорее всего, Саша как-то узнал правду, и ему просто было неловко. Интересно, он сильно терзался муками совести и жалостью к ней? Эта мысль не приносила даже злорадного удовлетворения. Наоборот, вызвала отвращение.
Сколько можно относиться к ней, как к немощной? А ведь, скорее всего, у него была такая реакция на неприятную новость о ней. Хотя, возможно, он просто забыл или даже посмеялся над её «болезнью». От такого как Саша, можно ждать что угодно.
И зачем ей вообще думать об этом, строить какие-то версии? Ей ведь всё равно, что о ней думали все окружающие, включая и Сашу.
***********
Вот уже неделю Саша не мог успокоиться. Мысли о Кристине нагло лезли в голову и занимали чуть ли не всё свободное время.
Узнав, что она немая, он ещё долго не мог смириться. Но, конечно, пришлось принять это. Хотя Саша не мог представить, каково это. Слишком привык к своей жизни. К жизни обычных людей. А ведь Кристина сразу ему понравилась…
От Ани, одноклассницы, которая рассказала ему правду о его таинственной незнакомке; он узнал, что Кристина училась наравне со всеми именно здесь, а не в специальной школе, потому, что не считала себя другой. Она хотела доказать всем, что ничем не отличалась от них. Мало в каких школах руководство соглашалось на подобное, а потому Кристине приходилось каждое утро ехать на метро как минимум полчаса, причём с двумя пересадками.
Это многое говорило о ней. Мало у кого хватило бы сил, чтобы принять такое решение. Трудно представить, каково ей среди отличающихся от неё сверстников. Каково учиться по той же программе и на тех же условиях, что и они.
Теперь, когда Саша знал причину её молчания, всё изменилось. Он понимал её поступки. Знал, что сам испортил знакомство. Вспоминая разбитый телефон и ситуацию на уроке истории, он догадывался, насколько издевательски всё это было для неё. Очень неприятно, противно и даже невыносимо вспоминать всё это, но будто назло себе, Саша снова и снова прокручивал в голове каждую деталь их конфликта. Всё больше убеждался, как безнадёжно всё испортил.
Впервые за долгое время он действительно заинтересовался девушкой. А она, наверное, уже ненавидела его. Имела право.
Конечно, он собирался оправдаться. Ещё в первый день, когда узнал правду, захотелось извиниться. Но Саша так и не смог. Он увидел её потерянный взгляд, случайно брошенный на него, когда проходил мимо.
И тогда Саша понял, что Кристина просто не хотела иметь с ним ничего общего. Что любое, даже самое светлое его намерение будет расцениваться ею иначе. Она не доверяла ему. Возможно, даже боялась. И меньше всего ему хотелось снова тревожить и задевать её чувства.
Впервые в жизни он поставил удобство другого человека выше своего. Прежде он жертвовал чьим-то меньшим, и только ради семьи. Но не так. Ведь каждый упущенный день бил по нервам.
После того урока истории Саша устроился на подработку официантом в вечернюю смену в ближайшем ресторане. Какая-никакая, но всё же зарплата. Вернуть её телефон стало самой важной целью. Конечно, он и так собирался это сделать, но сейчас, когда узнал правду, это стало просто необходимостью, с которой нельзя тянуть.
Они так и не взаимодействовали за эту неделю. Он старался не тревожить её. Но с каждым днём видел всё меньше смысла в этом. В конце концов, они в одном классе. Постоянно на виду друг друга. Не переводиться же ему?
Так не могло продолжаться… Всякий раз, когда Саша видел Кристину, чувствовал какую-то удушающую неловкость. И непонятно, закончится ли когда-нибудь это ощущение. Бороться с ним уже не оставалось сил. Ясно одно: Саша не успокоится, пока не поговорит с Кристиной.
А значит, так или иначе, надо сделать это.
*********
Последний урок закончился. Саша заметил, что Кристина чуть задержалась, собирая вещи. Вот он, шанс! Осталось только подойти…
Кристина растерянно посмотрела на Сашу, и в её глазах промелькнуло удивление. А затем — равнодушие. Она отвернулась и стала застёгивать молнию своей сумки, не обращая на него внимания. В общем, все видом показывала, что не хотела с ним говорить.
Но Саша не мог не попытаться.
— Выслушай меня, ладно?
Услышав непривычно мягкие интонации, Кристина горько усмехнулась: ну конечно. Он узнал правду, и теперь испытывал жалость. Почему-то именно его сострадание было сложнее вынести, чем привычное ей от любого человека.
Кристина покачала головой. И на всякий случай подкрепила отказ как можно более враждебным взглядом.
Но Саша не собирался так просто сдаваться.
— Я знаю, ты не хочешь меня видеть, — примирительно согласился он. — Но я должен сказать, что жалею о своём поведении с тобой.
Кристина не отреагировала. Но не ушла, хотя уже собрала все вещи. И это вселяло надежду.
Заговорить снова было непросто, ведь Кристина больше даже не бросала взгляда в его сторону. Казалось, что все его слова врезались в пустоту.
— Я вёл себя как идиот, и мне стыдно, — продолжил Саша.
Извинение давалось ему трудно: не хотелось говорить лишнего, что могло задеть её и окончательно всё испортить. Да и вообще ему редко приходилось вот так открыто признавать свою вину. А равнодушие Кристины совсем не помогало.
— Пожалуйста, поверь мне, я сделаю всё, чтобы вернуть тебе телефон. А насчёт остального… — он осёкся, когда она, наконец, посмотрела на него. Саша даже затаил дыхание, надеясь хотя бы где-то в глубине её глаз найти намёк на смягчение. Но Кристина смотрела с таким холодным равнодушием, что он еле нашёл в себе силы договорить: — Если можешь, прости.
Она опять не отреагировала. Вздохнув, Саша уже повернулся, чтобы уйти — а что ещё оставалось? Что мог, он уже сделал. И, видимо, только мешал ей попытками наладить отношения.
Но в какую-то секунду мысль, что Кристина так и будет далека от него, заполнила сознание. Непонятно почему возможность, что она никогда не простит его, не давала покоя. Не выдержав, Саша резко развернулся.
— Я не знал! — вырвалось у него со странной тоской. — Я думал, ты…
Кристина по-прежнему не подавала признаков смягчения, и он начал злиться. Могла хотя бы кивнуть! Саша ведь искренне.
Он чувствовал себя глупо, но не мог молчать:
— Если бы я знал, что ты такая…
И тут Саша осёкся. Она вдруг решительно взяла мел и подошла к доске.
Каждая секунда отзывалась ударами сердца. Когда он прочитал, что написала Кристина, всё раздражение окончательно отступило. Только сейчас, в эту секунду, Саша действительно осознал, насколько всё серьёзно.
«Я такая же, как и все. И не надо меня жалеть!» — сквозь простые слова, написанные аккуратным почерком, так и сквозила отчаянная тоска и желание принадлежать их миру. Впервые за всё это время Саша по-настоящему понял Кристину. Так, словно был на её месте. И мысль сблизиться с ней вдруг стала не просто желанием, а одной из ближайших целей.
— Ты вызываешь какие угодно чувства, но только не жалость, — серьёзно сказал Саша.
И это действительно было так. Девушка, которая всего добивалась сама, не принимая поблажек, которая знала, чего хотела и умела за себя постоять — разве такой можно только сочувствовать? У неё был характер. И это делало её по-настоящему интересной.
Кристина с лёгким удивлением посмотрела на него. Но её взгляд тут же снова стал непроницаемым, стоило только Саше посмотреть в ответ.
Но, несмотря на всё ещё явную стену между ними, она не ушла, а значит, он мог как-то воспользоваться этим шансом. И, прежде, чем обдумать следующую мысль, Саша уже озвучил её:
— Можно тебя кое о чём попросить? — Она отвернулась и начала стирать с доски. Но он всё равно был уверен, что Кристина слышала и слушала. — Я недавно приехал в город и ещё не очень его знаю. Может, мы могли бы где-нибудь погулять вместе?
Не то чтобы он рассчитывал на положительный ответ, но попытаться стоило.
Кристина медленно развернулась к нему, и в её больших глазах читалось скорее недоумение, чем враждебность.
Неужели новенький не понимал, что она по жизни была одиночкой, не нуждающейся ни в ком? Зачем ему вообще всё это нужно?
Но Саша терпеливо ждал её ответа — очередной надписи на доске или хотя бы кивка.
А Кристина демонстративно надела наушники. Включила музыку на полную громкость, решительно прошла мимо.
Кристина не позволит ему нарушить её привычную жизнь. Даже одной прогулкой по городу.
Недолго думая, Саша зачем-то пошёл следом, в сторону метро, хотя жил в ближайшем к школе районе. Держась чуть поодаль, он наблюдал за ней, сам не понимая, зачем.
Кристина не замечала его, полностью погрузившись в музыку. Так они прошли к самому входу метро.
Вдруг он увидел, как старушка с двумя тяжёлыми сумками не могла открыть дверь. Саша уже собирался подбежать к ней и помочь, но его опередила Кристина. Она просто подошла к ней, забрала багаж и плечом открыла дверь, пропуская старушку вперёд.
Так они и шли вниз, спускаясь по эскалатору. Причём хрупкая Кристина несла сумки с такой лёгкостью, будто они ничего не весили. Саша думал вмешаться, но решил, что этим только всё испортит.
— Спасибо, большое спасибо, доченька, дай Бог тебе здоровья, — заворковала растроганная старушка, когда они уже подошли к поезду. — Как тебя зовут?
Кристина начала быстро показывать что-то руками. Язык жестов… Хотел бы он его понимать.
Это странное и внезапное желание удивило Сашу. Как и то, что он продолжал стоять здесь, наблюдая за явно не желающей иметь с ним ничего общего девушкой. Вместо того чтобы пойти домой и немного отдохнуть перед работой.
— Ой, прости, пожалуйста, — с неприкрытым ужасом спохватилась старушка, поняв, в чём дело.
Она даже зачем-то перекрестила девушку, уже садясь в подъезжающий поезд.
Кристина только пожала плечами, улыбнувшись и давая понять, что всё в порядке. Но улыбка была натянутой.
Саша понял, что за крепкой броней, которую выстроила одноклассница, скрывалась добрая и чуткая, настоящая и живая девчонка.
Значит, вот какой была его таинственная незнакомка. Такой непростой, но в тоже время естественной и ранимой.