Шнырю и раньше случалось путешествовать в мешке, но в этот раз он уж такого лютого страху натерпелся! Думал, сгубит его Дирвен: наверняка не простил того, что храбрый Шнырь сбежал от него с заветным амулетом и лишил королевской власти. Прикинуться каким-нибудь другим гнупи никак не получится: его племя врать не умеет, и ежели спросят, как зовут – тут-то он и попался. А добрый господин Тейзург и Крысиный Вор лежат, как неживые, некому защитить горемычного сиротинушку. Дирвен в потемках не заметил, что гостей к нему пожаловало не трое, а четверо, но это вопрос времени. Пещера большая, да спрятаться негде, и наружу хода нет, ни одной волшебной тропки.
После первого визита Дирвена он дрожал, съежившись, в дальнем углу, и тут к нему подобрался Кемурт. Парень был бледен, как скисшее молоко, его тоже колотила дрожь.
– Шнырь, полезай в мешок. Я тебя унесу. Раз ты из волшебного народца, в стенке не застрянешь, я читал об этом в учебнике по амулетам. Эдмару и Хантре я помочь не могу, а тебя отсюда заберу.
– И чего ты за это хочешь? – опасливо поинтересовался гнупи. – Ты же теперь этот самый, воин света… Небось чего-нибудь взамен потребуешь. Чтоб я на службу к твоему свету пошел или еще чего, а я потом тыщу раз пожалею, что здесь головушку не сложил.
– Ничего не потребую.
– Как это – ничего? – Шнырь до того удивился, что на мгновение даже трястись перестал. – Бывало, что маги Светлейшей Ложи кого-нибудь из наших щадили или выручали из беды, и те попадали к ним в кабалу, и после говорили, что чеснок лука не слаще.
– То Светлейшая Ложа, а то Свет, ты одно с другим не путай. Свет не торгуется, он просто помогает, если может помочь. Лезь в мешок и сиди тихо, как мышь. Он скоро вернется, у него «Пятокрылы».
– Эй, ты хоть карманы-то золотишком набей, если в мешке буду я, – дал ему Шнырь дельный совет перед тем, как забраться в котомку.
Сидеть, затаившись – это всякий гнупи умеет. Дирвен-задирвен ни о чем не догадался, и Кемурт, пройдя сквозь стенку, вынес Шныря из ловушки, но выпустил не сразу: вначале они куда-то шли, и гнупи чуял вокруг неведомое старое колдовство, от которого так и разило вековечным могильником. Наконец эти чары рассеялись, тогда амулетчик остановился, сгрузил мешок на траву и развязал горловину:
– Шнырь, вылезай! Мы оттуда ушли.
От яркого солнца он зажмурился: кабы не зелье, которое варит для своих слуг господин Тейзург, от дневного сияния враз бы глаза разболелись.
Кем сидел на траве, привалившись спиной к толстому, будто свитому из древесных жгутов стволу, и вид у него был совсем неважнецкий: пересохшие губы растрескались, под глазами круги – словно из гроба сбежал. Если б не хитроумный иномирский грим, он бы еще хуже выглядел.
– Чего это с тобой?
– Не знаю. Пока шли, из меня что-то все силы вытянуло, – ответил парень сиплым больным шепотом.
– Тебе водицы надо испить. У тебя фляжка, давай-ка попей, а то вдруг будет обезвоживание – помнишь, мы в книжке об этом читали?
Кемурт не в силах был шевельнуться, пришлось самому отстегнуть у него от пояса небольшую флягу с винтовой пробкой.
– Там чай был, не осталось… Ночью выпил, а то в горле пересохло, – можно подумать, не человек говорит, а шуршат засохшие листья. – Оставил бы, если б знал.
– Не беда, вон там, кажись, речка – я мигом сгоняю. Ты, главное, никаких стигов и скумонов к себе не подпускай.
Схватив фляжку, Шнырь со всех ног помчался к блестевшей за травяным раздольем воде.
Когда Дирвен остановился перед скалой с тайником, никаких мерзопакостных планов, о которых стыдно сказать вслух, у него не было. Честное слово, не было. Он думал лишь о том, что ему сейчас позарез нужны артефакты, годные против могущественного мага. Существуют же такие штуки – вроде того золотого паучка, в два счета высасывающего из жертвы магию и жизненную силу, которого дал ему Чавдо позапрошлым летом на раскопках, чтобы Эдмара обезвредить. Дирвен тогда считал, что Эдмар сговорился с Лормой, хотя на самом деле это Мулмонг был в сговоре с царицей, но он же об этом не знал… А теперь он сам с Лормой заодно…
Ожесточенно скривившись, выкинул эту тягомотину из головы. Еще не хватало увязнуть во всяких там размышлениях и эмоциях, он ведь не монах и не девица с книжкой – он повелитель амулетов, человек действия. Если кто и виноват в том, что его угораздило стать консортом царицы-мумии, так это Рогатая Госпожа, и маги Ложи, и Суно Орвехт, который не нашел для него нужных слов, хотя Дирвен считал его своим учителем, и предательница Хеледика, из-за которой он перестал верить в любовь, и предательница Хенгеда, и мама, согласившаяся женить его на Щуке… Они ему выбора не оставили. Если бы не они, все бы сложилось по-другому, и сейчас бы у него были другие союзники.
Того паучка Чавдо получил от Лормы, у нее наверняка есть еще, но Дирвену она таких артефактов не давала. Чтоб не решил, что с эффективным оружием против магов он и без нее не пропадет. Да он и так без нее не пропадет. Только вначале надо перепрятать деньги, а для этого надо разложить их по мешочкам… Тьфу, морока. Хорошо этому придурку Джамо: у него всего лишь котомка золота, взял да унес. То-то богачи порой жалуются, что чем больше денег, тем больше проблем – теперь Дирвен понимал их, как никто другой.
Решив, что нечего на пустом месте философию разводить, он привычно отдал команду «Прыжку хамелеона» и шагнул внутрь. Эти двое так и лежали там, где он их оставил, но, похоже, были в сознании.
Поставив на кучу монет звякнувшее дужкой ведро, неспешно подошел к своим недругам, отвесил каждому по пинку – в четверть силы, чтоб опять не отрубились.
– Восхитительно… – хрипло процедил Эдмар. – Ты задался целью переломать мне последние ребра?
– Да я тебе не только ребра переломаю, я тебя, гада, поимею! Кто мне помешает?
И тут Дирвен понял, что захоти он поиметь Наипервейшую Сволочь, ему и впрямь никто не помешает. Аж бросило в жар от этой мысли. А дальше все случилось само собой… Честное слово, не думал он заранее ни о каких мерзопакостях, и зачинщиков таких непотребных дел он бы на фонарях вешал, и вообще Эдмар сам его спровоцировал.
До птичьей речки Шнырь домчался вприпрыжку, шурша высоченной травой, которая пыталась поймать его за курточку, но не всерьез, а понарошку. Чья речка – сразу ясно: пернатого народу тут было видимо-невидимо, и не все из присутствующих обрадовались Шнырю. Как давай на него кричать: мол, чего тебе надо? Один длинноногий, с морщинистым фиолетовым зобом под клювом, уставился, словно важный дворник, который прикидывает, как бы тебя половчее метлой огреть. Шнырь передразнил его, но на всякий случай отбежал подальше: а ну, как осерчает и долбанет длинным клювом?
Стайка мелких птичек, черно-белых с голубыми хохолками, при его появлении снялась с куста, как будто сам воздух пошел рябью, и дружно опустилась на соседний куст. А сидевшая там же флирия – выше пояса изящная белоликая дева, ниже насекомое, словно верхнюю половинку фарфоровой куклы приставили и обезглавленному туловищу саранчи, да еще приладили пару радужных крыльев – ничуть его не испугалась.
Вначале он взахлеб напился теплой воды, пахнущей речными жителями и бесконечным летом, потом наполнил фляжку, натуго завинтил и рванул обратно, провожаемый птичьим гомоном.
Странное дело, фляжка с каждым шагом тяжелела, как будто не речная водица в ней, а камни. И небо померкло, и все вокруг разом выцвело… Шнырь почуял магию – старую, тяжкую, мертвящую, ту же самую, которая преследовала их с Кемом, когда они выбрались из пещеры. Это не флирия, у тех волшебство другое – легкое и мерцающее, как цветные фонарики в ночи, и птицы тоже не причем, они колдовать не умеют. Его поймала какая-то неведомая жуть – из одной ловушки спасся, да в другую угодил, как ощипанный куренок в кастрюлю.
– Отпусти! – всхлипнул Шнырь. – Чего надо?!
И тут же понял, чего этой жути надо: брось флягу – уйдешь подобру-поздорову.
Вначале Хантре думал, что оружия у него почти не осталось, но потом стало ясно, что не почти, а вообще. Он-то рассчитывал на «шип китонской розы», спрятанный в манжете и на ощупь не отличимый от толстой нитки, но Дирвен вспорол манжету, оцарапав ему лезвием запястье, и «шип» забрал. Амулетчиков Светлейшей Ложи учили обыскивать, вдобавок есть артефакты, реагирующие на смертоносные предметы.
Он отволок Хантре в дальний угол и угрюмо пообещал:
– Когда перекинешься, я тебя, гада, отсюда выкину на все четыре! Давай, перекидывайся, ты же только наполовину человек!
Теперь понятно, для чего нужен ошейник.
– Если допустить, что человек – это что-то вроде тебя, то лучше быть им только наполовину.
Вместо того чтобы снова его пнуть, Дирвен выпалил с выражением ярости и обиды на мальчишеском лице:
– Да я все хотел сделать по-хорошему! Если бы мне не мешали, я бы все устроил как надо. Я хотел создать справедливое государство, в котором нет места предательству, обману и мерзопакости, поэтому ко мне люди потянулись, которым надоело жить под властью гнилой Ложи. А ты здесь вообще лишний! Если ты такой крутой видящий восемь из десяти, почему ты тогда из «Пьяного перевала» не свалил? Перекидывайся, чего ждешь, никому ты здесь не нужен!
Перекидываться Хантре не стал, хотя мог бы, несмотря на упадок сил – ошейник посодействует, ошейник только того и ждет. Другое дело, что обратно потом не перекинешься.
Несколько секунд подождав, Дирвен сплюнул на кучу тускло блестевших золотых монет, выругался, пнул его и вернулся к Эдмару.
– Помнишь, сволочь, ты говорил, что я тебя никогда не поимею?..
То, что творилось дальше, Хантре не видел, только слышал.
Что бы они там ни делали, ему надо восстановить силы. Риии он еще раньше велел уходить, и маленькая сияющая ящерка скользнула в щель в каменной стене. В закрытой полости, заваленной металлическими кругляшами и слитками, воспользоваться помощью саламандры – изощренный способ самоубийства. Здесь она их не выручит, зато сама угодит в неприятности, если Дирвен ухитрится поймать ее с помощью какого-нибудь специального артефакта: плененных саламандр используют для изготовления некоторых амулетов вроде «Глаза саламанды» или «Пламенного конуса».
Чтобы отсюда выбраться – причем вместе с содержимым пещеры, иначе напрасно старались – надо открыть Врата Хиалы, а на это ни у него, ни у Тейзурга попросту не хватит сил.
– …А сейчас ты мне скажешь, портовая шлюха, что вы искали в этом подвале, из которого сюда провалились! Лучше говори по-хорошему, все равно же сломаешься и скажешь!
Эдмар долго держался – или, скорее, делал вид, что держался – и наконец капитулировал:
– Ладно скажу, какая теперь разница… Вот эти самые деньги искали. Поскольку твой приятель Чавдо все, что мог, из Королевского банка вынес, я был вынужден предоставить Ложе государственный займ. Очень упрашивали, и я из дипломатических соображений согласился, хотя для меня это, скажем так, немалые расходы, – голос Тейзурга звучал измученно и обреченно. – Хотелось бы, чтобы они поскорее вернули мне долг, но для этого нужно найти то, что у них увели, и я согласился принять участие в поисках. Кто же знал, что здесь этакий пространственный выверт, и Мулмонг перебрасывал похищенное в тайник за полторы тысячи шабов от Аленды… Я правильно понял, мы находимся в Исшоде?
– Погоди-погоди, так это деньги из Королевского банка? – голос Дирвена звучал потрясенно. – Те самые?..
– А у тебя были другие предположения? – судя по интонации, Эдмар, несмотря на свое плачевное положение, ухмыльнулся.
– Вот это номер… Я думал, тут сокровищница кого-то из народца. Но тогда это мои деньги!
– Гм… Светлейшая Ложа так не считает.
– Мне плевать, что считает Ложа, я все еще король Ларвезы!
– Это ничего, что у населения Ларвезы на сей счет другое мнение?
– На мнение населения мне тоже плевать. Я король, потому что я не отрекался от престола, а прежний король отрекся в мою пользу, и если Ложа вернула эту рухлядь на трон, все равно он не законный монарх, а самозванец. Я знаю законы. Процедура абдикации не была выполнена, я все еще король, и деньги мои!
– Твои до тех пор, пока Ложа не вернула их на место в не твой Королевский банк, – в голосе Эдмара было столько издевки, что Дирвен этого, конечно же, не стерпел.
– Ах ты, сволочь!.. Я король Ларвезы, понял?! А ты портовая шлюха, до которой снизошел король, и я тебя порву, а Ложа моих денег не получит, дохлый чворк им на блюде!
– А еще ты Властелин Сонхи… – обморочно простонал его собеседник.
– Да, я Властелин Сонхи! Скажи это еще раз, только с почтительной интонацией, понял? Скажи, если не хочешь прямо сейчас подохнуть!
– Властелин Сонхи…
– Вот так, правильно… Я Властелин Сонхи, и это мое золото, и подо мной самая золотая в Сонхи шлюха…
«Сдуреть можно от их диалогов… Если Кем прав в своих безумных домыслах, почему же мое небесное начальство допустило, чтобы я оказался заперт в одной палате с двумя буйными психопатами?»
Шнырь упрямо полз вперед, путаясь в траве и волоча за собой тяжеленную, как чугунная гиря, фляжку. Или ему только казалось, что полз, а на самом деле копошился на месте, как покалеченная гусеница, и расстояние до дерева, под которым остался Кем, ничуть не сокращалось?
Брось флягу.
Ага, так и бросил! Собаку он не спас, что он тогда мог сделать против здоровенных пьяных лбов, а фляжку дотащит, он ведь тот самый Шнырь, про которого в Аленде сказки рассказывают… Непонятно, что за гиблое колдовство они с Кемом невзначай разворошили, но он ушел и от злыдней-экзорцистов, и от безымянного хозяина черного подземного озера, и от Дирвена-задирвена – и от этой жути уйдет!
Будто бы оно похоже на клубок величиной с гору – намертво запутанный, полный колючек и обглоданных костей, старый, как подлунный мир, и Шныря угораздило зацепиться за нитку, торчащую из этого клубка. Брось флягу – и нитка отцепится, но фляга-то нужна для Кема, который иначе может помереть без воды… Шнырь полз еле-еле, из последних сил, но все-таки полз.
Шеро Крелдон, конечно же, знал о приготовлениях коллег, но махнул на это рукой. Куда больше его занимала операция по возвращению капиталов Королевского банка. А коллеги во главе с Аджимонгом пусть порадуются, от нас не убудет. Положение главы Светлейшей Ложи и, фактически, главы государства ко многому обязывает, в том числе приходится терпеть некоторые мелкие неудобства. Впрочем, Орвехт подозревал, что насчет масштабов грядущего «сюрприза» Шеро все-таки не в курсе, иначе не был бы столь снисходителен. Зато его любимый тортик обещает стать «истинным кулинарным шедевром», как и посулил Аджимонг.
Коллеги-пространственники заверили, что «невод» будет готов завтра ближе к ночи или, крайний срок, послезавтра к утру. После спасения денег и слитков канал с алендийской стороны будет запечатан, так что «неустановленным злоумышленникам» придется выбираться оттуда другим путем.
Официально считалось, что под удар попали некие не идентифицированные авантюристы, соблазнившиеся легкой поживой. Никаких имен, боги упасите: делаем вид, что мы ни о чем не догадываемся. Что ж, коллегам не привыкать играть в такие игры – еще и года не прошло, как живем без Накопителей.
В особняк на улице Черных Вишен доставили приглашение князю Ляраны на званый ужин в королевском дворце по случаю дня рождения Верховного Мага Светлейшей Ложи – все честь по чести. Его светлость отсутствует? Если до завтра изволит вернуться в Аленду, будем рады видеть его на торжестве.
Гарантий, данных Тейзургу, Ложа формально не нарушала: ну кто бы мог подумать, что это он болтается с подозрительными целями по Треуголью, переодетый в женское платье? И нельзя утверждать, что маги Ложи нанесли по злоумышленникам смертельные удары – другое дело, что в канале заворота возникает своего рода резонанс, многократно умножающий силу первичного импульса: для простого смертного ничего страшного, но для мага чревато плачевными последствиями.