— Прости, — опускаю голову.
Батя аж подавился словами и принялся удивлённо переводить взгляд: с меня на бабулю, потом на тихонько примостившегося в уголке дядю Сашу, на Васька, лупающего глазёнками, и вновь на меня. Потом как-то так подобрался и прошипел:
— Ты кто?
У меня аж челюсть отвалилась:
— Па, ты чего? — вы бы тоже обалдели, если бы в вашу сторону был направлен почти двухметровый посох с нехилым таким, сантиметров тридцать в длину, лезвием.
— Где мой сын? — батя отодвинул за спину Васька и, крутанув своё оружие со скоростью пропеллера, с угрозой произнёс. — Я тебя сейчас на полоски пошинкую. Ты кто, грязная тварь? Где Тимофей? — и как маханёт своей дубиной перед носом. Если бы не перекувыркнулся назад вместе со стулом, точно бы без носа остался.
— Мать моя ведьма! Батя, ты что, охренел что ли? — встав на ноги, выставил подхваченный с пола стул перед собой.
— Вадик, ты что, обалдел? — вскочившая бабуля грозно нависла над отцом.
А тот, довольно усмехнувшись, взмахнул рукой, пряча посох в кольцо, находящееся на среднем пальце правой руки:
— Реакция в порядке, — и вдруг подмигнул мне: — Я тебя предупреждал, что если ещё раз скажешь, что яблоко от яблони недалеко падает, получишь?
— Но я ничего такого не говорил! — с силой опускаю стул на пол. Дядя Саша аж вздрогнул от громкого звука.
— Но ведь собирался? — отец явно доволен жизнью.
Со вздохом сажусь на стул:
— Ты мне чуть нос не отрезал.
— Ой, да брось, — отмахивается. — Что я, совсем что ли? Заодно и убедились, что ты симулянт.
— Я не симулянт!!! — возмущению моему нет предела.
— Нет, Вадик, Тимоха не симулянт, — качает головой моя самая лучшая в мире бабушка и тут же добавляет: — Он просто тунеядец и лентяй, — и вот эта злобная ведьма с довольным видом отправилась ставить чайник.
И только брательник, обойдя отца, прижался ко мне всем телом и доверчиво спросил:
— Тима, а когда Ленка уйдёт, поиграешь со мной в Теккен? А то одному скучно, — и глазёнками так преданно смотрит.
Прижимаю его к себе и, пытаясь протолкнуть из горла комок, возникший от нахлынувшей волны нежности к этому маленькому шалопаю, обещаю:
— Конечно, синеглазка.
— Я не синеглазка. Так неправильно говорить, — немного отодвигается.
— А как правильно? — даже не смотрю в сторону этих лицемерных людей, которые утверждают, что они моя родня.
— Я мальчик, значит надо говорить: синеглаз… — и радостно смеётся, поняв, как глупо это звучит.
— Неужели только ты меня и любишь? — становится грустно. Все меня предали. Обвиняют во всех грехах, прикалываются, издеваются…
— Да, только я тебя люблю — сильно-сильно, — обхватывает руками за шею в явной попытке придушить в порыве братской любви. Потом отстраняется и добавляет: — Ну ещё мама…
Тут со стороны второго этажа раздаётся синхронное и возмущённое:
— Гав.
— Мяу.
Так что братишка начинает загибать пальцы на левой руке:
— Ну ещё Барсик и Белочка, — замолкает и добавляет к уже зажатым пальчикам ещё два, — мама и я. Ещё бабушка, — с сомнением смотрит на сжатый кулачок и переходит к другой руке, — папа, тётя Тома и Ленка. Про дядю Сашу не знаю… — и вдруг с сомнением смотрит на меня: — А тебе точно надо, чтоб тебя чужие дяди любили?
Если я вам скажу, что в этот момент батя заржал, как лошадь, вы мне поверите? И не только он…
Глава шестнадцатая
Добрался до деловой части дома, туда, где как раз находился весьма удобный массажный стол, это который с дыркой под голову и, раздевшись, отдался во власть Томы. Точнее пришёл и, предвкушая то, что наконец-то окажусь один на один с этой шикарной женщиной, полностью разделся и, прикрывшись по пояс простынёй, лёг. Ожидая, пока она придёт. Вот ей сюрприз будет…
Красавица ведьма, нацепив белый, не слишком-то и длинный халатик, сверкала точёными ножками то с одной, то с другой стороны стола. Размякнув от умелого массажа, поплыл. Вот через небольшой промежуток времени и стало неудобно лежать. Нечто, до этого спокойное и умиротворённое, от близости обалденного женского тела восстало. Да так, что хоть на бок поворачивайся.
Тома, заметив мои попытки устроиться поудобней, спросила:
— Тимка, ты чего ёрзаешь?
— Устал на животе валяться…
— Ну, перевернись тогда, потом спину закончим.
Упрашивать долго не пришлось. И вот взору девушки предстала «палатка», образованная из простыни и «того самого» в качестве центрального шеста.
Задумчиво посмотрев на сие творение, Тома приподняла простынь и удивлённо спросила:
— Ты что, без трусов?
— Ага, — весьма довольный происходящим, сознался я.
И пока она с задумчивым видом пялилась, провёл правой ладонью по внутренней части её бёдер… Вот только до самого интересного добраться не успел, ноги крепко сжались, и, перехватив мою руку своей, Тома отвела её в сторону и погрозила пальцем:
— Не шали, — потом вновь посмотрела на моё достоинство и, хмыкнув, задумчиво произнесла: — Мне кажется, или он стал больше?
— Да без понятия.
Вру конечно. Все я в курсе, мне тоже так показалось. Добавилось пару сантиметров в «высь» и немного «вширь». Вот такой забавный побочный эффект от зелья. Ну неужто не захочет опробовать обновлённую версию? Чувствую, меня аж потряхивать начало от желания. Вот пока она раздумывала, повторил попытку всё же залезть под подол. А у меня был выбор? Ведь к предыдущему виду обалденных ножек добавился ещё более шикарный вид до конца не застёгнутого выреза халатика. Облом-с!
— Тима, прекрати. Ты же болен.
— Тома! Да я полгода провалялся в коме. У меня спермотоксикоз! — пытаюсь приподняться и сграбастать её в охапку. — Ой! — эта нехорошая… ущипнула меня за бок. И больно так. И давай мне вешать лапшу по поводу моего здоровья. А когда поняла, что меня это не останавливает, что-то по поводу того, что нельзя, мол, нам. Вдруг опять вырублюсь? И вообще, тут ещё и мой отец. Вдруг заметит. И пятится, и пятится… И тут до меня дошло!
— Ты что, кого-то себе нашла?
— Никого я не нашла, — а глазки так и забегали.
— Вот значит как?! — начинаю закипать. — Стоило немного приболеть… — аж дыхание перехватывает от злости. — И ты мне ещё заливала, что у тебя после мужа никого не было. Все вы, бабы, такие!
— Не суди по себе. Сам, небось, трахал всё, что движется, а мне претензии высказываешь.
— Вот значит как? — прищуриваюсь. — Лучшая зашита — это нападение?
— А хоть бы и так, — гордо выставляет вперёд титьки. — И вообще, я не обязана перед тобой отчитываться…
— Ах ты дрянь, — одним прыжком оказываюсь возле неё и, ухватив руками за горло, отрываю от пола. В глазах кровавая пелена гнева.
— Тима, Тима, не надо, — предательница дёргается в моих руках. — Тима, задушишь…
Проклятье! С глаз спадает пелена, и до меня доходит, что я делаю. Пальцы начинают разжиматься…
И тут мне весьма чувствительно прилетает ногой в пах. Больно. Но зато в голове моментально проясняется.
— Прости, — эта дура, несмотря на то, что я её чуть не убил, бросается ко мне. — Тимочка, прости, я не хотела.
— Ух-ёоооо, — присев и зажав руками пострадавшую часть тела, поскуливаю.
— Тима, Тима…
Чуть успокоившись, шиплю:
— Томка, ты дура. Я же тебя чуть не задушил.
— Пфе, — отмахивается, — не верю.
— Ну и дура.
— Я знаю, ты бы ничего мне не сделал.
Дура. Вот ведь дура! Это я знаю, что не придушил бы, а с её стороны это выглядит так, что если бы не пнула, то всё… хана… стала бы Ленка сиротой.
— Тьфу на тебя, — уже придя в себя, натягиваю шмотки. И вздохнув, со стыдом произношу: — Ты извини за срыв, но могла ведь сразу сказать, что у тебя кто-то появился. Что я, не понимаю что ли…
— Да не говори глупостей.
— Все вы такие, — снова начинаю злиться, — даже признаться не можешь. Или боишься, что прокляну твоего хахаля?
Испугавшись за своего любовничка, лепечет:
— Ну что ты такое говоришь… Ты же добрый!
— Уйди… Пока я не передумал.
Решив не испытывать судьбу, предательница ретировалась. А я со злости шваркнул кулаком в стену… Сломал. Стену…
Сел возле свежей дырки, прижался спиной, и так мне обидно стало… Вот в таком виде меня и застали предки: присыпанного штукатуркой и размазывающего сопли по лицу. Бабуля тут же принялась кудахтать и проверять мою тушку на целостность. Батя же взглянув на пролом и вывороченные кирпичи, покачал головой и поинтересовался:
— Рука цела?
Протягиваю в его сторону конечность. Посмотрев на неповреждённые костяшки, кивнул:
— Отлично. Раз стены ломаешь без ущерба, значит с Силой всё в порядке. Завтра начнём спарринги.
— Па-а-ап! — ужасаюсь от предстоящей перспективы.
— А нефиг стены ломать, — жёстко смотрит в глаза.
Поняв, что спорить бесполезно, прибегаю к крайнему методу:
— Ба-а-а!
Та же смотрит на меня, на отца, снова на меня, вздыхает:
— Ты чего тут устроил? И где Тома?
— Ушла, — зло цежу сквозь зубы.
Бабка моментально начинает выталкивать батю за дверь:
— Шёл бы ты, Вадик… К Саше иди, а то он там в непонятках. Мало ли, есчо полицию вызовет. А оно нам надо?
Все попытки бати остаться зарезала на корню и выпроводила его за разделяющую части дома дверь. Вернувшись, нависла надо мной:
— Ну?
— Чего ну? — отворачиваюсь.
— Что тут произошло?
— Ничего.
— Ладно, — усмехается, — пойду у Томы спрошу.
— Иди…
— И пойду!
— Ну и иди, — вскакиваю и ломлюсь мимо неё к себе в комнату.
А чуть позже я уже жаловался на жизнь Барсику. Не то, чтобы ему это было жутко интересно… Просто выбора особого не оказалось. Он же, как всякий нормальный кот, налопавшись так, что лапки его уже не носили, завалился ко мне под бок с явным намерением спокойно переварить кило колбасы под почёсывание пуза. Ведь все же знают, что это самый лучший способ улучшить пищеварение. Как? Вы не знали? Вот и я тоже был не в курсе. Но наглая рыжая морда меня просветила.
Кто? Кто ему позволил смотреть мультик про Шрека? Вот чему бы полезному научился, так нет, только и может умильные глазки строить. Но не всё коту масленица, вот пущай теперь слушает:
— Все бабы такие. Ну что значит «какие»? Такие. Неверные, — Барсик, приоткрыв один глаз, саркастически смотрит на меня.
— Ну, ты Белочку не приплетай, она собака.
— Гав? — вопросительно отозвалась та, соизволив поднять голову от коврика и водрузить её на край кровати.
Чешу её за ухом:
— Это значит, что ты по умолчанию существо верное и преданное.
— Га-а-ав, — смешно сморщив нос, соглашается и опускается на коврик.
— Мяу?
— Да нет, уверен, что пока я тут умирал, Тома себе кого-то нашла.
— Мяу? — пытается подставить другой бок под почёсывание.
— Вот только не надо. Мало ли, что вы никого не видели. Бабка говорит, что вы от меня почти не отходили.
— Гав, — всё же соглашается Белочка с тем, что это не аргумент. Но всем своим видом показывает, что не верит.
— Да? А почему тогда не дала? И вообще вела себя как с чужим? — от обиды хочется заплакать. Сперва Светка обманула, теперь вот Тома…
— Мур-р-р, мур, му-у-уррр, — Барсик с трудом, отринув все трудности, подползает повыше и укладывает голову мне на плечо. Продолжая успокоительно муркать прямо в ухо. Вот под это дело я и уснул.
* * *
Мария Ивановна ворвалась в дом Томы, с явной тревогой в голосе взывая:
— Тома, Тома, ты где?
— Здесь я, — всхлипывающим голосом ответила воспитанница.
Пройдя в гостиную, застала странную картину. Явно зарёванная ведьмочка сидела на диване, а рядом, взяв её за руку, устроился Вадим.
— Вадик, паразит этакий, ты что это удумал? Ась? Ты зачем это ребёнка обижаешь? — сверкая глазами, двинулась вперёд.
— Мама! Мама, спокойно, — вскочив и выставив перед собой руки, сын принялся объяснять: — Я тут как раз пытаюсь узнать, чего она ревёт.
— Да-да. И ещё больше доводишь. Я тебе куда сказала идти? Домой.
— Ну, мам, я подумал, вдруг ей нужна помощь? — глядя на мать честными глазами, вещал Вадим.
— Я уже сказала, Вадик, всё в порядке… — попыталась вставить хоть слово девушка, но не тут-то было.
— Значится, утешить решил? — с пониманием закивала Мария Ивановна. — То-то смотрю за ручку взял, поглаживает…
— Э-э-э… Мам, ты чего это? — такого обвинения в программе вечера по планам Вадима явно не было.
— Да того самого, — прищурив взгляд, мать обвинительно ткнула пальцем в сторону сына.
— Мам, да как ты могла такое подумать? Она же как сестра мне!!!
— Да-да, а Тимохе как тётка… — но тут же осеклась, заметив, как Тома выкатила глаза и сжала губы, при этом резко дёрнув головой. И тут же мгновенно выкрутилась: — Однако кто-то из вас её обидел.
— Не я, — замотал головой Вадим.
— Не факт, ой не факт.
— Что не факт?
— Что не ты.
— Мам, ну реально говорю. Я просто хотел узнать, что случилось. Тома, ну хоть ты ей скажи.
— А что говорить? — девушка пожала плечами. — Говорю же, расстроилась, что сериал пропустила…
— Не неси ерунды, — повысив голос, навис над Томой Вадим. — Я хочу знать, что происходит в этом доме? Что произошло между тобой и Тимохой? Ясно же, что вы повздорили. Из-за чего?
В этот момент Мария Ивановна очень остро ощутила, что обстановка накаляется, и просто так избавиться от сына не получится. Кто его знает, как он отреагирует на то, что происходит между её внуком и воспитанницей. Это для неё Тома как дочь, а вот что взбредёт в голову сыну — неизвестно. Нет, конечно, Вадик не причинит вреда ей, но настоять на том, чтоб отправить опасную претендентку на сердце своего сына куда-нибудь в Тьмутаракань, подальше от внука, может. А ведь ещё и Ольга есть. Ей тоже может не понравиться происходящее. А матери, они такие, могут и угробить… Уж она-то знает. Сама когда-то пыталась, сжить будущую невестку со света. Слава богу, сынок переиграл мать. Что же делать? И тут Вадим сам подсказал мысль:
— …и не надо заливать ерунду про якобы пропущенный сериал. Из-за такого го…на ты бы реветь не стала…
— Го…на? Ты сказал го…на? — ярость получилась почти натуральная. И Мария Ивановна уперев руки в бока, двинулась на сына: — Что бы ты понимал! Да как у тебя язык-то повернулся такое сказать?
— А чего? — немного ошалев от такого напора, сын сделал пару шагов назад.
— Нет, вы посмотрите на него! Тома, ты посмотри, покушается на святое. Теперь-то точно ясно, кто девочку до слёз довёл.
— Кто? — довольно жалобно вопросил Вадим, предчувствуя бурю.
— Ты! Ты и только ты? Это же надо, любимый сериал го…ном назвать! Да я тебя за такое святотатство, — на миг замерев и набрав в грудь воздуха, выдохнула: — Тома, деточка, а где у тебя метла?
— Там, — переставшая всхлипывать и слегка обалдевшая от происходящего девушка махнула рукой в сторону двери кладовки.
— Стой здесь, — ткнув пальцем в пол, скомандовала Мария Ивановна сыну. — Я сейчас вернусь, — и решительным шагом отправилась за орудием экзекуции. Лёгкая улыбка коснулась губ, когда сзади раздался слегка взволнованный голос сына.
— Мам, я вот тут вспомнил: там ведь Васёк с Ленкой одни, голодные, наверное. Да и Барсик с Белочкой тоже… — с замиранием сердца посмотрев в глаза обернувшейся матери, на всякий случай добавил: — Полы вот ещё пропылесосить, думаю, надо…
С сомнением посмотрев на дверь кладовки, на сына, на дверь, мать грозно добавила:
— И посуду помыть.
— Так у тебя же посудомойка.
Сверкнув глазами, ведьма развернулась и продолжила путь. Сзади раздался вздох:
— Полы мыть?
— Нет, — слегка помягчев, отказалась от такой жертвы Мария Ивановна, — но за это ты не будешь больше обижать Тому такими оскорбительными заявлениями в адрес одного из лучших сериалов современности… Согласен?
— Да, — вздохнув, быстренько ретировался сын.