— Наверное, — пожал плечами Лас и лишь теперь посмотрел в сторону дерева-мишени: — Эй, да ты же вообще не попала!
— Что? — Сталочка отвлеклась от заворожённого разглядывания уже пустого неба и взглянула на валяющийся на снегу мачет. Махнула рукой: — А, пустяк!.. Пойдём посмотрим на них!
— Думаешь, они будут рады познакомиться с аборигенами? — усомнился Лас, сделал пару шагов и подобрал оружие. Осмотрел, вытер об одежду и спрятал в ножны.
— А мы им на глаза и не покажемся. Из-за деревьев поглядим…
Ксюня схватила вновь подошедшего к ней юношу за рукав куртки и потянула в сторону места приземления катера, потом отпустила и сама побежала туда.
Лас вздохнул и поспешил следом за подругой.
Они проследили всю сцену приветствия и разговора Зелмы с экологами. Расстояние было достаточным — сагней пятнадцать, так что Лас с Ксюней почти ничего не услышали. Зато хотя бы «гостей» рассмотрели.
— Я и не знала, что они там, в своей Федерации, такие разные… — прошептала сталочка, не отрывая глаз от чернокожего члена группы. — Зелма и не говорила, что люди могут быть такими…
— Ну да, — ответил Лас. — Её больше занимали развитие деревни и сбор обломков «двести второго». А что будет теперь? Все железки мы уже, скорее всего, собрали… Значит, сейчас очередь поработать будет за этими…
В этот момент экологи стали расходиться вокруг своего корабля, а Зелма развернулась (пока она болтала с «пришельцами», Лас и Ксюня видели только её спину, затянутую в серебристый материал комбинезона) и направилась в сторону деревни.
Молодые люди выбрались из перелеска на восточную окраину Сталочной и остановились, ожидая, пока к ним выйдет разведчица.
Долго ждать не пришлось.
— А вы что тут делаете? — спросила Зелма, увидев их при выходе из-за деревьев. — Вас вроде бы на встречу не приглашали…
— Да мы одним глазком, — ответила Ксюня. — Они нас и не заметили…
— Скажите, как дальше всё будет продвигаться? — перебил подругу Лас. — Мы сможем общаться с ними или нет?
— Да вы же наших языков совсем не знаете! Ни русского, ни тем более английского, на котором они говорят внутри группы…
— А вы нас научите? — спросила Ксюня. Глаза её выражали надежду и просьбу. — Ну пожалуйста!
Лас вздохнул. Эх, столько времени потеряли, пока эти обломки по всему лесу искали!.. А так могли бы уже сейчас познакомиться…
— Что ж, можно попробовать… — подумав, ответила разведчица. — Тем более, что наши вылазки окончены… Ладно, я поищу на компе «Би-202» обучающую программу… но ничего не обещаю. Кто знает, как у вас отношения с английской грамматикой и орфографией сложатся…
— Спасибо, Зелма, — сказал Лас. — Плющ бы оценил вашу помощь.
«Если бы мог выйти на улицу», — мысленно добавил юноша.
Часть 2. Подготовка: 2. Разлад. Новости. Лагерь
Деревня Сталочная, в это же время.
«Как же противно болеть, — подумал Плющ, чихнул и высморкался в какую-то тряпку. — Ни тебе прогуляться, ни с Ласом поболтать… ничего интересного… Знай сиди дома да помалкивай…»
В доме было жарко: печка старалась вовсю, плюс ещё и обогреватель включили. Плющ вздохнул и поудобнее устроился на лавке в углу комнаты. Эх, и зачем он позволил себе это?..
В тот вечер, когда сталкер узнал, что Лина не выполнила указание Зелмы насчёт анкеты, он до ночи шатался по окраинам деревни, проводя время в размышлениях.
Неужели Лина не понимала, что своей наивностью она может погубить всех сталков? Или же она была настолько уверена в себе, что считала свою сверхспособность гарантией личной неприкосновенности?..
Как бы то ни было, Плющ больше не желал с ней общаться. Вернулся образ Лины, сложившийся в конце лета. Юноша понимал, что Лина уже давно не такая тварь, какой казалась тогда, но ничего с собой поделать не мог: врождённая любовь к соблюдению инструкций мешала ему быстро наладить отношения с человеком, который нарушил чьё-либо указание.
В тот вечер он и простыл. Навернул быстрым шагом кругов двадцать вокруг деревни, затем сел на снег под деревом, не обращая внимания на то, что с головы слетела шапка, и просидел в задумчивости пару часов… Очнулся, подумал, что дома его давно уже ждут, и поспешил к себе. На следующее утро простуда дала о себе знать.
С тех пор он лечился. Травяные отвары, самогон в малых дозах под контролем отца, каждый вечер — баня… Зелма передавала какие-то земные леденцы, таблетки, назальные спреи, но они помогали мало. «Смешно, — подумал он, невесело усмехнувшись. — Медицина в Федерации вроде как на высоте, а единственной почти что неизлечимой болезнью остался простой насморк».
— …Как ты себя чувствуешь?
Плющ очнулся от своих мыслей и понял, что к нему обращается мать, хлопотавшая в это время у печи, готовя обед.
— Всё ещё не очень, — ответил он. — Горло болит, нос забит какой-то гадостью… И скучно. Почему вы обращаетесь со мной как с маленьким? Почему я не могу пойти к Ласу, например?..
— Плющ, не ной, — сказал велк Нурс, сидевший за столом и разбиравший вредомер — дозиметр местной, но никому, кроме давно умершего отца Ласа, не известной конструкции. — Хочешь пойти на улицу и прибавить себе ещё несколько лишних дней болезни? Давай попробуй. Сам же знаешь, чем это закончится. А у Ласа и свои дела есть.
— А у меня — нет, — упрямо сказал Плющ и снова чихнул.
Велк закатил глаза:
— Ой, ну не знаю… Я, что ли, должен тебя развлекать? Если хочешь, можешь мне помочь разобраться в этом механизме. Две головы лучше одной…
— Ну, давай посмотрим…
Плющ пересел за стол и стал наблюдать за тем, как его отец открывает корпус прибора.
— Я тут пока знаю лишь, как включать и выключать… — бормотал Нурс, откидывая крышку устройства и рассматривая его «начинку». — Свой вредомер я раньше боялся серьёзно исследовать, не желая что-нибудь повредить… А теперь нам в случае чего пришлют столько дозиметров, сколько понадобится…
В этот момент снаружи раздался какой-то сильный шум, слышимый даже с закрытыми дверью и окном. И Плющ, и его мать, и велк замерли, подняв голову и словно бы стараясь определить источник этого шума, который вскоре, похоже, отдалился, а потом и затих вовсе.
— Что это? — в недоумении спросила женщина.
— А, экологи прилетели… — сказал Нурс. — Не заморачивайся… Так, на чём мы тут остановились?..
* * *
…Под лезвиями «скользунов» скрежетал лёд.
Лина проехала на прямых ногах с десяток сагней, вдруг резко завернула вбок и закружилась на месте, зажмурив глаза и раскинув руки, чтобы не потерять равновесие. Когда вращение замедлилось, сталочка вновь покатилась по прямой, отталкиваясь прикреплёнными к подошвам сапог металлическими полозьями от поверхности замёрзшей реки.
Потеряв расположение Плюща, Лина принялась искать удовлетворения в работе по дому, а в свободное время — в развлечениях, полностью отдаваясь и тому, и другому. Она старалась постоянно чем-нибудь занимать мозг, чтобы не думать о Плюще. Вот, например, каталась на «коньках», в которые практичные сталки зимой иногда превращали свою обувь.
Да и почему бы не покататься: температура упала, в этих широтах стало холодно, и Сталка замёрзла; толщина льда была достаточной, чтобы человек не продавил его своим весом.
Плюща Лина не винила: понимала, что сама дала повод… Но и себя виноватой не считала. Тем более, что никаких глобальных последствий её «ошибки» не последовало… только чувство одиночества и какая-то пустота в душе.
Зелму она тоже не винила. В конце концов, не сама же разведчица выдумала эту дурацкую анкету… Зелма просто выполняла свою работу. А когда человек на работе, думала Лина, он может иногда себе позволить быть строгим.
Сверхспособность пока больше не проявлялась. Точнее, Лина не стремилась вызвать неожиданно открывшееся умение: просто незачем было. Ничего не нужно было поджигать; а себя она зажечь — уже в переносном смысле — вновь не могла.
Родители видели её подавленное состояние, но ничего конкретного не предпринимали. Сталочка тоже осознавала, что должна справиться со всем сама. Вот она и старалась.
Но как же, к Первосталку, некрасиво поступил Плющ… Ведь ещё в конце осени говорил, что сделает всё, чтобы Лина была счастлива… наверное, он уж и забыл об этом…
Внезапно ушей Лины достиг странный, быстро усиливающийся шум, раздававшийся откуда-то с северо-запада, от деревни. Девушка отвлеклась от управления собственным телом и, естественно, не удержала равновесия; её повело в сторону, она споткнулась и упала, руками смягчив падение и при этом напряжённо вслушиваясь в доносящиеся необычные звуки.
Шум будто бы пронёсся мимо и скоро стих. А сталочка продолжала стоять на коленях, упёршись в лёд руками в варежках и, как назвала бы её состояние Зелма, «зависнув».
Да и о чём было думать? Концентрироваться на езде сейчас не имело смысла за прекращением оной. Шум Лину не сильно заинтересовал: наверняка это был какой-нибудь космический корабль, которые в последнее время стали прилетать на планету — в основном с грузами; почти никто из сталков вживую их ещё не видел, потому что суда либо сбрасывали груз на парашютах, либо приземлялись на полянах глубоко в лесу, а Зелма предпочитала разгружать их в одиночку или с помощью велков Нурса, Круза и Зора.
Плюща сталочка для себя загнала в самый дальний угол сознания; думать о нём не хотелось даже сейчас, когда думать вообще было не о чем.
Лина повернула голову в сторону деревни и заметила, как тут же за угол одного из ближайших домов спряталась чья-то небольшая фигура.
«Опять он за старое», — подумала сталочка, встала и снова заскользила по обжигающе холодному, разрезаемому «коньками» в пыль льду.
Теперь она думала о чём-то новом.
* * *
Омель прислонился спиной к задней стене ближайшего к реке строения и сполз по ней вниз, в итоге сев на снег.
Лина снова его заметила. Как глупо с его стороны так себя раскрывать.
Одно хорошо: Плюща рядом с ней нет. В последнее время, как казалось Омелю, Лина со своим сталкером вообще почему-то не встречалась. Почему — подросток не знал. А спрашивать у кого-нибудь (у того же Ласа, например) об этом он считал неправильным: вдруг у них что-то личное случилось…
Но разлад Лины с Плющом позволил ему вновь начать подглядывать за сталочкой. Как и раньше, Омель восхищался её красотой; но теперь к этому добавилось ещё кое-что.
Ему было жалко Лину. Что у них там ни произошло, он догадывался, что она страдает, хоть и старается это не показывать, и невольно сочувствовал ей.
Как бы там ни было, Лина держалась. Даже не старалась ничего поджечь. И Омель восхищался в ней ещё и этим.
А что заметила… так это, может, и хорошо. Пусть знает, что он не утратил к ней интереса.
* * *
— Ну и?.. Что ты тут хочешь найти необычного? — спросил Плющ, рассматривая внутренности вредомера.
Нурс, также склонившийся над разобранным прибором, не ответил. В этот момент он напряжённо размышлял над тем, что увидел.
«Это, судя по всему, сигнальное устройство, — думал он, глядя на деревянный молоточек, закреплённый одним концом в чём-то вроде шарнира и соединённый тем самым с другими деталями, который в данный момент дёргался туда-сюда, ударяясь о стенки корпуса. — Радиация есть, сюда передаётся импульс, и молоточек стучит… Я как раз и выключал вредомер тем, что вынимал эту штуку из шарнира… А вот что находится рядом? Насколько я помню чертежи из памяти компа «двести второго», это должен быть регистратор заряженных частиц — трубка с катодом и анодом, заполненная инертным газом… Но откуда такие технологии здесь, где даже стекло является чем-то из области фантастики?.. Может, это всё устроено на местных заменителях? Катод и анод в принципе можно было сделать из металла… однако сколько труда это потребовало бы! Отец Ласа год бы провозился с одной такой штукой — и то так чисто не сделал бы!.. Значит… значит…»
— …Пап, с тобой всё в порядке? — долетел до Нурса вопрос Плюща. — Ты вообще о чём думаешь?
— А, да так… — встрепенувшись, махнул рукой велк. — Ничего особенного… не обращай внимания. А прибор… да ну его.
И Нурс принялся прилаживать крышку на место.
Плющ внимательно смотрел на отца. Почему тот вдруг прекратил изучение и отмахнулся от вопросов? А перед этим такой странный был: изменился в лице и застыл в одной позе… Что-то темнит он, ой темнит… Но Плющу, видимо, об этом знать не положено. Ну что ж, значит, так тому и быть. Докопаться до правды, возможно, получится позже…
* * *
Лес (50 метров к востоку от Сталочной), чуть позже.
Экологи занимались устройством лагеря.
Они сначала выгрузили с корабля какие-то ярко-зелёные панели размером по нескольку квадратных метров и сложили в стороне в четыре большие «стопки» высотой примерно в метр, или полсагни, как привыкли считать Лас и Ксюня. Затем экологи стали составлять панели в какое-то подобие строений.
— Это сборные синтепластовые домики, — пояснила Зелма молодым людям, стоя вместе с ними в перелеске между деревней и «посадочной площадкой», так что гости планеты не могли их видеть. — Обычное дело для таких вот экспедиций. Лёгкие, достаточно прочные, дешёвые. И собирать легко: требуется минимум инструментов, а также руки, растущие откуда надо. В краях каждой панели есть выступы и углубления; надо просто подобрать куски синтепласта с подходящей их конфигурацией и совместить под прямым углом, а потом привинтить шуруповёртом изнутри по линии совмещения специальные металлические… даже не знаю, как и сказать-то на вашем языке… в общем, «уголки». Они будут придавать стыкам дополнительную прочность и не давать домику сложиться внутрь под сильным ветром. В одной из панелей для каждого домика уже есть дверь, так что дополнительно об этом заботиться не нужно. Ну… как-то так.
— Как у вас всё продумано, — сказал Лас.
— Несколько веков интенсивного прогресса, — пожала плечами Зелма, — который, к сожалению, вот уже лет двести почти не идёт. Но, надеюсь, вы, после того как присоединитесь к Федерации, поможете нам это изменить.
Сборка домиков продлилась минут пятнадцать. Далее экологи принялись выносить из грузового отсека одинаковые металлические контейнеры, в которых, судя по всему, был «багаж» экспедиции: личные вещи, приборы, запасы еды… состав для дезактивации… Разведчица не могла придумать, что ещё они должны были с собой взять, но понимала, что экологов снабдили всем необходимым.
После контейнеров прибывшие перетащили с катера в домики, как поняла Зелма, складные койки. Затем пришёл черёд какой-то узкой высокой будки, похожей на белый шкаф с зелёной дверью; эту штуку двое белых мужчин отволокли почти на край поляны, установив метрах в тридцати от своего лагеря.
— Что это? — спросила Ксюня.
— Биотуалет, — невольно улыбнулась Зелма. — Очень важный и неотъемлемый элемент инфраструктуры любого места, где федералы ещё не провели канализацию.
— А попроще? — попросил Лас.
— Поверьте, это не так важно, как то, чем они будут у вас на планете заниматься… О, а вот и реактор появился…
На этот раз предмет несли сразу трое мужчин, в то время как одна из женщин держала открытой дверь одного из «строений», а другая шла спиной вперёд к тому домику перед «носильщиками», указывая им направление движения.
Реактор был высотой метра полтора и где-то метр в поперечнике, имел форму цилиндроида с закруглённым верхом и ярко блестел на тусклом зимнем солнце прочнейшей легированной сталью и титаном. Зелма знала, что под толстой металлической оболочкой есть слой бетона, под ним — свинца, а ещё глубже — сложная система холодильных установок и генераторы магнитного поля, формирующие границы активной зоны, в которой происходит управляемая термоядерная реакция. И весила такая махина килограммов сто двадцать, так что неудивительно, что экологи кое-как тащили реактор втроём. Могли бы в принципе и впятером, да только им слишком тесно было бы рядом друг с другом вокруг энергоустановки.