Выстрелы прозвучали внезапно и со всех сторон. Вайесс только успела увидеть, как двое, те, кто были дальше всех, упали замертво, подкошенные автоматными очередями, а потом бросилась к ближайшему углу дома и укрылась за ним. Пули, рассекая и дробя тяжёлый ночной воздух, врезались в стены, ломая деревянные и каменные балки, вздымая тучи старой ленивой пыли, которая вскоре снова оседала на месте, откуда взлетела. Вайесс прислушалась — выстрелы звучали недалеко, но со стороны их свёрнутого лагеря, значит… Значит они специально пропустили разведчиков и их самих внутрь, затаившись, спрятавшись в этой куче хлама так, чтобы у искавших не было и шанса. А теперь зажали в клещи, доведя до нужного места. Это было так просто и так глупо с их стороны попасться, но сейчас уже не было времени об этом думать.
— К чёрту, к черту всё! — Корас орал, стараясь звучным басом перекричать звон и стрекот пуль, — Обратно мы не прорвёмся, поэтому идём в центр и захватываем два здания. Передайте по рации остальным, быстро! Чего стоите, ублюдки, быстрее! — Полярник выходил из себя, и выглядело это действительно страшно, для многих страшнее врага, выцеливающего их через линзу прицела. — На счёт три наша группа прикрывает, остальные отходят!
Макри сидела, обхватив руками голову, согнув ноги в коленях и прислонившись к холодной стене коттеджа. Она плакала. Ей было очень страшно, и Вайесс это заметила. Сразу после слов Кораса она со всех ног побежала к ней, даже забыв про оружие, которое на бегу болталось и билось об спину.
— …Раз…
— Вставай, быстрее! Вставай! — Вайесс потрясла её за плечи, но поднять не получилось. Эту девушку нужно было спасти любой ценой, плевать на остальных, главное — она, она должна жить, иначе Вайесс себе бы не простила, никогда не простила. Они обе заплакали, что сейчас было совсем некстати, и Вайесс быстро стала стирать слёзы обоими рукавами. Новички, даже толком не прошедшие обучение, попавшие в бой на насколько месяцев раньше, чем следовало.
— …Два…
— Мне нужно, чтобы ты выжила! Мне это нужно! — Она уже кричала прямо ей в ухо, силясь добраться словами до самого её существа, потому что времени не осталось совсем, а поднимать её было нужно, было нужно выполнять приказ, иначе — смерть, которую она так боится. И тут Макри подняла голову — доверчиво, легко, с запёкшимися на щеках струйками слёз. Вайесс резко подняла её за локоть и силой сунула в руки тавор. А потом потянула за собой эту наполовину безвольную куклу, у которой из человечности остался только ноющий слезливый страх.
— …Три…
Полярник, Вайесс, Макри и ещё трое, оказавшиеся с ними в одном переулке, резко выбежали на центр улицы и открыли шквальный огонь по окнам, в которых вспыхивали редкие, смертельно опасные всполохи света. Автомат стрелял легко и точно, и на время, пока их вспышки словно забрали эстафету у прежних, ответная стрельба прекратилась, и это дало остальным, а затем и этой шестёрке уйти к центру, оставив двоих мёртвых на съедение растениям и тварям всепоглощающей Пустоши. Эту тактику они повторили ещё дважды, прежде чем оказались в самом центре, и каждый раз успешно, без потерь, но как только они оказались под одной из высоток, по ним открыли пулемётный огонь. Всё, что успела Вайесс — это прыгнуть в сереющий дверной проем и повалить Макри на пол, накрыв её своим телом. Им повезло: пули их не задели, но шестерым из отряда, в том числе и раненому в буре парню на носилках, фортуна не улыбнулась. Они были ближе всего к противнику, и спрятаться было некуда. «Просто не повезло, просто не повезло…» — думала Вайесс, таща девушку наверх по лестнице по следам Полярника. Но если бы им так же не повезло? Если бы рядом не оказалось спасительной двери? Думать не хотелось, хотелось только перемахнуть ещё этаж, а дальше видно будет.
— Шесть, Шестеро, Шесть… — повторяла Вайесс как навязанную кем-то мантру. Из головы упрямо не выходили мысли о шести парнях в самом рассвете сил, отдавших жизни за жизни их, двух никчёмных, слабых девушек, которым на фронте не место. Это не укладывалось в голове.
Вайесс перепрыгивала через несколько ступеней подряд, стараясь успеть за Корасом, даже не думая про то, что у Макри подкашивались ноги, она спотыкалась и падала. Сейчас главным было — не отстать. Враги в любом момент могли пойти на штурм, а если они окажутся внизу и столкнутся с ними лицом к лицу… Тут шансы выжить заканчивались. Она дышала сбивчиво, тревожно, в не привыкших к слишком быстрому бегу с препятствиями лёгких ныло и покалывало. На нужном этаже Вайесс сорвала шлемы с обеих и помахала ими, показывая, мол, свои, и забежала в просторную бетонную комнату под защиту выглядывающих из окон и дверей автоматов. Она усадила почти бесчувственную Макри в безопасный угол, а сама побежала к Полярнику в другой конец комнаты, что-то рьяно обсуждающего с Беном.
— Волонтёр номер 52 докладывает! — она приложила руку к непокрытой голове, даже не заметив этого, но Корас видимо не обратил внимание, — Шестеро убиты пулемётом на девять часов от выхода, кроме меня из прикрытия жива номер 14, погибли… — она по очереди назвала номера убитых, после чего отдала честь и последовала приказу отдохнуть.
Понемногу приходило осознание, накатывало грузной океанской волной паники, которую пришлось всеми силами сдерживать, хоть учащённое дыхание скрыть не получилось. Она присела рядом с Макри, которая теперь смотрела на неё совсем по-другому — не только как на спасительницу, но и как на ту, кто открыл ей глаза на этот жестокий, ужасный, грустный до отчаяния мир.
— Ты спасла меня… Дважды… Спасибо.
— Не за что, — попыталась улыбнуться Вайесс. Получилось плохо.
— Я так… боюсь! — вдруг снова зарыдала Макри, упав в объятия такой сильной, такой невероятно сильной, по её мнению, подруги. Теперь она всхлипывала почти после каждого слова, но хотелось высказать очень многое. — Мне очень страшно! Я совсем не могла двинуться, а ты меня взяла и… потащила, не кинула… И что ты мне тогда сказала, я не забуду, никогда не забуду. Ты правда… Тебе правда нужно, чтобы я жила?
— Правда. — Вайесс присела на колени и обняла подругу в ответ, так сильно, как только могла, прижавшись щекой к её шее, резко отстранилась и схватила её обеими руками за плечи, взглянув прямо в эти зелёные заплаканные глаза, — Правда!
Теперь она сидела, держа голову Макри на своих коленях, и поглаживала светлые, как будто покрашенные волосы, смахивая с них прилипшую городскую пыль. Вайесс подумала, насколько сильно это красивое лицо с точёными скулами, ровной посадкой глаз, фигурными бровями контрастирует с окружающим пейзажем. Оно было лишним в мире камня, бетона и металла, лишним в мире осколков стёкол, разорванных обивок и поломанных кроватей. Но оно теперь было таким родным, таким знакомым, и впервые в жизни у Вайесс появился стимул жить, стимул сражаться — бороться за жизнь этой маленькой, испуганной девчонки, которая сейчас спала, подогнув под себя колени. Может, она сама себе это придумала, а может, Макри и правда стала для неё семьёй. Удивительно, как казалось бы самые незнакомые люди могут стать настолько близки.
— Всё будет хорошо, — всё повторяла и повторяла она, — Ничего не бойся. Я не дам тебе попасть в беду. Не дам…
Долго отдыхать им не пришлось: скоро все были распределены по своим позициям — следить за определёнными областями и не давать врагу застигнуть отряд врасплох. «Счастливчики» выглядели подавленными и уставшими. Ещё бы, такое после трёх вылазок без проблем, ещё и восемь погибших… Всё это влияло на состояние бойцов, у которых, по-видимому, теперь голова была заполнена мрачными, безнадёжными мыслями. Вайесс, к счастью, определили недалеко от Макри, но к её разочарованию, ещё ближе к Корасу, который не только не давать халтурить, но ещё и постоянно бубнил в радиоприёмник.
— Я отряд шесть, вызываю центр. Я отряд шесть, вызываю центр, ответьте! Аванпост уничтожен, в городе закрепились, есть потери. Повторяю — в городе закрепились, есть потери. Пришлите подкрепление. Центр, пришлите подкрепление!
Вайесс подумала, что никто за ними не придёт, никому они не нужны и теперь придётся надеяться на удачу. Для неё это было привычно, только враг изменился, а остальным доставляло жуткое беспокойство. Так получилось, что во время последней атаки отряду пришлось разделиться, и они закрепились на пятом и шестом этажах двух из трёх целых многоэтажек. Иногда где-то дальше, в другом здании, иногда здесь слышался треск автоматных очередей, когда отступники — а по словам Кораса, он понял, что это именно они, когда осмотрел одежду и лица тех двоих, что пытались штурмовать дом — забирались в соседние здания и вели перестрелку с солдатами Арденны. Казалось, ночь — беззвёздная, тёмная, как смоль — длится вечность, но волонтёрам это было на руку: облегающие чёрные куртка и бронежилет со шлемом надёжно скрывали их в темноте от нападавших, а заранее надетые пламегасители помогали спрятать выстрелы.
Бой не утихал ни на минуту — волонтёры меняли позиции и отстреливались от пытавшихся перехватить преимущество отступников. Ближе к рассвету те попытались снова штурмом взять дом. Вайесс отправили на этаж ниже, вместе с ещё двумя стеречь лестницу, и как только появятся враги, предупредить тех, что наверху, но всё пошло не по плану. Они сидели, прислушиваясь к каждому звуку, ища среди какофонии выстрелов и криков шум шагов ниже по лестнице, но отступники начали подниматься только через пять минут. Стук ботинок по ступенькам был всё ближе и ближе, и когда врагов отделял только один пролёт, один из волонтёров запаниковал. Вайесс среагировала быстро, попытавшись схватить того за шиворот куртки, но даже этой скорости не хватило и он, крича и вскинув штурмовую винтовку, сбежал по лестнице, стреляя по пути по всему, что движется. Прозвучала глухая очередь и тело незадачливого парня свалилось с лестницы, перекатываясь через ступеньки. «Глупая смерть» — подумала Вайесс, широкими шагами перемахивая через пролёты доставлять сообщение Корасу. Полярник и Бен, получив сведения, в мгновение ока оказались на лестнице и сбросили по очереди каждый по две гранаты в тёмную глубину пролёта. Раздался взрыв, комната заходили ходуном, зашатались даже опорные стены, из двери послышались сдавленные крики умирающих.
— Добейте, — приказал Корас четверым стоящим перед ним.
Тогда Вайесс второй раз в жизни убила человека. Выйдя из двери, она сразу же чуть не напоролась на автоматную очередь, просвистевшую в полуметре от шлема. Реакция сработала на удивление хорошо: подавшись в противоположную сторону, она в тот же момент вскинулась и выстрелила в место, откуда слышала звук и где стоял отступник, на короткое мгновение на свою беду оказавшийся в луче фонарика. Тень вскрикнула и повалилась на пол, кто-то добил неудачливого врага. Под обломками насчитали десять трупов, признаков жизни никто не подавал, но в каждого на всякий случай пустили очередь, если это позволяли придавившие их плиты. На удивление, её не вырвало, как некоторых, только пришло отвращение и чувство выполненного долга, скорее всего, потому что с ней такое уже случалось. Она не могла подойти ближе, чтобы рассмотреть свою первую жертву — граната взорвала не только людей, но и опоры лестницы, которая провалилась, отрезав путь отступления метрами пятью пустоты, но в то же время это дало возможность не беспокоиться об атаке снизу так, как раньше.
Здания сверху вниз понемногу освобождались от ночных теней, еле-еле, из последних сил сползавших в какие-то переулки, ни разу не видевшие солнца. Пыль и песок, теперь позёмкой стелющиеся по проспектам и нижним этажам домов от внезапно налетевшего ветра, изредка собирались в знакомые уже смерчи, чтобы через какие-то минуты снова распасться на тысячи сверкающих кусочков разноцветного налёта и осесть ровным слоем на асфальт и бетон мёртвого города. Где-то на горизонте замаячила буря, ровной стеной чёрного песка простиравшаяся на много километров вширь. Она двигалась хаотично, было видно, как крутится огромными замысловатыми завитками, образуя то провалы, то выпуклости, чёрное матовое зарево. Она шла со стороны восхода, быстро, бесшумно, как огромный хищник, подминая под себя холмы, низины и поросли металлического куста, застилая поднимавшееся только солнце тёмной пеленой неизвестности. В одном здании стрельба ненадолго прекратилась, и Вайесс получила передышку наслаждения тишиной, зато в соседнем, кажется, стала ещё интенсивнее. Всё реже звучали в конце комнаты просьбы о помощи, Корас почти оставил попытки связаться со своими: сигнал не проходил, может, глушился бурей, а может, ещё чем. В конце концов положив наушники и микрофон на молчавший приёмник, он обратился к остальным.
— Сами понимаете, положение удручающее и нам нужно вместе решить, что будем делать дальше, — сказал он, когда все десятеро пододвинулись поближе, усевшись в круг в безопасной части комнаты, — Кратко описываю ситуацию: связи нет, еды на три дня на всех, воды на пять, мы в окружении и выбраться по лестнице не получится. Никакого специального снаряжения, кроме верёвок, но по внешней стороне здания не спуститься, там всё простреливается. Какие-нибудь идеи?
Все молчали. Не то чтобы они были глупыми или не могли предложить идею, скорее не хотели, боялись. Их можно было понять — из тридцати человек, отправившихся на задание, только один до этого побывал в настоящих боях, остальные были Волонтёрами — просто пушечным мясом, просто неопытными молодыми ребятами, оставленными на попечительство старшего, и теперь им было страшно, как никогда в жизни. Они всё ещё хотели жить.
— Так можно же не спускаться по внешней, — спустя минуту раздумий подал голос один из парней. У него был странный говор: он часто делал акцент на конец слова, но на тренировках, болтали, он был лучшим в стрельбе, поэтому на это не обращали внимания, — Спустимся по лифту. Здесь его завалило, но мы ходили на четырнадцатый, там проход открыт, и, судя по всему, шахта тоже цела. Там можно спуститься по верёвке, а дальше… — он взял кусок какой-то доски и принялся рисовать на полу примерную карту прилежащих улиц, — дальше выйдем сюда, к ближайшему коттеджу, и всё, мы свободны, они нас не достанут.
— Мэл, я правильно помню? — спросил Корас, вглядываясь в лицо и стараясь вспомнить имя.
— Так точно, сэр! — он попытался встать, чтобы вытянуться по струнке и приложить руку к козырьку, но вовремя вспомнил, что они не на плацу и тем более не в лагере.
— Вольно, малой. — Полярник улыбнулся, видимо радуясь, что нашёлся хоть один инициативный, — Но как ты собираешься пройти мимо патрулей?
— Сэр, через час-два здесь, по всей видимости, будет чёрная буря, гораздо сильнее той, в которую мы попали в самом начале, а в ней ничего не видно на расстоянии метра. — он нелепо вытянул руку, видимо что-то проверяя у себя в голове, — Спустимся до самого нижнего этажа, где сможем выйти, а там уже спрыгнем или на верёвках.
— Отлично, а что насчёт второго отряда?
— Здесь… — Мэл замолчал, раздумывая, потом развёл руками, — Связь накрылась, без неё мы ничего не сделаем, а попробуем спасти их своими силами — погибнем. Остаётся только предоставить их самим себе.
— Оставить их на произвол судьбы, да? — Он в упор посмотрел на парня, как будто ожидая ответа, но Вайесс поняла, что это совсем не было вопросом. Она перехватила его взгляд и он был… таким же, как тогда в лагере — пустым, стеклянным. — Необходимая жертва, значит…
— Нам нельзя это так оставить! Нам нельзя их оставлять! — выкрикнул кто-то высоким, даже писклявым голосом. Все посмотрели на него так, как будто он сказал какую-то запретную истину, которую никто не хотел услышать. Больше он ничего не говорил.
— Геройство давно не в чести. — бросил Полярник. Эта казалось бы простая, незамысловатая фраза так сильно резанула каждого, кто сидел сейчас рядом с ним, что всякие разговоры теперь отпали сами собой. Раз и навсегда. — Буря скоро будет здесь. Действуем по плану.
Корас раздал всем указания, после чего решил в последний раз проверить рацию — безуспешно. Брали по минимуму — только самое необходимое. Часть вещей — те, что для комфорта и удобства — оставляли здесь. Вайесс собиралась в самом углу, ближе к соседнему дому, где располагался второй отряд. Буря почти достигла города, когда стало совсем тихо. Стрельба и крики прекратились. Совсем. Было слышно только резкое дыхание ветра-предвестника бури и песка, уже колотящего по разбитым стёклам. Это молчание пугало больше, чем стрёкот пулемётов, больше, чем крики умирающих, к которым они уже привыкли за много часов боя. Было видно, как насторожились остальные, тоже прервав беседу и переглядываясь в немом непонимании. Что-то в этой тишине было не так — её не должно было быть, она была неприемлема, невозможна на земле смерти, пахнущей кровью погибших сейчас и прахом умерших много сотен лет назад. Вайесс тянуло посмотреть в окно, тянуло предчувствие, что она увидит там сейчас нечто важное, невероятно важное. Она не выдержала и аккуратно высунула голову — ничего не изменилось, кроме того, что вдруг в бликах умирающего в буре солнца сверкнуло дуло пулемёта, направленное прямо в их сторону с этажа, где… оборонялись союзники. Ей понадобилось всего мгновение, чтобы всё понять.