— И все-таки, зачем тебе Крокодил?
— Потому что мне хочется иметь раба. И миллионершей стала бы только для того, чтобы рабов завести, чтобы бить, издеваться, чтоб они в рот мне заглядывали. А Крокодил и есть раб.
Цинизм Косаревой удивил даже видавшего виды Самвела.
— Ты что, в прошлой жизни была Клеопатрой? Да, разные мы с тобой… Я — не ты.
— Лучше, что ли?
— Зачем лучше — другой. Я хочу хорошо жить, кушать вкусно, спать мягко, чтобы вокруг меня был порядок — мой порядок, чтобы было так, как я хочу. И все.
Косарева стала ластиться к нему:
— Таким ты мне и нравишься.
— Лиса ты. Хитренькая лисичка. — Самвел провел рукой по щеке Косаревой.
— На этом и закончим лирическую часть, — неожиданно деловито сказала Косарева. — К делу. Ну, теперь ты знаешь, что я — не бесприданница. И я повторно делаю тебе свое предложение. Руки и сердца. А чтобы подтолкнуть твою нерешительность, предлагаю тебе десять тысяч долларов.
— Во столько ты оцениваешь мою свободу?
Хватка этой женщины была поразительной.
— Это для столицы — не деньги, а для нашего провинциального болотца — очень даже. Ты со мной расписываешься, даешь мне свою фамилию, я заодно, согласно древним восточным обрядам, меняю и имя. А спустя месяцок-другой мы разводимся. Ты остаешься с денежкой, а я — с новым легальным именем и свободой. Попомни мое слово, Самвельчик, — смеясь продолжала Косарева, — ты еще на коленях будешь просить меня не разводиться с тобой. Ну, так как? Это тебе не хороводы с торгашами водить, я тебе дело предлагаю. Мы же с тобой, так сказать, уже почти мафия, — подытожила Косарева.
— Не пугай меня словами. Какая там мафия…
— Мафия — это по-итальянски, когда один клан орудует. А мы с тобой практически одна семья.
— Не гони, Надька, лошадей. Я тебе пока еще своего согласия не давал.
Напору Косаревой мог бы позавидовать танк.
— И зря ломаешься. Я бракованный товар не подсовываю, посмотри на меня. Многих видал лучше? Давай женись, и будем сотрудничать теснее. Во всех отношениях.
— Мда, ты, конечно, женщина необыкновенная, от скромности не умрешь. Ладно, допустим, я соглашусь. Что тогда?
Юрий Владимирович в сопровождении Дианы вошел к издателю.
— Я же вам обещал, что не опоздаю. Вот — новая порция для перепечатки, — протянул Юрий Владимирович издателю папку.
— Вы наш образцово-показательный автор, — обрадовался издатель. — Вам бы еще освоить компьютер, и цены бы не было.
— А что, у вас больше нет машинистки? — поинтересовался Юрий Владимирович.
Во время их разговора Диана не выпускала из рук своего вязания, время от времени бросая откровенно провокационные взгляды на издателя. Издатель — моложавый, интеллигентного вида мужчина — был несколько смущен напором Дианиного кокетства, но было видно, что она ему понравилась.
— У Наташи, моей машинистки, как вы говорите, все замечательно, — уточнил издатель. — Только она, Юрий Владимирович, не машинистка, а оператор компьютерного набора.
— Я знаю. Но раньше так называли печатающих барышень.
— Я, кстати, на Наташе проверяю качество будущих романов: если ей нравится, то пойдет, если нет — можно не тратить деньги.
— Она у вас прям как собака на таможне.
— Ну, не собака, но чутье у нее есть. Женская интуиция, — спохватившись поправился издатель.
— Так я вам тоже могу подойти, возьмете меня на работу? — вмешалась в разговор Диана, откровенно клеившая издателя, несмотря на присутствие отца.
Юрий Владимирович попытался сменить тему:
— Роман продвигается хорошо, думаю, что в ближайшее время смогу порадовать вас окончанием. Как у нас со сроками, укладываемся?
На столе зазвонил телефон.
— Прошу прощения, — извинился издатель, поднимая трубку.
Воспользовавшись паузой в разговоре, отец тихо сделал выговор Диане:
— Ты ведешь себя просто неприлично.
А издателю так не показалась, — абсолютно не смутилась она. — Я девушка, судя по всему, уже свободная, мне нужно свою жизнь устраивать. Не знаешь, папа, сколько зарабатывают издатели?
— Но он безнадежно женат! — отчаянным шепотом пытался вразумить дочь Юрий Владимирович.
— Безнадежно женатых не бывает, бывают безнадежно одинокие. Каковой я стать не хочу. Твою Никушу ведь не остановило, что Артем — мой парень.
Выйдя из своего кабинета, Сергей сел в машину и направился за город. В машине он набрал номер Доминики.
— Слушаю, — раздался холодный голос Ники.
— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил Сергей.
— Нет.
Артем, в это время находившийся рядом с Никой и понимающий, что разговор не для его ушей, вышел из палаты.
— Как ты могла на глазах у всех так меня унизить! Как пацана! — воскликнул Сергей.
— А тебе это неприятно? — Голос Ники был чужим и далеким.
— Она еще спрашивает! При твоем отце, при Борюсике, при прислуге…
— Просто повторилась та же сцена, только с другими героями. Ты разве не понял?
Сергей замолчал.
Доминика отключилась. Сергей выругался и резко свернул возле указателя «Озерка».
В палату вошла Ритка с пакетом фруктов.
— Привет. Это от родного коллектива, — сказала она, ставя пакет на стол. — Я не вовремя? — спросила Ритка, увидев грустное выражение лица Доминики.
— Все в порядке, — успокоила Ника. — Просто мне сегодня не очень хорошо.
— Что-нибудь надо? Я сбегаю, — с готовностью подхватилась Ритка.
— Спасибо, нет.
— Тогда я назад, а то Амалия ругаться будет. В пакете — открытки от сотрудников.
Ритка вышла. Пакет упал со стола, фрукты раскатились. Артем стал их подбирать. Увидел открытки, подал Доминике. Перелистывая их, она наткнулась на черно-белую фотографию, семейный снимок. Такой стоял в спальне Доминики: Сергей и Доминика в обнимку, счастливые, смеющиеся. Только сейчас на этом снимке у Доминики были выколоты глаза, а Сергей изрезан ножницами. Доминика охнула и выпустила снимок из рук. Артем поднял его и посмотрел на обезображенное семейное фото.
— Придется тебе рассказать мне все, — настойчиво попросил Артем. — Что это значит?
Доминика помолчала раздумывая.
— Мика, я понимаю твои сомнения, — вновь заговорил Артем. — Никому не хочется посвящать посторонних в свои проблемы… Но на ровном месте глаза не выкалывают. У тебя есть враги?
Ника отрицательно покачала головой.
— Так в бизнесе не бывает. Ты кому-то перешла дорогу. Может, это конкуренты?
— В бизнесе? До сих пор все было в рамках здравого смысла. Разумеется, многие меня недолюбливают, но это же не повод…
— Ты права. Это не могут быть конкуренты.
Артем продолжал внимательно изучать фото. Остановился взглядом на исполосованном Сергее.
— Здесь замешан твой муж, Мика?
Доминика снова промолчала.
— Я не буду настаивать, — продолжал Артем, осторожно взяв Нику за руку, — но сама собой эта проблема не разрешится. Ты сильная, Доминика, очень сильная, только в одиночку на этот раз тебе не справиться.
— Смешно подумать, а ведь действительно мне не с кем об этом поговорить, — неожиданно призналась Ника. — Хотя людей вокруг много. Людей, любящих меня, желающих мне добра… Артем, что ты хочешь узнать?
— Для того чтоб тебе помочь, я должен вникнуть в суть вопроса. Мика, ни одно слово, произнесенное тобой, не будет использовано против тебя. Мне можешь довериться.
— Ты так сказал… я сразу почувствовала себя, как в суде, — усмехнулась Ника.
— Тогда я хочу быть твоим… адвокатом, — с улыбкой сказал Артем.
— Мы всегда считались образцовой семьей, — наконец решилась Ника после небольшой паузы. — Сначала жили очень просто, без всякой роскоши… да и время было такое. У нас была очень крепкая семья. Папа любил маму и обожал меня. Все было здорово, сейчас я это хорошо понимаю.
— Ты помнишь свою маму?
— Плохо. Мне о ней папа и Амалия не много рассказывали. Она дружила с мамой.
— Кто это — Амалия?
— Мой первый заместитель. На ней сейчас держится вся фирма. Я в шутку называю ее — мой железный канцлер.
— Ей можно доверять?
— На все сто. Я в детстве считала, что мир существует для того, чтобы мне в нем было удобно и комфортно.
Типичный комплекс папиной и маминой дочки. И первым ударом по моим представлениям о жизни стала смерть мамы.
— Отчего она умерла?
— Сердечный приступ.
— Ты уверена? Извини, — поправился Артем, уловив недовольный взгляд Ники, — это я к тому, что сказала ли ты врачам, что у тебя может быть плохая наследственность?
— Нет… Вот. Да, папа сделал все, чтобы я не чувствовала себя сиротой. Он с тех пор так и не женился.
— А твой бизнес?
— Что, мой бизнес?
— Ты продолжаешь семейное дело?
— Писательское? Нет, моей мечтой всегда было одно — иметь собственный ресторан.
Танюша вышла из дома и пошла на лужайку убирать стулья, как вдруг сзади услышала шаги. Она обернулась и увидела Сергея с пистолетом в руке. Сергей направил на нее дуло. Его рука дрожала, а глаза сверлили Танюшу, которая стояла ни жива ни мертва, вцепившись в белый пластиковый стул. Сергей опустил руку с пистолетом и выстрелил. На звук выстрела на лужайку примчался Михаил.
— Кто стрелял? — закричал он. — Что случилось? — Михаил заметил в руке Сергея пистолет. — Таня, с тобой все в порядке? — Он кинулся к жене.
— Как тебе сказать, Миша… — опомнившись проговорила Танюша. — Сергей Анатольевич… только что хотел… покончить с собой.
Сергей вскинул на нее удивленные глаза, а она продолжала:
— Я увидела пистолет и вовремя окликнула его… К счастью, пуля пролетела мимо.
Михаил бросился к Сергею, вырвал из его рук пистолет:
— Сергей Анатольевич, зачем же вы так? Идемте, я провожу вас в дом.
Сергей, как во сне, подчинился. Оставшись одна, Танюша без сил опустилась на стул.
Вернувшись в офис, Ритка принялась изучать оргтехнику. Юлька, подпиливая ногти, наблюдала, как Ритка пыталась получить факс.
— Да, пожалуйста, высылайте, — говорила Ритка по телефону.
— Стартуйте.
— Заметано, лови, подруга, — задорно сказала Ритка.
Юлька спохватилась, вырвала у Ритки трубку и извиняющимся тоном проговорила:
— Извините, у нас стажерка. Неопытная. Я стартую. — И Юлька нажала на кнопку.
— Это сленг такой, офисный, — поучала Юлька Ритку, — а не твой треп базарный.
Из факса выплыл лист. Секретарша его внимательно изучила.
— Спасибо, — любезно сказала Юлька в трубку, — факс прошел, все в порядке. До свиданья.
— Пойдем, покажу, как работает ксерокс, — резко обратилась она к Ритке. — Тебе нужно знать только две функции, — сказала Юлька, подойдя к ксероксу, — куда положить и на что нажать, остальное — не твоего ума дело. И еще — без народной самодеятельности. Твой номер заключается в одном: отксерила, принесла, отдала, улыбнулась. Все понятно?
Юлька собрала в стопку отксеренные листы бумаги.
— Как работает кофеварка? — деловито осведомилась Ритка.
— Хорошо, что напомнила. Это очень важный момент. Юлька подошла к кофеварке.
— Кофе находится здесь.
— Натуральный?
— Само собой. Амалия Станиславовна любит сладкий.
Юлька сделала кофе.
— Со сливками? — уточнила Ритка, изображая послушную ученицу.
— А ты сообразительная! Две ложечки сахара, не размешивая.
Юлька насыпала сахару. В этот момент зашла Татьяна и увидела, как Ритка берет у Юльки чашечку.
— Спасибо, — любезно поблагодарила Ритка.
Юлька опешила и застыла с открытым ртом.
— Улыбаемся, Юлечка, улыбаемся, — продолжала цирк Ритка. — Думать — не твоя работа.
Татьяна растерянно проговорила:
— Юль, я тут за скрепками к тебе пришла…
В своей клинике Борюсик осматривал Ольгу Алексеевну. Та была немного взволнована, но Борюсик этого не замечал.
— Ваше состояние улучшилось, а продолжать процедуры или нет, решать вам, — заключил Борюсик. — Со своей стороны я могу лишь посоветовать не реже одного-двух раз в неделю все-таки нас посещать. Мышцы не любят застоя, они предпочитают всегда быть в тонусе.
— Борис Михайлович, я волнуюсь и не знаю… не знаю, как начать…
— Начинать не нужно, надо продолжать. А если без шуток, милая Ольга Алексеевна, то уверяю: у вас нет ни единого повода для беспокойства…
Борюсик, как всегда, был мил и благожелателен.
— Я не о том. Вы представили эту… вашу… ну, пациентку для программы.
— Да, и счастлив, что ситуация наконец разрешилась.
— Понимаете, Борис Михайлович, — несколько запинаясь, продолжала Ольга Алексеевна, — эта девушка не совсем подходит для телевидения, вернее, совсем не подходит. Она, как бы помягче выразиться, несколько вульгарна.
Борюсик успокоил ее:
— Но ведь вы не интервью у нее собираетесь брать, она послужит только моделью для демонстрации приемов мезотерапии.
— А какие части тела ей придется оголять?
— Очевидно, ноги.
— О, я бы могла сама… Вы же говорили, что я в отличной форме.
Амалия работала в своем кабинете. Она просматривала бумаги, подписывала их, сортировала, делала заметки…
— Юлия, — нажала кнопку селектора Амалия, — ты помнишь, что я просила тебя заняться собранием акционеров?
— Да, Амалия Станиславовна, мне не нужно повторять дважды.
Амалия потянулась, встала из-за стола, сделала несколько упражнений, побоксировала и посмотрела на портрет Ники. Все эти последовательные действия стали для нее своеобразным ритуалом.
Ритка пила кофе, доедала шоколадные конфеты из вазочки. На столе валялась куча бумажек. Юлька одним движением сгребла их в мусорное ведро.
— Теперь переходим к дресс-коду, — деловито сказала она Ритке. — Ты понимаешь, о чем я сейчас?
— Я знаю, что такое комбидресс, и мне этого вполне хватает в жизни.
— Оно и видно. Посмотри на меня и посмотри на себя.
Одетая в строгий деловой костюм Юлька окинула презрительным взглядом с головы до ног Ритку — в джинсах и майке с большими вырезами со всех сторон.
— В таком виде на работу в приличную фирму не ходят, — продолжала поучать Юлька. — Ты — лицо нашей фирмы, а, глядя на тебя, могут подумать, что тут филиал секонд-хенда.
— А по тебе сразу видно, что ты — секретутка, и ничего — живешь.
Казалось, что Юлька от возмущения сейчас взорвется.
— Короче, выпендриваться будешь в нерабочее время. А пока запомни, первое, что ты себе купишь, — деловой костюм, туфли на каблуках и колготки, в любую погоду, хоть в африканскую жару.
В приемную заглянули сотрудницы Ольга с Людмилой.
— Заходите, коллеги, — пригласила Юлька, — заходите, не стесняйтесь, вы, наверное, пришли за скрепками? Так я все уже отдала вашей начальнице Татьяне Николавне. Пять упаковок, на весь отдел на год должно хватить.
— Мы вообще-то… спросить, — переглянулись девушки.
— Вон у нее спрашивайте, — кивнула секретарша в сторону Ритки. — Представляю: Калашникова Маргарита Викторовна. Наш новый сотрудник. Не путать с автоматом Калашникова.
— Самвел, мне нужна твоя машина.
— Вот те раз, а я думал твоя любовь бескорыстна. — Самвел изобразил на лице разочарование.
— Мне нужно в парочку мест сгонять. Дай ключи.
— Ты водишь машину? — удивился Самвел.
— А что тебя так удивляет? — пожала плечами Косарева. — Я еще обладаю массой знаний и умений, необходимых человеку моей «профессии».
— И готовишь, небось, хорошо… крокодильчиков, например? — засмеялся своей же удачной шутке Самвел.
— Очень смешно. Слушай, как думаешь, что если я сегодня поезжу без доверенности? Ко мне никто не прицепится? Твои номера ведь хорошо известны в городе.
Самвел изумленно смотрел на Косареву и только молча покачивал головой.
— А ты пока быстренько оформи на меня доверенность, мне машина еще не раз пригодится. — И, подойдя к Самвелу, Надежда взяла у него из рук ключи. Остановилась у двери.
— А по поводу крокодилов, так мой тебе совет — не экспериментируй. Пусть пока посидит в подвале для его же безопасности, а я потом решу, что с ним делать.
Крокодил, которому надоело сидеть в подвале, начал стучать в дверь.