— А без Реми? — осторожно спрашивает он.
— А без Реми, как без сердца, — отвечаю без толики сомнения.
— Значит, мы оба с тобой инвалиды.
В номере надрывался стационарный телефон — точно Рыжик. Я же сказала, что сама ему позвоню, вот пусть и ждёт. Спустя пять минут раздался стук в дверь. Ну, Юра, если это ты — берегись! Я резко распахнула дверь, но за ней оказался работник отеля. В одной руке парень держал огромную корзину красных роз, а в другой круглый букет из белых роз вперемешку с алыми сердечками-конфетками на тонких деревянных спицах. Милый такой букетик. Карточка из корзины гласила «Самой роскошной женщине» — ага, это от Карабаса. Содержание открытки из цветочно-конфетного букета заставило улыбнуться — «Для Богини Луны и охоты. Ваша раненая добыча рискует не дожить до прихода Луны». Пять баллов тебе, парень, за букет и моё искреннее сочувствие за волнения. Позвонив рыжему «подранку», я попросила ждать меня в ресторане отеля через час, смокинг не надевать и захватить с собой бизнес-план. Посмотрим, как наш Юрок выдержит второй вечер испытания мной.
Короткое, до середины бёдер серое платье из тонкого трикотажа выглядело предельно скромным, пока не облепило мою фигуру. Замшевые серые ботфорты на низком ходу выгодно облегали ножки. Волосы я заплела в объёмную, широкую косу и выпустила пару тонких прядей с двух сторон. Из макияжа только блеск для губ. Перед выходом я с удовольствием оглядела себя в зеркале — соблазнительная невинность, а на деле волчица в шкуре ягнёнка. Не найдя изъянов в своём отражении, я прихватила любимую сумочку и вышла из номера.
Появление моей скромной, «серой» персоны в переполненном ресторане, ожидаемо, не осталось незамеченным, но сегодня я не против. Обвожу взглядом зал и замечаю одиноко сидящего за дальним столиком Юрия. Он явно волнуется, поглядывая на часы, и вдруг замечает меня, широко улыбается и поднимается из-за стола. На нём классические брюки и свободный светлый джемпер — мило. Недалеко от него обнаруживаю ещё парочку знакомых вытянувшихся лиц и ухмыляюсь.
Больше не глядя по сторонам, я иду навстречу уже спешащему ко мне рыжеволосому симпатичному парню, не скрывающему восхищения в глазах. Подойдя к нему вплотную, я вдруг поддаюсь внезапному порыву — прижимаюсь к нему всем телом и, встав на носочки, невесомо целую в уголок губ. Обалдевшему Рыжику я поспешила объяснить свою выходку тем, что заметила недалеко от нашего столика его друзей и решила их поддразнить. Счастливый взгляд зелёных глаз вмиг потускнел. Жестоко, возможно, зато правда… почти. Ну, не признаваться же ему в своём безумном порыве об него потереться.
Вечер был великолепным. Мы много танцевали, шутили, смеялись и выпивали. Юра был настолько обаятелен, что в какой-то момент у меня промелькнула мысль, что это он сегодня вечером испытывает на прочность меня.
А ночью, прощаясь у двери моего номера, Юра, как и вчера, нежно поцеловал моё запястье и тихо произнёс, глядя мне в глаза:
— Когда в следующий раз, Диана, ты решишь кого-то поддразнить, поцеловав меня, прости, если я не сдержусь. Я ведь не железный дровосек.
Не дожидаясь ответа, он резко развернулся и ушёл, а я ещё с минуту стояла перед дверью и думала о том, что застряла в собственных сетях. Но Рыжик поступил правильно, что ушёл сейчас, иначе уже не ушёл бы от меня до утра. С этим мальчиком я ничего не планировала, просто следовала за импульсами. Неизменным оставалось и то, что, окажись он в моей постели сегодня, то уже завтра стал бы очередной зарубкой на ножке кровати, просто новым трофеем в череде безликих и безымянных самцов. Возможно, он интуитивно это понял и своим уходом дал себе шанс задержаться в моей жизни. Спасибо ему за это. Я обязательно постараюсь помочь этому замечательному рыжему мальчику, даже если его бизнес-план никуда не годится. Я помогу ему стать успешным уже за то, что сегодня он сделал мою жизнь немного счастливее, и за то, что сделал меня в моей же игре.
Глава 12
2003
2003 год
Человек может привыкнуть ко всему, вот и я привыкла и адаптировалась в стане врага. А точнее, я просто попыталась абстрагироваться от неприязни людей, с которыми была вынуждена жить под одной крышей, научилась игнорировать их враждебные взгляды. Тётка перекрыла свои нападки в мой адрес, вероятно, поняв, что я крепкий орешек, и раздавить меня не получится. А свои нервы дороже, ведь от стрессов появляются морщины, а от морщин возникают стрессы. Такой круговорот моей холёной тётке противопоказан. Она просто открыто игнорировала моё присутствие, что меня очень устраивало. Да и моего присутствия в этой квартире было так мало, что обо мне легко забыть вовсе, что, кстати, и сделал Артур. Он больше не вторгался ко мне посреди ночи, а в остальное время мы пересечься просто не могли.
Я покидала квартиру рано утром, когда все ещё спали, а возвращалась как можно позднее. Быстро приняв душ и постирав своё бельё, я ложилась в постель и отрезала себя от обитателей этого негостеприимного жилища, прикрыв плотно дверь и погасив свет. Надо сказать, стирать одной рукой было нелёгким испытанием, но жизнь заставит — и не так раскорячишься.
Добродушный Пухляк исправно просыпался каждое утро, чтобы выпустить меня из квартиры и закрыть за мной дверь. Однако в период весенних каникул мне пришлось нелегко. Чтобы не оставаться в квартире с тёткиными отпрысками и самой тёткой, я старалась покинуть свою ночлежку вместе с Пухляком, который уезжал на работу в восемь утра и подвозил меня на своём «Форде» в центр города. Там я бесцельно слонялась, как бродяжка, обдуваемая ветрами, а часам к одиннадцати, замёрзшая и голодная, тащилась к одной из своих подруг. Девчонки ругали меня, заставляли будить их и не мёрзнуть, но я выкручивалась, придумывала отговорки, но не смела им мешать отсыпаться на каникулах. Я и так уже напрягла своими проблемами слишком многих людей.
Для Пухляка я тоже придумывала важные утренние дела — то школьные мероприятия, то физиопроцедуры, то ранние тренировки. К счастью, он с лёгкостью всему верил, ведь до меня ему тоже не было никакого дела. Просто, будучи человеком мягким, он не мог не проявить участия к находящемуся рядом ребёнку. А удовлетворившись моим ответом, пухлый Эдичка стандартно желал мне удачи и тут же забывал о моём существовании до новой встречи.
Работал Пухляк в какой-то юридической фирме и занимался скучной гражданской рутиной. Такой себе тихий, незаметный человечек, живущий в своём тухлом зоопарке, состоявшем из ядовитой рептилии, злобного шакала и мелкого, писклявого насекомого. Сама же рептилия, она же тётка Надя, владела салоном красоты под гордым названием «Надежда», и свой рабочий график выстраивала по собственному усмотрению. А усмотрела она, что будить свой организм ранее девяти утра неполезно, тем более в период школьных каникул. И, поскольку встречаться с этим семейством по утрам я желания не испытывала, то составлять компанию Пухляку было самым оптимальным вариантом. Впервые в жизни я с нетерпением ждала окончания каникул. Хорошо, что они короткие, а потом всё пойдёт по выстроенному мной графику.
Досадным недоразумением в этот период стала бледнолицая Снежаночка. Именно её я частенько заставала сидящей за компьютером, когда вечером возвращалась в немилую квартиру. И почему они не перенесут этот ящик в одну из своих комнат? Заодно и телевизор прихватили бы. Хотя ещё один телек, только маленький, имелся в кухне, а возможно, и в других комнатах, где я не была и не имела никакого желания быть. Снежаночка, каждый раз, когда я заставала её на отведённой мне территории, пыталась вывести меня на общение. Это было то ещё удовольствие. Её глупые вопросы типа: «А зачем тебе такие длинные волосы?», «А тебе гипс на руке не мешает?», или «А ты уже целовалась с мальчиками?» — меня жутко выбешивали. Выглядит, как облезлый заморыш, а туда же — к поцелуям. Боюсь, что тебе, бабочка-капустница, такое счастье обломится только во сне.
Зато вопрос о длине моих волос встал снова, и подняла его Эльвира. У бабки я оставалась ночевать каждую неделю, в ночь с субботы на воскресенье. Она закидывала в стирку мои вещи, так как одной рукой я научилась стирать только свои трусики, и помогала мыть мне голову. Среди недели я обращалась за этой процедурой в парикмахерскую, и стоило это совсем недёшево, учитывая густоту и длину моих волос. Бабка авторитетно заявила, что это неоправданные траты, а одной рукой мне всё равно не справиться с такой гривой, и настояла на том, чтобы укоротить мои волосы хотя бы до уровня лопаток.
Мне было очень жаль, да что там очень — сердце разрывалось. Мамочка так гордилась моими волосами, так за ними ухаживала, а теперь, будто режешь связывающие нас нити. Глупо, наверное, так думать, но для меня всё связанное с памятью о маме имело наивысшую ценность. Но в данных обстоятельствах спорить с бабкой я не стала и мои волосы сильно укоротили. Отрезанную копну я оставила парикмахеру, за что получила бесплатную стрижку и три бесплатные процедуры мытья головы. Да за такой роскошный подарок они должны мне были бы до совершеннолетия красоту наводить!
Глядя на меня с новой причёской, бабка довольно заметила, что настоящую красоту ничем не испортишь. Из зеркала на меня смотрела смуглая, стройная и хмурая красавица с колючим янтарным взглядом и роскошной копной каштановых, отливающих медью на солнце, волос. Выглядела я теперь почему-то ещё более взрослой. Бабка казалась вполне искренней, рассыпаясь в комплиментах, но, если вспомнить, как она нахваливала свою блёклую Моль, начинаешь сомневаться в её объективности. Хотя любовь слепа и глуха, а внуков своих Эльвира действительно любила.
В собственной привлекательности я теперь не сомневалась. Приобретённая стройность очень подходила моей экзотической внешности, и я даже ловила на себе бабкины восхищённые взгляды. И именно они вгоняли меня в ступор. Надо же, ей нравится, как я выгляжу, а ведь она всегда считала меня позором семьи. Сейчас я не могла не согласиться, что бабка относится ко мне неплохо. Она проявляла заботу в отношении моего здоровья и правильного питания, когда я гостила у неё, и пару раз в неделю звонила мне на мобильник, чтобы справиться о моём самочувствии. Там, где мне приходилось жить, а точнее, проводить ночи, я не притрагивалась к пище ни разу, просто не могла. Но и говорить об этом бабке или Шерхану я не хотела, чтобы они не попытались привлечь внимание безответственных опекунов к моей оголодавшей персоне.
Правда, не так уж я и голодала, ведь у меня были друзья, которые были в курсе моей проблемы. Дашка каждое утро приносила в школу чай в термосе или какао, а булочки, пирожки и бутерброды они с Янкой носили по очереди. Обедом меня кормил Шерхан. Он приносил для меня домашнюю еду, а если не удавалось принести из дома, всегда вёл в кафе или столовую. Ужинала я нечасто, только когда мы с Серёжей заезжали посидеть в кафе после тренировки. Я по-прежнему каждый вечер пропадала в танцевальном зале.
Моя травма, конечно, нарушила все планы, но неунывающий оптимист Серёжа быстро построил для нас с Витьком новые горизонты, и мы к ним старательно стремились. Ну, как стремились — репетировать по полной программе я пока не могла, но всё же рука — это не нога, и передышек я себе не давала. Нельзя было терять форму, да и Витьку необходимо было работать. Будучи очень заинтересованным в моём скорейшем выздоровлении, он регулярно сопровождал меня на физиопроцедуры для моей подбитой конечности. Мне была приятна такая искренняя забота, и совсем не тяготило его общество.
У бабкиного полковника почему-то не было сомнений, что я пострадала от Артура. И, хоть я категорически отрицала, Полкан оставался при своём мнении, чем страшно расстроил бабку. Она даже мысли не допускала, что её обожаемый Артурчик мог нанести вред её, пусть и не столь любимой, но всё же внучке. Раскололась я только перед Дашкой и Янкой, взяв с них клятву молчать об инциденте. Правда, их очень долго распирала жажда мести, а боевая Янка выстроила хитрый диверсионный план, но я поставила жирную точку на этой теме и запретила её упоминать.
Гипс должны были снять после майских праздников. Предстоящие праздничные выходные обещали стать для меня очередной проблемой — куда податься из ненавистного дома? Хорошо хоть на улице уже потеплело. А что же я буду делать летом, во время каникул, ведь надо куда-то девать себя по утрам? Но зато гипса на мне уже не будет, а уж с двумя руками, я уверена, что найду себе занятие.
Девчонки увлечённо планируют мой предстоящий день рождения, мечтают устроить для меня весёлый праздник. Тринадцатого мая мне исполнится тринадцать лет — уже весело. Надо бы посмотреть в календаре, не будет ли это пятница, а то точно обхохочешься. С этими мыслями я возвращаюсь в тёткин дом после изнурительной тренировки и последующей долгой прогулки. Как же не хочу я туда возвращаться…
В девять вечера на улице ещё светло, и я решила посидеть на скамеечке недалеко от дома. А подойдя ближе, к своему ужасу, обнаружила на той самой скамейке Артурчика в весёлой и шумной компании таких же, как он, великовозрастных ребят и девиц. Одна из них, изящная блондинка в ультракороткой юбке, сидела на коленях Артура. Одной рукой она обнимала его за шею, в другой держала тонкую, длинную сигарету. В надежде, что меня не заметят, я резко сменила курс и ускорила шаг.
— Вау, какая конфетка! Де-вуу-шкааа! — горланит какой-то парень из компании.
Слышу голос Артура, но слов разобрать не могу. Надеюсь, он объяснит своим друзьям, что я не стою их внимания. Видимо, не объяснил, потому что за спиной уже приближается топот бегущего преследователя. С большим трудом подавляю в себе желание рвануть наутёк. Хоть бы пронесло, но нет — со мной поравнялся высокий, темноволосый парень, на вид лет шестнадцати.
— Стой, конфетка, куда торопишься? Ты сеструха Артура? — Его слова режут слух — очень неприятно быть родственницей шакала.
— Кажется, его сестру зовут Снежана, — отвечаю будничным тоном, осознавая, что поддержать непринуждённую беседу будет безопаснее, чем игнорировать совсем. Плавали уже — знаем.
— У-ух, какой у тебя голос, обалдеть! И сама ты охрененная красотка, я бы на месте Турыча такой сестрёнкой гордился. Ты мулатка, да? Мне нравятся мулаточки. — Парень забежал вперёд и шёл, наполовину развернувшись ко мне лицом и беззастенчиво меня разглядывая.
— Нет, не мулатка, — стараюсь скрыть раздражение. Реально уже достало. Летом буду жариться под солнцем до состояния печной трубы, чтобы и вопросов подобных больше не возникало.
— Как это? А Турыч говорит, что мулатка. Ну, отец же у тебя негр? — Парень упорно склоняет меня согласиться быть мулаткой.
— Нет, мой отец не негр, точнее, не афроамериканец, он француз.
— Фигасе! Это ты что, типа француженка? — восхищается мой попутчик.
Я посчитала за благо не отвечать, тем более мы достигли парадной, и мне очень хотелось избавиться от навязчивого любителя экзотики.
— До свидания, спасибо, что проводили, — я протянула руку, чтобы набрать код домофона, но парень её перехватил.
— Да постой ты, куда ты торопишься, время ещё детское. Давай поговорим немного. И что ты мне выкаешь, я вроде как молодой ещё? — он продолжает держать меня за руку. А вторая моя рука в гипсе, и чем мне теперь отбиваться?
Я оглядела парня изучающим взглядом — симпатичный, модно одетый пижон. Но Витёк мой ничуть не хуже.
— Во, бля, у тебя глаза жёлтые, как у кошки, улёт! — восхищается он, а я пытаюсь осторожно освободить руку из захвата. — Ты что, боишься меня? Да брось, котёнок, я девочек не обижаю, я тебе не Турыч отмороженный. Это же он тебе руку повредил?
— Нет, это я сама, и позволь, я уже пойду, мне и правда пора.
— Скажи, как тебя зовут, и тогда пойдёшь.
— Диана, — нехотя признаюсь я.
— Круто! — снова восхитился пижон. — В тебе вообще всё круто! Ну, если тебе очень надо, то иди, конечно, но мы ещё увидимся, красотуля Диана. И, кстати, меня Игорь зовут.
— Очень приятно и спокойной ночи, Игорь, — я рванула в подъезд, а вдогонку услышала:
— Сладких снов, котёнок.
Этой же ночью я проснулась от крепкого пинка по заду и вскрикнула от неожиданности и боли. Когда попыталась вскочить, то чужие руки грубо толкнули меня назад. Надо мной нависал взбешённый Артур и дышал мне в лицо смесью табака и алкоголя. Я брезгливо поморщилась.
— Ты что орёшь, сука? И чего это ты кривишь свою губастую морду, а?
— Отойди от меня, — прошептала я, тщетно пытаясь скрыть свой страх.