Всё было хорошо за исключением некоторых неудобств, связанных с купанием в натуральном виде. Приходилось в воду заходить по одному. Я иду первый, а Ленка делает вид, что не подглядывает. Потом в воде я должен был отвернуться и не пялиться на её прелести, пока она изволит забираться в воду. А в воде якобы ничего не видно. Но я чувствовал, что эта говорливая ошибка природы не прочь рассмотреть меня более подробно. Да и чёрт с ней. С меня не убудет. А вот чтобы не акцентироваться на её прелестях мне приходилось проявлять большое самообладание. И отвернуться было нельзя, так как эта особа всё время что-то спрашивала, чем-то восхищалась. Ей явно понравилась речка. Как она сказала, эта заводь лучше даже городского бассейна. Ну, ещё бы. Примолкала Ленка только тогда, когда мы делали перекус из наших больших продовольственных запасов. Тогда она надевала сухой купальник и шла в гости на мою сторону. Ага, она и в купальнике была чертовски соблазнительна. Вот чертовка, думал я. Она, что не понимает, что мне всего 14 лет и у меня гормон играет, а я даже прикоснуться к ней не имею права, так как являюсь её защитником. Но её мой драгоценный гормон совершенно не интересовал. Она продолжала принимать на песке самые соблазнительные позы. От этого я впал в философское размышление о смысле любви между мальчиком и девочкой. Размышления привели меня к выводу, что без любви можно запросто прожить, при этом жизнь будет гораздо насыщеннее и приятнее. Так я внушал себе. Ещё надо было добиться чего-нибудь в этой жизни, а уже потом позволить себе любить. Здесь всё было грустно, потому, как я числился непутёвым балбесом. Все мне об этом говорили. Что грустно. И вообще, любовь это помеха для творчества. Последний довод был, что на любовь надо много денег. А у меня шиш в кармане. Полностью зависимое существо он старших. Глядя на особо соблазнительную позу Ленки, я сделал вывод: а, кому, собственно, эта любовь вообще нужна? Но, как же, мля, трудно мне было сделать такой вывод рядом с Ленкой!
А Ленка уплетала еду за обе щёки, тараторила и не забывала соблазнительно выгибаться на песочке.
Потом я этот день вспоминал как самый лучший в моей непутёвой жизни.
Когда к вечеру я доставил Ленку на хутор в целости и сохранности (ну не совсем в сохранности, всё-таки не досмотрел, и она у меня немного обгорела на солнце), дед серьёзно сказал, что зауважал меня, что я настоящий казак, выдержанный и спокойный как танк. Так что экзамен на выдержку я сдал и мою пьянку решили вычеркнуть со списка моих грехов, благо, что я поклялся, что больше её, родимую, употреблять в таких количествах не буду.
Вот так я и жил всё лето на хуторе в глуши, занимаясь сельским хозяйством ясным днём и подпольной деятельностью по ночам. В хорошую погоду я частенько выгуливал Ленку на речку и по окрестностям, но эта особа, когда до неё, наконец, дошло, что я не клюю на её прелести и на сеновал не приглашаю, уже не стала демонстративно соблазнять меня. Она, конечно, продолжала принимать соблазнительные позы, благо ей было, что показать, но уже без огонька, а так по привычке. Я же откровенно сообщил ей при прощании, что она мне очень нравится, что лучше её я никого не встречал за свою долгую и суровую жизнь и чмокнул в щёчку. Первый раз Ленку проняло, что она даже перестала улыбаться до ушей. Но это длилось пару минут. Потом она гордо удалилась, напоследок одарив меня горячим поцелуем, вкус которого я запомнил навсегда.
Жизнь продолжалась на Земле. Галактика Млечный путь продолжала вращаться вокруг своего неведомого центра. Сверхновые звёзды если и взрывались, то в неведомой дали. И наши человеческие страсти, какими бы они драматическими бы ни были, не очень интересовали наше уважаемое Мироздание.
К концу 2000 года я остался один, похоронив всех родственников. А две мои жены сами от меня сбежали, прихватив по ребёнку. Наверное, не выдержали моей бестолковости и неумения жить. Первая нашла состоятельного человека, к нему и перебралась. Жива и счастлива. Как я могу её осуждать? Вторая же сама стала великим предпринимателем, поэтому я перестал вписываться в её финансовые интересы. Тоже осуждать её не могу. Вольному — воля. Родителей я похоронил один за другим, земля им пухом. А вот совсем недавно не стало и моего любимого деда Фёдора Корнеевича. 91 год ему стукнуло. Чуть не дожил дед до нового тысячелетия.
По современным меркам я обеспеченный человек. У меня две квартирки в городе и усадьба на хуторе. Все считают меня недалёким увальнем. Удивляются, когда узнают, что я даже отслужил в армии и имею высшее образование, правда, заочное. Где служил? Я всегда отшучиваюсь, что был при штабе. Кто понимает, переспрашивать не будет, а кто не понимает, то тех мнение меня не интересует. На гражданке я занимался КИПовской работой в различных фирмах. Когда стране пришёл неожиданный, для большинства населения трындец, в виде дефолта 1998 года, я работал в интересной фирме с интересными приборами. Фирма велела долго жить и в ней началась повальная прихватизация. Я в последний момент прихватизировал несколько килограммов редкоземельных металлов вместе с сейфом, где они хранились, чем огорчил ответственных товарищей, которые сами хотели прихватизировать этот сейф. Но на меня недалёкого увальня никто не подумал. Исчезло и всё. Начальство думало друг на друга. Тянули с предприятия (пардон, приватизировали) всё, что попадётся под руку. То, что я добыл, я потом втихаря загнал за большие деньги туркам, через связи своих бывших сослуживцев. Поэтому на чёрный день у меня есть американские деньги, о которых никто не знает. Совесть? Вы говорите, совесть? Давайте вы мне это ещё раз скажите на фоне вот этих руин большого завода, где работало 4000 человек? А потом про совесть скажите на фоне трёхэтажных домов нашего судьи и прокурора. На фоне домов депутатов тоже мне можете про совесть рассказать. А я буду серьёзно внимать, ага. Вот такая я сволочь, что не верю никому, кроме своего деда Фёдора Корнеевича, да и то, тот недавно помер. Я даже не очень верил своим отцам-командирам, поэтому и жив остался. А верить нашему правительству, ну это, вы, батенька, загнули. Особенно после всех этих приватизаций, дефолтов, предательства генералов и генсеков, да на президента посмотрите, не просыхает.
Сначала я думал отделаться от хуторской усадьбы, но потом, спокойно подумав, решил перебраться самому туда. Дед, думаю, будет довольным, если следит за мной с неба. Одну квартирку я запер на замок, она пригодится мне, когда потребуется приехать в город, а ключи от второй отдал старой соседке, сказав, чтобы она пускала на квартиру хороших людей. Прибыли будем делить поровну, всё ей будет прибавка к пенсии. Тётка Валя знала меня ещё с пелёнок, поэтому, узнав, что я уезжаю, прослезилась и перекрестила меня. За квартиркой обещала приглядывать, а я обещал изредка позванивать.
Деда я хоронил самолично, вместе со всеми хуторскими, кто мог ещё двигаться. Оформил деда на местном погосте. Хорошо помянули. Погрустил. Отвлёк меня один из руководителей района, который специально приехал ко мне провентилировать некоторые вопросы. Хорошие люди были очень заинтересованы в непрерывной поставке продукции, которую изготавливал дед. Вот тут-то я и задумался. Оказывается дедов самогон и зелья пользовались феноменальным успехом в узких кругах. Так, что посланец хотел получить от меня уверения, что этот бизнес я возьму в свои руки, ибо никто, кроме меня, не знаком с тонкостями хитрого производства. Пытались повторять, но ни у кого ничего путного не вышло.
Короче говоря, я, подумав, согласился. Что и кто, собственно, меня ждёт в городе. Да никому я там не нужен. А здесь чистый воздух, река, вот только баранов я решительно раздал по соседям. Мне и курей за глаза хватит и потомка кота Федула. Этот потомок, по кличке Анчар, перещеголял своего знаменитого предка весом, наглючестью, прожорливостью и сверканием глаз.
Вы думаете, что дед был беден? Как оказалось, это совсем не так. Я нашёл в секретных местах и приличную пачку денег и килограммов пять золота и камней. Дед не очень доверял бумаге, предпочитал металл. Кроме этого у него была большая коллекция старинных икон, книг, оружия. Ну, про оружие я уже знал. В своё время дед показал свою коллекцию мне. Признаюсь, что мне даже кое-чем из коллекции пришлось воспользоваться. Вспоминаю, что вот этим ножом из булата, я в лихие девяностые немного поработал. Однажды дед позвонил мне и сообщил, что объявились лихие люди, а у него уже нет той прежней ловкости, чтобы дать им укорот. Тогда я срочно приехал к деду и взял именно этот нож, очень уж он мне понравился. А дед показал мне приличных размеров свинокол, его любимый, которым он предпочитал резать супостата: немца и венгра в Отечественную. Ну, а мне, в общем-то, безразлично, чем работать. Но этот, не очень большой нож, мне понравился. Залётные лихие люди промышляли вымогательством, или как они любили говорить на американский манер — рэкетом. Я их бизнес не одобрил. Хоть они и были решительные, наглые, жестокие, но их ошибка была в том, что они не могли убивать просто так, а убивали только чтобы добыть с жертв деньги, причём с показательной жестокостью. А меня учили тихо и технично лишать людей жизни не за деньги, а по приказу. Есть приказ, значит, убьём всех, невзирая на пол и возраст. Как говорил мой первый инструктор: "Даже гениальный человек сначала должен научиться отменно стрелять. Вспомните Александра Пушкина…"
Вот и этих троих приехавших за данью, я закопал в барханах. Хорошо, что песок, думал я, а то бы долго пришлось копать. Ножом деда я только добил последнего, когда от него узнал, кто из местных скурвился. А первого я убил специальной дубинкой по голове, второго кастетом в горло. Дольше закапывал трупы. Потом я разобрался с теми из местных, кто скорешился с залётными. От понимающих людей я претензий не получил. Все посчитали, что это моё право. Инцидент был исчерпан, и всего пять трупов, которые никто никогда не найдёт. Последние двое покойников из местных поведали мне, после настойчивой просьбы, кто стоит за ними и залётными исполнителями. Оказалось, что за ними стояли граждане серьёзные, но вполне адекватные, намёки понимающие, особенно после того, как в одну ночь сгорели два их новых дома вместе с гаражами, в которых стояли неплохие тачки. Эти граждане адекватными стали не сразу, а сначала обиделись и даже возмутились, дескать, не по понятиям. Сбросились на дорогих специалистов, которые должны были наказать обидчиков. Спецы поехали на дело и не вернулись, пропали бесследно, хоть до Бермудского треугольника и далеко было. Кроме этого у одного их обиженных умерло сразу два родственника. Умирая, они по телефону настойчиво просили своих непонятливых родственничков, чтоб они не рыпались. После этого стало тихо. Но, вы помните, что я никому не доверяю. Вот! Хотел решить вопрос полностью, но меня хорошо попросили, за немалые деньги, конечно. Но решающее слово для меня было за дедом, а он сказал, что пусть живут, до следующего залёта.
В то время, когда происходили эти события, я считал себя очень крутым. Думал, олух, что это от моей природной силы и смекалки, ага. Я даже не мог себе представить, что это не я себя слепил, а дед сделал меня таким с помощью своих волшебных зелий. Хотя уже в 14 лет, когда я был в ссылке у деда, я должен был уже тогда сообразить, что что-то нечисто. Хотя бы от того, что я мог разговаривать с котом и внезапно открывшихся других талантов. Ага, вот так взяли и открылись. Но я, дурень, так думал. Ага, разве может человек слышать шёпот на сотни метров, или видеть копеечную монетку за несколько километров. И потом, с каждым новым приездом к деду, я обзаводился новым талантом. Да, тогда я так и думал, что я не обычный человек, а со сверхспособностями данными мне от природы. Теперь, после смерти Фёдора Корнеевича, когда я нашёл его лабораторные журналы и тетради с записями, и прочитал их, то мне открылась страшная картина. Это не я был таким замечательным, это из меня делали монстра для каких-то целей. В тетрадях у деда об этом была написано как-то мутно, сразу и не поймёшь. Лучше бы он сделал меня умнее, а то дурень дурнем. Я практически ничего не понимал в записях деда: какие-то стохастические системы, тёмная энергия и квазиполя, пространственные переходы и так далее. Что это такое? Нас в институтах такому не учили? А чему там учили? — начал вспоминать я. Как не вспоминал, ничего толкового не вспомнил. Понял только одно: надо взяться досконально изучить наследие деда и постараться, чтобы оно не попало в чужие руки. За свою безопасность я не переживал. Сейчас мой дар уже контролировал пространство на три-четыре километра. Незаметно ко мне не мог никто подобраться, это я мог незаметно проходить хоть через толпу. Поэтому, я не выключая свой природный локатор ни днём, ни ночью, полностью погрузился в изучение дедова наследства.
Каких только рукописных книг у меня не было! Это толстые альбомы по кулинарии (Война и Мир отдыхает!), огромный том по самогоноварению, лабораторные журналы, отдельные тетради по зельям и ядам. Всё было написано аккуратным дедовым почерком, но почерк с течением времени менялся. Особенно стало это заметно по записям, датированным последними годами и месяцами жизни деда. В последние годы почерк стал ухудшаться, буквы уже прыгали, предложения прерывались или повторялись. Ещё остались от деда тетради с некоторыми своими воспоминаниями и поучениями для меня. Записи деда датировались с 1927 года, по крайней мере, более ранних записей, написанных его рукой, я не нашёл. Но были и рукописные тома более раннего времени, написанные ещё в старой имперской орфографии. Так что мне предстояла большая работа по изучению этого большого наследия.
На дворе была уже весна и новое тысячелетие, а я был весь погружён в заботы. Я как то и не замечал, что уже стало теплее, не интересовался событиями в мире и стране. Был полностью погружён в свои заботы: досконально изучал архив, готовил для себя пищу насущную, готовил брагу, гнал самогон. Свободной минуты у меня совершенно не было. Ничего себе, спокойная деревенская пастораль. При этом у меня постоянно был включён дар сканирования местности, который также отвлекал моё внимание. Я уже знал характерные звуки, издаваемые любым существом и механизмом в радиусе три километра. Все новые звуки, естественно, отвлекали меня на их анализ. Не скрою, что я всё досконально знал про всех сорок человек своих односельчан. К ним у меня не было претензий, они могли ехидно комментировать мои поступки, но чтобы сдать меня, то на это они не пойдут, в них я был уверен. Раньше, до моего появления, дед был у них как бы главным советником по состоянию их здоровья, за неимением дипломированного врача или фельдшера. А односельчане у меня были товарищи возрастные, соответственно и болезней у них было куча, хоть на экспорт в Канаду отправляй. Дед им помогал своими зельями и советами, но без фанатизма. Если он говорил, что недуг серьёзный, то надо было ехать в станицу к врачам, благо станица находилась в 14 километрах. Мой дар уже позволял мне прослушивать работу лёгких и тоны сердца, но я был не врач, многого не понимал, поэтому с советами не лез, хоть меня и учили в своё время как оказывать помощь раненому. Но, это разные вещи. Наметил себе, что надо накупить учебников по медицине, думаю, пригодятся.
Много времени требовалось и на прокорм себя и своего хозяйства, один Анчар съедал кучу продуктов. Жрал в три горла, а силы свои тратил исключительно на разврат.
Но дед готовить умел хорошо и мне привил любовь к процессу приготовления пищи. Включал творческий процесс и с удовольствием готовил еду. Анчар всегда "помогал". Ещё он был главный дегустатор моих новых изобретений в питании. Но полагаться на его вкус было опрометчиво, так как это животное ело всё подряд, что только не приготовлю, кроме, конечно, перчёного и острого. Готовил каши. Например, гречневую с грибами, обжаренными в луке. С белым хлебушком пальчики оближешь, вот как получалось. Ага, как говорят, пережили кукурузу — переживём и гречку. Обязательно делал различные салаты. Здесь экспериментировал. Кидал в миску грибы солёные, солёные же огурчики, отварную картошку и кусочки жареной курицы. С чёрным хлебом шло на ура. Оказывается и так можно делать салаты. А как вам пирог с мясом. Это когда кусочки мяса посолить и выложить на тесто, а сверху хорошо посыпать луком, ага. Туда же надо слой капусты плюс картошечку кружочками. Всё будет готово за сорок минут. Даже кот ест. Однажды я зашёл в городе в пресловутый Макдональдс. Ага, перекусить. Перекусил их, прости господи, гамбургером. Ну, что сказать: зарёкся. После этого перекуса сказал сам себе, что даже за бесплатно это есть не буду, вместе с их картошкой фри, которая как остыла, превратилась в несусветную дрянь. Пил там и Кока-Колу. Вот это вещь, доложу я вам. Пить, конечно, это нельзя, а вот ржавые железки отмачивать, то очень хорошо получается. Карболка с сахаром. Пусть это дело негры едят и пьют. А мы лучше хлебный квас попьём, да с изюмом и вишнёвым листочком. Также делал пирог с беконом, куда кидал яйца, лук, горох и помидоры, если были. В этом пироге хорошо смотрелся сыр. Кот одобрил. Супы, борщи — всё это тоже было, но чаще готовил солянку с копчёностями. Грешен, люблю туда бросить побольше маслин. Наши люди маслины не едят, а для меня это прекрасная еда. И это пока весна, а когда придёт лето и осень, то, чувствую, мой Анчар лопнет от переедания.
Ну, вот подкрепились. Пора и на производство. Оказалось, что самогоноварение, как и всё химическое производство, требует пристального внимания оператора и большой подготовительной работы. Надо добыть сырьё, поставить брагу, потом за ней следить. Надо озаботиться ёмкостями и помещениями. Целое химическое предприятие у себя на дому. А выхлоп хорошего продукта незначительный. У меня с 10 литров браги получалось два с половиной литра самогона. Добиваться большего выхода дед категорически запретил, так продукт получался качественнее. Постоянно надо было следить за брагой, для которой тоже надо было найти приличное место. Брага была готовой, когда ареометр показывал чуть меньше 1,002, а спиртометр около 11–12 %. При этом гидрозатворы уже "молчали". Брага созревала в зависимости от её состава. Например, яблочная брага зрела от одной до трёх недель. Я в яблочную брагу кидал только яблоки без семечек. Это из-за синильной кислоты, которой очень много в яблочных семечках. Можно наковырять штук 250 семечек, потолочь их и свести счёты с жизнью. Концентрации яда хватит, чтобы убить человека. Всё в этой жизни яд и всё польза, но в должной пропорции. Об этих свойствах веществ в дедовых книгах подробно говорится. С ядами надо быть аккуратным, очень уж много их вокруг. Чего стоит одна наша бледная поганка, или спорынья. На Кавказе ядов тоже завались. Олеандр, например.