- Что-то он великоват для человеческого пальца, - пробормотал Тибо, - осмотрев лежащий на бархатной подушке предмет, похожий на коричневую сморщенную фигу.
- Это палец ноги. - Пояснил Галеаццо.
- А-а..
Тибо перевел взгляд на боковую стенку мощевика, где художник среди прочих, так же изобразил момент пожирания святого ужасным Балбагором.
- Тут неправильно нарисовано, - заметил Тибо. - Если не съеден остался только палец ноги, наверно Орк держал святого вверх-ногами.
- Такая миниатюра не вызывала бы почтения, - Предположил Галеаццо.
- Возможно, - согласился Тибо. - Как думаешь, не подверглись ли мощи порче, за время пребывания здесь?
- Я её не чувствую, - сказал Галеаццо, - а подробной проверкой пусть занимается человеческая эклезиархия.
Скрипнула дверь в кабинет, и болтеры астартес направились на звук. В проходе появился комиссар Бернарду, измазанный в свежей крови с головы до пояса.
- Брат Тибо? - Вопросительно позвал брат Алоф, удерживая комиссара на прицеле.
- Все порядке, Алоф, - Тибо показал движением руки, что болтер можно опустить. - Возьмите у консерватора Галеаццо реликварий, и идите к намеченной точке эвакуации. Обеспечьте безопасную посадку громового ястреба, и ждите нас.
- А вы? - Спросил Алоф.
- У нас с консерватором есть еще одно незаконченное дело, - пояснил Тибо.
Галеаццо передал реликвией Алофу, и тот с братьями тяжело потопали к выходу. Тибо облегчённо вздохнул. Операция прошла без потерь. Все его браться живыми вернуться на борт. Во многом, благодаря помощи комиссара и его гвардейцев. Тибо всегда платил свои долги.
Комиссар и его солдаты заслужили благодарность.
Тибо повернулся к комиссару Бернарду.
- Это была славная Битва, комиссар. Вы и ваши солдаты проявили исключительное мужество. Сражаться рядом с вами, было большой честью для меня.
- Для всех нас, - добавил консерватор Галеаццо.
- Да. Для всех нас. - Кивнул Тибо. - Я хочу, чтоб вы знали это.
- Спасибо, благородные господа, - поклонился комиссар. - Я передам ваши отрадные слова моим людям.
- Но сейчас, пришла пора узнать вам кое-что, - произнес Тибо. Он повернулся к Галеаццо. - Консерватор, покажи ему.
- Показать, что? - С недоуменной тревогой переспросил комиссар.
- Подойдите сюда, комиссар, - попросил Галеаццо.
Когда недоумевающий комиссар подошел, Галеаццо заговорил с ним негромко. И Тибо мог поклясться, никогда он не слышал, чтобы суровый хранитель говорил с такой мягкостью.
- На этой планете вы проявили необычайную верность Императору, комиссар. И все же, даже для таких героев как вы, я не могу сделать исключение. Служение Императору - только в правде. Даже капля лжи является путем к падению. Когда человек отворачивает свой взгляд хоть от крохотной истины, свет императора в его душе меркнет. Сейчас я покажу вам, где ложь смогла найти лазейку в ваше сердце. Но я помогу вернуть вам Свет Императора.
- Я... не понимаю... - Пробормотал комиссар.
- Я покажу вам. Не двигайтесь, пожалуйста. - Галеаццо обошел вокруг Бернарду - взял того за плечи, и очень аккуратно развернул к ростовому зеркалу у стены, которое каким-то чудом уцелело в сражении.
- Смотрите, - Приказал Галеаццо, положив свои латные перчатки на виски комиссара, и напрягая данный ему от природы дар. - Император, - это Истина.
С этими словами, от рук Галеаццо к голове комиссара проскользнул мгновенный разряд силы.
Комиссар Витор Бернарду, смотревший на себя в зеркало, - наконец узрел истину.
И закричал.
***
- Докладывайте, Сержант. - Приказал комиссар Бернарду.
- Гарнизон мятежников полностью уничтожен, - Браво начал рапортовать сержант Гусман. - Наше знамя развивается над дворцом. Потери... пока еще не подсчитаны. Похоже, я остался самым старшим после вас в командной цепочке.
- А что Астартес?
- Их "громовой ястреб" стартовал пятнадцать минут назад. - Доложил сержант. Комиссар... - в голосе Гумана появилось легкое сомнение. Они ведь вернутся? То есть... я хочу сказать... они нас не бросят? За нами пришлют?
- Конечно они вернутся, Гусман, - успокоил Комиссар. - Что за глупые вопросы? Все уже организовано. За нами скоро прибудет гвардейский транспорт.
- Это... очень хорошая новость, комиссар! - Расплылся в улыбке сержант. - Значит, все что мы делали и правда было не зря. Мы, мы ведь и правда заслужили награду.
- Служба императору сама по себе награда, Гусман.
- Конечно, комиссар!
Бернарду положил руки на подлокотники кресла. Он устроил свой временный кабинет, все в той же приемной губернатора. Впрочем, все это не имело уже большого значения.
- Слушайте, Гусманн, - Сказал комиссар. - Я хочу, чтобы вы собрали наших людей, и построили их на площади перед зданием. Я произнесу перед ними речь по случаю победы. Губернаторский балкон хорошо подойдет для этого, как думаете?
- Самым лучшим образом подойдет, комиссар! - Радостно заверил Гусман.
- Да вот еще, - Бернарду на мгновение задумался, а потом решился. - Гуссман, поскольку вы сейчас самый старший после меня, я своим решением временно повышаю вас до лейтенанта. Думаю, когда мы вернемся, можно будет решить вопрос и послать вас получить образование. Из вас получится хороший офицер, Гусман.
- Комиссар! Это!.. Спасибо! - Радостно запыхтел Гусман.
- Ничего, Гусман. Все в порядке. Теперь идите. Собирайте людей.
- Есть, комиссар! - Гусман лихо откозырял, и побежал к выходу. Шлепки его разбитых каблуков затихли вдали.
Бернарду облегченно выдохнул. Смотреть в лицо мертвого сержанта было просто невыносимо. Впрочем, стоило перевести взгляд на свои руки, - там он видел то же самое. Бернарду снова кинул взгляд в зеркало. Полусгнившее мумифицированное тело в остатках комиссарской формы таращилось на него из зазеркалья пустыми сухими глазами. Беззубый оскал мертвеца, сухая пакля остатков волос. Пергаментная, местами отвалившаяся кожа... Бернарду поднял руку, и отражение в зеркале исправно скопировало его движение ветхой иссохшей рукой.
Бернарду опустил веки, и устало прикрыл глаза. Все это было словно кошмар наяву. Дурной сон. Казалось, стоит открыть глаза, и кошмар развеется. Но это было не так. Детская уловка не сработала. Он уже пробовал. Мертвец оставался мертвецом.
Как же они все этого не заметили? Как он этого не заметил? В полку ходила шуточка, что комиссар Бернарду может заставить выполнять свой долг даже мертвого. Тогда он слушал эти разговорчики с тайной гордостью. Потом... была чума... Но он просто продолжал выполнять свой долг, и заставлял делать это других. И... Бернарду вспомнил последний штурм.
Вот рядовой Квинтано получает в грудь лазерный луч, и несется дальше как ни в чем не бывало...
Вот Эскудеро, потеряв руку во взрыве, поднимается с земли, и помогает встать товарищам...
Вот лейтенанта Эскобар лишается головы, и несется вперед, - двадцать шагов - пока ноги не запнулись об кочку, а так бы бежал и дальше...
Вот горящий Ледесма, ни издавая ни звука боли передает комиссару полковое знамя...
И вот комиссар. Который, видя все происходящее не замечал ничего странного. Сколько может оставаться активным бойцом, человек с проникающим ранением живота? С пневматораксом? С ампутационной раной конечности? Да сколько угодно! И спесивый мертвец-комиссар, замечая очередное нарушение всех законов медицины, лишь пузырился от спеси: Вот это дух! Наш, патосинаский дух!.. - Это правда было смешно. Теперь, вспоминая задним числом. Губы комиссара помимо воли расползлись в невеселом оскале.
Перед атакой один из его гвардейцев тронул проходящего мимо Ангела Императора, - на удачу. "Не трогай меня!" крикнул космодесантник. Бернарду видел это. Но опять ничего не понял тогда. В возгласе космодесантника он услышал лишь гнев от проявленного неуважения. А на самом деле это была яростная брезгливость. Кому приятно, когда к тебе прикасается разложившийся труп?.. Астартес не зря были избранными Императора, - у них были поистине стальные нервы.
Но как же он ничего не замечал?..
Он не замечал, потому что сам был частью этого.
Уже внутри дворца, мятежник выпустил в Бернарду лазерный луч в упор. "Видимо вскользь", - подумал тогда он, - и побежал как ни в чем не бывало. Сколько раз это случалось еще? Когда вообще он умер? Он не мог вспомнить.
Комиссар Витор Бернарду резко выдохнул ненужный ему воздух, из дырявой грудной клетки. Отодвинул стул, поднялся на ноги. Поправил съехавшую на глаза фуражку. Теперь он понимал почему она все время сползала, на его голове осталось слишком мало кожи и волос...
Все же, он не был побежден. В этом мире долг служения Императору оканчивается лишь смертью. Он и его люди перешагнули и этот рубеж. Чума Неверия взяла многих на этой планете. Чума - возможно. Неверие - нет. Хаос... Они продолжали служить Императору. Они заперли губернаторскую мразь с его людишками во дворце. И те с ужасом ждали все эти годы, когда до них доберется окружившая их мертвая армия. Даже так, они послужили делу Императора!
Но теперь это пора было заканчивать.
С достоинством.
Когда Бернарду перестал вопить, увидев во что превратился... - (Император видит, ему стыдно за это краткое проявление малодушия), - Брат Тибо сказал... Нельзя допустить распространения информации. Имя полка не должно быть вычеркнуто из анналов Империума. 280й Патосианский, не изменил долгу, и погиб на планете в безнадежной борьбе... Все что мы можем сделать для вас, - продолжил с сочувствием Астартес - это пустить с орбиты торпеды по дворцовому комплексу. Постарайтесь, чтобы все ваши люди оказались в зоне поражения. Это последний приказ для полка. И отдать его можете только вы, Комиссар...
Бернарду оправил остатки мундира, подтянул сгнивший ремень. На последний парад надо выходить в новой одежде. У него нет даже этой малости. Несправедливо. Но в этом мире вообще не было справедливости. Все благо лишь за чертой этой жизни, - в руках Императора.
Бернарду вышел на Балкон, и оперся на парапет. Закат был ошеломляюще красив. Его люди уже построились, и приветствовали его радостными криками. Редко когда Бернарду видел своих людей такими счастливыми. Все время бои. Изнурительная работа. Муштра. Долг. Видели-ли они от него вообще что-то хорошее? Радовал ли он их, когда мог?
Поздновато задумываться об этом...
Гусман стоял внизу под балконом, впереди редкого строя мертвых гвардейцев, надув щеки, и выпятив грудь колесом. Он ощущая себя лейтенантом. Губы комиссара тронула улыбка, и он взглянул в небо, откуда должна была прилететь обещанная последняя награда. Да, Гусмана он успел порадовать. Гусман был неплохим сержантом, но из него никогда бы не получился хороший лейтенант... Но теперь уже не было разницы. Пусть гвардеец порадуется. А комиссар скажет спасибо своим солдатам. У него на это еще было время.
Минуты три.