Только вот я до нее не дошел. Под ногами что-то треснуло и на меня упала клетка. Да. Практически копия той, в которой томился Адольфо. Клетка не просто упала, а упала и вросла в землю, не пошевелить. Вот оно, черное колдунство!
Дева прыгала вокруг и хлопала в ладоши, даже разок колесом прошлась, гимнастка.
— Я поймала! Я тебя поймала! Поймала!
Может она скажет, что и голышом купалась громко песни распевая, чтобы меня подманить? Да так оно и было, скорее всего. Но белка была моя, квестовая белочка. Белку, черная зараза, подговорить не могла. Или могла?
— Ты невыразимо коварна!
— Ооо… Повтори это еще раз! Еще раз! Еще раз!
— Зовут-то как?
— Я Лита, дочь Латопа, сына Лигура! Преклони колени, бабазяк! Блин! Я поймала бабазяка! Никто не верил, что они еще где-то есть. И такого красивенького! И такого смешного!
— Как ты меня вообще нашла?
— Да ты топал на весь лес, как ослепший каменюка. Так громко и так медленно, что я успела в реке замерзнуть. Знаешь, что мой дед убил последнего бабазяка на этих землях?
— Зачем, прости, он его убил?
— Не знаю. Дед говорил, что бабазяки вкусные. С этого последнего он снял шкуру и набил ее опилками. У него в тронном зале стоит. Только у того кожа красная и волосы черные. Ты же такой милашка. Милашечка!
— А с белками умеешь разговаривать?
— Не пробовала. Дались тебе эти белки. Ну, проси кушать свою хозяйку. Ты ведь хотел?
Еще как хотел. Ну, похоже меня выцепили в лиловом бору после оврага. Боже, дай разума всем твоим белкам и спасибо, что я попался так далеко от моей сладкой, румяной, печеной рыбки. Я обязательно вернусь к тебе, верный Газенваген.
— Милая Лита, накорми меня пожалуйста. С голодных бабазяков облетают волосы и ногти. С меня вот вот начнут облетать, а мне этого ужасно не хочется. И подари мне счастье обедать вместе. Так не хочется оставаться одному в этой страшной клетке.
— Бедняжечка. Я не буду тебя мучить сегодня. Но что будет завтра, знает только Черный Эль!
И дева убежала подпрыгивая. Эльфы, насколько я знаю, так себя не ведут. Они надутые и строгие, потому что вечные и все уже видели и все уже знают и бла бла бла. Может эта еще очень молодая, несмотря на размер груди? Совсем соплюха, судя по тому, что чешет не фильтруя.
Однако обварившись молоком, в смысле став жертвой коварства, размыслим и следующее: вдруг и эти искренние трели удачливой охотницы — дым дым дым.
— Что скажешь, Аргумент?
— Она не злая.
— Нравится тебе?
— Если тебя не будет мучить, я ее не убью.
— Ого, парень. В тебе определенно пробиваются местные гены.
— Что такое гены?
— И сам не знаю. Просто красивое слово для неведомой хни.
— Она идет.
К нам от палатки шла большая деревянная тарелка с печеным чем-то, и с плодами какими-то, и с большой булочкой. Булочка! Это просто грезы, а не явь. Большую тарелку с едой несла Лита и ушки ее трепетали, но это не важно. Тут была булочка! А еще кувшинчик, как я его сразу не заметил. Ну, шевели же своими черными ножками, ушастик.
Да, тарелка сквозь прутья не пролезла, но сквозь прутья прекрасно пролазили мои руки. И я все съел. И я все выпил. Что это было не понял, но выпил. Охой. Лита смотрела как я ем с большим любопытством. Собственно тарелка была уже пуста, а мы с ней сидели друг напротив друга. Я в клетке, она снаружи.
— Это у тебя морфик? Не отпирайся, я видела как убрался шлем.
— Ну да. Морфик.
— Очень крутой. Кто мастер? Хотя, подожди. У тебя любовь пропала!
— И что?
— Значит где-то тут бродит еще один бабазяк. Бабазячка!
— Может мы любим кокосы.
— Что такое кокосы?
— Плоды кокосовых пальм.
— Хаха. Подожди с пальмами. Может и этот морфик тебе сделал мастер бабазяк? Неизвестный Черному Элю мастер, который прячется в этом лесу? Признайся, здесь где-то полно бабазяков? Целый подземный город.
— Нет. Я один из гроба вышел.
— Что такое гроб?
— Плод гробовых пальм.
— Я принесу плеть и буду бить тебя пока ты мне все не расскажешь.
— Я сломаю клетку и натяну тебе глаз на жопу.
— О Черный Эль! Глаз. На. Жопу. Это как? И клетку эту сломать нельзя. Это малая клетка судьбы. Я за нее 700 черепов заплатила.
— Урклские черепа были, или беличьи?
— Дурень, череп — это монета. Просто круглая монета. Попробуй сломать клетку. Давай.
— Не хочу.
— Почему же?
— Потому, что я любопытный.
— Это я любопытная! Я самая любопытная в Черном Эле.
— Тогда высунь язык.
— Зачем это?
— Я должен знать какого он цвета. От этого зависит смогу ли я тебе доверять.
— Я высуну язык, а ты мне все все расскажешь. Да?
— Именно.
— Нашел идиотку.
Лита посмотрела направо, посмотрела налево и высунула свой язык. Боже, она открыла рот и старательно высунула свой розовый язык.
Язык
Язык был розовый, а зубы белые, а глаза красные (белки синеватые, радужка алая, зрачок темно бурый), губы чуть светлее кожи и чуть темнее волос а волосы прямые серые (когда она успела их высушить и уложить?). Совершенно анимешное чудище.
Я был уверен, что «таран судьбы» с клеткой справится. Но покидать клетку нельзя пока я не узнаю о этом мире все, что от Литы можно узнать.
— У тебя розовый язык, как у меня.
Я честно вывалил свой.
— Потому тебе можно доверять.
Бабазяки же дурни. Легко попадаются в ловушки, верят мечущимся по лесу белкам, и все такое. Лита замерла в предвкушении.
— Но только в обмен. Мои секреты, на твои секреты. У тебя же есть секреты? Отвечать честно и кратко. Спрашиваем по очереди. Твой вопрос первый.
Я еще не договорил, как эльфийка выпалила:
— Как пройти в подземный город бабазяков?
Блин, может быть где-то здесь действительно есть подземный город бабазяков? Красных с черными волосами. Но нет ничего практичнее правды.
— Я бабазяк не из этого мира, потому ничего не знаю про здешних. Видишь, у меня даже цвет другой.
— Ты упал из голубой дырки?!
Вообще-то я вылез из гроба. Однако наличие «голубой дырки» не может не радовать. Если из нее падают, то можно в нее и вылететь.
— Это уже второй вопрос. Моя очередь сейчас, не твоя. Почему ты пришла в этот лес и живешь в этой палатке?
— Я мантикора пятого легиона, а эта «палатка» — сторожевой пост. Такие есть по всей границе Черного Эля. Теперь отвечай ты. Что находится за голубой дыркой?
Да откуда я знаю, что там находится. Она значит сторожевая мантикора в глухих пограничных лесах и одновременно внучка деда, у которого есть тронный зал, и который любил покушать бабазячины. Любопытный отпрыск голубых кровей жаждущий приключений на свою черную попку.
Ладно. Приключения, так приключения.
— Я не знаю что находится за голубой дыркой, потому что попал в этот мир из гроба. Но у меня есть средство подняться к голубой дырке и посмотреть, что же там находится на самом деле.
Глаза ее стали круглыми.
— У тебя есть настоящий дракон, который тебя слушается!?
— Почему ты не соблюдаешь правила? По одному вопросу и одному ответу. Что здесь непонятного?
— Тише! Заткнись. Сиди тихо тихо и ничего никому не говори. Иначе сразу убью.
Вот так. Кто-то приближается к нашей полянке и чуткие черные ушки это услышали. Помолчим подождем. Лита развернулась в сторону, вытянулась в струнку и растопырила ушки пошире. Надену-ка шлем на всякий случай.
Там, куда вслушивалась эльфийка, действительно становилось шумно. Что-то большое ворочалось в лесу, и гупало. И довольно быстро приближалось к нам. Лита достала из кармана костяной свисток (ну это было похоже на костяной свисток) и резко дунула в него три раза. Звука свисток не издал, но, видимо, в звуке не было необходимости, непонятной природы сигнал ушел куда надо.
Дева воин заслонила меня спиной и наложила стрелу на лук, тетиву, все же, не натягивая. Гупало и трещало уже не слабо. Птицы с ближайших к полянке деревьев снялись с возмущенным криком. И на поляну вывалилось нечто.
Оно было металлическое насекомообразное, на шести ногах с двумя клешнями, как у богомола, с хвостом уравновешивающим клешни и башенкой посередке. А может не башенкой, а кабинкой?
Узрев на поляне палатку, эльфийку, что уже натянула свой лук и клетку за ее спиной, башенка-кабинка замигала красным фонарем на макушке и завизжала противным женским голосом:
— Внимание! А-ааа, бзыг бзыг бзыг… Освободите площадку!
Шикнула стрела, и красный фонарь на башенке разлетелся стеклянными брызгами.
— Ненавижу некротварей с красными глазами.
Прошипела Лита. Из палатки выбегали черные эльфы, мечники с треугольными щитами, лучники и какие то еще с длинными палками, колдуны, наверное. Толпа была в белых броньках, как у Литы, но еще и в шлемах. Униформа, значит. Как они там все помещались?
Команда в две секунды выстроилась перед железякой в три ряда. Впереди мечники со щитами (полуприсев) — четверо, за ними лучники (луки натянуты) — пятеро, за ними колдуны с посохами (чот бормочут подняв над головой правые руки ладонями к небу) — трое. Красиво получилось.
Некротварь же, получив стрелу в фонарь и обнаружив перед собой агрессивную толпу заверещала:
— Протокол! Протокоротокол! Переподключение! Бзыг! Бзыг! Бзыг!
А затем присев, загнув хвост, перешла на непрерывный скоростной визг: «переподключение переподключение переподключение» и двинулась в атаку клацая зазубренными клешнями.
Лучники дали залп. Вот дисциплина! Все стрелы ударили в колено-сочленение правой передней ноги. Самому железному колену ничего не сделалось, но сила удара пяти луков все же откинула его назад, и что-то там в корпусе, к которому крепилась эта нога, крякнуло.
Некротварь запнулась и накренилась. Этой заминки хватило, чтобы себя показали колдуны. На сдуревшую машинку обрушились три молота. Ну, такое было впечатление. Самих молотов видно не было. Я бы назвал это гравитационным прессом. Бах! И кабинка сплющилась. Бах! И ножки разъехались. Бах! Отлетел хвост и клешни.
Лита захлопала в ладошки.
— Смотри, бабазяк, как сражаеются мантикоры пятого легиона!
Однако некротварь продолжала верещать про переподключение и даже пыталась привстать на еще работающие полторы ноги. Четыре мечника закинули щиты за спину и в два прыжка оказались на агонизирующей железке. Они куда-то там воткнули свои мечи (наверное знали куда тыкать) и взвизгнув последний раз, железяка перестала функционировать.
Лучники тут же покинули строй и убежали в лес на пять сторон (блин, транспортир у них в голове, наверное). Мечники же соскочили с мертвой некротвари и встали на караул вокруг нее, четко по углам воображаемого квадрата.
Один из колдунов подошел к нам и низко поклонился Лите.
— Приветствую, высокородная, и благодарю за сигнал. Благослови раздел трофеев.
Вот теперь она походила на эльфа. Надулась, губу выпятила и строго так без эмоций:
— Мой трофей вот.
И похлопала ладошкой по клетке. Колдуний зыркнул на меня и снова опустил глаза в землю.
— Некротварь поделить между сражавшимися. И запроси еще спец транспорт для моей клетки.
— Слушаюсь, высокородная. Да восславит Черный Эль твою справедливость.
Колдуний опять поклонился и отошел. Затем достал такой же костяной свисток, как у Литы и начал высвистывать что-то надувая щеки. Азбука морзе какая-то тут у них в ходу. Лита же вцепилась в прутья клетки, приблизила свои красные глазки вплотную и зашептала быстро и горячо:
— Умничка, что шлем одел. Без моего приказа не снимай. Никому ни на какие вопросы не отвечай. Ни с кем не заговаривай. Я на твоем драконе в голубую дырку полечу. Обещай. Обещай прямо сейчас!
Голубая дырка, если она была тем, что я думал, интересовала меня не меньше, чем эту сумасбродку. Если вот эта шевелящаяся бахрома в вышине все же свисает с далекого потолка, то «голубой дыркой» можно назвать лишь выход на поверхность.
— А ты сама видела эту голубую дырку?
— Да. Нет. Только на картинке в книге.
— Дашь почитать?
— Клянись. Клянись, что твой дракон поднимет меня в голубую дырку.
— Мой дракон без меня не полетит. А без тебя — легко. Но мне тоже нужно в голубую дырку. И даже дальше. Дашь прочесть книгу — возьму с собой как бортового стрелка.
— Какого стрелка?
— Стреляющего на лету. А в ушко сделаю золотую серьгу. И повязку на глаз подарю. Ты Аргументу пока нравишься.
За спиной Литы вежливо покашляли. Колдуний явно подслушал наш разговор, по крайней мере последнюю его часть.
— Ваш транспорт прибыл, высокородная.
Лита выпрямилась в строгую статую, потом хрюкнула в кулачок и пропела тонким голоском:
— Спасибо, милый ушастик.
Колдуния перекосило и он посерел. Вот из черного стал серым. Смотреть на несчастного было больно. Черный тихо возвращался на его лицо, но такого растерянного и сникшего эльфа, пожалуй, Лита еще не видела. Ну и звонко, звонко хохотала.
Бедняга неловко поклонился и убежал. Кабы врагом не заделался после такого. Сколько у этой девы мозгу? Спрошу обязательно.
На поляне меж тем стало тесно. Эльфы нагружали трех длинных шестиногих крокодилов с плоскими спинами кусками некротвари и обвязывали груз веревками. Ну да, металл везде металл. Крокодилы были белые. Судя по всему, белый у них — армейский цвет. Интересно, крокодилы тоже из палатки выползли?
Персональный крокодил Литы был стандартного зеленого цвета и чуть поменьше армейских. На его спине возвышалась площадка для клетки, а позади нее широкая, закрытая с трех сторон резная кабинка. В ней, наверное, был диванчик для высокородной.
— Откуда взялись все эти крокодилы?
— Из портала, бабазяк. Из портала. В палатке односторонний портал. С той стороны казармы. Стандартная процедура, короткоухий. Нет, белокожий! Нет, сейчас придумаю тебе кличку…
— Не надо кличек. У меня имя есть. Рыжий меня зовут. Рыжий.
— Очень тебе подходит. Значит будешь Рыжий.
Буду, куда я денусь. Похоже и ты тут рыжая, хоть и черная. Из леса возвращались лучники. У трех на плече висели зеленые газели с уже мертвыми, совсем не золотыми, а серыми глазами. Один принес полосатую свинку (она уже не визжала), и только один принес ягод в большом лопухе.
Над неудахой охотником посмеивались, но не зло. Похлопывали по плечу, утешали. Хороший спорт для солдат. На время, четко, успел — не успел. Мне нравится.
Четыре высоких мечника подошли, поклонились Лите молча, взяли мою клетку за углы и легко закинули на крокодила. Клетка встала в пазы и эльфы вбили кулаками в белых перчатках запорные клинья. Теперь перевернуться мы сможем только вместе с крокодилом.
На месте сражения с некротварью не осталось ни винтика. Из палатки вышел еще один лучник. Нашел глазами Литу и отсалютовал ей свистком. Лита повторила жест. Ага, пост сдал, пост принял. Ему, значит оставаться в дозоре. Хорошая система. В любую точку границы мгновенно любое количество войск может прибыть. Если дозорный в свисток дунуть успеет.
А вот обратно уже ножками, ну или на крокодилах. Лита запрыгнула в кабинку на диванчик и махнула рукой. Наш зеленый прочапал мимо палатки (белые сдали назад) и вырулил на довольно заметную тропу. Ну как заметную, пока не попадешь на нее — не заметишь. Вперед убежал лучник. Ну да, походное построение четырех грузовых крокодилов.
Я вернусь за тобой, Газенваген, и мы полетим в голубую дырку. Но вначале я прочту все книги черных эльфов. Ну или не все, хотя бы парочку. Клетка укачивала, мимо плыли лиловые стволы. Я мгновенно уснул.
Во сне по лиловому лесу бежала Мышь. Она бежала мне навстречу и кричала: «Рыжи-ий!» Я поймал ее на грудь и сердце растеклось счастливым протометаморфом. Она крепко обнимала меня, потом отстранилась и мы таращились друг в друга.
А потом, прости Господи, занялись зачатием нового мира. И мы этот новый мир так бы во сне и зачали, но я проснулся. Проснулся звенящий как сталь и злой как Адольфо. Ну зачем, ну зачем мне нужно было просыпаться? Как я это не люблю.