— Почему тебя это волнует? Пока тело не погребено ты лишен части сил?
— Не люблю, когда мешают природе взять свое.
Послышался мелодичный свист. Король тотчас поднялся, оставив просьбу герцога без ответа.
— Рона, без меня, — бросил он через плечо, — ничего не предпринимай.
— Слушаюсь, господин.
Рихард не без любопытства разглядывал тюремщицу. Женщина обладала характерной внешностью жителей Золотых полей: карие глаза, светлые волосы, перехваченные на городской манер широкой кожаной тесьмой. Ее черты лица казались ему знакомыми, но за тысячи лет любое лицо покажется знакомым. Вряд ли она происходила из знатного рода, уж слишком темной ее была кожа и крупными кисти. Предводительница мышей утратила девичью свежесть, но еще была привлекательна, несмотря на свежую отметину на опухшей скуле.
— Кто тебя ударил?
— Оставь эти уловки, — Рона скривилась. — Чудовище.
Рихард не сдержал усмешки. Давно на его пути не встречались такие как она. Разговорить Рону, пока не вернулся король, было полезно.
— Разве я выгляжу как чудовище? Может, ты так зовешь всех мужчин? Или только знатных? Кто из нас так сильно обидел тебя?
— Тебе не удастся заморочить мне голову.
— Я спрашиваю, потому что мне интересно.
— Заткнись!
— Почему женщина не у родного очага с мужем и детьми? — ответом было презрительное молчание. — Хорошо, спрошу о другом… Более приятном. Ты видела мою смерть?
Снова молчание.
— О, она доставила бы тебе удовольствие. Смерть была кровавой и мучительной. Как и все прежние. Я никогда не умирал от старости или во сне. — Рона по-прежнему не отвечала, Рихард решил снова сменить тему, надеясь успеть отыскать ее слабое место. — Однажды у городской стены прижился кровосос. Забрел из чащи. Он был очень стар и хитер, мастерски скрывался, но я обнаружил его и убил прежде, чем он успел поесть. Разве я не защитил горожан?
— Они нужны тебе самому! — процедила женщина сквозь зубы.
— Я не пью кровь, — спокойно возразил герцог, — а люди болот живут лучше, чем люди полей и холмов.
— Откуда чудовищу знать, что для людей лучше?
— Я не знаю. Знают они, умоляя дать им приют. И никто не хочет уходить обратно.
— Их держит клятва. Они не могут уйти.
— Не все приносят клятвы.
— Родившиеся в болоте испорчены и поражены твоей скверной.
— А как же те, кто бывает проездом? Торговцы из Золотого города, люди короля, даже твои соглядатаи — они тоже поражены?
Рона нахмурилась.
— Можешь ли ты им доверять? — уловка была примитивной, но попробовать стоило. Не похоже, чтобы она заколебалась, но у зерна сомнения длинные корни.
Король вернулся в сопровождении хромого мужчины — королевского дознавателя. Тот скрипел почерневшим от жира кожаным передником, смущенно прижимая к животу сверток с инструментами и ведерко с самогоном.
— Доброго дня, Безмолвный герцог. — Тощий палач склонился в учтивом поклоне. Он всегда был вежлив.
— И тебе всех благ, Ланс. Предстоит много работы?
— Если мой господин пожелает.
— Предлагаю заключить сделку. — Фридо был само дружелюбие. — Отринем былое недопонимание. Начнем с чистого листа, раз уж то, что стало Ульваром, жаждет с тобой познакомиться…
— А что не так с Ульваром? — перебил Рихард.
— Я полагал, ты об этом знаешь… Он не человек больше. Его соратники тоже. — Фридо пожал плечами. — Островное королевство более не существует. — Король демонстративно щелкнул пальцами. — Уничтожено! Захвачено изнутри!
— Ты говоришь серьезно? Мне в это трудно поверить.
— Еще труднее поверить, что тебе ничего об этом неизвестно.
— Я ничего не знаю об Ульваре, — отрезал Рихард.
— Зачем он ищет тебя?
Безмолвный герцог тяжело вздохнул, чувствуя, что разговор затянется.
— Значит, вы с ним не родственные души, братья по колдовству? Нет? — Фридо недоверчиво хмыкнул. — Захватив крепость Агнара, Ульвар поглощал Белый берег постепенно, разъедая его как язва. Теперь у него достаточно войск и весной он двинется в путь. Увы, наши армии его не остановят. Золотые поля будут гореть, гореть… И сгорят дотла. — Король прикрыл глаза. — Сгорит мое королевство.
— Если все предрешено, зачем ты позвал нас с Гибо?
— А разве бы ты приехал, пошли я только за тобой? Засел бы в болоте, а там до тебя никому не добраться. А мне очень нужно было проверить тебя. Рад, что ты прошел проверку — это дает надежду. Поэтому, и только поэтому, я предлагаю тебе участие в моем плане. Мы переиграем Ульвара. Или чем он там стал теперь.
— Развяжи, обсудим план.
— Так бы и сделал, будь ты просто человеком. Но когда имеешь дело с бессмертным колдуном, нужны гарантии. Уж извини, — Фридо кивнул палачу.
Ланс развернул сверток. Рона затаив дыхание с обожанием смотрела на щипцы, иглы, острые лезвия. Королевский дознаватель был человеком аккуратным и держал инструменты в чистоте, натирая их до блеска. Ланс отобрал плоские щипцы для расширения раны, длинный щуп с крючком на конце и тонкое лезвие.
— Если меня разрезать, я истеку кровью и умру, — будничным тоном напомнил Рихард.
— Ждать девять месяцев твоего возвращения — такую роскошь я не могу себе позволить. Ты не умрешь. Уверен, ты не хотел обидеть Ланса, отказав ему в мастерстве.
Король протянул палачу изящную шкатулку, сделанную из прозрачного стекла, не длиннее фаланги пальца. Внутри, погруженный в темно-красную жидкость, плавал черный сгусток, беспрестанно меняя очертания. Ланс осторожно отложил шкатулку в сторону.
— Господин, должен предупредить: при таких ранах кровь брызжет непредсказуемо и может…
— Знаю, ты всегда нервничаешь, когда кто-то наблюдает, — проворчал Фридо. — Рона, пойдем, не будем мешать.
Женщина не скрывала своего разочарования — она упускала шанс посмотреть на работу мастера Ланса вблизи. Палач достал смоченную в самогоне паклю и, сгорбившись, натер грудь пленника.
— Господин, — тихо прошептал он одними губами, ловя взгляд Рихарда. — Смилуйся.
— А ведь я помню твою бабку… — задумчиво пробормотал герцог.
— Смилуйся, — повторил Ланс, побелевшими губами. — Не губи.
— Дом ее стоял на моей земле… Мелена рассказывала обо мне?
— Они считают тебя колдуном, обманувшим смерть, — в голосе палача сквозило глубокое отчаяние. — Знают, что ты читаешь и копишь книги, связываешь вечной клятвой. Слышал, как эти глупцы обсуждали тебя… Но я не с ними, господин! Я на твоей стороне.
— Ты сделал правильный выбор. Не держу на тебя зла.
— Значит, для меня есть надежда, — облегченно выдохнул палач. — Как я могу услужить тебе?
— Тело в сундуке… Пусть до него доберутся крысы. Нельзя оставлять его медленно гнить.
— Сделаю все наилучшим образом.
— Что в шкатулке?
— Червь воли, вскормленный твоей прежней плотью.
— Интересно. Он плавает в крови? — Рихард покосился на содержимое шкатулки. — Чья она?
— Фридо, господин. Червь… я должен дать ему коснуться сердца. Напрямую.
— Если сумеешь сделать это, не убив меня, я признаю, что ты действительно лучший палач из всех, — удивленно сказал Рихард. — Но твой хозяин уже теряет терпение. Приступай.
Ланс взялся за лезвие. Быстро сделав первый неглубокий надрез, он замер, но герцог лишь прикрыл глаза в предвкушении новых ощущений. Червь воли — этого с ним еще не случалось, а неизведанное будоражило воображение. Палач спешил, беспрестанно вытирая набегающий на глаза пот, но движения его были уверенными. Когда вертлявый маслянистый сгусток впился в плоть, Рихард улыбнулся.
* * *
Третий день продолжалась метель, отрезавшая от мира маленький поселок, стоящий посреди поля у самой границы леса. Когда-то через него проходила дорога, ведущая через Вечные топи, и дела у поселка шли неплохо, но открывшиеся родники за несколько лет сделали дорогу непроходимой. Кузнец уехал, постоялый двор закрыли, поэтому никто не ожидал приезда внезапных гостей посреди ночи. Король путешествовал тайно, поэтому взял с собой небольшой отряд — два десятка преданных соратников, но и даже это количество было чрезмерным для такого жалкого селения. Перепуганные жители, заложники непогоды, как и король, забились в хлев со скотиной на окраине, отдав свои дома знатным господам.
Фридо собирался пересечь топи и выйти на Белый берег до начала оттепели, чтобы добраться до Ульвара до того, как тот выдвинет войска. И хоть неясно было, что именно король собирался делать, увенчайся его замысел успехом, каждый день вынужденной задержки мог поставить план под угрозу. Оставалась надежда на Рихарда, обещавшего провести по болотам коротким и безопасным путем, но и ему была неподвластна разбушевавшаяся метель. В краю Золотых полей Безмолвный герцог был бессилен повлиять на погоду.
Рихард чувствовал себя скверно. Несколько дней он провел в бреду под неусыпной заботой королевских соглядатаев. Палач сработал очень аккуратно, рана почти не беспокоила, даже не воспалилась, но червь, поселившийся в сердце, ставший с ним одним целым, отравлял кровь. Спасало лишь то, что тело было молодым и сопротивлялось отраве, но даже его здоровья должно было хватить всего на пару лет жизни. Фридо тепло поприветствовал его после выздоровления, словно ничего не случилось, и приказал собираться в дорогу. Рихарду вернули не только свободу, но и все вещи, вдобавок он мог взять с собой одного спутника. Остальных стражей пришлось оставить во дворце в качестве добровольных заложников.
Отныне Рихард не мог подумать о короле дурно — если такое случалось, грудь сразу же охватывала резкая боль, а он терял сознание. Проваливаясь в обморок раз за разом в присутствии Фридо, Рихард старательно гнал любые мысли о нем, удивляясь лишь какой только гадости не бывает на свете. Наверняка при создании червя не обошлось без мастерства искусных умельцев с юга — в горячих песках рождались мерзости и пострашнее. Именно с юга торговцы везли поразительные вещи, словно найденные в кошмаре умалишенного.
Червь почти сломил волю Рихарда, вынуждая отвечать правдиво и без раздумий на любой вопрос короля. Фридо славно развлекся, расспрашивая Рихарда обо всем, что приходило на ум. Конечно же, его в первую очередь интересовало, какими колдовскими силами обладает Рихард, на что он способен, как ему удается сохранить бессмертие? Но чтобы получить ответы, следует задавать правильные вопросы, а король их не знал. Он спрашивал Рихарда и тот честно отвечал, давая возможность себе настоящему — хозяину Вечных топей безмолвствовать. Стало очевидно, что Фридо, находящийся под влиянием культа, основанного еще его дедом, слабо представлял, во что ввязался. Он считал Рихарда могущественным колдуном, открывшим секрет бессмертия, но не более того.
Ожидая окончания снегопада, люди короля коротали время за игрой в кости, парясь в бане, поглощая без числа моченые фрукты и вяленую рыбу — припасы селян не отличались разнообразием и богатством. Не находя себе места от безделья в маленькой бедно обставленной комнатке, Рихард решил и сам погреться в парной. Осторожно пройдя мимо спящего Кейля, своего верного спутника, он сделал шаг навстречу зиме. Метель бросила ему в лицо пригоршню острых снежинок. Утопая по колено в рыхлом снежном месиве, он крепко держался за обледеневшую веревку, протянутую от дома к дому. Случайно сойдя с тропы можно было провалиться в сугроб по шею.
Несмотря на позднее время парная не пустовала. Оттуда доносился смех и приглушенные голоса. Вдохнув теплый влажный воздух, наполненный ароматом еловых шишек, Рихард плотно закрыл за собой обитую заячьими шкурками дверь на улицу и вошел в черную закопченную за годы комнатку с печью и рядами лавок. Пламя единственного светильника заколыхалось с его приходом.
В углу парной, окруженная тремя мужчинами, застыла испуганная молодая селянка. Тяжело дыша, она прижимала к себе кадку, безуспешно пытаясь с ее помощью отгородиться. Девушка надеялась, что ночью здесь никого не будет и она сможет спокойно прибраться, но просчиталась. Днем за парной следил древний старик и его внук — они носили уголь, топили и грели воду. Женщин в поселке по обычаю прятали подальше от господ, не привыкших получать ни в чем отказа.
В высоком худом человеке, чья рука бесцеремонно задрала передник банщицы, Рихард узнал барона Орда, оруженосца короля. Рядом стояли его кузены, один держал девушку за плечи, а второй стаскивал длинную юбку. Они были изрядно на подпитии и увлеченные банщицей, не сразу обратили на Рихарда внимание.
— Господа, буду благодарен, если вы уступите мне место. Под местом, я имею в виду эту парную.
— О, мы не одни… Не ожидали встретить здесь кого-то в такое время.
— Взаимно, но мне совершенно нечего делать, а мытье, говорят, полезно для тела.
— А ведь есть кое-что еще полезнее для тела, — барон с ухмылкой кивнул в сторону девушки. — Разделите этот приятный подарок судьбы с нами? Его стоит немного отмыть сажи, но в нужных местах, уверяю, он вполне чист, — барон демонстративно вынул руку из-под передника.
— Заманчиво, но я предпочитаю все же просто мытье, — возразил Рихард, принимаясь раздеваться. — Не поймите меня неправильно, но я очень замерз. И мне бы не хотелось растапливать печь лично.
Фридо не стал рассказывать окружению подробности сложных взаимоотношений с герцогом, потому в глазах остальных Рихард по-прежнему оставался полноправным правителем Вечных топей. Он не мог напрямую приказать людям короля убираться восвояси, но его просьба имела значительный вес. Мужчины разочарованно переглянулись и отступили. Не было резона ссориться из-за такого пустяка с герцогом, особенно перед путешествием через его земли.
Когда кузены с ворчанием, не скрывая недовольства, удалились, Рихард бросил сапоги в предбанник. Он мягко отобрал у оцепеневшей банщицы кадку, вложив вместо нее в руки ворох грязной одежды. Она избегала смотреть в его сторону.
— Помоги с мытьем, постирай вещи и иди. Больше ничего не потребую.
Девушка молчала. Рихард повернул ее подбородок к свету, чтобы рассмотреть получше. Она была жительницей Белого берега: ее волосы были мягкими и светлыми, почти белыми, глаза ярко голубыми. Банщица показалась Рихарду знакомой.
— Как твое имя?
— Дана, господин, — ее шепот был едва слышен.
— Поторапливайся, Дана. Я не привык повторять.
Она бросилась выполнять приказ, словно лишь его и ждала. Рихард сел, расслабленно вытянув ноги, прикрыл глаза, слушая, как на растопленную печь с лязгом стал чан, полный талого снега. Банщица бросила на гладкие горячие камни хвою, взяла красные от жара угли, опустила их в воду — те зашипели, остывая. Одежда Даны, которую она постеснялась снять, промокла и прилипла к телу, стесняя движения.
Девушка принялась растирать тело Рихарда мыльной глиной, то и дело смачивая кожу теплой водой. Делала она это не слишком умело, но старательно, осторожно обходя стороной свежий шрам. Как только вода в чане нагрелась, она щедро окатила герцога с ног до головы. Было приятно чувствовать на себе горячие потоки, особенно зная, что за стеной бушует ночная метель. Осторожно, чтобы не упасть со скользкой лавки, он обтерся травяным порошком.
В облаках горячего пара Рихард видел лишь силуэт девушки, склонившийся над ним, но именно эти очертания всколыхнули в нем забытое. Его осенило. Он схватил Дану, и рывком насильно усадил рядом с собой.
— Что-то не так, господин Рихард? — Она оторопела от неожиданности. — Слишком горячо?
— А, так тебе известно, кто я такой… — тон его голоса не предвещал ничего хорошего.
— Д-д-а… — Дана не на шутку испугалась.
— Откуда?
— Услышала… Кто-то назвал имя.
— Ложь. С самого приезда никто из нас не называл имен.
На этой предосторожности настоял Фридо, желая как можно дольше сохранять поездку в тайне. Он не исключал, что Ульвар наводнил его земли своими шпионами.
— Но я…
— Не лги или я сломаю твою руку, — пообещал Рихард, крепко держа ее запястье. — Поняла?
— Да, господин.
— Отвечай, откуда ты меня знаешь!
— Видела прежде, — она перевела дух, набираясь смелости. — В гостях у герцога Белого берега.
— А ты-то что там делала?
— Это мой дом. Я дочь главы рода, герцога Агнара. Мое полное имя Данавара.
— Хм, дочь, значит? — такой поворот судьбы удивил его. — Ты действительно можешь быть его дочерью, есть сходство. — Рихард немного ослабил хватку. — Хотя я видел подле Агнара только сыновей.