Какая-то его часть просто перестала проводить различие, когда дело касалось примитивных, животных аспектов большинства сексуальных контактов. Он возбуждался в ходе этих контактов… но его глаза по-прежнему не искали мужчин так, как искали женщин.
И всё же на этого видящего он пялился.
Он знал, что это не полностью восхищение, зависть… или даже зачарованность.
Превращение в вампира хотя бы сделало его более честным.
Более честным в некоторых аспектах, по крайней мере.
— Я хочу трахаться, — сказал Наоко.
Он помедлил, оценивая глаза другого.
Ему показалось, что он видел, как там что-то промелькнуло.
Не совсем ошеломление, определённо не вздрагивание… даже не полноценный тик под кожей… но что-то. Некая крошечная перемена произошла в свете этих глаз — что-то, что он наверняка не увидел бы, будь он по-прежнему человеком.
Наоко никак не мог интерпретировать, что это означало.
Мудак всё ещё не позволил ему покормиться от него.
Из-за этого у Наоко не было ни малейшей кровной связи со своим похитителем.
Видящий Даледжем представлял собой пустую стену.
Наоко понятия не имел, зачем вообще видящий его похитил, на самом деле. Высокий видящий с нефритовыми радужками и этими поразительными бледно-фиолетовыми кольцами вокруг них, знал, как скрывать его чувства и его мысли.
Он был зеркалом. Чистой страницей.
— Ты оставишь меня здесь прикованным навеки? — громче прорычал Наоко. — Будешь кормить меня по капле в час от этого засранца…?
Наоко мотнул подбородком и головой вправо, показывая на другое живое существо, с которым он и зеленоглазый видящий делили хижину. Это другое существо также было приковано к стене, но к противоположной от Наоко.
Вампир не посмотрел туда глазами, но он ощущал запах другого видящего.
Он ощущал его отчасти потому, что уже недели жил на его крови.
Ну. Возможно, месяцы.
Он не был до конца уверен, сколько времени прошло, как давно Даледжем его похитил, или сколько они пробыли в этой хижине.
Сказать, что он с трудом отслеживал время здесь — это ещё мягко сказано. Не помогало и то, что вампиры не спали.
Ну… по большей части.
Он ведь спал вот только что, разве нет?
Он отбросил эту мысль, покосившись на Солоника, видящего, прикованного к стене напротив него. Он даже сейчас через связывающую их кровь ощущал шепотки сознания того другого видящего. К сожалению, ему было совершенно насрать, что думает этот засранец. Он не питал никакого интереса к его разуму, его эмоциям… да ко всему, что связано с ним, на самом деле.
Он взял Солоника из чистой животности.
Он трахал Солоника, потому что он всегда трахал свою еду, но это вовсе не вызывало у него тёплых и пушистых чувств к видящему-наёмнику.
— Я забрал его оттуда, — напомнил Наоко Даледжему, зеленоглазому видящему, заговорив с середины мысли. — Солоника. Я забрал его прежде, чем он успел сделать что-либо Мири. Я утащил его от неё. Я защитил её от него. Это уже кое-что. Это уже кое-что, верно? Ты знаешь, почему этот засранец находился там, в том здании. Он навредил бы ей. Он пошёл туда, чтобы навредить ей… и навредить ему. Её мужу.
Он не мог заставить себя произнести имя Блэка.
— Но ты добрался туда первым, — сказал зеленоглазый видящий, поджимая свои идеальные губы. — Ты добрался туда первым, ведь так, Ник? Не только до Солоника. До Мириам. До Блэка. Ты навредил ей. Ты навредил им обоим. Прежде, чем этому сломленному брату представилась возможность.
— Ох, отъе*ись ты, — рявкнул Наоко.
Зеленоглазый видящий улыбнулся.
Улыбка не коснулась его глаз.
— Чопорный, поучающий кусок дерьма, — прорычал Наоко. — Ты ничего не знаешь о нас с Мири. Ты понятия не имеешь о нашем прошлом, о том, как долго мы были друзьями, или что мы были даже чем-то большим. Даже её муж это понял… но ты не понимаешь и не поймёшь. Ты не знаешь, через что мы прошли вместе. Ты не знаешь, сколько раз мы спасали друг другу жизнь. Она для меня практически семья. Она была мне семьёй, когда я был человеком…
— Не сомневаюсь, что ты прав, — спокойно перебил Джем. — Уверен, что она была для тебя семьёй… когда ты был человеком. Я также уверен, что ваше с Мири давнее общее прошлое никак не излечит её боль или боль её мужа после того, как ты её изнасиловал.
Наоко вздрогнул.
Высокий видящий помедлил, пристально глядя на Наоко этими зловещими радужками с фиолетовыми ободками.
Он добавил чуть тише:
— …И брат Квентин отнюдь не будет благоволить к тебе или прощать тебя после того, как ты изнасиловал и едва не убил одну из его самых давних друзей… оставил её полумёртвой в квартире Блэка, где он нашёл её при таких обстоятельствах.
— Ты не понимаешь, — прорычал Наоко.
— Чего я не понимаю?
— Ничего, — рыкнул Наоко ещё громче. — Ничего ты не понимаешь.
— Ты думаешь, я не понимаю, что такое изнасилование? — спросил видящий.
— Ты не понимаешь вампирский яд, — рявкнул Наоко. — И как он работает, бл*дь… на видящих или на людях. Прочти Мири. Прочти её. Бл*дь, да она наслаждалась этим. Даже не просто наслаждалась. Чёрт, спроси у её мужа. Уверен, к этому времени он уже знает, как сильно его жена этим насладилась…
Подумав о Блэке, о том, как видящий, должно быть, отреагировал на то, что он ощущал, на то, что они сделали, Наоко усмехнулся, слегка улыбаясь.
— …Уверен, в этом и кроется настоящая причина его злости, — пробормотал он. — Засранец.
Видящий повернулся спиной к Наоко и направился к огню.
Наоко ощутил, что к нему повернулись спиной.
Он ощутил это, как животное животного.
Не будь он в цепях, прикован к железу и хрен знает ещё какому материалу, из которого состояла пластина, занимавшая четверть стены, Наоко определённо напал бы на мужчину просто за то, что он повернулся к нему спиной.
Он укусил бы его просто за один этот факт.
Но он мог лишь сидеть там и смотреть, как видящий грациозно опускается на корточки перед котелком, который висел над огнём.
Наоко подумал, что на этом всё. Он думал, что разговор окончен.
Он вздрогнул, когда видящий заговорил вновь.
— Это поистине поразительно, — прокомментировал Даледжем. — Поистине поразительно, что тебе хватает наглости вести со мной этот спор, Ник.
Он не поднимал взгляда от котелка.
Наоко казалось, что полужидкое содержимое, готовившееся над огнём, пахло кроликом, картошкой, пряностями, какими-то кореньями.
— Я видящий, — сказал Даледжем. — Я, бл*дь, видящий, Ник. Ты забыл, что у нас, видящих, тоже есть способы, как изнасиловать и разум, и тело? У нас тоже имеются удобные дерьмовые отговорки, чтобы убедить себя, что другая сторона «хотела этого», просто потому что мы способны подавить его/её силу воли. Те, кто достаточно инфантильные, больные, сломленные и жалкие, чтобы сделать такое, всегда используют такие отговорки. Они всегда выдумывают истории, чтобы оправдать свои действия.
Щёлкнув себе под нос, видящий наградил его презрительным взглядом.
— Ты знаешь, как всё на самом деле, Ник. Ты знаешь.
Взгляд этих светло-зелёных глаз сместился, многозначительно остановившись на другом видящем в комнате.
Этот взгляд несложно было прочесть.
Проследив за его направлением, Наоко ощутил, как его лицо заливается жаром.
— Иди ты нах*й, — прорычал он, глядя на Солоника.
Даледжем пожал плечами.
— Это точное сравнение, брат. Хоть нравится оно тебе, хоть нет.
— У меня нет ни капли общего с этим куском дерьма…
— Неправда, — видящий перевёл взгляд на него. — Ты точно такой же, как он, Ник. Точно такой же. Между вами нет различий. Ты и есть он. По крайней мере, в этом отношении.
Наоко сверлил зеленоглазого видящего гневным взглядом, подавляя жар, подступавший к груди.
Он достаточно хорошо чувствовал там ярость, чтобы понимать, что он мыслит не совсем вразумительно. А ещё это не было убедительным аргументом против слов, только что произнесённых видящим. Тот факт, что Даледжем так легко сумел заставить его оправдываться, не особенно успокаивал Наоко.
Его раздражение нарастало, усиливаясь от того, что лицо другого не выражало никакой реакции.
У него заканчивались оскорбления. У него заканчивались оправдания.
У него заканчивались способы посылать его на три буквы и дальше.
У него в принципе заканчивался запас того, что можно сказать.
И даже учитывая всё это, он не очень-то мог заставить себя чувствовать что-либо.
Ну, это не совсем так. Злость — это запросто. Гнев ладил с жаром в его крови, с естественной вампирской агрессией, той частью его, которая хотела убивать, охотиться, но не могла ничего поделать в этой бл*дской хижине в лесах.
Гнев не ладил с воспоминаниями, которые всё сильнее хотели нахлынуть на него.
Он в некоторой мере продолжал скользить по поверхности, но не погружался.
Более того, он знал это.
Он знал, что делает это, даже когда Даледжем не утруждался указывать на это.
Он старался не думать о последствиях всего этого. Он старался не думать об этом даже аналитически… но периодически его охватывала нервозность, предупреждающая, что это его поджидает.
Это ждало его.
И за это придётся заплатить свою цену.
Он постарался оттолкнуть и это.
Его разум искал новое отвлечение. Эта его часть хотела поиграть с зеленоглазым видящим. Она хотела воспринимать видящего как головоломку… одну из тех старых, деревянных, хитрых коробок-головоломок, где надо разобраться, как их открывать, но как только ты понял принцип, ты можешь открыть её в любое время. Он хотел найти к Даледжему такой подход.
Наоко знал, что это вызвано не только скукой.
Это даже не вызвано по большей части скукой — уже нет. Это страх. Наоко хотел разгадать разум и сердце видящего, проникнуть туда. Он хотел сломать этот фасад, поглотить его полностью. Он хотел сделать так, чтобы можно было отбросить видящего, чтобы можно было отнести его к соответствующей категории.
Он хотел, чтобы Даледжем значился в категории «добыча» и «то, о чём не стоит думать».
Он хотел иметь возможность поверить в это.
Более тихая и более взрослая часть разума Наоко сильно подозревала, что его попытки окажутся тщетными. Попытаться трахнуть этого видящего — пустая трата времени. Он уже пробовал по-своему, играл на грани, пытался пробраться сквозь защиты Даледжема… пытался вызвать у него реакцию, пытался вызвать настоящую боль, оправдание или печаль в этих полных света глазах.
Он ничего не добился.
Когда Наоко начал действовать чуточку слишком прямо, видящий ушёл.
Он не попытался раскусить замысел Наоко.
Он не попытался раскусить самого Наоко.
Он просто ушёл, бл*дь.
В первый раз он оставил Наоко одного в этой бл*дской хижине на несколько дней.
Во второй раз прошла неделя.
В третий раз по подсчётам Наоко зеленоглазый видящий отсутствовал минимум десять дней.
После этого Наоко завязал играть с разумом — по крайней мере, явно.
Он походил на пёсика, которого обучали командам.
Даледжем начинал с простых команд: «нет», «да», «приемлемо», «неприемлемо», «перестань лаять», «лежать». Наоко будет играть в игру, которую хотел вести его хозяин, иначе его хозяин не будет играть. Наоко знал это. Бл*дь, он знал, что видящий не отступится. Это разъяряло его, но пока что он не нашёл способа это обойти.
Так что, как любой пёс, который достаточно умён, чтобы слушать инстинкт выживания… Наоко будет подчиняться.
Он будет подчиняться, как делал это с Дорианом.
Он будет подчиняться, как делал это с Бриком в некотором роде.
А этой неугомонной, злой, нервной части его придётся искать другие способы занять себя. Она будет искать возможности… любые возможности… неважно, какими они будут мизерными… которые позволят ему более деликатно проникнуть за эти стены.
Она будет тихо искать эти лазейки.
К сожалению, видящий, похоже, тоже знал об этом.
Даже сейчас эти светло-зелёные глаза проницательно наблюдали за ним.
Видящие не могли читать мысли вампиров, так что Наоко знал, что другой не читает его в общепринятом для видящих смысле. И всё же от внимания Наоко не ускользнуло, что Даледжем мог догадаться о многом, просто наблюдая за ним, подмечая его настроение, следя за его фигурами речи, следя за его эмоциями… чёрт, да следя за его эрекцией.
Наоко бесило то, как часто этот мудак оказывался прав.
Как раз когда он подумал об этом, Даледжем пожал плечами.
Это нечеловечески красивое лицо плавно повернулось в профиль, взгляд светло-зелёных глаз остановился на готовящемся ужине.
Когда видящий так ничего и не сказал, Наоко обнаружил, что не может промолчать.
— Ты тратишь время впустую, — прорычал Наоко.
— У меня предостаточно времени, чтобы тратить его впустую.
— Херня полная! Почему ты делаешь это? Блэк послал тебя? — подумав, Наоко презрительно фыркнул. — Нет. Это был не Блэк. Если бы ты был тут ради Блэка, ты бы отрезал мой член — скорее всего, в первый же день. Это была Мири? Мири послала тебя?
Видящий напрягся.
Наоко скорее ощутил это, нежели увидел.
Он наблюдал, как поворачивается голова с прядями чёрных и светло-каштановых волос. Он подметил, что длинные волосы видящего были завязаны сзади, чтобы не лезли в лицо — они были заплетены в причудливую косичку и закреплены заколкой-зажимом, которая навевала ассоциации одновременно с далёкими временами и чем-то инопланетным.
Что логично.
Даледжем не из этого мира.
Так откуда этот чёртов видящий так много знает о вампирах?
И почему его? Почему этот видящий сделал именно его своим бл*дским проектом?
Почему на данном этапе хоть кому-то было не всё равно? Почему Даледжем попросту не убил его? Видящий с таким же успехом мог всадить в него пулю, а не дротик с транквилизатором. Он мог бы перерубить шею Наоко прежде, чем тот оправился и сумел бы дать сдачи. Он мог убить его на той лодке и отправиться домой.
Почему, бл*дь, видящий его не убил?
Даледжем пристально смотрел на него.
Поначалу мужчина-видящий ничего не говорил.
Затем уголки этих точёных губ приподнялись в циничной, лишённой веселья улыбке.
Наоко смотрел на него, всё ещё пытаясь понять.
— Почему ты на самом деле здесь? — спросил он наконец. Его голос прозвучал тихо, почти сипло. — Не Блэк заставляет тебя играть со мной в экстрасенса-пришельца-Будду. Он бы к этому времени сплёл ремень из моих кишок…
— Мири? — перебил Даледжем. — Ты думаешь, меня послала Мири? Серьёзно?
Увидев холодность в его взгляде, Наоко замолчал.
Он не подумал об этом. Не подумал. Просто сказал.
В этом отношении Мири сделает так, как захочет Блэк. Она бы никогда не стала действовать за спиной Блэка.
Мири принадлежала Блэку. Возможно, она всегда принадлежала Блэку.
Она определённо никогда не принадлежала ему, Наоко.
А теперь, после того, что он сделал, с Мири всё бесповоротно кончено.
Мысль заставила его содрогнуться, в этот раз мучительно и резко. Он отвернулся от светлых, двухцветных глаз видящего, ощущая боль в груди.
— Ты шутишь, верно? — произнёс Даледжем ещё холоднее.
Он поднялся на ноги, и его светлые глаза источали настоящую злость — может, впервые.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь… или пытаешься добиться от меня какой-то реакции, брат вампир. Потому что вопреки тому, что ты говорил ранее, я правда думал, что ты вешаешь мне лапшу на уши… пытаешься, во всяком случае… утверждая, что ты веришь, будто Мири «понравилось», что ты сделал с ней той ночью. Мне было бы ненавистно считать тебя полным идиотом, Ник. Мне было бы ненавистно думать, что ты действительно настолько тупой и неадекватный, чтобы верить в нечто настолько мерзкое. Но именно таким будет мой вывод, если ты задавал этот вопрос совершенно искренне.
Тишина.
Эта тишина ощущалась иначе, чем другие молчаливые паузы ранее.
Почему-то она ощущалась более тяжёлой, омертвевшей.
Как чёрная дыра, куда ничто не могло проникнуть и ничто не могло выбраться.