«Оборотни принимают облик животного в полнолуние, — строчки из старой книги зазвенели в голове вкрадчивым голосом Макса Моро. — Но иногда сильный магический удар может заставить их перекинуться. Волки умрут, Аделин. И ты тоже».
Снятие ее заклинаний и было тем магическим ударом. В следующий миг они вдвоем покатились по траве. Аделин пыталась удержать брата, укутать его направленным облаком заклинания, которое она когда-то выучила самым первым. Уве стонал и выл от боли, и в его голосе отчетливо звучали хриплые рычащие ноты.
Потом он оттолкнул сестру, и на секунду в глазах Аделин сгустилась обморочная тьма. Когда туман рассеялся, она увидела, что стоит на траве, и палевый волк с рыжим пятном на загривке, огромный палевый волк, в которого превратился ее брат, смотрит на нее и негромко рычит.
«Оборотни не узнают родных и знакомых, — издевательски произнес Макс Моро в ее голове. — Он смотрит на тебя, Аделин, и видит молодое сочное мясо. И хочет сомкнуть челюсти на твоем горле и упиться кровью».
Слуги держали волка на прицеле, и Аделин знала, что они будут стрелять. Так приказывал отец: «Если волк бросится на человека — стреляйте. Господи, прости наши души, вы должны убить его. Если оборотень отведает человеческого мяса или выпьет крови, он навсегда останется зверем». Краем глаза Аделин увидела, как офицер Бруни вынул табельное и вышел из беседки. Если слуги ее дома окажутся недостаточно меткими, то опытный полицейский не промахнется.
— Уве, — прошептала Аделин, зная, что брат ее не слышит. — Уве, пожалуйста. Слушай меня, слушай…
В ту же минуту волк бросился. Мари завизжала, Аделин скользнула в сторону, успев лишь почувствовать обжигающий ветер на лице и сухой травянистый запах волчьей шкуры. Волк пробежал к деревьям и развернулся; Аделин выпрямилась и швырнула парализующее заклинание — почти не глядя на брата, вложив все свои силы в комок энергии.
Волка отшвырнуло под деревья, шерсть на нем задымилась. Он не двигался: лежал, тяжело дыша, вращал глазами. Аделин медленно двинулась в сторону брата. Идти было тяжело, словно воздух превратился в воду — ноябрьскую, студеную, и она сковывала тело и с безжалостной уверенностью тянула вниз.
— Миледи! — окликнул кто-то из слуг. Аделин не обернулась — сейчас она не видела никого, кроме волка. «Ему больно, — с невероятной, пронизывающей до дна души горечью подумала она. — Братик мой, братик…». Она услышала топот — ее быстрым шагом догнал Бруни и пошел рядом, не сводя пистолета с волка.
— Пуля иногда получше магии будет, — негромко сказал он, и Аделин почувствовала далекую тень благодарности, что пробилась к ней сквозь пульсирующий страх за брата.
Она села в траву рядом с волком и дотронулась до тяжелой лапы, которая минуту назад чуть не убила ее. Волк хрипло дышал, ему хотелось бежать среди сосен, охотиться, выть на луну в хоре собратьев, но заклинание держало его крепко. Аделин провела ладонью по лицу, стирая слезы.
— Ты хотел, чтобы Уве убил меня? Ты ведь этого хотел? — спросила она вслух, словно Макс Моро мог ее услышать. Ответа, разумеется, не последовало. Аделин закрыла глаза и негромко запела, выплетая нити усмиряющего заговора.
На создание заклинания ушла четверть часа — сначала тонкие и растрепанные, потом нити обрели твердость и прочность металла, легли оковами на Уве, укрощая звериное и возвращая человеческое. Когда последнее слово сорвалось с ее губ, Аделин мешком обмякла на траве и сквозь дымную завесу наплывающего обморока увидела, как тает волк и сквозь черты зверя проступает человек.
От ворот к ним бежал Бастиан. Господин Арно и Шанти едва поспевали за ним.
Глава 10. Старая тайна
Слуги торопливо отнесли Уве в дом, уложили в кровать, и Аделин, напряженная и сосредоточенная, принялась колдовать над исцеляющими зельями. Уве пришел в себя, но был слишком слаб, чтобы что-то говорить и делать — он лежал под одеялом, смотрел в потолок, и его осунувшееся лицо было похоже на маску боли. Бастиан хотел было помочь Аделин, даже подошел к дымящимся чайникам с травами, но Аделин лишь нахмурилась и остановила его нетерпеливым движением руки.
— Не мешай, — негромко сказала она. — Я сама.
Бастиан кивнул.
— Что я могу сделать? — спросил он. — Чем помочь?
— Просто не мешай, — ответила Аделин, и вертикальная морщина, прорубившая ее лоб, сделалась еще глубже. Бастиан снова кивнул и вышел из комнаты.
Он всей душой хотел помочь Аделин — и не мог. Хотя… он мог найти Макса Моро и его брата. Это помогло бы лучше всего.
Полицмейстер и офицеры ждали его в гостиной: Бастиан спустился к ним, сел на диван рядом с Бруни и какое-то время молчал, собираясь с мыслями.
— Как он? — негромко спросил господин Арно. Бастиан неопределенно пожал плечами.
— Жив, но очень слаб. Аделин готовит ему зелья.
Все понимающе кивнули. Бастиан вдруг удивленно подумал, что наступил вечер — а утром они с Аделин были у моря. Надо же, сегодня у них было море: сейчас в это почти невозможно было поверить. Море казалось сном, который закончился и почти стерся из памяти.
— Что будем делать? — поинтересовался полицмейстер. — Предлагаю разместить Аделин и Уве в одной комнате под охраной полиции. И изолировать их от любого магического воздействия. Раз уж братья Моро так в них вцепились…
— Да, пожалуй, это правильно, — согласился Бастиан. — А я буду ждать бумаги по делу Лесного принца.
Пока они ехали из Инегена в Итман, Бастиан отправил письмовник — магический шар, который передает сообщения за несколько секунд — и теперь ждал, что ему ответят из инквизиционных архивов столицы. В гостиную заглянула Мари и, когда на нее обернулись, сообщила:
— Милорд Уве выпил зелья и уснул. Миледи Аделин…
В окно гостиной нетерпеливо застучали, и Мари, посмотрев туда, испуганно ахнула:
— Что за дьявольщина?
Полицмейстер и офицеры обернулись и тоже изумленно открыли рты. За окном висел большой золотой шар для мгновенной отправки посылок. Неудивительно, что они поражены, подумал Бастиан, это очень дорогой артефакт, а в таких краях почту отправляют по старинке.
— Это мне! — воскликнул он и пошел к окну. — Ответ на мой запрос!
— Отлично! — обрадовался господин Арно. — Быстро же сработали!
Артефакт с неспешной величавостью вплыл в дом — Мари стучала пальцами по виску, отпугивая злых духов и злые умыслы — и, вспыхнув, выбросил на диван несколько желтых папок с гербом инквизиции на крышке. Бастиан взял одну из них и прочел надпись на наклейке: «Моро, номер 2. Ведущий следователь А.Беренгет».
Под надписью красовалась изящная подпись отца. Бастиан провел по ней пальцами, и на душе сделалось легко и тепло.
— Давайте работать, — негромко сказал он. — Тут их как раз четыре, на всех хватит.
В папке, которая досталась Бастиану, был отчет о деятельности корпорации «Ауферн». Мари принесла кофе и закуски, и, сделав глоток из чашки, Бастиан в очередной раз подумал о том, что могло заставить такого осторожного и опытного человека, как Эдвин Моро, удариться в подобную авантюру так, чтобы совсем потерять голову.
«…двести тысяч золотых карун дохода в день, — выхватил взгляд одну из строчек в отчете, — сделали «Ауферн» крупнейшей финансовой структурой в Пустошах. Но система рухнула в тот день, когда основные вкладчики за один час вывели из «Ауферна» свои вклады. Если раньше бумаги торговались за три тысячи золотых карун, то в день большого вывода за них стали давать серебряную полукаруну. На следующий день Министерство финансов арестовало всю деятельность «Ауферна»…»
На мгновение Бастиана охватило холодом. Переворачивая страницу, он уже знал, какие фамилии увидит.
«Следствие допросило Хейма Геверина, Робера Эквели, Жерома Мин, Байна Гетта и Андреа Левека. Они объяснили молниеносный вывод денег тем, что стали сомневаться в порядочности создателей «Ауферна» и решили спасти капиталы, пока была такая возможность…»
— Они разорили Лесного принца, — глухо произнес Бастиан. Когда господин Арно и офицеры удивленно уставились на него, он объяснил: — Отцы девушек стремительно вывели капиталы из «Ауферна». А Эдвин Моро этого не сделал и все потерял.
Он сделал паузу и добавил:
— И дети мстят за разорение и гибель отца.
Некоторое время в гостиной царила тишина. Затем полицмейстер пощелкал пальцами, словно пытался поймать за хвост какую-то мысль, и спросил:
— Ну а если они не при чем? Хотя… вряд ли они вывели деньги нечаянно. Это был сговор.
Бастиан кивнул.
— Сговор, который погубил Лесного принца. Он, возможно, разместил деньги в «Ауферне» только потому, что поверил своим друзьям, которые сделали то же самое. А они предали его и погубили. Они ведь были друзьями, господин Арно?
Полицмейстер кивнул.
— Тут все люди из высшего общества дружат. Ходят в гости, имеют общие дела, женят детей… Да, они дружили с Моро. До поры до времени, потом вся дружба кончилась.
— Что они выиграли от разорения Лесного принца? — поинтересовался Бастиан и, посмотрев в папку, добавил: — И кстати, здесь нет фамилий Сили и Декар, среди тех, кто выводил деньги. Но Адайн убита, и Макс Моро покушался на Аделин и Уве.
Он вдруг подумал, что эти люди могли знать об оборотничестве Уве. Жаль, что Аделин так и не успела составить тот список…
— Он мог убить Адайн потому, что она была помолвлена с его братом, — нахмурился полицмейстер. — Но любила-то Уве.
— Значит, мы допускаем, что Гален Дасти его брат? И смерть Адайн была местью за честь брата? — спросил Бастиан. Господин Арно кивнул.
— Допускаем даже без магии, — ответил он. — Мы печатали листовки с портретом убийцы в его типографии. После этого Макс Моро напал на Аделин.
— Косвенная улика, — подал голос офицер Шанти.
— Косвенная, — согласился полицмейстер. — Ладно, работаем дальше.
Они открыли было папки, как вдруг со второго этажа раздался пронзительный женский вопль. Бастиан вскочил с дивана и услышал крик Мари:
— Миледи! Господи Боже, миледи!
***
Кругом была тьма. Аделин падала сквозь нее так долго, что окончательно утратила понимание времени. Казалось, что тьма была вечной, и в ней никогда не появиться ни свету, ни жизни.
Как все случилось? Она отошла от кровати уснувшего Уве, поставила опустевшую чашку на стол, а затем открыла окно, чтобы впустить в комнату свежий вечерний воздух и услышала, как входит Мари и о чем-то спрашивает. А потом ее ударило так, что выбило из мира и погрузило во тьму.
Во тьме была еще боль — она пульсировала в груди Аделин, там, куда врезалось брошенное заклинание, выключая нервные узлы.
«Макс», — назвала она имя, когда смогла думать, и тьма наполнилась ледяным шуршанием чужого смеха. Почти сразу же полет оборвался, и Аделин почувствовала, что лежит на чем-то грубом, деревянном. Внизу, под ней плескались волны, в воздухе плыл запах соли.
Причал? Она лежит на причале?
Аделин попробовала пошевелиться и не смогла. Теплый ветерок скользнул по лицу, плеск волн убаюкивал. Едва слышно поскрипывали доски.
«Юг, — подумала Аделин. — Он забрал меня на юг».
Она снова попыталась шевельнуть рукой, и на этот раз у нее получилось даже лучше, чем предполагала Аделин: рука дрогнула, и кончики пальцев заныли от скопившейся энергии, готовой к броску. В горле сделалось сухо и горячо, и Аделин услышала:
— Ожила. А ты говорил…
Макс Моро усмехнулся. Прохладные пальцы мягко скользнули по лицу, и прикосновение словно смахнуло паутину. На мгновение звуки и запахи стали ярче и острее, а по венам будто огонь пробежал. Аделин вдруг поняла, что уже не лежит, а сидит, жадно глотая воздух.
Это действительно был деревянный настил причала. Вечернее море, сотканное из всех оттенков синего и сиреневого, лежало впереди, и маленький кораблик, который приткнулся к причалу, казался спящим. Вся картина была настолько мирной, что Аделин боялась оборачиваться. Обернешься, увидишь убийцу девушек, и все очарование летнего приморского вечера, вся та недостижимая сказка, которая раскинулась перед Аделин, растает без следа.
Она не обернулась. Просто бросила энергетический шарик через плечо, не глядя, в ту сторону, откуда доносился скрип досок. Макс Моро сдавленно зашипел — Аделин скользнула вправо, швырнув в убийцу девушек еще два шарика, и наконец-то поднялась на ноги.
Убийца девушек потирал дымящееся плечо, морщась и что-то бормоча сквозь зубы. Сейчас, глядя на него чистым взглядом, не затуманенным заклинаниями, парализующими волю, Аделин понимала, как прав был доктор Холле, говоря о той неописуемой силе, которая наполняла первенца Лесного принца. Макс Моро мог бы стереть в порошок половину материка, если бы захотел, и даже не устал от этого.
— Брось на нее сетку, — равнодушно посоветовал тот голос, который когда-то удивлялся, почему несчастный брат Аделин еще не сидит в клетке. Гален Дасти, одетый в щегольской клетчатый костюм для путешествия, сидел на корточках чуть поодаль и что-то искал в большом саквояже. — Не хочу, чтобы она нас тут спалила.
Макс неопределенно пожал плечами, и Аделин почувствовала, как руки наливаются тяжестью и бессильно падают вдоль тела.
— Ты убил их, — прошептала она, глядя в лицо Макса. — Вы мстили за отца, вы оба мстили…
Сетка, которую набросили на Аделин, удерживала ее — но она понимала, что способна разорвать невидимые волокна. Сейчас, еще немного, надо просто усмирить сердце, которое бьется так, словно готово разлететься на осколки. Дасти выпрямился, прошел по причалу к кораблю, беспечно повернувшись к Аделин спиной.
— Отцы этих курочек разорили Эдвина Моро, — негромко произнес Дасти. — Лишили его чести и жизни. Чем выше ты забираешься, тем больше у тебя врагов и мнимых друзей. Я никогда об этом не забывал.
— Мой отец никогда не сделал бы такую подлость, — твердо сказала Аделин. — Он был порядочным человеком. Всегда.
Макс устало рассмеялся — так смеются, когда понимают, что собеседник непроходимо глуп. Подошел к Аделин, и она содрогнулась от ужаса, понимая, что он может дотронуться до нее. От легкого запаха одеколона, которым веяло от изящного сюртука Макса, ее стало тошнить.
— Твой отец, курочка, знал о том, что хотят сделать с Эдвином Моро, — промолвил Макс. — Знал, что остальные шишки собираются обрушить «Ауферн», чтобы его разорить. Знал, но не предупредил. Он мог спасти всех нас — и не спас.
Аделин провела ладонями по лицу. На мгновение ей сделалось так тоскливо, словно все в жизни потеряло смысл. «Аделин, не рискуй деньгами, какие бы гарантии тебе ни давали твои друзья, — вспомнила она отцовское наставление. — Не ставь на кон все, что тебе дорого». Вот, значит, каких друзей он имел в виду…
— Они ведь не поняли, — едва слышно проговорила Аделин. — Отцы девушек не поняли, кто мстит и за что.
Дасти посмотрел на Аделин так, словно она была умалишенной.
— Главное, что мы это понимаем, — сказал он. Прищурился на летящих чаек, задумчиво добавил: — Геверин, кстати, начал что-то подозревать. Но потом мы забрали Адайн Сили, и он решил, что не прав.
Аделин посмотрела назад. Они были в идеальном месте для того, чтобы спрятаться. Над морем нависали скалы, поросшие кудрявой зеленью, кругом не было ни души. Аделин подумала, что остров, возможно, необитаем.
— Отец Адайн был не при чем, — во рту поселилась горечь, и на мгновение Аделин показалось, что она задыхается. Дасти кивнул.
— Мне хотели подсунуть шлюшку, которая спала с волком Декар, — в его голосе прозвучало нескрываемое презрение. — И решили, что я почему-то должен считать это великой честью.