— Не выметусь. Не вы меня сюда посадили, не вам и выметать.
Зашла Амалия.
— Я вас ищу, Сергей Владимирович.
Никитин присел на край стола.
— В правильном месте ищете, Амалия Станиславовна, — нагло заявил он. — Ритка, брысь! — бросил он девушке не глядя.
— Не трогайте Маргариту, — вступилась за Ритку Амалия. — И я не понимаю вашей эйфории. Почему вы считаете себя вправе командовать здесь?
— Да потому, что это все наконец мое. Я здесь — главный СуперНик!
С этими словами Сергей неожиданно подхватил Амалию и закружил ее, аккомпанируя себе голосом.
«Хорошо бы какую-нибудь «Кумпарситу» сотворить, с эффектным переворотом партнерши в конце!» — пришла ему в голову шальная мысль.
Наконец он поставил Амалию на место. Та не находила слов от возмущения.
— Должен вам сделать комплимент, дорогая Амели, — весело сказал Сергей, — вы прекрасный партнер. И не только в танцах, — подмигнул он.
— Амалия Станиславовна, я могу уйти отсюда, — не вытерпела Ритка. — Сяду с Юлькой в приемную. Там только нужно столик подвинуть к двери…
— Да-да, вали, — одобрил Сергей, указывая на дверь.
— Сергей Анатольевич, — строго сказала Амалия, — Маргарита останется здесь. А вы идите и займитесь наконец хоть каким-нибудь делом.
— Скоро, очень скоро вы не будете мне указывать, что делать. — Сергей хищно осклабился.
Близился вечер. Юрий Владимирович спешил домой. Он остановился около киоска с цветами и купил букетик. Полюбовавшись им несколько секунд, свернул к дому.
Услышав, что отец зашел в квартиру, Диана вышла ему навстречу. Юрий Владимирович, расплывшись в улыбке, вручил ей букет.
— Пап, что это? — удивилась Диана.
— Цветы. Я хочу, чтобы у нас в квартире царило такое же настроение, как у меня в душе. Поставь в вазу, пожалуйста.
Мысли Юрия Владимировича витали далеко.
— Видел маму? Как она?
— Она у тебя — прелесть что за человек! Мягкая, женственная, деликатная… С отличным чувством юмора, между прочим! — восхищенно проговорил Юрий Владимирович.
— Где вы были?
— Катались на каруселях.
Отец был очень доволен и даже удивился сам себе, отметив, что совершенно не смущается, говоря о каруселях.
— Что?!
— Представляешь, даже стыдно, но я про все забыл, про деньги, про Нику… про все несчастья. И был снова молоди полон надежд! — Он схватил Диану за руки и закружил по комнате.
— Папа, знаешь, как это называется — ты влюбился!..
— Вот такой план Борюсика, — сказал Артем, закончив свой рассказ. — Как он тебе?
Доминика немного подумала и после небольшой паузы проговорила:
— Борюсик жертвует собой. И он, и ты, и я понимаем, что успех этого плана — конец его карьеры. А он — врач от Бога и ничем другим в случае провала заниматься не сможет. Он погибнет. Я не могу принять такой жертвы и никогда не приму. Так ему и передай.
Марина сидела на своем посту в клинике, когда появился сам Борис Михайлович. Она встретила его со смешанным чувством. С одной стороны, она была очень рада, а с другой — должна была сообщить неприятное известие.
— Я вижу, вы, Мариночка, пребываете в некотором унынии, — заговорил Борюсик, по-своему истолковав ее поведение. — Не вешайте нос. Я на свободе. И пока снова не сел, мы с вами поработаем. Я, признаться, соскучился по своей клинике.
— Борис Михайлович, не знаю, как сказать… — замялась Марина.
— Говорите, как есть. Меня после тюрьмы трудно испугать.
— У нас нет пациентов, — выдохнула помощница.
— Вот как. И куда они подевались? — все еще весело спросил Борюсик, до конца еще не осознав, что ему сказала Марина.
— Часть — к Могилевичу ушла…
— Ничего, вернем, — оптимистично ответил Борюсик.
— Не получится. Я пыталась — всех обзвонила. Ведь наши клиенты — в основном женщины. Они испугались… По городу пошел слух о врачебной ошибке… или преступной халатности… приведшей к смерти пациентки… ну, вы сами знаете. Некоторые так прямо и говорят: врач-убийца.
Марине было очень тяжело произнести эти слова.
Борюсика словно подбросило:
— Но ведь это неправда!
Борюсик все еще находился под впечатлением от слов Марины, когда в приемную вошел Артем. Борис Михайлович спросил его:
— Ты с ней говорил?
— Только что, — кивнул тот. — Ей больше нельзя там сидеть, ее надо вытаскивать.
— Как ей мой план?
— Она не подтвердит ни одного вашего слова. Доминика не хочет принимать в жертву вашу карьеру.
— Как мне только что сказала моя верная Мариночка, закат моей карьеры уже наступил. Мне нечего терять. — Борюсик попытался улыбнуться.
Марина встрепенулась.
— Я такого не говорила, Борис Михайлович, — поправила она его, — зачем вы так? У нас осталось несколько верных пациенток: Ольга Алексеевна, Пашаева…
— Слушай меня, адвокат, — твердо сказал Борюсик. — Хочет того Доминика или нет, но я пойду с повинной в ментовку. — Он решительно снял трубку и позвонил НикНи-ку: — Алло, Николай Николаевич, это доктор Медведев вас беспокоит. Прошу меня принять. Да, сейчас. Хочу сделать признание. Нет, до утра ждать не могу. Спасибо.
Борюсик повесил трубку.
— Мариночка, если вы мне принесете передачку, я буду счастлив. Еще один звонок и все.
Он снова набрал номер.
— Маргариточка, здравствуй, — как можно нежнее сказал Борюсик.
Ритка схватилась за сердце и чуть не упала со стула.
— Здравствуйте, Борис Михайлович, — натянутым голосом ответила она.
— Как я рад тебя слышать!
Борюсик был просто счастлив, услышав Риткин голос, и его как холодной водой окатило ее холодное:
— А я нет.
— Почему ты так говоришь?
— Не звоните мне больше, Борис Михайлыч… и поищите кого-нибудь другого для своих экспериментов.
— Маргариточка, ты разрываешь мне сердце…
Он действительно почувствовал боль в груди.
— А вы… а вы… а вы меня послали на смерть. — Ритка бросила трубку, отвернулась к окну и заплакала.
Борюсик осторожно, как стеклянную, положил трубку.
— Вот теперь действительно все потеряно, — грустно пробормотал он.
Борюсик, пешком добравшись до здания милиции, долго стоял, о чем-то раздумывая. Наконец твердым шагом вошел внутрь.
НикНик внимательно изучал бумаги, сидя за столом в своем кабинете, когда к нему вошел Борюсик. Следователь спросил, не отрываясь от бумаг:
— Что вы придумали на сей раз?
— Я ничего не придумал, я просто вспомнил, — ответил Борюсик. — Сейчас вышел на свободу и вспомнил. Не было никакого Сидорова, это правда.
— Значит, все-таки не было, — поднял голову следователь. — Одумались? Это хорошо. Господин Медведев, вы свободны, я вас не держу.
— Я колол этим препаратом Никитину. — Следователь бросил на врача удивленный взгляд. — Я очень торопился на программу. Заехал к ней буквально на минуту. Замотался, знаете, голова была занята разным… уколол, машинально сунул препарат к другим лекарствам. И быстро на телевидение. Там тоже волнение. Я и перепутал. Я виноват. Отпускайте Никитину.
— Я поражаюсь вашей фантазии и неуемности, доктор Медведев. — Следователь даже рассмеялся. — И не надоело вам эти басни выдумывать, одна другой интересней? Первый раз вы кололи Сидорова, сейчас — Никитину. Кто окажется вашим пациентом в следующий раз? Юрий Владимирович? Дианочка?
— Я вам говорю правду, — как заученный текст, твердил Борюсик. — У меня есть факты. Вы обязаны выслушать меня.
— Ладно, вас я выслушал, но кто подтвердит ваши слова? Дежурные в санатории? Да мне же стоит только пригрозить им уголовной ответственностью за дачу ложных показаний…
Борюсик хотел оправдаться, но не нашел слов.
— Никитина подтвердит? — спросил НикНик, упершись руками в стол. — Сами понимаете, какова цена ее слову.
— Их может подтвердить моя медсестра Марина. Она засвидетельствует…
— Как в прошлый раз? — перебил Борюсика следователь. — Пусть ваша Марина лучше ставит свечки и молится, чтобы я не привлек ее за махинации с карточкой лже-Сидорова. Факты, господин Медведев, дело упрямое, и они на моей стороне.
Теперь следователь уже не смеялся. Его на самом деле начал раздражать спектакль, каждый раз по-новому переигрываемый Борюсиком.
— Почему же я ни в чем не могу вас убедить? — отчаянно воскликнул врач.
— Да потому что врать — это тоже искусство. А в этом деле вы — дилетант. И все ваши выдумки — дилетантские. Если хотите, я продолжу свои рассуждения дальше. Я не поленился и сходил к вашему Могилевичу.
НикНик выжидательно посмотрел на доктора.
— Он ни в чем не виноват.
— А я не обвинять ходил, а навести необходимые справки. Он сказал, что- перепутать найденный у Никитиной препарат с теми, из которых вы делали смесь для укола, невозможно. Они находятся в абсолютно разных ампулах. Это подтверждает мой вывод, что вам в суматохе была подменена не ампула, а шприц с готовой смесью.
НикНик вышел из-за стола и направился к зеркалу.
— Уже поздно, доктор Медведев, — сказал он, приглаживая волосы. — Не морочьте голову ни мне, ни себе. Идите домой, к любимой женщине. Неужели вам больше нечем заняться?
— Но Никитина не виновата!
Полный отчаяния возглас Бориса не вызвал у следователя никаких эмоций.
Анжела уже сворачивала торговлю, когда появился Васька с пакетом в руках. Анжела чутко потянула носом:
— Ты снова пьян?
— Пьяница проспится, а дурак — никогда, — философски заметил Васька. — Меня Риткин доктор напоил.
— Выпустили его?
— Ага, и мы с ним отмечали это дело, — довольно ответил Васька икая.
— Рассказывай! — не поверила Анжела. — И такой уважаемый и известный человек — с тобой в парке на скамейке?
— Уважаемый человек на то и уважаемый, чтобы уважить своего уважаемого друга, во! — Васька выдал эту фразу и гордо приосанился: — Борис Михалыч, между прочим, сегодня меня в лучший ресторан города водил. Но я своих не забываю, и тебе гостинцев принес. Держи, это мы не доели — И он протянул Анжеле пакет.
Она заглянула в него и достала бутылку.
— Забирай сразу, у меня Зяма — трезвенник.
Васька отхлебнул из горла:
— Ты мне вот что скажи, Анжелка. Предположим, у человека есть страшная тайна. Но она касается и другого человека тоже. Так, выходит, я ее должен обязательно хранить?
— Должен.
— А если тот, второй человек, — предатель?
— Ты, Василий, не мудри, а говори начистоту. — Анжелка не любила хождений вокруг да около. — Кто предатель-то? И какая это у тебя тайна может быть?
— Э, так если я тебе скажу, получается, я выдам тайну, — огорчился Васька. — А это кое-кого поставит в очень неудобное положение…
Он не знал, как поступить.
Виктория Павловна и Анна Вадимовна разговаривали в ожидании Петрова. Наконец тот появился.
— Олег Иванович… — начала было Анна Вадимовна, но Петров ее тут же поправил:
— Олег.
— Да, Олег, — продолжала Анна Вадимовна, — можно ли, зная фамилию человека, определить, был он женат или нет? Если да, то на ком и где сейчас эта женщина?
— Вас интересует какой-то конкретный мужчина?
— Да.
Петров нахмурился. Ему не хотелось заниматься поисками такой информации. Анну Вадимовну интересовал какой-то мужчина!..
— Не проще ли спросить у него самого? Я не хочу стоять, между вами.
Виктория Павловна рассмеялась:
— Ань, по-моему, Олег Иванович принял Артема Боева за твоего ухажера.
— Вы сказали: Артема Боева, парня вашей дочери? — переспросил Петров.
— Да, нам нужно проверить этого человека. Узнать всю его подноготную.
— Анечка, для вас… я же… разумеется! — Подозрения Петрова вмиг рассеялись. — Считайте, что ответ у вас в кармане, — заверил он.
Диана была одна, когда пришел Сергей. Она обрадовалась ему, тогда как ее отец был, напротив, совсем не рад.
— Чего пришел? — неприветливо спросил Юрий Владимирович зятя.
— Я пришел исполнить свой супружеский долг, — нагло заявил тот.
Чего-чего, а такого циничного ответа Шевчук не ожидал.
— Вы только посмотрите на этого нахала! И с кем ты собираешься его исполнять в моем доме? — воскликнул Юрий Владимирович.
Сергей улыбнулся:
— А вы шутник, Юрий Владимирович! Под супружеским долгом подразумевается беспокойство о жене. Вот я и беспокоюсь о Доминике. Как она?
— Мы сами толком ничего не знаем, — ответил Юрий Владимирович, немного остывая. — Результаты психиатрической экспертизы доказали ее вменяемость. А это значит, что моя бедная девочка снова под следствием. Ну, ничего, скоро правда выплывет наружу.
— Но утешит ли эта правда Доминику? — загадочно спросил Сергей.
— Ты тоже думаешь, что она хотела замочить Ритку? — живо поинтересовалась Диана.
— А кто еще так думает?
— Ясно кто — НикНик, следователь.
— Он тебе уже НикНик? — ревниво спросил Сергей. — Ого, Дианочка, а ты, я вижу, девочка не промах.
Он обиженно надулся.
— Нет… просто… Сережа, — пыталась оправдаться Диана, тронув его за плечо.
— Ты смотри, я не собираюсь менять оленьи рога на бараньи. — Он дернул плечом и отошел от Дианы.
— Да как ты смеешь, в моем доме?! — прервал Сергея Юрий Владимирович.
— Пардон, папа. Разбирайтесь с вашими эмансипированными дочками сами. Я, собственно, хочу знать одно: когда Ника вернется на фирму? И случится ли это вообще?
— Сергей, не юли. Что ты задумал? — насторожился Юрий Владимирович, вплотную подходя к зятю.
— Так и быть, открою вам все карты. — Сергей поднял руки, будто бы говоря «сдаюсь». — Как ближайшим родственникам. Вы понимаете, Юрий Владимирович, что наша с Никой семейная лодка разбилась о… байк. Заметьте, как сказано! — самодовольно засмеялся он. — Так вот, разумеется, после случившегося я, как честный мужчина, должен развестись с вашей дочерью.
— Поэтому ты о ней выспрашиваешь?
— Именно. Только вы не расстраивайтесь, Юрий Владимирович, я по-прежнему останусь вашим любимым зятем. Диана вам уже сказала о предложении, которое я ей сделал?
— Так ты не шутил? — удивился Юрий Владимирович.
— Я никогда в жизни не был так серьезен, папа. Как только мы разведемся с Доминикой, мы сразу поженимся с Дианой. Так что начинайте готовить приданое.
Отец какое-то время молчал, переводя взгляд с дочери на Сергея.
— Она дала тебе свое согласие? — наконец спросил он.
— Я сказала, что подумаю, — поспешила ответить вместо Сергея Диана.
— Чего тут думать, не понимаю. По-моему, все и так ясно. Я наконец решил обрести семейный покой и бросить все свои молодые забавы.
В камере Доминики шла раздача ужина. Две задержанные спорили из-за мисок, наконец, разобрались и начали есть. Доминика за миской не подходила.
— Еще одна пайка, — сказал конвоир.
— Я не буду есть, — ответила Доминика.
— Это еще почему? — лениво протянул конвоир.
— Я объявляю бессрочную голодовку, — заявила Ника. — Сообщите об этом вашему руководству.
Конвоир хмыкнул и щелкнул дверным замком. Тут же одна из задержанных бросилась к Доминикиной миске, пересыпала еду к себе и начала уминать за обе щеки. Девица во все глаза смотрела на Доминику и толкала соседку, показывая жестами, что Доминика — ненормальная.
Борюсик возвращался из милиции домой, когда раздался звонок сотового телефона.
— Борис Михайлович, это Михаил Коркин из загородного дома Никитиных, — сказал голос в трубке.
— Я тебя узнал, Миша. Что случилось?
— У моей жены Тани был сердечный приступ, я хочу показать ее вам, может, что посоветуете?
— Немедленно? Можешь привезти ее прямо сейчас?
— Да. Только попрошу соседку посидеть с детьми и привезу жену. Ждите.
«С какими детьми?» — подумал про себя Борюсик, ничего не поняв, и набрал номер своей клиники.
— Мариночка, вы еще на месте? Вот и хорошо. Задержитесь немного, пожалуйста. Я вам заплачу сверхурочные. Просто сейчас приедут пациенты. Я тоже скоро буду.
Михаил вел машину и разговаривал с Танюшей. Та больше помалкивала, о чем-то размышляя.
— Танюш, ты не молчи, а то я пугаться начинаю. Тебе снова плохо?