Погоны там нашлись. Старинные, теперь не такие носят. Офицерские – со звездочками. Одна полосочка по середине вдоль погона, три звездочки, одна звездочка на полосочке, а две – по сторонам от нее. А между этими двумя звездочками – циферки сто двадцать один. Серенькие такие погоны. Сейчас погоны без циферок, а эти с номером. Кроме погон, в коробке той были часы желтого металла с крышкой, которая закрывала циферблат, три монетки золотые по пять рублей и одна монета десятирублевая. Были еще бумажки какие-то, но, как и тряпочка, весьма плохо сохранившиеся. Выбросил я их. Банку тоже выкинул, а погоны, часы и монеты распихал по карманам, посидел, поприслушивался – нет ли кого внизу, спустился и в общагу пошел счастливый и довольный. Повезло мне сегодня, ой повезло, такими вещами разжился…
Глава 21 Баня
В какие-то дни жизнь семенит мелкими шажочками, где-то галопом скачет, пролетает через точки бифуркации судьбы, но каждый день должен быть прожит, шаг сделан. Это как сердце, не должно оно пропускать свои биения. Начнет сбоить, один, второй, третий раз, а там уже и до реанимации недалеко, а то и еще до чего плохого…
Оставшиеся дни в бригаде прошли ровно – разбирали, грузили, увозили. Работая на крыше, в засыпке чердачной еще один клад нашли. Не разбогатели с него, только посмеялись. В уголочке, подальше от люка потолочного, несколько пустых водочных бутылок было прикопано, с ними – одна целая и стакан. Устроил какой-то бедолага себе здесь место отдохновения вдали от глаз своей благоверной, а затем по какой-то причине покинул его, не прикончив свой запас до последней капли.
Найденная бутылка была вполне себе современной, цена ее – три рубля шестьдесят две копейки на этикетке обозначенная, соответствовала сегодняшней магазинной. Плюс к этому, бригадир ответственно заявил, что водка не портится. Поэтому, в конце рабочего дня содержимое найденного сосуда перекочевало в желудки усталых работяг. Меня не угостили, обосновав это тем, что водка только членам профсоюза.
В последний день моей трудовой недели бригадир, как и было уговорено, со мной рассчитался, оставил свои координаты. Сказал, если что – приходи, местечко найдется. Я вежливо откланялся, ответил, что если только, так сразу.
В общагу пришел, а там на этаже кипиш. Войско собирается на бой праведный. Мне ситуацию прояснили, я тоже присоединился.
Дело там так было. Парнишка с нами вместе с Украины поступал. Родом из-под Донецка. Отец его всю жизнь уголек рубал, а сына решил в люди вывести. Мечтал врачом его видеть. Не знаю уж, по каким соображениям, но поехал Александр в Пермь. Вел он себя на абитуре ровно, целыми днями в читалке сидел в трениках и футболке красной растянутой, вечерами сальцом домашним закусывал. Не куркулил, с ребятами по комнате делился. После окончания вступительных экзаменов решил он в общественную баню сходить. В общежитском то душе какое мытьё, так, смывание грязи.
Смену белья в пакет положил, в кассе банной билет приобрел. Там же были прикуплены мыло "Хвойное" и мочалка. Шура, он парень обстоятельный, как в делах, так и в рассказах. Поэтому все мелочи его похода в баню нам и стали известны.
Банщице затем тот билет был предъявлен, ключ от пенальчика для вещей от оной женщины получен. Разделся Шура, тазик взял и в мойку. Место ему в уголке досталось, остальные были заняты. Правильно, лето – горячая вода у многих отключена. Моется он себе, никому не мешает.
Тут компания непонятная к нему привязываться стала, предложения неприличные начали делать, под статью УК СССР попадающие. Вскоре от слов к делу переходить стали, руками Александра хватать, в уголок темный оттирать от общей массы людской. Не растерялся парнишка, выскользнуло его тело, намыленное, из рук супостатов, выскочил он из моечного отделения, быстро оделся и в общежитие прибежал. Так мол и так, надругаться хотели, ответку дать надо.
Дело святое, спускать такое нельзя. Собрались мы, сколько мужиков в соседних комнатах было, быстрым шагом в баню ту выдвинулись, очередь в сторону оттерли, быстро разоблачились, тазики в руки и в мойку.
Компашка та еще на месте была. Мечей булатных погань разить у нас не было, оцинкованными тазиками обошлись. Тазик, он тоже так неслабо прилететь может, если с душой им приложиться. Мнется, правда, немножко, но это уже производственные издержки. Побили мы хмырей тех, неприличные предложения Шуре делавших и руками его за всякие места трогавших. Как классики писали – молодость победила. А народу банному ситуацию пояснили, после чего общественное мнение на нашей стороне безоговорочно было. Сполоснулись секундально, да только нас и видели. Растворились в суете городской, пока милиция нас за драку ту не повязала. Хоть и праведное дело творили, но драка в общественном месте законом все же порицается.
Как в общагу пришли, по комнатам своим разошлись. Но, позднее, встречаясь, все, кто в бане той побывал, уже руки друг-другу жали. Вместе в одном сражении, пусть и таком, побывали. Сближает это как-то, доверие формирует. Много чего впереди еще будет, а он, вот рядом, человек уже в деле проверенный.
Глава 22 А в это время в СССР…
Эх, в интересное время в СССР Володя живет. Пока он свои выпускные экзамены в школе сдает, на подготовительных курсах учится, в вуз пробиться пытается, там такое происходит…
Впрочем, вчерашнего десятиклассника это напрямую пока не касается, не та у него весовая категория. А, уже со второй половины июня по всей стране информированные люди массово скупают золотые и серебряные изделия в ювелирных магазинах, метут все подряд, что удается купить – от серебряной чайной ложечки до кольца с бриллиантами. Особо удачливые и имеющие возможности скупают обручальные кольца советского золота 583 пробы. Куда и зачем? А надо. Чем-то нужно наполнять сорокалитровые молочные бидоны, которые сегодня в немалом количестве закапываются в огородах ответственных партийных работников из Средней Азии. Не бумагу же с Ильичём им закапывать, не дурнее они паровоза.
11 июня 1979 года Секретариат ЦК КПСС принимает постановление N 162/67гс с высшей в Советском Союзе формой секретности. Данным постановлением первые секретари ЦК компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партии информируются о повышении розничных цен с 1 июля текущего года на изделия из золота на пятьдесят процентов, на изделия из серебра на девяносто пять процентов, на изделия из натурального меха на пятьдесят процентов, на ковры и ковровые изделия на пятьдесят процентов, на легковые автомобили на восемнадцать процентов, на импортную гарнитурную мебель на тридцать процентов.
Несмотря на высшую форму секретности информация куда надо и кому надо протекла. Не везде – честных людей еще было много. Но, и прочие имелись. После этого начали скупать. Прямо по данному списку. До чего у кого руки дотягивались.
Была в том постановлении интересная информация и для простолюдинов. Например, о том, что в среднем на сто процентов увеличивается размер наценок в ресторанах, кафе и аналогичных предприятиях в вечернее время, на сорок пять процентов дорожает пиво, продаваемое в ресторанах, кафе и других предприятиях общественного питания. Пиво дорожало в связи с трудностями в сбалансировании роста денежных доходов населения с объемом производства товаров народного потребления и услуг. Во как.
Спрос на драгметаллы был ажиотажным, цены давали весьма хорошие, но мне удалось, так незаметно, Вове в голову мысль вложить, что десятку и пятерки, а также часы желтого металла продавать рановато. А то он уже в скупку собрался, денежки ему на Ленинград, видите ли нужны. Ничего, не пошикует в Питере – страшного с ним не случится. Да, много ли ему надо дензнаков, по тем то их ценам. Копейки. Есть у него немного, перетопчется.
При средней зарплате в 1979 году в СССР, составлявшей сто сорок восемь рублей семьдесят четыре копейки, черный хлеб стоил шестнадцать копеек за буханку, литр молока двадцать копеек, кефир – тридцать копеек за литр, мясо в среднем два рубля за килограмм, хек мороженый сорок копеек за тот же вес, осетрина – пять рублей за килограмм, сахар девяносто копеек кило, десяток яиц – столько же. Банка растворимого кофе – шесть рублей, но можно было и пить чай индийский по девяносто копеек за большую пачку. Вареная колбаса продавалась по два двадцать, сырокопченая – по пятерке за килограмм. Банка красной икры – три пятьдесят.
Хе-хе. Цена то была такая, но ты купи все еще это. Если не в Москве и Питере живешь. Нет, хлебушко и сахар был, с молоком тоже не обижали. Но колбасы вареной, если вдруг она появилась в магазине, могли и больше двух килограмм в одни руки не дать. Чай со слоном и растворимый кофе были дефицитом, осетрина в простые магазины и не заплывала…
Никто не голодал, но кто-то ел так, а другой – иначе. Кто картошку по пять копеек за кило покупал, а кто и икоркой баловался. Креветок студенты кастрюлями варили, а что – дешево и сердито. В столовой то на сорок-пятьдесят копеек можно было наесться вдоволь, но это – если без икры… На рубль десять молочных коктейлей давали или сто коробков спичек.
Но, вернемся к нашим баранам. В назначенный срок, в первый день июля открыл советский народ газеты и узнал, что в связи с возросшим материальным благосостоянием трудящихся и в целях упорядочивания цен с сегодняшнего дня пиво и золото, а также прочее вышеуказанное подорожало. Поматерились немного, но скоро привыкли. Чай не в первый раз.
Кстати, в июле того же года, еще один интересный документ свет увидел. Третьего числа указанного месяца Президиум ВС СССР утвердил общее правило об орденах, медалях и почетных званиях СССР. Ордена и медали умерших теперь не надо было возвращать государству, а могли они оставаться в семьях как память. Отечественные фалеристы этот день теперь как праздник отмечают.
А в декабре семьдесят девятого начался Афган…
Глава 23 Странный сон
День то какой сегодня волнительный – приемная комиссия должна списки прошедших по конкурсу вывесить. В прошлом году с моими баллами на лечфак поступали, но, вдруг, в нынешнем году экзамены лучше сдали и балл будет выше. Чайку быстро с парнями из комнаты попили и поехали.
Народ у стендов толпится, себя в списках ищут. Кто-то радостный отходит и бегом в автомат звонить, родителей обрадовать, а некоторые стоят долго, по три раза глазами по списку туда-сюда проглядывают, но не обнаруживают все равно свою фамилию…
Я себя быстро нашел. В середине списка. Да какая разница, хоть последним бы был, главное – включила комиссия меня в этот список. Сейчас можно уже белые халаты для лекций и занятий покупать, ручками и тетрадями запасаться.
Еще один из нашей комнаты себя в тех списках обнаружил, а у двоих поступить не получилось. В ряды непобедимой отправятся, а потом, если не передумают, снова пробовать будут. Это пока так они говорят, а как будет, это сказать никто сейчас не может.
Чемодан мой желтенький еще со вчерашнего вечера собран, сдал белье коменданту и на вокзал. В кассах очереди, а что вы бы хотели – год от года растет благосостояние советского народа, как лето, так все на юга отдыхать двигаются. Заранее, Вова, билет надо было покупать, озаботиться организацией проезда к дому родному. Ну что сейчас говорить, будем в очереди стоять.
Пол часа. Час. Два. Достоял. Билетов нет до нужного мне места. Придется у проводников проситься, может кто и согласиться без билета взять за наличный расчет. Время то к вечеру, ночь на третьей полке проведем, а утром и в пункт назначения прибудем.
Побегать пришлось по перрону со своим чемоданом. На несколько поездов не взяли, но все же нашлась добрая женщина в железнодорожной форме, пустила в общий вагон. И в вагоне повезло – последнюю третью полку занял, вместе с чемоданом на нее взгромоздился. Куртку, сложенную как подушечку, под голову и спать. День сегодня суетливый и нервный выдался, пусть в вагоне жарко и душно, но уже хоть еду, устал, правда, как собака…
Жарко и душно. Устал как собака. Стою, с зажима курю… Руки то в перчатках, следующего готовят. Пока то да се, Наташка вкололась, капать начала, кровопотерю то надо восстанавливать…
– Кто последнего привез? Жгут на ногу, когда ему накладывали?
Хотя, какая там нога, в области коленного сустава клочья какие-то болтаются. Весь в грязи, асептика, мать ее, и антисептика… Загадим всю операционную палатку…
Что? Я – курю? Давно ли? С четвертого курса, а ну ладно… А что, и так по-иностранному, вполне себе лопочу, с вкраплениями нашего неформального, для лучшего понимания? Спецкурс, это хорошо, коли спецкурс… Устал то как, когда уж их везти перестанут…
– Наташ, промедол кольнули? Сколько прошло? Понял. Татьяна на трехмоментную все приготовила? Только меня и ждете? Мажте там пошире и обкладывайтесь, счас уже иду.
Трехмоментная ампутация бедра по Пирогову – это наше все. Классика для полевых условий. Сейчас футлярку по Вишневскому забабахаем и без всякого наркоза ножку отчикаем, негр наш и ничего не почувствует… Где я ему наркоз возьму, под деревом с непонятным названием он не произрастает… Отступать так быстро не надо было, или хотя бы при драпе все нужное с собой брать… Воины хреновы…
– Скальпель. Тань, оттягивай кожу и мышцы, все устали… Нет ретрактора, а где он… Понял, понял, понял… Пилим… Да ногу то, строго горизонтально держите, мать вашу, сломим сейчас кость… Шить. Вязать. На мышцы. Фасцию шьем. Тань, дренажи готовь. Сейчас кожу шьем и все… Сами повязку делайте, я тут у вас один зажимчик использованный возьму на покурить…
Что хоть курю то? Мальборо. Богато, Вова, живешь… Жарко и душно. Устал как собака.
Проснулся весь в поту. Жарко в вагоне и душно. Летом какие только вагоны в ход не идут, все старье из загашников выгребают… Лежу на своей третьей полке, сон свой анализирую. Приснится же такое…
Это, наверное, факт поступления в институт так на меня повлиял. Сны на медицинскую тему стали сниться. Да и еще всё в цвете, звук хороший, запахи. Почему только солдаты то все какие-то негроидной расы, форма на них странная, а автоматы то наши. А я то, в том сне, хорош. Спасаю всех в лесу каком-то. Курю даже, а вот это не хорошо, курить – здоровью вредить…
А, где мы едем то уже? Так, минут через двадцать прибудем. Вот и хорошо. Скоро малую родину увижу. Скажу ей, что с победой я возвращаюсь…
Глава 24 Танцы
Лишь позавчера нас судьба свела
А до этих пор где же ты была?
Разве ты прийти раньше не могла?
Где же ты была, ну где же ты была?
А репертуар то у эстрадников из ДК обновился. Вроде и не долго дома отсутствовал, а на танцах уже новую песню играют. Идут ребята в ногу со временем. Только новый диск выйдет или по телевизору концерт популярной группы покажут, все, жди, в ближайшую субботу уже новые мотивы на наших танцах зазвучат.
Все мои одноклассники, кто поступать ездили, домой перед осенним семестром вернулись. Самое интересное – поступили все, причем куда хотели, на те факультеты и прошли. Один даже в Плешке учиться будет на программиста. Упертый такой, решил идти в Плехановский и добился своего. Причем, конкурс там какой-то несусветный был, а он все экзамены на отлично сдал и пробился на программирование. Еще двое кроме меня в мединституты поступили. Девочки из параллельного класса. На стоматологов будут учиться. Тоже не плохо, знакомого стоматолога всегда иметь надо. Пополнят ряды студентов мои одноклассники и в политехе, и в лесотехническом, и в сельхозе… В разных, правда, городах ребята наши учиться будут, но все равно, после каждой сессии все домой соберутся. Здесь и видеться будем, вот как сейчас – на танцах.
Сколько раз цвела летняя заря,
Сколько раз весна приходила зря
В звездах за окном, плыли вечера.
Где же ты, ну где же ты была?
А на поселке в этом месяце самые обсуждаемые новости тоже про поступления. Встретятся две родительницы моих одноклассников, остановятся, мимо не пройдут, обязательно поговорят о том, как их чадушки экзамены сдавали, какой конкурс на место был, сколько баллов набрать нужно было…