Мужчина зашуршал бумагой, протянул из киоска газету.
Артем полез в карман, якобы за деньгами. Сам же глазами искал на сложенной вчетверо газете дату. Главное – увидеть ее. Потом можно извиниться и сказать, что забыл деньги дома.
– Что же вы? Держите!
Артем взял газету, продолжая рыться в карманах.
– Да так берите! Завтра она уже будет старой. Всё равно сдавать на выброс!
– Да?! Спасибо большое! До свидания!
– И вам не хворать!
Артем отошел в сторону, взволнованно развернул газету и наконец-то нашел дату. На центральной странице, под названием «Правда», было написано:
«11 сентября 1937 года, суббота».
А выше:
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Всесоюзная Коммунистическая Партия (больш.)
– Фантастика! – прошептал Артем и дрожащими от волнения руками начал просматривать газету.
Огого! Ну как тут не зачитаться? Одни заголовки чего стоят!
Заголовок:
Вражеские гнезда в Советском аппарате Карелии. [3]
«С большим удовлетворением встретили коммунисты и все трудящиеся Карелии обзор «Правды», в котором разоблачаются буржуазные националисты – агенты финской и германской разведок и их сообщники из обкома партии в редакции газеты «Красная Карелия». Иначе реагировала … редакция «Красной Карелии».
Заместитель редактора Градусов с нескрываемой злобой процедил сквозь зубы: «Разгромили газету… Теперь повесим замок, наклеим об'явление, что «Красной Карелии» больше нет». Этот обанкротившийся редактор полагает, видимо, что очистить газету от вражеского охвостья, значит ее погубить. Такова логика перерожденца! Тот самый редактор, который совсем еще недавно предоставлял страницы газеты распоясавшимся буржуазным националистам и агентам фашистских разведок, попытался замолчать выступление «Правды». Он упорно не хотел перепечатать обзор о «Красной Карелии». Вынужденный все же перепечатать обзор, Градусов не удосужился сопроводить его редакционной статьей…
Аппарат редакций «Красной Карелии» и «Комсомольцы Карелии» возглавляется людьми, не заслуживающими политического доверия. Градусов ведет себя как обнаглевший самодур и глушитель самокритики. Антипартийную позицию занимает и редакция «Комсомольцы Карелии», считающая, что обзор «Правды» ее вообще не касается. Эта газета поныне остается трибуной буржуазных националистов…
В Тунгудском народном суде работает секретарей Кондратьев, терроризирующий колхозников. Брат его осужден как враг народа. В Сорокском районе народным судьей работает Баженова, исключенная из партии за связь с кулаками. В Олонецком районе – крупнейшем районе Карелии – все судебные дела вверены Стойкину. Он служил у белых и известен как поборник интересов врагов…»
Ну, прямо черты времени проглядывают: «враг народа», «трибуна буржуазных националистов», «не заслуживающий политического доверия»… А Градусов. Вот ведь попал мужик! Ну, точно арестуют!
Интересно, что стало с этими людьми?.. Надо дома в интернете полазить, поискать этого Градусова. Вдруг найдутся какие-нибудь сведения о его дальнейшей судьбе?
Заголовок:
Распределение колхозных доходов.
«Сейчас завершается сельскохозяйственный год. Предстоит распределить колхозные доходы. Дело это сугубо важное и ответственное. Оно требует тщательной подготовки. Нельзя допустить какого бы то ни было нарушения основного принципа распределения доходов – по труду. Сталинский устав сельскохозяйственной артели, который является основным законом колхозной жизни, гласит: «Распределение доходов артели между членами производится исключительно по количеству выработанных каждым членом артели трудодней» …Принцип свят и нерушим. Но для того, чтобы его осуществить, надо прежде всего проверить, как налажен в колхозе учет труда…. …Правления артели по уставу обязаны ежемесячно вывешивать список членов артели с указанием количества трудодней, выработанных каждым за истекший месяц. Этот параграф устава сплошь да рядом забыт. Списки колхозников висят запыленными на стенках колхозных канцелярий. Рука счетовода не касалась списков многие месяцы… …Не должно остаться ни одного колхозника и колхозницы, которые бы не знали точно, сколько они выработали трудодней…»
Заголовок:
Ф. Дзержинский. К шестидесятилетия со дня рождения.
А дальше – речь Сталина у гроба чекиста. Дзержинский умер в середине двадцатых. Просто повторились, опубликовав сюда старую речь вождя.
– Обалдеть! – прошептал Артем. – Неужели мне всё это не снится?
Газету надо сохранить! Это просто удивительный исторический документ!
Артем стал запихивать свернутую в четыре слоя газету за пояс джинсов…
– Супер! – шептал он, задыхаясь от возбуждения. – Кому сказать – ни за что не поверит! Я – в прошлом!
Конечно, не поверят! Ну, а вот если сделать фотографии…
Артем нащупал в кармане сотовый телефон и стал озираться по сторонам, выбирая объект для первой фотки. Надо было спешить: на город опускались сумерки. Правда, камера на телефоне сверхчувствительная. Снимет со вспышкой. И всё равно… При дневном свете снимки будут выглядеть более реальными.
Артем знал этот город в настоящем как свои пять пальцев. Он решил совершить прогулку по городу прошлого, по его городу, в котором вырос.
Ага, памятника Ленину еще нет. Не установили. А в настоящем – уже нет. Его убрали с постамента лет десять назад. Он до сих пор помнит, как это было.
Вот здесь, в настоящем, сейчас стоит длинный стеклянный павильон. А в прошлом, – похоже, рынок: деревянные прилавки с вывесками «Мясо», «Хлеб», «Овощи»… Рынок уже опустел – поздно для торговли.
Так выглядели мотоциклисты в 30-е годы.
…Через некоторое время мотоциклист притормозил у бордюра. Полуобернулся к девушке:
– Тебя куда отвезти?
– На улицу Гагарина.
– Где это?
– Рядом со Старомосковской, где два дома соединены: современный и «сталинка».
Рита была уверена, что каждый житель города знал эту достопримечательность.
– Хм… Как ты интересно выражаешься: «сталинка»… Хм…
– А что здесь такого? Все так говорят…
– Не слышал… А где это?
Рита удивилась, но тут же вспомнила другую достопримечательность:
– Там пруд недалеко…
– Понятно. Поехали. Держись.
Они катились по дороге, и Рита смотрела на замерший, приготовившийся к ночи город. Ее в очередной раз удивило безлюдье на улицах. Странно, что все так быстро в этот вечер разбежались по домам. И машин на улицах мало. Да почти нет, можно сказать. Одна или две мелькнули в отдалении. И ни одна не проехала им навстречу.
Девушка не часто гуляла по ночному городу. Но почему-то, глядя в окно из своей комнаты темными вечерами, думала, что света на улицах побольше. Сейчас как-то сумрачно было. Будто недавнее плохое настроение полностью изменило ее видение мира: он ей казался полутемным, блеклым, неярким. Но разве так бывает?
Не прошло и пяти минут, как парень снова притормозил и заглушил мотор.
– Что случилось? – тревожно спросила Рита.
И вдруг подумала, что этот байкер ей не более знаком, чем те двое, которые встретились в парке. Что ж, у нее уже диагноз: последние два дня ее легкомыслие зашкаливает.
– Смотри! – глухо указал парень вперед, дернув подбородком.
Рита выглянула из-за его плеча, привстала. В паре десятков метров от них возникали, пересекались, на время исчезали и снова появлялись полоски света, скорее всего, от фонариков. В том месте мелькали фигуры людей в форме.
– Что там? – громким шепотом спросила Рита, и снова ее охватила волна тревоги.
Этот вечер плохих сюрпризов никак не заканчивался.
– Мало приятного. Или облава, или проверка документов. Лучше отсюда драпать.
Ритин мозг начал быстро анализировать ситуацию. Облава? Что это значит? Нет, она, конечно, знала слово «облава». Что-то такое из книг про беспризорников. Ну, а проверка документов? Странно. С какой это стати ночью кто-то проверяет документы? Может, дорожная полиция? Но там, вроде, «проверяльщики» стоят не у проезжей части дороги.
– Поехали! Садись и крепко держись! – глухо проговорил парень.
– Эй! – закричали из темноты. – Стоять! Подойти к нам! Проверка документов!
– Держись же! – сквозь зубы прошипел парень…
Напряжение, которое излучало все его тело, толкнуло Риту к нему. Она схватилась за его куртку. Мотоцикл развернулся, заурчал слишком громко в темном опустевшем городе и, заглушая крики сзади, помчался назад.
Байкер свернул в подворотню, проскочил сквозь двор, вырвался на соседнюю улицу. По ровной дорожной полосе прибавил скорость до максимальной.
Рита поняла, что по-настоящему вляпалась. Ну, явно криминальный элемент, если боится проверки документов. И что теперь делать?! От одних хулиганов сбежала, с другим встретилась?..
Глава 10. "Романтика" зашкаливает
Прошлое. Рита.
Они сидели у реки. Вокруг стояла поразительная тишина. И было очень темно. Так темно, что девушка не могла рассмотреть лицо этого странного парня: с одной стороны, бегавшего от закона, с другой, благородно спасшего ее от шпаны. Иногда только поблескивали его глаза и зубы.
– Купаться будешь? – спросил он.
– У меня купальника нет!
– Какой купальник! Кто тебя тут видит?
Он поднялся, отошел на несколько метров от нее вдоль берега, остановился у воды. Его силуэт четко вырисовывался на фоне слегка блестевшей рябившей поверхности реки. Скинув одежду, парень, как рыба, занырнул в воду. Слышалось его плескание и довольные фыркающие звуки.
Ей вдруг тоже захотелось искупнуться. Вечер был теплый. Комары уже исчезли – все-таки сентябрь. Но присоединяться к странному незнакомцу Рита опасалась – может, позднее, в гордом одиночестве, когда он наплескается.
Через несколько минут парень вышел на берег и натянул одежду прямо на мокрое тело.
Она представила, как будут прилипать джинсы к влажному телу, и купаться расхотелось. Но умыться-то надо. Можно предположить, сколько на ее лице дорожной пыли: промчались на мотоцикле километров десять, не меньше!
Рита, ни слова не говоря, подошла к реке. Погрузила кисти в теплую, как парное молоко, воду.
«Надо же! – удивилась.
Она никогда не купалась в сентябре и даже не догадывалась, что вода может быть такой теплой в этот месяц года.
«Или всё-таки искупнуться?» – она бросила опасливый взгляд в сторону парня.
Темный вытянутый контур показывал, что он улегся на землю. Смотрит он в ее сторону или нет, было не видно. Отходить далеко от него она боялась.