— Блин, — сказал я. — Где нажать «принять»? Я готов!
Ответить Натсэ не успела. У меня за спиной вдруг раздался другой голос, тоже принадлежащий какой-то девчонке...
***
— Вы все думаете, что это нормально. Вы привыкли. Вы лезете в кладовые природы, как в свой холодильник в три часа ночи, просто потому, что вам так захотелось. Но если холодильник в три часа ночи делает хуже только вам, то истощённая природа убивает всех. Вас, ваших детей, внуков. Вы не сможете украсть побольше и сбежать в другую страну, потому что другой страны не существует! Мы все живём на одном земном шаре. И вы, и я, и богачи, распивающие дорогие вина в шикарных лимузинах по дороге в свои роскошные дворцы, и умирающие от туберкулёза голодные дети. Нам некуда деться друг от друга!
Включился телевизор. Просто — телевизор в общей комнате. Я заставил себя убрать меч в ножны. Натсэ с этим не торопилась. Она на цыпочках приблизилась к телевизору, всматриваясь в грубоватое лицо неизвестной девчонки, которая продолжала гневно выкрикивать в невидимые лица обвинения:
— Я могла бы назвать вас силами зла, но у меня хватает ума, чтобы понять: это не так. Вы просто глупые. Потому что умный человек не будет рубить сук, на котором сидит. Вы живёте в надежде на то, что «как-нибудь пронесёт», что природа сама найдёт какой-нибудь выход. Вы услышали про червей, которые питаются пластиком, и пляшете на радостях, как дикари, которые долго били в бубен, и вдруг пошёл дождь. Надеетесь, что однажды природа решит и все остальные наши проблемы. Сама. Так, чтобы нам не пришлось. Так вот: она не решит. И сегодня, своим бездействием, вы... Вы нас подводите. Но молодежь начинает понимать, что вы ее предаете. На вас смотрят все будущие поколения. И если вы осознанно нас предадите, вот что я вам скажу: мы вас никогда не простим. Мы не позволим вам безнаказанно так поступить. Здесь и сейчас мы подводим черту. Мир пробуждается. И перемены грядут, нравится вам это, или нет.
Кончиком меча Натсэ легонько постучала по экрану и только после этого расслабилась. Уселась перед телеком, с любопытством глядя на непонятную девчонку.
— Блин, да что такое с электричеством творится! — Я взял с дивана пульт, переключил канал. Натсэ вздрогнула, когда одна картинка резко сменилась другой. Вздрогнул и я, потому что экран показал огонь.
Что-то, напоминающее киношный ад: просто огонь, и ничего больше. А потом посреди экрана появилась ещё одна девчонка. Этой было лет двенадцать, и в её лице мне чудилось что-то смутно знакомое. Пожалуй... Да! Мгновение я видел её лицо во вчерашней огненной вспышке на кухне.
— Дима, — сказала она, глядя мне в глаза. — Я не могу дольше. Пожалуйста, выслушай меня сейчас, моё время на исходе.
***
Я буквально упал рядом с Натсэ. Мы, как подростки в прошлом веке, раскрыв рты таращились в телевизор, будто ждали от него невероятных откровений. Что ж... Наверное, вправду ждали. Лично со мной телевизор заговорил впервые в жизни. С Натсэ тоже, учитывая то, что она, кажется, вообще телевизор впервые увидела. Так что факт интерактивности её, наверное, не удивил вовсе. Решила, что так оно у телевизоров и заведено: общаться со зрителями.
— Я слушаю, — сказал я.
— Я тебя не слышу, — обрадовала меня девчонка. — Оно и к лучшему, ты не собьёшь меня с толку своими глупостями. Просто слушай. Я — твоя сестра, меня звали Настей, и я жила в той комнате, которую ты, наверное, нашёл в этом доме. Однажды, когда я была дома одна, случилось что-то непонятное. В пространстве будто образовалась дыра, а из неё хлынуло пламя. Странное пламя. Оно убило меня моментально, это я поняла, но больше оно не сделало ничего. Всю квартиру затопило огнём, но исчезла из неё только я. Меня выжгло из этого мира. А вслед за тем выжгло и тебя, когда ты побежал за мной. Этот огонь мало что мог здесь. Он был... слишком магическим для нашего мира. Вот что я понимаю теперь, потому что у меня есть не только мои знания.
С этими словами она изменилась. Теперь на меня смотрела рыжеволосая девушка лет двадцати, если не старше. И её лицо я тоже видел в огне над плитой.
— Талли, — прошептала Натсэ.
— Спасибо за то, что подарил мне ещё несколько месяцев жизни, — сказала девушка более грубым, но всё же приятным голосом. — Пусть я до самого конца толком не понимала, кто я, но жить всё же было куда приятнее, чем не жить. Но хватит обо мне. Я — мертва, судьбу нельзя обманывать вечно. И Огонь вот-вот пожрёт мою личность, мне нечем будет разговаривать с тобой.
Будто подтверждая её слова, по лицу скользнули языки пламени, но Талли только поморщилась.
— Если веришь в то, что телевизор говорит с тобой, то поверь и в то, что мы с тобой долго жили в другом мире, не таком, как наш. Там существует магия Стихий. Всё закончилось, когда пленённый Огонь вырвался на свободу.
Я вспомнил алое небо и огненного дракона. Сотни рыцарей, безмолвно глядящих в небо.
— Он убил меня, когда я отказалась носить его в мире, но некоторых законов ему не изменить: моя душа всё ещё горит, хотя скоро она утратит...
Ещё один сполох скользнул по лицу, и Талли заторопилась:
— Он хотел убить тебя, но не смог, не знаю, почему. Тогда он просто вышвырнул тебя из того мира, забрал практически всё, что ты обрёл там. Память, магическое сознание — всё. Но я-то к тому времени уже была туточки! — Её лицо сделалось озорным, хитрым. — И я всё поймала. Он-то не мог этим обладать, он только поглотил. А я — часть его, и... В общем, не заморачивайся, всё сложно. В любом случае, скоро это всё уничтожит Огонь. Или уничтожит меня, и тогда некому будет отдать... Дима, если ты готов вспомнить и вернуться — это последнее, что я могу. Нужно торопиться. Кажется, время в обоих мирах течёт очень по-разному, оно то замирает, то бежит... Подай знак. Я подожду минуту. Если готов — просто зажги огонь. Я пыталась дважды, но ты оба раза убил меня[1]. Пожалуйста, зажги огонь сам, чтобы я знала, куда идти! Н-н-не убивай меня больше! Это так... Так больно...
Она заплакала. Натсэ с недоумением посмотрела на меня, потом принялась тормошить, что-то спрашивая. Она-то не поняла ни слова.
— Огонь... — прошептал я. — Сейчас, да...
Я бросился в кухню, открыл газ сразу на двух конфорках, вдавил кнопку. Вхолостую сверкнули несколько электрических искорок, и вот — два огненных столба выросли над плитой, оба — до самого потолка. Я подавил рефлексы, которые призывали меня перекрыть газ, и для верности вообще вышел из кухни.
Натсэ встала рядом со мной, я нашёл её руку. Мы, словно безумцы, смотрели, не двигаясь, как огонь перекидывается на потолок, ползёт по нему, начинает облизывать стены, занавески.
— Если нас спасут, — сказал я, следя за стремительно распространяющимся пожаром, — то вряд ли определят в одну палату. Кажется, психов разного пола содержат отдельно...
Вдруг ключ повернулся в замке входной двери. Я оглянулся.
— Дима? Я сумку забыла, а ты почему ещё...
Мама, не договорив, закричала. Бросилась обратно в подъезд, потом — ко мне.
— Нет! — рявкнул я на неё так, что сам испугался. — Не лезь в это!
Мама остановилась, будто наткнувшись на стену. Глаза широко открыты, в них — ужас пополам с недоумением. Что творится?! Она протянула ко мне руки.
Я отвернулся. В огне мне чудилась женская фигура. Она тоже протянула ко мне руки. В её огненных ладонях что-то вспыхивало и сверкало.
— Дима! — закричала мама. — Бежим отсюда!
— Мортегар, — пророкотало пламя.
Стиснув зубы и крепче сжав ладонь Натсэ, я шагнул вперёд. Руки огненной фигуры поднялись мне навстречу, и то, сверкающее, влетело мне в голову ослепительной вспышкой боли.
Я кричал. В голове что-то рвалось, трещало, менялось, кровь хлестала из глаз и ушей, из носа. Стремительным хороводом пронеслась череда картинок-воспоминаний, которые у меня подло украл Мелаирим...
— Спасибо тебе за всё, братик, — услышал я последние слова Талли. — Надеюсь, я хоть немного смогла тебе отплатить...
Огонь раздался в стороны, и в нём я увидел щель, пролом в никуда. Я прыгнул туда, увлекая Натсэ за собой, и в этот раз не выпустил её руки до самого конца пути через вечность.
Мы рухнули на белый мраморный пол. Я закашлялся, плюясь кровью на эту ослепительную белизну.
— Мо-о-орт? — простонала Натсэ. — Ты вспомнил?
— Да, — выплюнул я ещё один сгусток крови. — Блин... Да!
— Хвала всем Стихиям, вместе взятым!
Было тихо. Такую тишину может создать только множество людей, одновременно молчащих в одном месте. Я поднял голову и увидел их всех. Маги Воздуха, Земли, Воды. Они собрались сюда, чтобы смотреть какое-то представление, но, похоже, не наше триумфальное появление. А что же...
В десяти шагах от нас, перед белой статуей, стояли трое. Авелла, Зован — в свадебных костюмах — и служитель из клана Воздуха. Все трое, раскрыв рты, смотрели на нас.
— Офигеть, — сказала Натсэ. — Белянка, тебя на минуту одну нельзя оставить. Стоило отлучиться — и она уже выходит замуж за брата! А чего не за отца? Я испытываю муки ревности, между прочим!
— Наверное, у неё есть какое-то разумное объяснение, — простонал я, и меня вырвало целым литром крови.
Прежде чем, по давней традиции, упасть без чувств, я увидел и услышал, как Авелла, издав оглушительный восторженный визг, расшвыряла по сторонам букет белых цветов, подпрыгнула и сделала в воздухе двойное сальто, прямо в своём пышном свадебном платье. А ещё... А ещё Зован мне улыбнулся. А служитель гневно захлопнул свою книгу. Вовремя мы вернулись...
____________________
[1] Я пыталась дважды, но ты оба раза убил меня — Настя/Талли имеет в виду две её попытки явиться Мортегару. Первая попытка — ноутбук, который загорелся, но Морт залил его водой в ванне. Вторая попытка — вспышка огня в кухне, которую он погасил. Для Талли это были отчаянные попытки прорваться в наш мир, она потратила на них множество сил, и в третий раз рисковать не хотела, потому что сил у неё оставалось лишь на одну попытку. Прим. авт.
Глава 10
— Слушай, у него было кровохаркание. Тебе правда обязательно лежать у него на груди? Я понимаю, ты лёгкая, и всё такое...
— Обязательно! Я слушаю его сердце.
— О, это мило. Ладно. Но мою руку ты можешь отпустить хотя бы ненадолго? Я не исчезну.
— Не могу!
— Прекрасно. А если я, к примеру, хочу сходить в комнату с удобствами?
— Пошли.
— Белянка! Хватит сходить с ума!
— Полгода, Натсэ! Полгода! Ты, со своим предупреждением, опоздала месяцев на шесть.
Приходя в себя, я слушал перебранку Натсэ и Авеллы, чувствовал у себя на груди лёгкую тяжесть и не хотел шевелиться. Казалось, открою глаза и опять увижу другой мир, а этот окажется сном. Я понимал Авеллу. Я тоже изо всех сил цеплялся за голоса, боясь потерять эту ниточку навсегда.
В груди болело, голова трещала, хотелось пить. И все эти чувства тоже будто привязывали меня к миру, поэтому и с ними я не мечтал поскорее расстаться.
— Какой он? Его мир? — спросила Авелла.
— Лучше тебе не знать. Серьёзно.
— Ну расскажи...
— Ну... Там совершенно нет магии. Разговоры на расстоянии, водопровод — всё это есть, но они как-то сделали это по-другому, как-то... примитивно. Ещё у них нет лошадей, и они сделали кареты, которые ездят сами по себе. При этом гудят, воняют и выглядят по-дурацки. И их настолько много, что на дорогах ставят такие специальные светящиеся штуки, которые показывают, когда каретам нужно остановиться, а людям — идти. Иначе ты через дорогу просто не перейдёшь!
— Интересно...
— Люди на улице ведут себя так, будто им не могут в любую секунду воткнуть нож в спину.
— Как Мортегар?
— Да, примерно как Мортегар. И людей там много, очень много. Я шла по городу несколько часов и только своими глазами увидела как минимум население Сезана, а это была только крохотная часть города. Огромные дома, в каждом столько жильцов, сколько на двух-трёх больших улицах.
— Невероятно!
— Еда — дрянь. Вонь... Вообще, там воздуха нет.
— Как?! — Авелла, судя по ощущениям, даже приподнялась с моей груди.
— Знать не знаю, как они называют то, чем дышат, но это совершенно точно не воздух. Удивляюсь, как я кровью кашлять не начала.
— Да ладно, — тихо и хрипло произнёс я, открывая глаза. — Это Красноярск, ты просто не в теме.
Помещение, в котором я лежал, было незнакомым. Но, по обилию белого цвета и отсутствию мебели я догадался, что это, видимо, медпункт.
Авелла, увидев, что я проснулся, снова упала мне на грудь и заревела, как ребёнок. Натсэ улыбнулась. Она сидела рядом, на краешке довольно широкой кровати, и Авелла всё ещё держала её за руку.
— Ну как? Жить будешь? — спросила Натсэ.
— Надо начинать, — улыбнулся я ей в ответ и погладил белокурую голову, вздрагивающую у меня на груди. — Полгода?
— Угу, — кивнула Натсэ. — Сама едва поверила. Проклятье, Морт, какого Огня ты столько времени тупил?! Ну... Ну как можно было меня забыть вообще? Я даже постаралась одеться так, чтобы ты точно вспомнил. А ты... Балда! — Она шлёпнула меня рукой по лбу.
— Зато, — возразил я, — ты была моей второй первой.
Щёки Натсэ слегка порозовели.
— Не начинай!
— Нет, ты себе не представляешь, что это такое — сохранить в памяти сразу два первых раза, и оба — с тобой.
— Что? — Авелла подняла голову и посмотрела на меня заплаканными глазами. — Вы... Вы чем там занимались, пока я тут места себе не находила?!
— Ой, кто бы говорил! — Натсэ перескочила от смущения к нападению. — Сама вообще чуть замуж не выскочила.
— У меня не было выбора! Это всё было ради того, чтобы сохранить клан и не подвести Мортегара!
— Да-да, — скривилась Натсэ. — Знаешь, после той истории с Боргентой ты иногда рассуждаешь, как некоторые мужчины: «Я переспал с твоей подругой, потому что люблю тебя, это ради нашего же блага, дорогая!».
— Натсэ, ты — злая! — Авелла подскочила, сверкая голубыми глазами. — Как ты можешь такое говорить? Да ты вообще представляешь, что мне тут пришлось... Ты — дура! — выпалила она.
Мне сделалось не по себе, а Натсэ только усмехнулась:
— Но ты всё равно продолжаешь держать меня за руку?
Это было правдой. Они держались за руки над моим бренным телом. Выглядело немного комично, будто девушки заключают пари.
— Да, держу, потому что хоть ты злая и дура, но я всё равно тебя люблю и никуда не отпущу. Лучше унижай меня, будучи рядом, чем убивай своим отсутствием.
Усмешка исчезла с лица Натсэ. Она дёрнула Авеллу к себе.
— Прекрати так обо мне думать, слышишь? Я не собиралась тебя унижать. Сама ты дура. Извини, я... не знала, что всё настолько плохо.
Авелла ощутимо расслабилась, особенно когда Натсэ чмокнула её в щёку. Кажется, мир был восстановлен. Я, морщась от боли, сел на койке, потёр глаза. Вроде бы встать смогу. А потом — идти. Дел, чувствую, будет невпроворот, так что идти — надо.
— Расскажи, что тут творилось, — попросил я Авеллу. — Где мы, что вообще происходит.
Глубоко вдохнув, Авелла принялась рассказывать.
***
Пока она говорила, я встал, оделся и снова сел на кровать. Голова ещё немного кружилась и не только от последствий перемещения между мирами. То, что рассказывала Авелла, звучало по-настоящему жутко. Ощущение было такое... Как будто смотришь долгожданное продолжение любимого фильма и видишь, что герои изменились, прошлые победы забыты, а в привычном мире царит страшноватая атмосфера безысходности.
— Если бы не Зован и Лореотис — не знаю, как бы я выдержала, — закончила рассказ Авелла. — В общем... кажется, я оказалась худшей главой клана за всю мировую историю.
Натсэ приобняла её за плечи. А я сказал:
— Нет уж. Худшим главой клана оказался я.
— Нет, — запротестовала Авелла. — Ты ведь ничего не сделал, а я...
— В том-то и беда. Я вообще ничего не сделал. Магическое сознание предупреждало меня, что клану Огня лучше покинуть мир, а я не придал этому значения. Думал, что вот-вот всё решу...