Эти чёртовы кровные связи были настырными.
Дориан как-то раз сказал ему, что практически каждый вампир старше двух сотен лет имеет связи почти с каждым вампирским кланом на планете, если только они не жили в совершенной изоляции и всё время кормились от крыс.
Брик поручил бы каждому вампиру в его клане искать Мириам, учитывая, как сильно они сейчас в ней нуждались.
В любом случае, кто бы ни похитил Мириам (человек, вампир, видящий), от её вызволения их отделяло один-два дня — смотря что они найдут, когда доберутся туда. Ник ничего не мог знать наверняка, пока они не оценят здание, не определят приблизительные меры безопасности, а также преимущественную расу обитателей здания.
Однако как только они проделают эту предварительную работу, он не собирался ждать.
Он не хотел ждать.
Он собирался выдвигаться так быстро, насколько это вообще объективно возможно. Чёрт, да он двинется вперёд сразу же, как только убедится, что она в этом здании, и у них есть примерный способ её вытащить… возможно, даже раньше.
Он понимал, что это может быть беспечным ходом, но инстинкты подсказывали ему, что это правильно.
Кто бы ни похитил её, они перевезут её в другое место, если ощутят угрозу.
Они перевезут её, и в конце концов, кровная связь ослабеет до такой степени, что он уже не сможет с лёгкостью её отследить.
Кто бы ни похитил её, они, должно быть, начинали нервничать из-за того, что Блэк направился в сторону Азии. Они никак не могли быть настолько отрезаны от внешнего мира, чтобы не знать, что Блэк превратился в бл*дского дракона, или что его видели на Гавайях, а потом он, по слухам, опять всплывал в водах океана к северу от Японии.
Если они умны, то они уже говорили о том, как и когда перевезти её, и как усилить ошейник, чтобы спрятать её от Блэка.
Тут он осознал, что Брик опять заговорил.
— …видишь ли, мы со своей стороны пытаемся провернуть фокус в отношении Блэка, убедить, что его жены здесь нет, а также усиленно стараемся… — Брик поколебался, может, вновь ощутив на себе внимание Ника. — …ну, как я и сказал, эта часть сейчас не важна. В любом случае, я не могу точно сказать тебе, что в итоге мы сделаем, поскольку мы до сих пор на стадии планирования. Скажем так, тебе лучше всего держаться от нас подальше. Я знаю, тебе не кажется комфортным сказать мне, где ты… но если ты в Северной Америке, я сильно подозреваю, что ты направляешься на север, а не на юг…
— Понял, — сказал Ник, ударив по газам, когда светофор наконец-то сменился зелёным.
Он проехал через перекрёсток, покосившись на название улицы, а потом его взгляд упал на портативный GPS-прибор, который лежал в держателе для стаканчика возле коробки передач.
Пальцы сомкнулись на его руке и нежно сжали.
Ник подпрыгнул, затем повернул голову.
Джем рядом с ним потягивался, всё ещё необъяснимым образом сжимая его предплечье.
Ник наблюдал, как видящий трёт лицо другой ладонью и выгибает спину, чтобы размять затёкшие мышцы. Ник ощутил, как та боль возвращается в его грудь с такой силой, что он почувствовал, как вампир на другом конце линии отреагировал.
— Наоко, — мягко выдохнул Брик. — Будь осторожен.
— Мне пора, — пробормотал Ник. — Я снова выйду на связь, когда представится возможность. Дай мне знать, когда нам будет безопасно вернуться в Северную Америку. Или нет.
Его взгляд не отрывался от Джема, пока видящий выпутывался из двух пуховиков, и его мускулистый пресс на мгновение сделался видимым, когда его рубашка задралась, обнажая голую кожу.
— Наоко… — начал Брик тихим рычанием.
— До скорого, — сказал Ник. — Спасибо за новости.
Не дожидаясь ответа, он повесил трубку, нажав красную кнопку на спутниковом телефоне, и бросил громоздкий аппарат на плоскую поверхность возле коробки передач.
Он совершенно не хотел слышать, что собирался сказать его прародитель.
В любом случае, он мог догадаться, что именно он хотел сказать.
Глава 24
На пределе
Я смотрела в окно, хмурясь.
Я чувствовала на себе взгляды.
На самом деле, я чувствовала, что на меня смотрят из каждого угла комнаты, но одна пара глаз сверлила меня особенно интенсивно.
Это начинало испытывать моё бл*дское терпение.
Потрогав ошейник и вздрогнув, потому что я по привычке потянула за него и дёрнула соединительные элементы, которые обхватывали кости моего позвоночника там, где ошейник впивался в шею, я прикусила язык, стараясь не сказать того, что мне хотелось сказать на самом деле.
Я уже знала, что от этого не будет прока.
Чёрт, да этот мудак, похоже, воспринимал мою ярость как прелюдию.
Это даже слишком напоминало мне Солоника.
Подумав о Солонике сейчас, я нахмурилась, глядя в окно на ночной город и всполохи света над Москвой-рекой, усеянной лодками, от которых по отражениям небоскрёбов шла рябь. Мой взгляд устремился влево, к мосту, который пересекал реку и вёл к скоплению зданий на другой стороне.
Под зданием, в котором находилась я, вплоть до реки струилась темнота — массив деревьев и леса, который занимал, наверное, несколько акров.
Я понятия не имела, где находился Солоник.
Если уж на то пошло, он мог быть настоящей причиной, по которой я очутилась здесь.
Наши люди пытались найти его после первой ночи беспорядков в Сан-Франциско, когда он возглавлял разведчиков моего дяди в охоте на вампиров, но он больше ни разу не объявился. Он исчез так же бесследно, как Ник… и Даледжем.
Подумав об этом, я нахмурилась.
Позади меня раздалось деликатное покашливание.
Я не повернулась.
Но так сильно заскрежетала зубами, что даже сама это услышала.
— Миссис Блэк? — осведомился голос с сильным акцентом. — Вы присесть на минутку? Визит со мной? Я принёс для вас вечерний перекус, поскольку мне сказали, что вы не спите… и торты.
Я продолжала смотреть, как машины снуют туда-сюда по мосту, направляясь к асимметричному скоплению зданий, и их разноцветные огоньки мерцают в отражениях на воде.
— Нет, спасибо, — произнесла я после небольшой паузы.
— Я настаиваю.
В этот раз в голосе прозвучал мрачный тон.
Я узнавала этот тон. Я знала, что он означал.
Я также знала, что угроза не была пустой, и с этого засранца станется использовать ручные настройки ошейника, чтобы ударить меня током и заставить подчиниться.
Он делал такое прежде. Он делал это четыре раза за эту неделю.
Нет. Пять.
Пять раз, когда я была просто не в настроении для его дерьма.
Мысленно взвесив, стоит ли ему противиться, если он неизбежно в итоге добьётся своего, я усилием воли заставила себя отвернуться от окна и окинула взглядом пастельную комнату, которую они отвели под мои «апартаменты».
Комната была просторной, до абсурдного огромной, как переделанный бальный зал.
Размер не делал её менее похожей на тюрьму… как и роскошная еда, которой они меня пичкали, или дорогие платья, халаты и туфли, которые занимали два огромных антикварных гардероба; или ванна с ножками-когтями в мраморной уборной; или высокие потолки с золочёной отделкой; или рояль в углу у противоположного окна.
Я чувствовала себя как Рапунцель в башне.
Вот только у меня не было красивых золотистых волос.
С другой стороны, даже если бы у меня были такие волосы, я сомневалась, что Блэк вскарабкался бы по ним — при условии, что он вообще планировал явиться сюда. Он скорее сказал бы мне спрятаться в той толстой фарфоровой антикварной ванне с ножками в форме лап, пока он атаковал это здание несколькими дюжинами боеголовок «Джавелина» [12] или таким же количеством «Томагавков» [13] в зависимости от того, какой подход он выберет.
Хотя, подумала я, опять-таки, ему это может уже и не понадобиться.
Я не хотела думать о том, где он находился сейчас.
Я не хотела думать о том, кто или что на него охотилось.
Я вообще едва могла вынести хоть какие-то мысли о нём, учитывая своё совершенно беспомощное состояние, бл*дь.
А ещё боль.
Боль ухудшалась как будто с каждым днём.
Каждую ночь я просыпалась от того, что провоцировала ошейник, потому что мой свет неизбежно устремлялся на поиски моего мужа, пока я спала.
— Идите сюда, — сказал Алексей.
В этот раз его тон сделался уговаривающим, словно я была напуганной собакой.
Они дали мне пса.
Ну, Алексей дал мне пса.
Угольно-чёрный щенок ирландского волкодава. Алексей окрестил его «Пётр» и вручил его мне в коробке высотой почти в мой рост. Он обернул эту коробку обёрточной бумагой цвета «золотистый металлик», украсил пурпурно-синим бантом и ввёз на тележке, запряжённой маленьким пони. Два мужчины стояли у двери и трубили в трубы, а упряжь лошадки украшалась колокольчиками.
Эти говнюки реально считали, что всё ещё жили в эпоху царей.
Тем не менее, я один раз посмотрела на щенка, он один раз посмотрел на меня… и мы оба решили, что он — мой. Он спал со мной каждую ночь. Он не приближался ни к кому, кроме меня. Я просыпалась от того, что он лизал место, где ошейник встречался с моей шеей сзади, впиваясь в мою кожу.
Он скулил, так что понимал суть.
Я переименовала щенка, назвав его «Пантер» [14].
Он был всего лишь щенком, не старше шести недель, когда они вручили его мне, а теперь ему было, может, восемь или девять недель, но я знала, что он превратится в монстра, когда вырастет.
Я решительно намеревалась забрать его с собой, если сумею выбраться из этого бл*дского места живой. Если я уйду, Пантер тоже уйдёт.
— Мириам?
Голос Алексея звучал мягко. Угрожающе мягко.
Этот тон также был мне знаком.
Я неохотно повернулась.
Ощущая, как он смотрит на меня с края антикварного французского дивана, и чувствуя намерение, вложенное в этот взгляд, жёсткость в этих бесстрастных глазах, я не дала отвращению отразиться на моём лице.
Со дня нашей первой встречи его тёмные волосы всегда были зализаны назад.
Он одел своё мускулистое, сложенное как у боксёра тело в «варёные» джинсы и шёлковую рубашку с серебристыми и чёрными узорами спереди. Он носил дорогие кожаные туфли (наверное, итальянские), несколько золотых цепей на шее, кольцо с бриллиантом в золотой оправе на мизинце, и бриллиантовую серёжку в ухе, также в золотой оправе.
Он выглядел в точности как то, чем он и являлся — еврошваль и сутенёр.
Диван, на котором он развалился, выглядел так же нелепо.
Он походил на репродукцию свадебных диванов XVIII–XIX вв. в стиле французского рококо, но мог быть и подлинным антиквариатом.
Корпус был золочёным (наверное, настоящее золото, с этих клоунов станется), обивка — чёрной, и дополнялось это всё тёмно-пурпурными и розовато-лиловыми круглыми подушками. В длину диван был примерно три с половиной метра, и это только та часть, где можно было сидеть. Резные золочёные ножки выступали на несколько футов во все стороны, замысловатая резьба поднималась по высокой спинке с мягкой обивкой, которая тоже украшалась несколькими дюймами золотой филиграни в виде листочков и цветочков.
Диван был настолько огромным, что я посчитала бы его секционным, если бы не эти резные изогнутые ножки, а также низкая посадка, отчего этот предмет мебели походил на присевшее животное, выжидавшее подходящего момента, чтобы напасть на меня.
Алексей похлопал по чёрной обивке рядом с местом, где сидел он сам.
Я это проигнорировала.
Вместо этого я свистнула Пантеру.
Щенок ирландского волкодава скатился со своей постели и понёсся ко мне на своих долговязых лапах. Пока он бежал, я обошла диван и выбрала одно из кресел в таком же стиле, которое стояло напротив низкого столика, где слуги подали чайный сервиз и бутерброды.
Я опустилась в кресло, нарочно скрестив ноги под шёлковым платьем, в которое я была одета. Пантер добрался до меня в то же мгновение, когда я устроилась на месте. Он запрыгнул на удивление легко и грациозно для пёсика его возраста, присоединился ко мне на кресле и развалился на моих коленях.
Посмотрев на меня, он одарил меня щенячьей улыбкой, колотя лохматым хвостом.
Я улыбнулась ему в ответ, почёсывая за ушками.
Всё это время я ощущала на себе взгляд Алексея.
Я чувствовала, что он особенно пристально пялится на мои ноги в коротком, неуместно летнем платье, затем задерживается взглядом на моих обнажённых ступнях. Мне ненавистно было носить такую лёгкую одежду, особенно в присутствии этого отвратительного мудака, но они предоставили мне мало выбора даже в двух битком набитых гардеробных шкафах.
В любом случае, они поддерживали здесь такую высокую температуру, что мне наверняка было бы ещё некомфортнее в джинсах или кардигане. В каждой комнате пылали камины, в том числе и здесь, и это тоже не помогало.
В итоге я слегка потела даже в шёлковом платье с запахом.
Я знала, что от щенка на коленях будет ещё жарче, но не приказала ему слезть на пол.
Я опять подумала, стоит ли пнуть Алексея в горло.
Я представила себе весь процесс.
Как я небрежно опустила бы Пантера на пол…
Пока Алексей наблюдал, как я глажу собаку, я бы оттолкнула кресло назад, сместила свой центр тяжести вбок и совершила пинок прежде, чем он успел бы отреагировать — пнула бы его прямо в трахею голой пяткой.
Этот удовлетворительный хруст.
Созерцание того, как он хрипит, лежит парализованный на этом нелепом диване, выпучивает глаза и знает, что умирает, но ничего не может поделать. Я сажусь обратно в кресло, свистом подзываю Пантера вернуться ко мне на колени.
Я потягиваю чай, дожидаясь, когда он закончит умирать.
Я поглаживаю щенка и жду, когда появится команда безопасности.
Я жду, как они активируют удалённое управление, чтобы вырубить меня с помощью ошейника.
Будет ли это стоить того?
Какая-то часть меня была очень, очень убеждена, что это того стоит.
В то же время я невольно размышляла о том, насколько иначе я могла бы ответить на этот вопрос всего несколько лет назад.
От моего внимания не ускользнуло то, насколько более жестокими в последнее время были мои мысли. Я гадала, было ли это вызвано обстоятельствами, какими-то отголосками того, что я чувствовала от Блэка — того, что Блэк хотел от меня, той тяги, которую я ощущала от Блэка, пока он старался найти меня. Он хотел, чтобы я выбралась отсюда. Он хотел, чтобы я сделала всё возможное, чтобы убраться отсюда нахер и найти его.
Я тоже этого хотела, но не готова была умирать ради этого.
Какая-то часть меня ждала, но я не была уверена, чего именно.
Удобного момента, наверное.
Может, я просто ждала самого Блэка.
Потому что Блэк искал меня.
Это я точно знала.
Совсем как я искала его всякий раз, когда моя бдительность ослабевала, и я забывала про ошейник, он тоже искал меня. Мой свет кричал и звал его даже через ошейник. Какая-то часть меня ощущала, что его свет кричит и зовёт меня, даже если я не могла его услышать.
Мой свет так сильно нуждался в нём, что я вообще не могла мыслить связно.
Его свет нуждался во мне.
Я знала это, даже не задаваясь вопросом, откуда мне это известно.
Может, это само собой нахлынуло на меня.
Может, что-то между нами опять изменилось, пока мы находились в том другом измерении, где мы с Блэком играючи тренировались, познавая новые структуры в нашем свете.
Сейчас я думала об этом с каким-то изумлением.
Мы воспринимали это всё как забаву. Мы дурачились, учились новым навыкам, показывали друг другу всякие штуки, но никогда не воспринимали это всерьёз. Напротив, мы говорили себе, что тут ничего особенного, и всё это практически безобидно.
Но, видимо, это очень даже особенное.
Видимо, это не так уже безобидно.
Учитывая облик, в котором мой муж пребывал, скорее всего, даже в этот самый момент… и то, что он мог делать в этом облике… это совершенно не безобидно.