Влюбленный эльф
Пролог
Друг друга любят дети главарей,
Но им судьба подстраивает козни.
Шекспир У.
И сынок мой по тому, по снежочку
Провожает вертухаеву дочку…
Галич А.
Отрывок из «Всеобщей эльфийской энциклопедии», статья «Крылья эльфийцев, их толкование и отображение в религии и искусстве»:
«Крылья эльфийцев — удлиненные и прозрачные — исполняют более декоративные, нежели практические функции. Как известно, эльфийцы не летают, поэтому следует признать: крылья у них являются атавизмом, сохранившимся от времен, когда полеты по воздуху являлись обыденным средством передвижения. О том, что такие времена существовали, нам известно по древним легендам и сказаниям, рассказывающим о путешествиях эльфийцев по воздуху. Известны иллюстрации древних художников с изображением летящих по воздуху эльфийцев. Как правило, полеты были групповыми — вероятно, сакральными, связанными с религиозными торжествами, потому что участники полетов держали друг друга за руки. Согласно другой гипотезе, на рисунках изображены воспаряющие ввысь души умерших эльфийцев: мнение основано на том, что летящие эльфийцы не имеют волос, следовательно, не могут быть признаны живыми существами.
Как происходила эволюция эльфийцев, в конце концов вылившаяся в невозможность оторваться от земли, в точности не известно. Одни ученые полагают, что способность к полетам была утрачена ввиду увеличения массы тела. Вместе с тем увеличение телесной массы привело к увеличению объема мозга. В таком случае древние эльфийцы были летающими, но вряд ли в полном смысле слова разумными, поскольку разум не соотносится с малым объемом мозга. Согласно альтернативной эволюционной теории, масса эльфийского тела не изменялась: просто, вследствие переселения эльфийцев с деревьев на землю, произошедшего несколько миллионов циклов назад, крылья атрофировались. Они все уменьшались и уменьшались в размерах, одновременно истончались, пока не достигли современного состояния. Чистый декор — без которого, однако, ни один современный эльфиец себя не мыслит.»
1.1. НАЧАЛО
На шелковистой траве между могучими дубами играли пяти- и шестилетние дети: судя по наличию крылышек, также белокурым волосам — эльфийские.
Дети бегали по поляне между могучими дубами и занимались кто чем: одни пытались поймать бабочек, порхавших с цветка на цветок, другие играли в принесенные с собой игрушки, вырезанные из дерева и украшенные цветистыми тканями, третьи дети обучались магическим пассам. Последнее было заметно по искрящимся волосам.
Как известно, эльфийцы— как темные, так и светлые — с рождения обладают магическими способностями, сосредоточенными в области их волосяного покрова: в том смысле, что магия в буквальном смысле слова утекает с их волос. Волосяные искры, получаемые при магических действиях, могут быть любого цвета, от лимонно-желтого до коричневого, переходящего в черный. Для выполнения магического действия необходимо особым образом сосредоточиться: если все сделано правильно и эльфиецобладает достаточной магической силой, тогда его волосы поднимаются вверх, как будто наэлектризованные, или, по желанию, принимают любую, иногда совершенно невообразимую, форму. В этот момент волосы начинают искрить, искры перекидываются с волос на видоизменяемый объект — магия совершается. В принципе, для выполнения магического ритуала пригодны любые волосы: произрастающие не только на голове, но и подмышкой и даже на лобке, хотя по гигиеническим и эстетическим соображениям эльфийцыпредпочитают колдовать с помощью головного волосяного покрова.
У детей, резвящихся на поляне, способности к магии находились на начальном уровне. Изредка то у одного, то у другого ребенка белокурые волосики приподнимались и начинали искрить, но это было очень слабое колдовство: его не хватало даже для того, чтобы поймать бабочку или кузнечика, не говоря о том, чтобы сделать нечто большее — например, силой мысли переломить цветочный стебель или сгенерировать чашку желудевого кофе. Поэтому большинство детей, с искрящимися прическами и трепещущими за спинами прозрачными крылышками, разбрелись по поляне и играли в доступные им немагические игры.
За детьми присматривала пожилая и толстая эльфийка-воспитательница, сидевшая под дубом и время от времени издававшая грозные окрики, типа:
— Амидель, ты куда направился? Ты что, шибко умный? Немедленно вернись на место и не вздумай отдаляться от меня больше чем на двадцать шагов.
Или:
— Галадриэль, немедленно отпусти бабочку! Или я тебе сейчас руки и ноги пообрываю, как ты крылышки несчастному насекомому.
Полуденное солнце то выплывало из-за облаков, то снова в них пропадало. Ветер приятно обдувал тело. За линией горизонта высились горные пики.
О, это были величественные горные пики, покрытые самыми настоящими ледниками! Солнечные лучи отражались от ледников, как от зеркальной поверхности, поэтому казалось: пики такие же хрупкие, как зеркало. На самом деле горные пики не были хрупкими — они лишь казались таковыми за счет многочисленных световых преломлений, а в действительности были страшно далекими и неприступными.
Привлеченные их недосягаемой красотой, мальчик и девочка взялись за руки и замерли.
Мальчика звали Ариэль, а девочку — Мюриэль. Мальчик был темным эльфом, тогда как девочка — светлой эльфийкой. Мальчик был чуть выше девочки и на цикл старше. Он носил короткие волосы, тогда как девочка — длинные, схваченные на затылке ленточкой. Эльфийки не использовали сложных причесок и заколок для волос вследствие того, что при магических действиях волосы растрепывались.
— Когда я вырасту, то обязательно побываю в Алармейских горах, — мечтательно сказал мальчик.
— Я тоже, — согласилась девочка.
— Я первый в них побываю, Мюриэль.
— Почему ты?
— Потому что я долечу быстрее всех. Никто меня не обгонит.
— Да ведь эльфийцы не умеют летать. Даже взрослые не умеют.
— А я долечу!
Ариэль из всех сил затрепыхал крылышками.
— Видишь, не умеешь!
Мальчик набычился и не ответил. В его коротких стриженых волосах проблеснула одинокая лиловая искра.
Мюриэль взглянула на него и дрогнула.
— Хорошо, — сказала она. — Сейчас не умеешь, а потом научишься. Я тоже научусь. Хочешь, Ариэль, полетим к Алармейским горам вместе? Возьмемся за руки и полетим. Хочешь?
Волосы мальчика поднялись дыбом. Фиолетовые искры замелькали в них одна за другой.
— Я первый долечу!
— Ладно, ладно, ты первый.
Поздно: губы мальчика задрожали от неконтролируемого гнева, в волосах заплясало уже не лиловое, но фиолетовое пламя. Ариэль оттолкнул от себя девочку и, затопав маленькими ножками в кожаных мокасинах, в горести закричал:
— Не спорь со мной, Мюриэль!
Его лицо перекосило обидой, а белокурые, как у всех эльфийцев, волосы начали извиваться огненными змеями.
— Ариэль, твою ж мать! — послышался рык воспитательницы.
В этот момент с волос юного эльфа сорвалась молния и ударила девочку в щеку. Мюриэль звонко ойкнула и заплакала, схватившись рукой за пораженное место: из-под прижатой ладони потекла кровь.
Подбежавшая воспитательница, с криком: «Всем оставаться на своих местах!» — отшвырнула Ариэля в сторону. Мальчик упал на траву и тоже зарыдал от перенесенной обиды.
Сквозь слезы он наблюдал расплывающийся, искаженный мир: как воспитательница склоняется над девочкой и ее — то есть воспитательницы — волосы завиваются и раскручиваются над головой в мелькающий клубок. Волосы у воспитательницы длинные: крутящийся клубок сползает воспитательнице на лицо и оттуда вытягивается в сторону лежащей на земле Мюриэль. Волосы приближаются к девочке и наконец достигают. В тот же момент искрящиеся желтым магические разряды начинают перетекать с волос на невидимую рану.
Ариэль вытер глаза кулачком и обратился в сторону горных вершин. Ледники блестели под солнечными лучами, как стекло, но выглядели уже не такими притягательными, как раньше — возможно, из-за того, что мальчик предчувствовал: воспитательница расскажет о его проступке родителям, а как отнесутся к этому родители, неизвестно.
Подтверждая худшие опасения, раздался громовый голос:
— Ариэль, подойди сюда, засранец!
Мальчик отрицательно замотал головой и попытался отползти, но был схвачен за шиворот. Волосы воспитательницы уже не искрили в полную мощь, хотя кое-где проскальзывали остаточные разряды. Зато крылья судорожно трепетали.
— Смотри, что ты наделал!
Воспитательница наклонила Ариэля к лежащей навзничь девочке и так, в согнутом положении, продолжая удерживать за шею, зафиксировала.
Бледная Мюриэль лежала с закрытыми глазами. На ее правой щеке краснел свежий заживленный шрам в форме паука. Паук раскинул лапки и выгнул спину, всем своим независимым видом показывая: необходимо бороться за выживание — так долго, как только возможно.
— Ты понимаешь, что наделал паршивец? Шрам не удастся свести! Магические шрамы плохо поддаются заживлению. Чтоб тебя, Ариэль! Я… лишу тебя сладкого на обед и заставлю убирать со столов тарелки.
Никогда еще Ариэль не видел воспитательницу в столь разъяренном состоянии: даже на самые отчаянные проделки своих воспитанников она реагировала более спокойно. Да — иногда более мстительно и изобретательно, но не с такой неприкрытой злобой, как сейчас. В то же время мальчик понимал: возможности воздействовать на него ограничены, самое неприятное, что воспитательница может предпринять — нажаловаться отцу. Поэтому Ариэль закрыл глаза и съежился в один ощетинившийся комок. По его волосам принялись пробегать голубые искры — только тогда мальчик почувствовал, как воспитательница разжала стальную хватку, и смог распрямиться.
В этот момент Мюриэль открыла глаза и встретилась взглядом с Ариэлем.
Ариэль ощутил что-то такое… непонятное. Вроде бы как сожаление о том, что ударил магической молнией по девчачьей щеке, и в то же время не совсем сожаление, а нечто куда более объемное и не подлежащее истолкованию.
— Я не обижаюсь на тебя, Ариэль, — произнесла лежащая девочка.
— Как ты, красавица? — с преувеличенной заботой вскинулась воспитательница, дотрагиваясь до ее плеча. — Ничего не болит? Встать на ноги можешь?
— Я могу.
Прижимая ладонь к щеке, девочка с некоторым трудом поднялась на ноги.
— Вот какая умница, даже крылышки не помялись! Поверти ими немного… Вот, молодчина! А теперь возвращаемся в группу. Дети, все возвращаемся, каждый забирает игрушку, которую принес с собой.
Дети — одни из них с любопытством наблюдали за развитием скандала, тогда как другие с полным равнодушием к чужой беде продолжали заниматься своими делами, — принялись искать и подбирать разбросанные по поляне игрушки.
— А ты, Ариэль… — воспитательница задохнулась от негодования, но, увидев мальчишеский взгляд исподлобья и голубые искры в подрагивающих волосах, не договорила.
Маленькие эльфийцы выстроились парами, взялись за руки и направились в детский садок, расположенный не так далеко от поляны, на которой гуляли, — в десяти сотнях мгновений неспешного хода.
Эльфийский детский садок — как и остальные эльфийские здания, в том числе общественные и деловые, — представлял собой экологически чистое деревянное строение, в данном случае двухэтажное, обсаженное со всех сторон малиной и ежевикой. Колючий кустарник высаживали намеренно, с целью не дать питомцам разбредаться куда попало, задавая направление движения. С другой стороны, спелые ягоды привлекали детей, но после одной-двух неудачных попыток маленькие эльфийцы начинали соизмерять вожделенные плоды с возможностью уколоть палец до крови.
Оказавшись в помещении, Ариэль забился в угол и так просидел до конца дня — с перерывом на обед и полдник, — в ожидании, когда его заберет отец. Иногда Мюриэль, на щеке которой красовался паучий рубец, растерянно на него посматривала, но мальчик старательно отводил взгляд. В то же время он чувствовал необходимость хотя бы изредка взглядывать на этот рубец, но только тогда, когда Мюриэль не видит.
1.2. Скандал ожидался
Родители пришли за Мюриэль первыми — точнее, мама Мюриэль.
К тому времени мальчик немного успокоился и подзабыл, что произошло на прогулке. Он занялся волшебными треугольниками.
Волшебные треугольники — это фигуры, которые нужно выстроить без применения рук, одними только магическими усилиями. Фигуры специально сделаны легкими — полыми внутри, — чтобы их легко было перемещать силой воли. Но никому из детей это не удавалось. Вот детям из старших групп — тем да, иногда удавалось, но в младшей группе сборка волшебных треугольников считалась невозможной. Малышам треугольники выдавали для тренировки: с тем, чтобы как следует потренировавшись в младшей группе, в старшей группе малыши достигли желанного успеха. Вот и сейчас, как Ариэль ни напрягал силу воли, волшебные треугольники не устанавливались — приходилось помогать себе пальцем. Впрочем, если отвернуться и не смотреть на палец, можно было решить, что треугольники выстраиваются в цельную конструкцию магически, как полагается.
Наступило время забирать малышей из детского садка. Начали появляться родители и уводить любимых чад домой. Ариэль на такие пустяки не отвлекался — все сидел на полу и устанавливал волшебные треугольники.
Хлопнула дверь. По тому, как воспитательница вытянула шею, многообещающе затрепетала крыльями и кинулась в раздевалку, Ариэль понял, что пришел родитель, которого воспитательница дожидалась с особым волнением. Вопреки ожиданиям мальчика, оказалось: пришел не его папа, а мама Мюриэль.
Еще не добежав до раздевалки, воспитательница принялась что-то визгливо объяснять. Предчувствуя недоброе, Ариэль попытался полностью погрузиться в волшебные треугольники, но даже до него донесся истеричный женский вопль:
— Что???
Дальнейшее мальчик не столько наблюдал глазами, сколько ориентируясь на доносившиеся до него звуки — восстанавливал посредством воображения.
Вот обеспокоенная родительница и сопровождающая ее воспитательница влетают в комнату и хватают находящуюся там Мюриэль. Мать рассматривает пораненную щеку девочки…
— Этот???
Ариэль сообразил, что вопрос относится к виновнику произошедшего, поэтому как можно ниже опустил голову и взял в руки волшебный треугольник, всем своим видом демонстрируя: ребенок сейчас занят, очень занят.
Раздались еще несколько женских возгласов, однако мальчика не ухватили за шиворот, как он боялся, и даже не пригласили на объяснения. Напротив, крики возмущенной родительницы и причитания воспитательницы как бы отдалились, из чего Ариэль сделал вывод: собеседницы, прихватив с собой Мюриэль, удалились в раздевалку. Только-то и всего — стоило волноваться понапрасну?!
Разговор, все еще на повышенных тонах, продолжался из раздевалки, но успокоившийся мальчик перестал в него вслушиваться. Поэтому не сразу уловил, как хлопнула дверь, и гомон внезапно оборвался — наступила тишина, которую лучше всего охарактеризовать как мертвецкую.
— Ариэль! — послышался из раздевалки голос отца.
Мальчик отбросил волшебные треугольники, поднял глаза и увидел выглядывающего из раздевалки отца.
— Папа!
Ариэль бросился к отцу, взял его за большую и теплую руку и вместе с отцом храбро отправился в раздевалку. Как мальчик и предчувствовал, досадная случайность на прогулке не осталась анонимной: дорогу к двери преграждали мама Мюриэль и воспитательница.
— Позвольте! — сказала мама Мюриэль голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
Ариэль, оказавшийся чуточку сбоку, видел, как крылья воинственной родительницы трепещут, а кончики волос непроизвольно свиваются и развиваются. С волос уже сыпались отдельные золотистые искры.
— Ваш сын обезобразил мою дочь.