В тот же день, 10 термидора II года Республики (28 июля 1794), в 18 часов 15 минут Робеспьер и его соратники (21 человек) на повозках были доставлены на площадь Революции. Робеспьеру пришлось пережить смерть почти всех своих друзей. Его казнили предпоследним. Перед самой казнью помощник палача сорвал повязку, которая поддерживала раздробленную челюсть, и Робеспьер вскрикнул от нестерпимой боли. Через мгновение лезвие гильотины прекратило его страдания.
…Когда палач привычным жестом поднял за волосы отрубленную голову Неподкупного и продемонстрировал ее собравшейся вокруг эшафота толпе, раздались дружные аплодисменты…
Год спустя, 28 июля 1795 года, термидорианский режим праздновал годовщину свержения Робеспьера. Как водится, услужливые деятели культуры приняли самое активное участие в художественном осмыслении государственных торжеств. Поэт Мари-Жозеф Шенье и композитор Этьен-Николя Меюль написали к этому событию «Гимн Девятого термидора», в котором были следующие строки:
Девятый термидор! О день освобожденья!
Очистишь землю ты, где не просохла кровь.
Вторично Франции приносишь ты спасенье,
Свободу нам являешь вновь.
Ты искупил отцов мучения и раны!
Венец последнего из наших королей,
Который приняли как власти знак тираны,
Ты растоптал ногой своей.
Жрецы Республики, восславьте день Победы,
Венчайтесь, девушки, гирляндой свежих роз,
Почтите гимнами, отцы, супруги, деды,
День, осушивший реки слез! [43]
Поль Баррас
30 января 1829 года в дом умершего накануне в парижском пригороде Шайо 74-летнего Поля Барраса явились агенты тайной полиции с приказом министра юстиции Пейронне изъять все бумаги покойного, включая рукопись мемуаров, которые, по слухам, написал бывший глава Директории. Министр хотел воспрепятствовать утечке документов и публикации воспоминаний ветерана революции, которые могли бы нанести ущерб Бурбонам и режиму Реставрации, установленному после крушения наполеоновской империи.
Тщательно проведенный обыск ожидаемых результатов не дал. Об этом и было доложено министру юстиции.
Спустя полтора года Июльская революция свергнет с престола Карла X и покончит с режимом Реставрации. Вновь заговорят о разоблачительных воспоминаниях Барраса. На этот раз его вдова не стала опровергать слухи, но решительно отказала издателям, оспаривавшим друг у друга право на их публикацию. Впоследствии, после ее смерти, неоднократно сообщалось, что мемуары Барраса вот-вот станут достоянием читателей, но всякий раз слухи оказывались ложными.
Пройдет еще несколько десятилетий, прежде чем в 1895–1896 годах они увидят свет и… во многом разочаруют историков. Крайний субъективизм Барраса, его непреодолимая ненависть к Наполеону — своему бывшему протеже — в значительной степени обесценят их значение как ценного исторического источника. В то же время воспоминания содержат множество любопытных деталей, характеризовавших людей и нравы эпохи Французской революции, особенно периода Термидора и Директории (1795–1799), когда Баррас играл ключевую роль в политической жизни Франции.
Позднейшие историки будут называть его «Красным виконтом», «Королем Директории» и даже «Королем Республики», и все они сойдутся в том, что Баррас был беспринципным, циничным и нечистым на руку политиком. Впрочем, этими качествами он мало отличался от многих своих коллег, например от Талейрана, хотя и уступал последнему по масштабу личности и политическому влиянию.
Будущий генерал революции, свергнувший Робеспьера, один из учредителей режима Директории, по происхождению принадлежал к старой провансальской знати. На его малой родине с давних пор бытовала поговорка: «Знатные, как Баррасы, древние, как скалы Прованса».
Виконт Поль Франсуа Жан Николя де Баррас родился 30 июня 1755 года в Фокс-Анфу. Он был старшим из трех сыновей местного сеньора, капитана королевской пехоты. Судьба его братьев сложилась по-разному. Один станет добрым христианином и даже каноником в Марселе. Другой, страстный картежник, погрязнет в долгах и в конечном итоге утопится от безнадежности. В отличие от старшего брата, вставшего на сторону революции, он умрет убежденным роялистом. Кузен братьев Баррасов, вице-адмирал Жан Мельхиор де Баррас де Сен-Лоран, отличится в войне североамериканских колоний за независимость.
Поль де Баррас избрал для себя военное поприще. В 1771 году шестнадцати лет от роду он вступил в Лангедокский полк в чине младшего лейтенанта, но с самого начала проявил себя не усердием в службе, а разгульным образом жизни. Не получивший по каким-то причинам должного воспитания, он был обуреваем страстями и неутолимой жаждой удовольствий и постоянно попадал в сомнительные истории. После очередного громкого скандала, случившегося в 1775 году, начальство, и без того не жаловавшее Барраса, предложило ему выйти из полка. При этом он был лишен офицерского звания, что встретило одобрительную реакцию его других офицеров, не любивших заносчивого и к тому же морально нечистоплотного сослуживца.
Юный виконт отправился в Иль-де-Франс, где губернатором был один из родственников Баррасов, который предложил незадачливому племяннику занять вакансию младшего офицера в гарнизоне Пондишери, во Французской Индии, где французы обосновались со времен Людовика XIV. Выбора не было, и Баррас неохотно отправился в дальний путь, оставив в Провансе молодую жену, в девичестве — мадемуазель Тамплие, дочь богатого торговца из Котиньяка. Они поженились вскоре после изгнания Барраса из армии. Браком по расчету он надеялся укрепить свое материальное положение.
В районе Мальдивских островов корабль, на борту которого Баррас следовал к месту новой службы, попал в шторм и потерпел крушение, натолкнувшись на подводный риф. В возникшей панике капитан растерялся, Баррас же неожиданно проявил решительность и распорядительность. Когда матросы стали разбегаться кто куда, он несколькими выстрелами восстанови! дисциплину. Затем по его приказу были сооружены плоть! на которых команде удалось переправиться на берег ближайшего острова, населенного туземцами. На острове им пришлось провести месяц, пока они не были обнаружены проходившим мимо французским кораблем.
В феврале 1776 года Баррас наконец прибыл в Пондишери, где его встретили как героя. В чине лейтенанта он возобновил военную службу. Но и здесь, как и на прежнем месте, он не снискал расположения товарищей, которых отталкивали его демонстративный цинизм и вызывающая аморальность, лживость, интриганство и нечистоплотность в денежных делах (он был заядлый картежник, а когда проигрывал, то нередко запускал руку в полковую кассу или вовсе не отдавал долгов).
За два последующих года лейтенант Баррас получил наглядное представление о системе колониального управления Французской Индией, куда помимо Пондишери входили другие прибрежные территории — Шандернагор, Махе, Карикал и Янаон, в разное время приобретенные у индийских раджей. Он пришел к выводу, что существовавшая система управления давно себя исчерпала и нуждается в серьезном реформировании. Своими соображениями Баррас поделился с губернатором Французской Индии генералом Гийомом Леонаром де Белькомбом, но поддержки не получил.
Тем временем, в феврале 1778 года, Франция вступила в войну с Англией на стороне американских колоний, а уже летом того же года британский флот подошел к южному побережью Индии. В коротком морском сражении 10 августа 1778 года англичане вынудили французскую эскадру поспешно отойти к острову Маврикий, оставив город без прикрытия с моря. Это позволило британцам приступить к методичному обстрелу Пондишери из корабельных орудий. При разрыве одного из снарядов был ранен возглавлявший оборону Белькомб.
Перестрелки продолжались более месяца. Утром 13 октября англичане, многократно превосходившие по численности силы оборонявшихся, начали генеральное наступление на Пондишери и к вечеру того же дня преодолели главный ров, опоясывавший город. Через два дня они уже находились в тридцати метрах от последней линии обороны. 16 октября Белькомб собрал Военный совет. Констатировав безнадежность ситуации, Совет принял решение о капитуляции. 18 октября 1778 года англичане вошли в город. Все французские офицеры и солдаты под конвоем были отправлены в Мадрас. Среди них и лейтенант Баррас.
В плену он провел более полутора лет. В мае 1780 года вместе с другими освобожденными военнопленными Баррас на борту фрегата «Сартин» прибыл в порт Марселя.
Через год он возвратился в Индию в составе эскадры адмирала Сюффрена и принял участие в завершающих операциях франко-английской войны под командованием полевого маршала де Бюсси, маркиза де Кастельно, нового губернатора Французской Индии. Воспоминания Барраса об этом отрезке жизни отличаются весьма неблагоприятными отзывами о его командирах, не желавших продвигать честолюбивого офицера по карьерной лестнице. Он безнадежно застрял в лейтенантах.
После заключения мира в 1783 году Баррас на корабле под благозвучным названием «Возлюбленная Жюли» окончательно возвращается во Францию. Здесь он возобновляет критику колониальной политики, шлет письма и памятные записки морскому министру маршалу де Кастри, в ведении которого находились заморские владения Франции, но, как и прежде, не находит поддержки, вызывая у начальства только возраставшее раздражение. Его критические выпады постепенно распространяются на всю деятельность правительственной администрации, за что ему даже угрожают Бастилией. В 1786 году после очередного отказа в получении капитанского чина Баррас под предлогом болезни подает в отставку, которая немедленно принимается.
Оставив жену в Провансе, он устремляется в Париж и с головой погружается в жизнь столичного бомонда. Последующие за возвращением из Индии два с половиной года Баррас проводит в праздности и разгуле. Он беззаботно проматывает состояние, предпочитая не заглядывать в завтрашний день.
Баррас всегда пользовался успехом у женщин, о которых он, со своей стороны, обычно отзывался пренебрежительно и даже презрительно. Единственным исключением, наверное, была звезда парижской сцены, модная драматическая актриса и вокалистка Мадлен-Софи Арнуль, с которой он сблизился, несмотря на большую разницу в возрасте (Арнуль была на пятнадцать лет его старше). В ее салоне он завязывает полезные знакомства и встречает людей, которым предстояло играть важную роль в грядущих событиях. Именно здесь происходит его знакомство с Мирабо, под влиянием которого Баррас вступает в масонскую ложу.
Революция застала его врасплох. Позднейшие свидетельства Барраса относительно его позиции и политических взглядов в начальный период революции не заслуживают доверия, учитывая, что на протяжении длительного времени они неоднократно редактировались и даже пересматривались с каждой последующей сменой политического режима во Франции.
Бесспорно одно — и 14 июля 1789 года, в день взятия Бастилии, и 5–6 октября, когда королевскую семью вынудили переехать из Версаля в Париж, — он всего лишь пассивный наблюдатель. Более того, в то время он явно сочувствовал королю и испытывал ужас от бесчинств «взбунтовавшейся черни». Опрошенный в качестве свидетеля о событиях 5 и 6 октября Баррас показал, что был очевидцем того, как «трое неизвестных возбуждали толпу, говоря ужасные вещи против короля и королевы», что «он пытался выступить в их защиту, но был освистан и вынужден был удалиться, содрогаясь от ужаса».
Дальнейшее развитие событий побудило Барраса радикально поменять свои взгляды, когда он понял, что революция открывает перед дальновидными людьми прямой путь к власти и богатству. Для такого расчетливого циника, как Баррас, это был самый убедительный аргумент, чтобы перейти на сторону набиравших силу республиканцев. Правда, пришлось набраться терпения — до той поры, пока внутриполитическая ситуация не совершит очередной вираж, востребовав новых людей.
В ожидании своего часа Баррас в начале 1790 года покидает Париж, явно «перенаселенный» уже состоявшимися политиками и честолюбивыми «абитуриентами», жаждавшими приобщиться к новой власти. Он возвращается в Прованс, активно вовлекается в местную политическую жизнь и очень скоро получает должность администратора в департаменте Вар, а затем становится председателем суда в Орлеане. Приобретенная известность помогает ему после роспуска Законодательного собрания в сентябре 1792 года избраться в Национальный конвент.
В новом парламенте Баррас как человек без твердых политических убеждений поначалу оказался среди депутатов-центристов, принадлежавших к «болоту». Это не помешало ему, человеку расчетливому, записаться в «Клуб якобинцев». Причем присоединился он не к относительно умеренным жирондистам, а к радикалам-монтаньярам. В январе 1793 года недавний роялист голосует в Конвенте за смертную казнь Людовика XVI, после чего его имя вносится эмигрантами в список цареубийц (régicides). Младший брат Барраса остался при этом убежденным роялистом.
В июне 1793 года Баррас вместе с якобинцами проголосовал в Конвенте за изгнание оттуда жирондистов, после чего был направлен вместе со своим коллегой-депутатом Луи Фрероном в Прованс, охваченный волнениями, в которых участвовали не только роялисты, но и жирондисты, не признавшие якобинский переворот. У комиссаров Конвента были самые широкие полномочия, которыми они воспользовались в полной мере. Их путь по Провансу отмечен кровавым террором, жертвами которого становились все, кто оказывал неповиновение и тем более сопротивление. Начали они с наведения «революционного порядка» в Марселе и близлежащих местностях.
В августе 1793 года Тулон, считавшийся цитаделью якобинцев, был сдан англичанам и их союзникам — испанцам и неаполитанцам. В сдаче города Баррас и Фрерон обвинили командование Итальянской армии. Явившись в штаб армии, расположенный в Ницце, Баррас арестовал командующего армией генерала Брюне, обвинив его в измене. Изменником был объявлен и командир эскадры контр-адмирал Трогофф, не воспрепятствовавший входу английских кораблей в гавань Тулона.
Главными задачами Барраса стало восстановление боеспособности армии, подавление очагов восстаний и изгнание англичан из Тулона, который был блокирован с суши революционными войсками. Осада затянулась на четыре месяца.
В это время в поле зрения Барраса впервые попал артиллерийский лейтенант Бонапарт, обнаруживший недюжинные военные способности, явно превосходившие его скромный чин. Бонапарт предложил комиссару Конвента детальный план артиллерийского обстрела и последующего штурма города-крепости. Баррас этот план одобрил и предоставил Бонапарту необходимые полномочия, произведя его своей властью в капитаны. Сам Баррас принял командование над одной из дивизий, осаждавших Тулон, и лично участвовал в захвате прилегающего к городу форта на горе Фарон.
Замысел Бонапарта оправдал себя в полной мере. Умело организованный артиллерийский обстрел был настолько сокрушительным, что заставил англичан не дожидаться генерального штурма. 18 декабря 1793 года адмирал Сэмюел Худ, командовавший британской эскадрой, вышел в открытое море, разместив на кораблях гарнизон Тулона. Наиболее предусмотрительные горожане-французы поспешили эвакуироваться вместе с англичанами, опасаясь репрессий со стороны соотечественников. Эти опасения оказались совершенно обоснованными.
Революционные войска вошли в Тулон словно иностранные захватчики. По приказу Барраса город на несколько дней был отдан на разграбление, сопровождавшееся массовыми казнями. Точно так же якобинские власти вели себя ранее в Марселе и Лионе.
Капитан Наполеон Бонапарт, 24-летний герой освобождения Тулона, по инициативе Барраса и прибывшего в город Огюстена Робеспьера, брата якобинского вождя, 14 января 1794 года был произведен в бригадные генералы. Правда, лавры победителя достались все же не ему, а генералу Дюгоммье, командующему революционной армией, хотя в своих позднейших воспоминаниях Баррас говорит, что роль Наполеона Бонапарта во взятии Тулона была решающей. Одновременно Баррас не отказал себе в удовольствии заметить, что будущий император в то время «без колебаний причислял себя к ультрамонтаньярам».