А мне надо. Очень. Чтобы хоть немного расслабиться, и о прошлой жизни своей забыть. Хотя бы на вечерок.
Да, домик-то у Салины не чета моему. Хотя планировка точно такая же. Типовая, так сказать застройка, во вдовьем поселении. Чистенько, аккуратненько все, а еще половички самотканые на полу, занавески вышитые на окнах, одеяла лоскутные на лавках… все это создавало уют и особенную теплую деревенскую атмосферу. У меня так никогда не получится. Это же сколько труда надо вложить и сколько вечеров с ниткой и иголкой просидеть? Нет, я на такие подвиги не способна.
Салина как раз на стол накрывала. И вот ту меня ждала засада, о которой я и догадаться не могла. Нет, я-то уже знала, что помидорами, баклажанами и даже капустой меня здесь угощать не будут. И даже догадывалась, что картошки и макарон здесь тоже нет. И как-то даже готова была кашей какой-нибудь отужинать. Но вот то, что каша будет синяя, из мелких соцветий… нет… этого я никак не ожидала. А все оказалось так просто, но в то же время странно. В этом мире не было злаков и, соответственно, круп в нашем понимании. Вообще.
Местные, как эльфы какие-то, собирали соцветия растений, сушили, а потом молоком заливали и ели вместо каши. И даже хлеб пекли из молотых соцветий.
Кошмар меня подери! Куда я попала? Что за эльфячье царство? Это что же теперь, ни хлеба нормального, ни каши? Как жить-то?
Хотя цветы на вкус мне понравились. И сытно самое главное. И хлеб тоже вкусный. Непривычный, конечно, как будто бы сеном попахивает, но есть можно. Это, конечно, не ржаной хлебушек и не сдобная булка, но когда почти сутки голодная, очень даже ничего.
Поели мы, и тут стук-постук по крылечку деревянными башмаками, бабки-молодушки наши пришли. Да не одни, а с компанией. Кроме Витки и Сайки, еще Глая и Рыся. Все одинаковые, пухленькие, щекастенькие, пузатенькие, белобрысые и с косами. Как близнецы похожи.
А наливочка вкусная. Хотя, конечно, наливочка громко сказано. Скорее что-то на вино похожее. Ягоды давили и бродить оставляли. А потом наливали сверху сока растения какого-то. И по кувшинчикам. Потому и наливочка называлась. Все же интересно переводчик встроенный работает. Наливка-то у нас другая.
Но и эта оказалась отличной. Я опьянела с первого стаканчика. В глазах двоиться начало… и кажется я там, прямо за столом и заснула. Сразу. Девчонки-то еще болтали, у них-то ни в одном глазу. А я отключилась.
Теплый лучик солнца щекотно скользил по лицу. Мне же снился Орландо. Как будто бы лежу я в его объятиях в нашей грязной и вонючей комнате, куда нам пришлось по его милости перебраться. Прижимается он ко мне со спины, обнимает. Непривычно ласково так… Как никогда в жизни не делал. И так хорошо мне, что душа от счастья замирает. А он мне на ушко скабрезности любезные нашептывает. У меня сердечко то стучит быстро-быстро, то замедляется от томления. И все жарче и жарче нам обоим становится, еще немного, и вспыхнет страсть между нами неистовая… и тут, чувствую по щеке таракан ползет… лапками мерзкими перебирает.
Заорала я, подскочила… ничего понять не могу. Где Орландо? Где конура наша загаженная? Где ласки обещанные?
Вокруг незнакомое все…
И тут вспомнила. Я же в своем новом доме первую ночку-то провела. Вчера, смутно помню, бабы меня волоком притащили, да спать уложили.
Только что за таракан по щеке ползал? Неужели у меня твари эти водятся? Кошмар меня подери! Он же сейчас на мне может быть!
Запрыгала я, чтобы таракана стряхнуть. Захлопала себя по рубашке и юбке нижней. Завизжала, что есть мочи. От такого крика все тараканы бы на месте сдохли.
Потом вижу, травинка из подушки торчит. Это она, негодяйка, меня чуть до смерти от ужаса не довела.
А ведь я получается, первую ночь на новом месте спала. И вчера вроде бы даже шептала наговор известный. Привычка у меня такая. Всегда на новом месте перед сном проговариваю. То самое: «На новом месте, приснись жених невесте».
Это что же получается, Орландо мне приснился? Или нет. Я глаза закрыла, сон свой вспоминая… лицо-то не видела. Просто решила, что это мой зайка-алкоголик. А по ощущениям не он… Как интересно. Значит есть у меня шанс мужа-то найти. Хотя гадание это скорее для забавы.
Есть хотелось ужасно. Вчера мне Салина молока налила крынку. Да госпожа Гририх пирожками угостила. И все это отлично в подполе на кухне переночевало. Он здесь вместо холодильника работает. Подозрительно, конечно. Вдруг скисло?
Достала я из «холодильника» молоко, понюхала. Нет, нормальное. Только сверху желтоватое что-то. Пальцем ткнула, а это сливочки отстоялись. Много. В палец толщиной.
А пирожки с мясом оказались. Рубленным. И травки какие-то добавлены для аромата. Вкуснотища!
Так что завтрак у меня удался. Или обед. Судя по солнцу знатно я продрыхла. Вчера устала сильно, вымоталась. Больше суток же получилось на ногах. Это же в моем мире вечер уже был, а потом здесь ведь день как карусель.
После завтрака воды в лицо плеснула, оделась, да на крылечко вышла. Хорошо… воздух свежий, весной пахнет так, что голова кружится, травка в палисадничке пробивается, мухи первые жужжат… навозом слегка попахивает… романтика. Кошмар меня подери!
— Малла, — Салина мне со своего крыльца замахала, — добрый день! Выспалась? Не стала я тебя будить, решила, что отдохнуть тебе надо.
Я сначала опешила. Ну это где, вообще, видано, чтоб соседки, даже допустим подруги, решали, когда мне вставать? Как высплюсь, так и встану. Меня здесь на работе не ждут в конце-концов. А потом дошло. В деревне-то всегда рано встают. И работы здесь столько, что и в восьмичасовой рабочий день не уложишься. И у меня вон огородище какой огромный. И чтобы с голодухи не сдохнуть впахивать придется, как папе Карло. Хотя… мне же его светлость мешок денег оставил! А я вчера в таких расстройствах была, что забыла совсем про него.
Сбегала я в кустики, да домой. Деньги считать. Ох, и люблю я это дело!
Мешочки с монетами, так в пуховике и оставались. Вот растяпа. Да разве же можно так с денежками? Они же, роднулечки мои, такое отношение не любят. Я недавно видосик смотрела на ю-тюбе, там потомственная ведьма советы давала, как сделать так, чтобы деньги не переводились.
И говорила она, что денежки любить надо. Каждую купюру, что в руки тебе попала ласково поглаживать и слова нежные говорить. Чтобы, значит, ей хотелось в руки к тебе вернуться. Жаль, я у себя эту систему попробовать не успела. Начала только. Сразу же с карточки все сняла и каждую тыщу расцеловала. Ну, чтоб точно им меня понравилось. Теперь лежат мои купюрочки в тайничке, где я их от Орландо спрятала. И уж точно в ближайшее время не покинут порог нашей комнатушки. Не найдет их муженек ни за что на свете. Не догадается, финансы на дне банки с мукой искать. Значит, есть что-то в советах тетки этой.
Так что я мешочки достала, и принялась монетки любить. Сначала из мешочка, что мне господин Гририх выдал. Там всего десять монет было. Больших, толстых, тяжелых. Из бронзы что ли какой-то… или нет. Но точно не из золота или серебра. Уж в этом-то я разбираюсь. Приходилось в ювелирном работать. Насмотрелась, нащупалась там золотишка и всего остального. И это точно какой-то другой металл.
И сами монеты интересные очень. Необычные. С одной стороны вместо орла загогулина какая-то. Тоже из метала, но слегка будто бы зеленью отливает. Будто бы светится изнутри. А на второй стороне еще одна загогулина. Но уже другая, и обычная. Без света. Как их там господин Гририх назвал? Гроты… да, точно гроты. Десять грот подъемных.
Разложила я монетки. Каждую тряпочкой протерла и чмокнула для верности. А потом за мешок Его Светлости взялась… и оказалось там целых сто грот. Точно таких же. Это получается, у меня теперь сто десять грот есть. Только я пока не знаю, что на них купить можно. И радоваться рано еще.
Пока все сто монет перецеловала, устала даже. Потом аккуратно в мешочек убрала и на дно сундука положила. Под одежду.
Потом решила разобрать, что мне там тетя Клава из семян в рюкзак сунула. Времени-то много свободного. Все равно что-то делать нужно.
А там было столько! Я бы дома половину повыбрасывала. К примеру, куча пакетиков травы разной. Кошачьей, газонной, сидератов каких-то… Зачем они мне нужны, я не знала, но на всякий случай в сторонку убрала. А вдруг пригодиться? Здесь магазинов-то нет. Выбросишь, потом не купишь.
Всего остального тоже вдоволь было. И капусты, и моркови, и лука, и репы… и всякой другой гадости-радости, что не в каждом огороде растет. Ужас какой-то. Вот тетя Клава любительница.
У нее даже семена земляники были. И картошки…
Картошки?! У меня даже руки тряслись, пока пакетик открывала. Точно. Лежат. Картофель сорт Императрица. Никогда картошку из семян не растила. Но если получится… я зажмурилась. Люблю картошеку. Жареную, да со смальцем. Надо срочно попробовать семена замочить. Где там моя тряпка универсальная?
Весь день после этого ходила счастливая. Да я если картошечку вырастить смогу, хоть еда нормальная будет. А не каши эти цветочные.
И даже стирка в корыте и с вонючим мылом настроение мое прекрасное не испортила.
— Малла, — ко мне Витка заглянула, — мы в соседнюю деревню едем. У Сайкиной сестры ребенок родился. Гулять будем. Ты с нами?
— Еду, конечно, же. — обрадовалась я. А чего дома-то сидеть. Я теперь женщина свободная. Так что плащ накинула и пошла знакомиться с бытом местным.
Не знаю, как быт, а застолье в этом мире такое же как у нас веселое. Сначала мы сестру Сайкину — Вирру — поздравляли. Наливочкой. А потом песни запели. Я ничего не понимала, оказывается с песнями мой переводчик не работает. Но выла что-то. А потом мне так захотелось любимую свою спеть… и затянула я, как дома: «Галя, моя Галя…» Мама всегда ее пела на посиделках. И так разрыдалась я, маму вспомнив, что бабы вместе со мной рыдали. Хорошие здесь люди. Душевные.
А утром опять проснулась дома. В своей постели. Меня Салина разбудила.
— Малла, идем, — трясла она меня, — сегодня ярмарка. Нельзя спать, иначе все самое лучшее разберут, останется одна ерунда не нужная.
Я вставать не хотела, но понимала — надо. Надо мне на ярмарку. Купить много всего нужно. Нет ведь у меня ничего. Даже еды нормальной. Продукты мне, конечно, выдали немного, но там только синяя каша и была. Не хочу. Она мне за два дня надоела. Слишком вкус специфичный. Как будто бы духи капнули.
Так что встала и с закрытыми глазами одеваться начала. Салина, сочувствуя и хихикая одновременно, помогала. Как удачно она «догадалась» про мое «благородное происхождение». Теперь все свои старые привычки, которые здесь выглядят дикими и несуразными, вроде сна до обеда, можно на него списывать. Я даже перекусила, чем Бог послал, или вернее Салина, открыв один глаз. И на крыльцо вышла зажмурившись.
И задохнулась от восторга. Солнце еще только-только вставало, окрашивая линию горизонта желто-красными сполохами. И этот огонь освещал небосвод, доставая все дальше и дальше. Другая сторона горизонта все еще была темной, там царила ночь, и даже мерцали звезды, тускнея прямо на глазах, когда светло-серая кромка начинающегося дня, осторожно касалась их.
День начинался. И даже воздух светился, наполненный волшебной золотистой пыльцой. Свежий, тяжелый, напоенный влагой, он терпко пах ночными цветами. И вливался в тело, как живая вода, прогоняя сон и усталость. И тело звенело от энергии, а душа пела от счастья.
— Салина, — выдохнула я, — как же красиво! Я еще никогда не видела ничего подобного.
— Я знала, что тебе понравится, Малла, — улыбнулась подруга, — знала.
— Ты тоже? Так же? — удивилась я. Сейчас мне все казалось кристально ясным, понятным.
— Да, я тоже никогда раньше этого не видела. А сейчас каждое утро встаю, чтобы снова… Пойдем на ярмарку? Купцы вчера вечером уже приехали, сейчас раскладываться начнут.
Я думала, мы придем на площадь перед домом коменданта самые первые. Но не тут-то было. Все уже были здесь. Я впервые увидела в этом мире толпу народа. Вдовы, в своих ужасных платьях-мешках, жались у края площади, дожидаясь, когда купцы, суетящиеся возле своих телег, разложат товар. Все же же женщины во всех мирах одинаковые. Любовь к шоппингу у нас в крови.
Купцы, одетые не лучше младшего королевского конюха, со смехом переговариваясь между собой и мельком, но очень внимательно, оглядывая женщин, разматывали тюки, выкладывая на бортики телег ткани, одежду, расставляли глиняную и деревянную утварь, с хеканьем сгружали на подстеленные холстины мешки с чем-то. Будь это в моем мире, я бы сказала, что с мукой и сахаром. Но здесь это, наверное, сушеные цветы. Некоторые мешки были маленькие, и их купцы оставляли на телегах, бережно накрывая тряпками.
Не знаю, почему Салина сетовала, что негодные купчишки. На внешность очень даже ничего. Ни одного несимпатичного не было. Не все богатыри, конечно, как его величество с его светлостью и Илья Муромец — муж мой несостоявшийся, но и совсем хилых и худых, вроде зайки-алкоголика моего, тоже не наблюдалось.
Наконец, купцы закончили приготовления, собрались в кучку и к господину Гририху всей толпой направились. А он достал какую-то штуку, и купцы по очереди стали кольцами своими прикладываться.
— Салина, — дернула я подругу за рукав, не отрывая взгляда от странного действа, — а чего это они делают, а?
— Договор Оракулом заверенный подписывают, — ответила Салина, притоптывая на месте от нетерпения, — чтоб без обмана все.
— Как это? — удивилась я, — и кто такой этот Оракул?
— Малла, — Салина кусала губы, сверкая глазами. Мне кажется, у нее даже руки тряслись, — потом все. Смотри, видишь телегу с красной полосой в центре площади? Как господин Гририх рукой махнет, сразу туда беги. Изо всех сил, что есть мочи. Поняла?
— А зачем?
— Там розки… чувствуешь запах? Кто-то привез розки. И мне кажется, они там, где красная полоса.
Я принюхалась. Но вроде бы пахло как обычно. Ну, как на ярмарках таких уличных. У нас же они тоже бывали. Дымком пахло, мясом жареным, булками сдобными… стоп! Булками?!
— Салина, а розки эти…
— Для пирогов… Их из Хадоа и везут. Дорогущие. Но мы с тобой мешочек розки возьмем и на двоих поделим. По полгрота на каждую выйдет. Лишь бы не ошибиться. И успеть.
Мука?! Эти розки — мука? Да я ради такого по головам пойду. Но заполучу себе розки эти. Булок напеку… хлеба… я тоже начала подпрыгивать на месте от нетерпения.
Хочу-хочу-хочу… стучало в висках. А во рту появился вкус хлеба и булок сладких. Как же я соскучилась за эти дни по нормальной еде. Эта синяя цветочная каша уже поперек горла.
Наконец, все купцы коснулись штуки в руках господина Гририха, неспешно, подшучивая и перемигиваясь со вдовушками, разошлись по местам.
Я уже хотела плюнуть на отмашку коменданта и пойти к заветной телеге, не дожидаясь остальных, но… кто-то меня не пускал. Кто-то невидимый. Словно я в пузырь упираюсь. Прозрачный. Полиэтиленовый. Ну, такой, как в парке на аттракционах. Я даже руки раскинула и края поискала. Но не нашла. А отходить побоялась. С нашего места до этой телеги ближе всего было.
Господин Гририх поднял руку… точь-точь, как физрук на старте. Вдовушки заволновались, напряглись. Я себя прямо на соревнованиях почувствовала. Сейчас как грянет выстрел и бежать надо. Раз-два-три! Комендант резко бросил руку вниз, и вдовушки не хуже спринтеров рванули к телегам. И я вместе с ними.
За мукой я бежала как никогда в жизни не бегала. И к телеге заветной первая примчалась
— Розки? — спросил довольный купец, сияя, как сапоги дедовы. А я только кивнуть смогла. Горло от скорости перехватило. Задохнулась.
А купец достал из телеги мешочек, не больше килограмма, и мне протягивает.
— Один грот с вас.
У меня сразу голос прорезался. Вот негодяй! Обмануть пытается! Я хоть и не понимаю ничего в местных деньгах, но не может же килограмм муки целый грот стоить? Это что за грабеж такой.
— Грот?! Да за грот ты мне вот такой мешок муки, — я ткнула пальцем в привычный мне мешок с синей «крупой», — с доставкой до двери привезти должен!