Судья смерила сторону защиты долгим неопределенным взглядом из под полуопущенных век.
— Согласна, — перевела она все тот же взгляд на Саныча, — защита, поясните свое заявление.
— С большим удовольствием! Позвольте уточнить, что фарсом я назвал не заседание, а всю ту ложь, которую сфабриковала здесь противоположная сторона.
— Это возмутительно! — Снова дистрофик в костюме не сдержал порыв своих эмоций, да такой мощный, что даже до меня немного докатилось. — Ваша честь, это…
— Обвинение, сядьте! — Судья хлопнула молотком так, что аж подскочила подставка. Крепко ее, видимо, достал этот разодетый тип. А потом она обратилась к Петренко. — Надеюсь, вы понимаете, насколько серьезные обвинения сейчас озвучили? Хотелось бы увидеть вашим словам какое-нибудь подтверждение.
— Естественно, Ваша честь! Позвольте… — в руках Саныча, как у заправского фокусника, появился черный пластиковый прямоугольник флешки, — позвольте походатайствовать о приобщении данных видеоматериалов к делу. А заодно и ознакомить с ними судебное заседание.
После кивка судьи откуда-то вынырнул помощник по технической части, принял флешку и воткнул ее в порт висящего на стене телевизора метровой диагонали. После небольшой загрузки, когда отобразился подключенный носитель, помощник шустро начла клацать кнопки пульта. На флешке записано было всего два файла, один назывался «Запустить первым», а второй, соответственно, «Запустить вторым». Мы ведь тоже эти дни не сидели, сложа руки, давно уже успели подготовиться.
Когда включили первый видеофайл, то на экране телевизора показался знакомый мне антураж спортивного зала — ринги, боксерские мешки, люди, отрабатывающие удары. А по центру экспозиции я и нынешний пострадавший, стоим друг напротив друга и ждем, когда Чехоев даст нам отмашку к началу боя.
Сперва зал просто молчал, наблюдая за видеорядом, затем кто-то не удержался и выдал негромкое «У-у-у-у…» на моменте, когда мне прилетают увесистые плюхи от Дерзюка. Со стороны разница в наших габаритах выглядела даже еще более пугающей, чем от первого лица. С небольшим удивлением я отметил про себя, что толщина бицепса Бориса не сильно-то и уступает толщине моего бедра. Вероятно, большинство присутствующих сейчас ожидало увидеть мое бесславное поражение, и поэтому концовка видео, где я взрываюсь вихрем немыслимых по своей скорости и точности атак, вызвала настоящую волну, словно люди забыли, что находятся на судебном заседания, а не на трибунах спортплощадки.
Трудно их в этом винить, ведь я и сам редко когда имел возможность посмотреть со стороны на находящегося в боевом режиме себя. Это выглядело, мягко говоря, очень эффектно.
Даже судья бросила на меня уважительно-оценивающий взгляд. Впервые на ее мелькнуло что-то помимо скуки и раздражения на окружающую обстановку. Она даже не стала делать замечание шумящему залу, дожидаясь, когда все успокоятся самостоятельно.
А я, тем временем, украдкой наблюдал за очкариком и его подопечным, которые вдруг почувствовали себя очень неуютно. На лбу Бориса проступила испарина, начавшая собираться в бисеринки пота, а хлыщ вдруг лихорадочно начал теребить свои очки. Чуют, падлы, что второе видео на флешке не для красоты записано, чуют и очень из-за этого волнуются. Хех, пускай-пускай.
— Сейчас была продемонстрирована завязка конфликта. — Саныч говорил хорошо поставленным голосом, так что его в равной степени хорошо слышали и сидящие в первом ряду, и зажатые у входных дверей журналисты, которым не хватило места. — Вероятно, все присутствующие узнали действующих лиц этого видео. Слева находился мой подзащитный — Сергей Секирин, он же победитель этого товарищеского поединка, — Петренко поднял указательный палец к потолку, заостряя на этом факте внимание, — проведенного по всем правилам классического бокса. А справа человек, которого трудно не опознать среди собравшихся — Борис Дерзюк. И, как уважаемый суд имел возможность заметить, повреждения лица потерпевший получил вовсе не при таких обстоятельствах, как это расписывала сторона обвинения. Кстати, отдельно хочу заметить, что Борис, как мне стало известно, имеет спортивный разряд по данному виду спорта, в отличие от Сергея, который является простым любителем.
И это было правдой. Я не имел ровным счетом никаких официальных спортивных достижений. Я принципиально не посещал никаких соревнований, считая нечестным и неэтичным использование там своих необычных способностей. Мне такая слава и даром не сдалась, а тренировать тело все же нужно. И несмотря на то что я нередко ронял трехкратного чемпиона Чехоева, да и других не менее титулованных соперников, все равно оставался обычным любителем.
— Так вот, — продолжал Саныч, — несмотря на то, что сторона обвинения так ловко обошла стороной это событие, вероятно, им оно не было выгодно. Вы спросите «почему?» Да очень просто, в этом эпизоде и заключается единственный мотив действий Борис Дерзюка, который только по недоразумению считается пострадавшим. Будьте добры, следующий файл.
Наконец, запустили видео с моего регистратора из автомобиля. Да-да, у моей Ласточки видеорегистратор встроен в зеркало заднего вида, так что потасовка попала на запись с самого начала. И на кадрах было прекрасно видно, как Гелендваген перекрывает мне выезд, как из него выскакивают четверо ребят, один из которых помахивает молотком, как у пострадавшего Бори на секунду мелькает кобура на поясе под курткой. Потом нападавшие скрылись из поля зрения объектива, около секунды ничего не происходило, а затем в кадр попадает тот самый тип, Артём Мурактаев, если я правильно запомнил. Он опирался на капот моей белоснежной красавицы, держась за свою пострадавшую от выстрела фанеру.
Видео мы специально загрузили без звука, чтобы не смущать никого из присутствующих хлопками выстрелов, которые звучали с минимальным интервалом. Ну и, заодно, чтоб ко мне вопросов лишних не было. Все-таки, не каждый обыватель способен выстрелить по четырем разным мишеням за две целые и одну десятую секунды (лично измерил, когда скидывал видео на почту Санычу), и попасть куда надо. Так что пусть только пострадавшие об этом смутно догадываются, ломая голову, а не показалось ли им это все в адреналиновой горячке.
Когда видеоряд закончился, собравшиеся в зале взорвались такими криками, что мне на секунду показалось, будто толпа сейчас незамысловато набросится на разоблаченных лжецов. Судья же не спешила пресекать шум в зале, и выглядела теперь призадумавшейся. Потом все-таки спохватилась и не слишком охотно стукнула несколько раз по деревянной подставке призывая к тишине. Затем Саныч снова взял слово.
— Уважаемый суд, как вы можете видеть, ситуация была диаметрально противоположная, от представленной стороной обвинения.
Петренко хищным взглядом окинул враз присмиревших и затихших обвинителей, вместе с прокурором, которые прекрасно поняли, что сегодня они обделались по полной. А дальше пошло просто форменное избиение лежачих. Фигурально выражаясь.
— Потерпев поражение от Сергея на ринге, — Саныч покачивался на каблуках, заложив руки за спину, разглядывал потолок и словно размышлял о погоде, — Борис Дерзюк с целью осуществления мести за проигрыш организовал вооруженное, я подчеркиваю, вооруженное нападение на моего подзащитного. А когда превосходящие силы нападающих получили отпор, то с шокирующим цинизмом и легкостью сфабриковали против него все это дело. Таким образом, Сергей Секирин дважды стал жертвой — первый раз, жертвой немотивированного нападения, и второй, уже на ваших глазах, жертвой клеветы, подкрепленной лжесвидетельством, и халатности правоохранительных органов, не ставших разбираться в произошедшем, и позволившим этому делу дойти до суда. У меня все, Ваша честь.
Кивком показав Петренко что услышала его, судья полуутвердительно осведомилась, поглядывая на сконфуженную сторону обвинения:
— Я так полагаю, к прению сторон переходить смысла нет?
И лишь напряженная тишина была ей ответом.
Глава 5
Выходили из зала суда мы полными и безоговорочными победителями. Зачитывание решение суда публика встретила громом аплодисментов. Свистеть и улюлюкать не стали, хотя, глядя на лица некоторых присутствующих, казалось, что им очень того хочется. Я и сам не удержался от широкой улыбки, когда всем выступавшим «свидетелям» влепили, совокупно, почти два миллиона штрафа, а понурому Борису так и вообще сто пятьдесят часов обязательных работ.
С большим трудом, но нам удалось протиснуться сквозь сжимающееся кольцо журналистов, пытающихся взять у меня интервью прямо в зале заседаний, однако в коридоре их оказалось даже еще больше. Вспышки фотоаппаратов, лезущие к моему лицу со всех сторон микрофоны и диктофоны, десятки мелькающих лиц и нескончаемый гул вопросов окружили меня.
— Сергей, скажите, вы довольны решением суда?
— Так все-таки получается, что вы сначала избили человека, а потом расстреляли из пистолета?
— Почему вы не заявляли об имеющихся видеозаписях? Сергей…
— Во сколько вам обошлись услуги адвоката?
— Как вы относитесь…
— Прокомментируйте сегодняшний…
— Вы были уверены в…
— Стали бы вы…
Но даже это не могло мне испортить приподнятого маленькой победой настроения. Я просто шел, улыбаясь уголками губ, и игнорировал все попытки выудить из меня хоть словечко. Пока передо мной не возник невзрачный такой молодой человек в сером джемпере, надетом поверх классической сорочки.
— Простите, Сергей Анатольевич, не ответите всего лишь на один вопрос для интернет-издания «Будни»?
Неожиданно для окружающих я остановился и широко улыбнулся.
— Если всего один, то с большим удовольствием!
Журналисты вокруг заинтересованно притихли, боясь пропустить хоть слово из сказанного. В конце концов, неважно кто задает вопрос, важно то, кто первый успеет опубликовать ответ. Профессиональная этика — это не про журналистику, в подавляющем большинстве, к сожалению. И именно на этом я и собираюсь сейчас сыграть.
— Спасибо! — Парень слегка прочистил горло, а потом включил микрофон. — Сергей, вы недавно стали жертвой тщательно спланированной клеветы и, не побоюсь этого слова, подставы, осуществленной с помощью правоохранительной системы, однако суд вас полностью оправдал. Ответьте, пожалуйста, повлиял ли на вас каким-либо образом тот шквал негатива, что обрушили на вас многие столичные СМИ, публикуя не до конца подтвержденную информацию?
— Хороший вопрос. Нет, на меня это никак не повлияло, потому что я не имею привычки воспринимать всерьез «желтушные» масс-медиа, которые собирают и публикуют чьи-то непроверенные сплетни, разбавляя их своими сомнительными домыслами. Это даже не журналистика, это просто позор.
Да, вот такой вот я мстительный. Не смог устоять перед искушением кинуть ответочку всем тем, кто мусолил произошедшее на парковке перед «Воином», безбожно искажая действительность. Теперь все издания, которые еще вчера радостно лили на меня грязь, оказались пусть не в щекотливой, но не очень удобной ситуации.
Теперь их коллеги, которые остались в стороне от освещения этих событий, понесут в массы подробности моего короткого интервью… а они понесут, потому что не захотят уступить пальму первенства «Будням», с которыми у меня изначально был уговор. Да и кто же захочет упускать такую возможность побольнее укусить конкурентов? И теперь все те, кто перемывал мне косточки, должны будут либо выпустить хоть какое-нибудь опровержение на ранее опубликованные статьи, либо молча смириться с репутацией сплетников.
Вот такая маленькая месть. Смешная по большому счету, ведь это все равно что пытаться пристыдить идейную проститутку порочностью её ремесла. Но хоть что-то.
— Спасибо большое за уделенное внимание!
— И вам спасибо!
Натом мы и распрощались, оставив рой гудящих разозленными пчелами журналистов в коридоре здания суда.
Довольный собой, я кивнул на прощание Санычу, прыгнул в свою Ласточку и сцапал с пассажирского сиденья ждущую своего часа банку Колы. Колючие пузырьки защекотали горло, шибанув заодно и в нос. Кайф. Два часа ждал возможности припасть к этому источнику свежести, сахара, кофеина и ортофосфорной кислоты.
Неделя спокойствия меня расслабила настолько, что я решился сделать сегодняшний день еще приятней. Достав свое портмоне, я быстро нашел сложенный вдвое желтый стикер с записанным номером. Быстро набрав его, я приложил трубку к уху.
— Алло? — Раздался в трубке спустя некоторое время приятный девичий голос.
— Алина? Здравствуй. Это Сергей. Помнишь, посетитель из «Воина?»
— А-а-э-э… Сергей? Да, помню. — По голосу девушки сложно было понять ее эмоции, но почему-то казалось, что она не в большом восторге. — Я и не думала, что вы… ты позвонишь когда-нибудь.
— Да ты что! Я же обещал. Сейчас я разобрался с делами и хочу немного развеяться. Может, встретимся сегодня вечером?
— Хм… даже и не знаю… — Алина явно колебалась, выбирая между тем, что хочется, и чем-то другим. — Теперь уже у меня незаконченные дела, и не уверена, что успею их завершить…
— Ну, если передумаешь, можешь смело звонить мне на этот номер, я смогу за тобой в любое время заехать.
— А знаешь… давай сегодня в семь?
— Отлично! Договорились, диктуй адрес.
***
Штырь сидел в своем роскошном кабинете и хмуро разглядывал пятерку собравшихся перед ним людей. Так сильно он уже давно не позорился. Какой-то актёришка, или кто он там на самом деле, сперва пострелял его людей, как заправский бретер, а потом еще и унизил, разбив в пух и прах, в суде. Вся Золотая Десятка уже была в курсе об этом, кое-кто даже позволил себе поиздеваться над ним, позвонив, с притворным сочувствием пеняя на кадровую проблему, попутно предлагая услуги своих юристов.
Штырь был просто вне себя от гнева. Ему одновременно хотелось и провалиться сквозь землю от стыда, и зарыть в эту самую землю всех причастных.
— Ну что, господа хорошие, — пророкотал Игнат Альбертович, исподлобья осматривая каждого, кто принимал участие в подготовке к судебному разбирательству, — обосрались вы по полной, а?!
Ответом ему было виноватое молчание.
— Че притихли, папуасы, млять?! Кто проморгал этого колдуна, я спрашиваю?!
— Медиума…
— Да мне похер, хоть волшебника изумрудного города! Кто информацию собирал?!
— Кхм… я аналитиков не привлекал, Игнат Альбертович, — подал голос Борис, заваривший эту кашу, — я сразу к юристам, как вы и сказали…
— Ты что, рыло свиное, — зарычал Штырь, — хочешь сказать, что я виноват в том, что вы не сумели распознать известного на всю Москву шалопая?
— Ни в коем случае, босс! — Дерзюк замотал головой так активно, что аж щеки затряслись. — Просто… просто вы сами сказали, что он, наверное, чей-то Козырь, вот мы и пошли на разведку боем, чтобы посмотреть, кто вместе с ним высунется.
— В какую разведку, твою мать, а?! Разведчики, мля! — Преступный лидер явно не собирался успокаиваться в ближайшее время. — Ты интернет вообще открывал? Там уже на второй день разведку провели! Какой-то сраный экстрасенс…
— Медиум…
— МОЛЧАТЬ!!!
Штырь стукнул по столу с такой силой, что тяжеленный предмет интерьера ощутимо вздрогнул.
Так, ладно. Нужно успокоиться. Он сам виноват, что пустил эту ситуацию на самотек. Не нужно было надеяться на сообразительность своих подчиненных, что они быстро сориентируются в ситуации, поймут, что имеют дело с раскрученным писаками фраером, а не фартовым стремнягой. Вот был бы он из «своих», дело прошло б тихо и мирно, а не под прицелами десятков камер, и даже такой же разгромный проигрыш был бы лишь щелчком по носу, а не позором на всю Москву.
Штырёв еще с полчасика для проформы поорал на облажавшуюся братву, выглядящую сейчас больше похожей на кучку нашкодивших мальчишек. Под конец даже швырнул тяжелой мраморной пепельницей в одного умника, который не вовремя решил раскрыть свой хавальник. Метким броском Штырь рассек тому лоб, отчего крупные, размером со спелую черешню, капли крови, попали на белоснежный ковер кабинета.