На звук колокольного перезвона к церкви стали часто приходить аборигены. Их не прогоняли. Даже приглашали зайти вовнутрь, когда Дундич проводил там обряды. Дикие люди с удовольствием слушали религиозные песнопения. У Журавлёвой-старшей оказался неплохой слух и, отобрав несколько мальчиков и девочек, она организовала из них хор. Жаль музыкальных инструментов в магазинах ТСК совсем не оказалось, правда в автомобилях нашли пару гитар и довольно хорошую немецкую гармонь. Шамов Руслан немного умел на ней играть, поэтому жена активно привлекала мужа к этому делу тоже. А вообще музыки хватало с избытком. В одном помещении даже устроили музыкальную библиотеку, собрав там все имеющиеся диски и записи.
В церковь любил заходить и вездесущий шаман. Ему всё было очень интересно. Сомов на его вопросы попытался, как умел, рассказать о Боге. Из разъяснений Кааву понял только одно, что в этом доме посланники богов хвалят своего Главного Бога и просят у него заступничества в делах.
Не смотря на то, что Красновы являлись хозяевами добротных домов, в которых их жёны уже нянчили по маленькой девочке каждая, жить электрики в основном продолжали в ТСК. Рядом с "Олимпом" они возводили большую электростанцию, которая могла бы работать как на твёрдом, так и на жидком топливе. Кроме электростанции стоял вопрос о связи. Имеющиеся рации работали в диапазоне семи километров в зоне прямой видимости. Но здесь были горы и очень неровный рельеф местности, так что дальше двух — трёх километров связь обычно не брала. А для работы сотовых телефонов требовались антенные вышки на всех близлежащий горах, а также базовые станции и коммутатор. Построить такое — работа не на один год. Поэтому Красновы пока в эту сферу не лезли, занимаясь более насущными проблемами.
Так получилось, что именно с левой стороны от "Олимпа", если встать к океану лицом, образовался целый промышленный район. Для его нужд установили каптаж, а проще говоря — водокачку. Выплавка и обработка металла являлись насущной необходимостью, поэтому доменную и мартеновскую печи построили в первую очередь. С ними по соседству расположились: слесарно-механический участок; кузница, оборудованная кузнечным горном, механическим молотом и индукционной печкой; химическая лаборатория с установкой по пиролизу угля, из которого получали жидкое топливо, газ и кучу других ингредиентов, например, толуол. Чуть ниже стояли: лесопилка, столярная мастерская и стеклодувня. Ещё ниже пестрели два цеха, в которых практически всецело хозяйничали рабы-каменщики. В одном, при помощи печей и небольших шаровых мельниц, изготавливали силикатный кирпич, сухие строительные смеси и порошки для красок, а в другом лаки и олифу. Всё, что имелось изначально в хозяйственных магазинах, израсходовали практически сразу, поэтому своё производство, пусть и не слишком большое, было просто необходимо. В самом конце стояли постройки, предназначенные для нужд сельского хозяйства, пищевой, текстильной и кожевенной промышленности. Конечно, слово "промышленность" звучит слишком громко. Все построенные объекты занимали территорию чуть больше одного гектара и ненамного превосходили по площади "Олимп". Но если по меркам XXI века все постройки можно было принять за небольшой гаражный кооператив, то по местным понятиям это всё представляло из себя громадный индустриальный комплекс.
Каждый цех требовал станков, а станки — это железо. У аборигенов его было немного. Поэтому частенько поднимался вопрос об организации своего горнорудного производства. Но пока плотно заниматься этим направлением не представлялось возможным — не хватало людей и времени. Данную проблему решили при помощи автомобилей, которые без дела пылились на подземной парковке. Дорог, по которым они могли бы нормально передвигаться, просто не было, да и зачем тратить драгоценный бензин на ненужные поездки? Общим голосованием черныши постановили: не трогать двадцать самых новых внедорожников, а остальные машины пустить на нужды производства. Теперь двадцать "счастливчиков" периодически катались по парковке, чтобы не было прикипания рабочих механизмов между собой.
Для рабов-углекопов изготовили удобные двухколёсные телеги на пневмоходу. За раз это транспортное средство, в которое запрягали бычка, могло увезти до десяти центнеров угля. Пока одна пятёрка рабов добывала уголь, другая занималась его транспортировкой. Бригадиров выбрали из их же среды. Чтобы подчеркнуть данный статус, мужчинам одевали пластмассовые оранжевые бусы. К бусам крепился чёрный значок в виде звезды. В её центре белела надпись "V I P". Кроме этого бригадиры носили каскетки с красивыми эмблемами. Все остальные ходили в панамах. Чтобы панамы не отличались, их обесцветили в белизне. Вместе с головными уборами каждому выдали джинсы и водолазку.
Рабы-каменщики мало чем отличались от углекопов, если только более светлой одеждой. Научившись довольно быстро и ловко орудовать строительным инструментом, они составили четыре рабочих бригады. Благодаря им нехватка в каменщиках ощущалась не сильно. Кормили рабов три раза в день, иногда, в качестве поощрения угощали спиртным, а в холодное время суток выдавали шерстяные накидки. Так что своим новым поприщем они были вполне довольны и претензий никаких не выказывали. Случалось, правда, что кто-нибудь из них на несколько часов впадал в какой-то странный анабиоз. Возвратить насильно к жизни такого "замороженного" не было никакой возможности. Поэтому с данной напастью пришлось просто смириться, тем более подобное происходило только в холодное время года.
— Ну, что, мужчины, наговорились, насмеялись? А у нас уже всё готово! Так что прошу к столу, — это в комнату, в сопровождении парочки леопардов, вошла Божко, то есть уже не Божко, а Башлыкова Жанна Егоровна.
— Надеюсь после праздничного ужина с нами такого же конфуза, как с Бурковым не случится, — ехидно сказал Шамов, и все весело засмеялись, кроме ничего не понявшей Жанны.
Календарь показывал 9 октября. За окном цвёл вечер. Сегодня исполнялось три года как… Восемнадцать человек собрались в зале для приёма пищи. Столы украшали всевозможные салаты и закуски. Спиртное из далёкого будущего тоже присутствовало. Не сказать, что его сильно берегли, просто времени для пьянства больно не было, плюс местный климат. В употребление шло в основном лёгкое вино и пиво, которое беречь не имело смысла из-за небольшого сока годности. Им же часто угощали аборигенов. А крепкие напитки употреблялись лишь от случая к случаю.
— Леночка, — обратился Шамов к своей жене, — а можно мне кофе? А то что-то я сегодня подустал…
— Всё, дорогой, кончился кофе. И чай, кстати, тоже. Слышите, мужчины? — посмотрела она на собравшихся, — кофе и чай больше можете не просить.
— Блин, грустно, — ответил Руслан.
— А ты не блинькай. Вы с Константином уже второй год строите свою яхту… Вот садись на неё и дуй в Индию. Там чай и закупай.
— Я не чай, я кофе хочу…
— А на счёт кофе — это ты у Марка Захаровича спроси.
— Кофе, молодые люди, — ответил Дундич, услышав разговор супругов, — ещё ближе должен быть, как раз по пути в Индию, в Эфиопии или в Йемене. Только я сомневаюсь, что вдвоём Константин с Русланом дотуда доплывут, причём на том подобии яхты, которое у них есть.
— Марк Захарович, я не волшебник, я только учусь, — слегка обиженно ответил Константин.
Идея с яхтой принадлежала ему. Для этой цели он с Русланом даже в ускоренном темпе построил недалеко от пристани верфь длиной в тридцать, шириной в двадцать и высотой в восемь метров, используя ради этого дела большую половину рабов. Но пока то, что они пытались построить по найденным в книгах чертежам, мало годилось для плавания. Не то, чтобы у них не получалось, просто работа была очень трудоёмкая и требовала многих умений и навыков. А к качеству друзья подходили со всей ответственностью. По задумкам у них должен был получиться двухпалубный клипер длинной в двадцать и шириной в пять метров. На этот ещё не построенный корабль требовалась команда не менее пятнадцати человек. А где её взять? Поэтому пока только строили, попутно изучая всю морскую терминологию и прочие необходимые для каждого моряка знания.
— Зато они с острова, с этого… Ну как его? — Жанна усиленно пыталась вспомнить трудное название.
— Роббенэйланд, — подсказал Дундич.
— Да! — тут же кивнула Башлыкова и добавила, — хотя давно пора переименовать его в остров Тюленей!
— По-голландски он именно так и звучит, — улыбнулся Марк Захарович.
— По-русски нужно называть, — отмахнулась Жанна. — Так вот, наши работники с удовольствием едят их мясо. А кто добытчики? Руслан и Костя!
— Добытчики, добытчики, — съехидничал Бурков. — Только не забывайте, милая Жанна, что используя катер, они сокращают наши запасы бензина.
— Артём Николаевич, мы не виноваты, что штормом разбило обе шлюпки, оставленные у причала, — стал оправдываться Башлыков. — Тут вообще для начала длинный мол нужно возводить и волнорезы, иначе порт построить не получится. Любой, даже небольшой ураган будет разбивать о камни всё, что окажется около берега или на нём. А новую шлюпку мы уже делаем…
— Мужчины, а чего вы на катерах и резиновых лодках вёсла не используете? — спросила Леве.
— Используем, Антонина Григорьевна, как же не использовать? — возмутился Костя. — Только это речные лодки и не предназначены для хождения по океану. Тем более на вёсла там можно посадить всего одного человека, да и парус на них не поставишь. А без двигателя страшно ходить далеко — унесёт в океан, и поминай, как звали…
— Всё с вами, мореходы, понятно, — махнула рукой Леве.
Остров Тюленей, как назвала его Жанна, примостился всего в десяти километрах от пристани. На катере до него добирались минут за десять, а на шлюпке, используя парус и вёсла, примерно за час. Именно со строительства и эксплуатации таких лодок Костя с Русланом начали постигать морскую науку, попутно занимаясь постройкой корабля. А на той части острова, что смотрела на Звёздный, соорудили пристань и вышку, покрасив её в ярко-оранжевый цвет. Вышка служила прекрасным ориентиром для тех, кто желал из города попасть на этот облюбованный тюленями клочок суши. Хоть мясо тюленей и напоминало больше по запаху рыбу, но аборигены ели его с удовольствием. А черныши кроме мяса вовсю использовали шкуры и жир этих животных. Он шёл на производство мыла и глицерина. С жиром устраивали различные эксперименты Павел Андреевич и Гладков. И если Илья проводил опыты больше для медицинских целей, то Павел Андреевич для военных.
— Ну, приступим, — произнёс Дундич, когда все окончательно расселись.
С этими словами Марк Захарович начал читать молитву. Остальные старательно её за ним повторяли. После молитвы начался праздничный ужин. Когда прошли первые тосты, Черныш обратился к собравшимся.
— Сегодня прошло три года с тех пор, как мы попали сюда. Хорошо ли здесь? Скажу без лукавства, да — хорошо. Но хотелось ли нам этого? Нет… Скорее всего — нет. Потому что мы все разом лишились своих родных и близких. Но раз нам выпала такая судьба, то нести этот крест нужно достойно! И, думаю, у нас это получается. Давайте сегодня каждый похвалится своими успехами и достижениями. Женщины, вам первое слово.
— Мы научились ткать лён! — громко похвасталась Гладкова. — Первые сто метров ткани, шириною в два метра уже ждут на складе своего часа!
— Умницы! — похвалил Черныш и, улыбаясь, спросил. — А кто его вырастил?
— Тоже мы… Вернее Антонина Григорьевна со своими работницами, — тут же поправилась Ольга.
— Грех было его семена не использовать, — пожала плечами Леве. — И вообще, мы в этом году с девочками собрали такой урожай, что хватит на две посевных и на пропитание. С одной только сахарной свёклы удалось получить триста килограмм сахара. Тем более урожай тут собираем два, а то и три раза в год. Пришло время в бывшем "О`кее" реорганизацию складов делать. А все ненужные в настоящее время вещи рассортировать на третьем этаже. Там теперь места много. Почти всю мебель оттуда мы уже давно перетащили на различные нужды…
— Эх! Жалко вы семян конопли не нашли, — вставил фразу Башлыков.
— Костя, а ты что, решил наркоманом стать? — ехидно спросила Гладкова.
— Из конопли делают хорошие снасти для кораблей! — усмехнувшись, ответил он и добавил, — в России конопля росла издревле, и никто и никогда не применял её как наркотик, потому что она таковым не являлась. А что за дебилы причислили её к этому рангу, вопрос остаётся открытым. Запрет на неё лишил тех, кто производил бумагу, одежду, обувь, верёвки, канаты и нитки дешёвого экологически чистого сырья. Нам же до технологий XXI века, как до луны пешком, поэтому и нужно возрождать давно забытое старое.
— Костя, я абсолютно с тобой согласен, — сказал Черныш. — Нужно возрождать старое. И мы это делаем. Понимаю — у нас не хватает людей. Для будущей морской экспедиции потребуются не менее тридцати человек, сильных, умных и подготовленных. Сам строящийся корабль тоже придётся хорошенько испытать… Думаю, на всё это уйдёт не менее двух лет.
— А на счёт будущего экипажа… Из детишек отобрать посмышлёнее и готовить их, — вставил Бурков.
— Наверное, так и придётся сделать, — согласился Черныш.
— А можно мне похвалиться? — спросил Зубов.
— Конечно, Василий Карпович, хвались! — ответил Павел Андреевич.
— Начну по порядку. Женщины сегодня много говорили о своих успехах в сельском хозяйстве, только забыли упомянуть о двух тракторах на паровых двигателях, которые мы сконструировали специально для вспашки земли и посева семян.
Отсутствие запасов жидкого топлива привело к решению о создании паровых двигателей. Теперь их с успехом применяли для различных нужд.
— Мы не забыли, спасибо вам! — это выкрикнула Башлыкова Жанна. — И за ткацкий станок тоже!
— Принимается, — кивнул Зубов. — Дальше… Нами изготовлено десять токарных станков, которые работают от двух газовых генераторов. Грубо говоря, теперь каждый мужчина имеет в своём распоряжении инструмент, на котором можно выточить практически любую деталь.
— Благодарим за станки, Василий Карпович! — крикнул Башлыков.
— Все помогали, — улыбнулся пожилой человек и продолжил, — кроме токарных станков мы сделали два фрезерных и три сверлильных. Можно с уверенностью сказать, что слесарно-механический участок оборудован почти полностью. Сейчас думаем над созданием гильотины для рубки металлических листов…
— А я хочу выразить благодарность Косте и Руслану, — взял слово Сухов, — за помощь в организации столярного цеха. Конечно, у нас изначально было много готового оборудования для работы с древесиной, чего не скажешь о металлообработке. Но теперь это собрано в одном месте и устроено так, что мы спокойно можем изготовлять из дерева хоть доски, хоть мебель, хоть рамы для окон, хоть сувениры на продажу…
— Рамы для окон — это хорошо, — хитро улыбнулся Черныш. — А за стекло спасибо нашему доктору.
— Да ладно вам, Павел Андреевич, — засмущался Гладков, — у меня только-только всё более-менее начало получаться… Всё равно стекло при строительстве брали только из наших запасов. Мои же успехи больше связаны с медициной. Первое — это антисептики. Йод, перекись водорода и метиленовый синий я уже могу производить с запасом на год. И второе, благодаря местным бурёнкам такая напасть, как оспа, уже не страшна. Все детишки мною привиты, аборигенов тоже без внимания не оставляю.
— Молодец! Без медицины, сам знаешь, никуда! И вообще, вы с Ольгой прекрасно дополняете друг друга. Благодаря ей все ходят с красиво подстриженными волосами, а благодаря тебе есть душистое мыло, чтобы их мыть…
— Да, ладно вам, Павел Андреевич, — заулыбалась Гладкова, а вместе с ней и остальные. — Вы лучше о своих успехах расскажите…
— О своих? Хорошо… Вы все знаете, что состав для капсюлей-воспламенителей, а так же порох и динамит — это наша безопасность. Так вот, я полностью отработал процесс их получения. Основная проблема сейчас для данного производства — отсутствие большого запаса необходимых ингредиентов. Этим вопросом я в последнее время и занимаюсь… О чём бы ещё хотелось сказать? Вот, сегодня Елена Петровна упомянула, что у нас закончились чай и кофе. Думаю, со временем, мы исправим этот недостаток. Но нам не только чай и кофе требуются. Нужна резина, а для этого надобны семена фикуса каучуконосного. А хлопок? Это же прекрасная ткань для одежды и сырьё для медицинских и гигиенических средств. Поэтому наша основная цель — всесторонне подготовиться к путешествию в Индию. С неё начнём налаживать связь с остальным миром.