Как оказалось, я избежала гнева Джона — по крайней мере, на непродолжительный период.
Кто-то уже запер Джона в карантинном контейнере внизу.
Поначалу мне это показалось странным, но если так подумать, в этом был смысл. Кровь Джона всё ещё показывалась как человеческая при сканировании, так что он должен был ехать с остальными людьми, несмотря на его иммунитет к вирусу.
Поскольку мы опаздывали, практически все остальные уже ждали нас внутри субмарины. Поэтому Ревик, Джораг, Ниила, Локи и я заканчивали разгружать ящики, пока Чинья, Юми и Рекс управляли подъёмным краном возле большего из двух люков субмарины.
Джакс сопроводил Врега в лазарет внизу.
Они уже установили обе карантинные ячейки, что хорошо для нас; мы сумели впихнуть наши украденные трофеи в каждый свободный закуток и уголок, который в настоящее время не был занят кем-то или чем-то другим.
Как только последний ящик оказался на месте, Джораг слез с подъёмного крана, пока Юми и Рекс закрепили и заперли люк сверху.
Теперь вспотев и разгорячившись, несмотря на холодный воздух, проливной дождь и порывистый ветер, мы с Ревиком протиснулись через верхний люк в относительную тишину и неподвижность нижней палубы. К тому времени я вымоталась, беспокоилась о Вреге, беспокоилась о Джоне, беспокоилась о Ревике, беспокоилась о шторме, беспокоилась о протоколах Федерального агентства по чрезвычайным обстоятельствам и беспокоилась обо всех, кто остался в отеле.
Был и плюс: я чувствовала себя на удивление очистившейся от смерти и хаоса, которые мы видели по дороге из Олбани.
Спускаясь по лестнице следом за Ревиком, я ещё даже не повернулась, когда знакомый голос заставил меня остановиться.
— Вы оба выглядите почти так же плохо, как Врег, — заметил голос.
Когда я выгнула шею, чтобы посмотреть вниз с лестницы, Балидор наблюдал за нами, и его серые глаза оставались непроницаемыми.
— Это должно было добавить напряжения нашей поездке? — осведомился он, вскинув бровь и глядя на меня. — Или вы просто тестируете мои эмоциональные реакции? Убеждаетесь, что они такие же незыблемые, как это всегда ожидается от лидера Адипана?
Мои губы растянулись в улыбке.
— Ты когда-нибудь говоришь что-нибудь прямо, 'Дор?
— Я не хочу находиться рядом, когда твой брат увидит Врега, — легко отозвался Балидор, улыбаясь более искренне. — Это считается за «говорить прямо»?
— Ага, — я показала жест согласия. — Тут я с тобой солидарна.
— А ещё вы сделали из меня лжеца, — добавил Балидор всё с тем же лёгким весельем в голосе. — Я только что довольно долго заверял брата Джона, что вы не допустите, чтобы тот монстр, с которым он связался, пострадал. И посмотрите, что вы сделали.
Ревик усмехнулся, погладив меня по спине, когда я спрыгнула с лестницы и подошла к нему поближе.
— Как это произошло? — Балидор взглянул на Ревика, наблюдая, как его пальцы притягивают меня, побуждая встать ещё ближе. В глазах лидера Адипана промелькнуло беспокойство, исчезнувшее прежде, чем я успела его осознать. — Врег сказал, что они пробрались мимо вас. Какая-то незнакомая технология постановки щитов? Конечно, он выразился более красочно…
Ревик фыркнул. Он бросил на Балидора не такой небрежный взгляд, которым удостоил меня на том складе с припасами.
— Да, — он провёл пальцами свободной руки по своим чёрным волосам. — Ни один из нас такого прежде не видел. Привязка к чему-то механическому, Врег так подумал… может, в броне. Полу-органика. Но источник был определённо близким. Не дистанционным, имею в виду.
Я моргнула, взглянув на Ревика отчасти с раздражением, отчасти с удивлением.
Он явно заметил больше информации об этой броне, чем я, и больше, чем он соизволил поделиться со мной.
Ревик в ответ вскинул бровь, покосившись на меня, затем посмотрел на Балидора.
— Я бы спросил у Врега, посмотрел, что он скажет, — добавил Ревик более мирным тоном. — Это он дал мне информацию, которой я поделился. И похоже, я не настолько надёжен в этом отношении, как обычно, — с прискорбием добавил он, взглянув на меня почти вопросительно.
Балидор лишь кивнул, но я видела, как он изучает наши лица.
Я гадала, читает ли он одного из нас или обоих.
С ним почти невозможно сказать наверняка.
— Что ещё произошло там? — спросил Балидор. — Хочу ли я вообще это знать?
Ревик фыркнул.
— Карма. Хотя в этот раз она промазала мимо меня и попала в бедного ублюдка Врега, — Ревик закинул руку на мои плечи. Он привлёк меня к себе, плотно прижимая к своему телу. Это удивило меня, но я не сразу поняла, почему.
Затем до меня дошло. Он почти никогда не прикасался ко мне так явно перед Балидором.
Он с осторожностью выказывал знаки внимания перед большинством военных видящих, но в особенности не делал этого перед Балидором.
Прежде чем я успела сообразить, к чему это, Ревик добавил, обращаясь к видящему Адипана:
— …Но Врег, наверное, будет смеяться последним. У меня такое чувство, что в мою сторону направляется ещё больше. Кармы, в смысле. Возможно, от рук моей жены, если не от рук богов, — когда Балидор невесело фыркнул, Ревик заулыбался ещё шире. — Или ты имел в виду, «что ещё случилось» в более глобальном, космическом смысле, брат?
Балидор улыбнулся, но тот пронизывающий взгляд не уходил из его глаз.
— Я имел в виду, — легко произнёс он, — что, во имя богов, заставляет тебя нависать над своей женой как гипер-опекающий пёс? — он вскинул бровь, затем его взгляд метнулся ко мне. — И почему её глаза хмурятся, даже когда она улыбается? Вы оба выглядите такими взвинченными, что я беспокоюсь, как бы вы не взорвались в любой момент, — он суровее посмотрел на Ревика. — … и по правде говоря, я даже не уверен, что это вызвано одними и теми же причинами.
Переведя взгляд обратно на меня, он приподнял уголки губ в лёгкой улыбке.
— Это было достаточно прямо, Высокочтимая Сестра?
Я издала натужный смешок, взглянув на Ревика.
— Что он имеет в виду? Нервничает? Кто тут нервничает? — увидев выражение лица Ревика, я поколебалась, и моя улыбка дрогнула.
Ревик сверил Балидора тяжёлым взглядом с явным предупреждением.
— …Нет, серьёзно, — сказала я, в этот раз нахмурившись искренне и переводя взгляд между ними. — Что происходит?
— Полагаю, я задал этот вопрос вам, — спокойно произнёс Балидор.
Но вопреки его словам я как-то поняла, что он внял предупреждению Ревика.
В те же несколько секунд его свет отстранился от нас обоих.
Нахмурившись и продолжая изучать непроницаемое выражение на лице Ревика, я сказала:
— Что касается моей нервозности, тут много всего. В основном то, куда мы отправляемся. Это безумие за воротами.
Помедлив, я добавила более серьёзно:
— Я также кое-что почувствовала, пока мы были там. Собирали припасы, имею в виду, — в ответ на резкий взгляд Ревика, я пожала плечами и отмахнулась. — Ничего особенного, правда. Я решила, что просто уловила что-то в базовой конструкции, какой-то сигнал тревоги от военных. Серьёзно, всего лишь мелочь, как предостерегающий импульс. Ничего не случилось, так что я забила на это.
Отвернувшись от хмурого Ревика, я взглянула на Балидора.
— Здесь ведь всё хорошо? Ничего не случилось за время нашего отсутствия?
— Нет, насколько я знаю, — ответил Балидор, но я опять видела, как он едва заметно переглянулся с Ревиком.
Я подумала, не стоит ли припереть этих двоих к стенке, затем решила, что это бессмысленно — по крайней мере, в данный момент. Очевидно, моя попытка быть прозрачной со своей стороны не побудила Ревика передумать и открыться.
Что бы ни пожирало его, это явно усиливало его паранойю. Я решила, что у меня больше шансов выведать это у него, когда мы будем наедине.
Услышав эту мысль, Балидор улыбнулся уже не так скрытно.
«В этом я почти не сомневаюсь», — весело послал он.
«Очень смешно, — послала я в ответ, позволив ему ощутить моё раздражение. — Конечно, ты бы мог хоть раз уберечь меня от проблем и просто сказать мне. А не потакать паранойе моего мужа по поводу того, что я буду что-либо знать. Неплохо было бы для разнообразия. Ну, знаешь… говорить правду».
Балидор в моём сознании покачал головой и мягко щёлкнул языком.
«Нет, нет, друг мой. Прости, но в эту тему я совершенно точно не хочу влезать. Ни за какое количество благоволения, одолжений, еды или денег».
Нахмурившись от того, как он выразился, я перевела взгляд с непроницаемого лица Балидора и посмотрела на ещё более непроницаемое лицо Ревика.
— Засранцы, — пробормотала я во второй раз за день.
Ревик сжал моё плечо пальцами и ладонью, но я почувствовала, как он закрывает свой свет ещё плотнее, чем прежде.
Обречённо вздохнув и признав хотя бы временное поражение, я кивком головы показала на овальную дверь, которая служила выходом из фойе под главным люком.
— Идёмте, что ли? — подтолкнула я, наградив Ревика многозначительным взглядом перед тем, как взглянуть на Балидора. — Я бы хотела проведать Врега. И встретиться с этой новой подружкой Чандрэ. Желательно до тех пор, пока она не угробила нас всех в подводном ОБЭ с воплем «Да здравствует Смещение!», когда выяснится, что она — крот Тени.
— Очень смешно, — пробормотал Ревик, пихнув меня.
Его голос делал всё не таким смешным.
— Да я просто уморительная, — согласилась я. — Спроси у кого хочешь.
Балидор усмехнулся, но я заметила более резкое выражение в его серых глазах, даже когда он не смотрел на нас. Это как ничто другое убедило меня, что мне надо поговорить с мужем, и желательно побыстрее.
Глава 9
Осада
Пятнадцатилетняя Даниэлла Анита Васкез, работавшая под хакерским псевдонимом «Данте», выглянула в окно номера отеля на 47 этаже, который стал её домом за последние неизвестно-сколько недель.
Город накрыла жутковатая тишина.
На горизонте горели пожары, но даже они, казалось, происходили в тишине. Данте видела движущиеся фигуры, тёмные силуэты, напоминавшие людей в униформе. Она слышала выстрелы, когда ранее стояла на балконе, но теперь это прекратилось.
Это больше походило на видео, чем на реальную жизнь. Ей приходилось напоминать себе, это люди… настоящие люди… там, на улицах.
Не голо-люди, даже не ледышки. Люди.
Она была внизу, когда какой-то затаивший обиду радикал нацелился на сам отель.
Долбаная бомба. Как в кино. Как в новостях о видящих-террористах, или о каких-то беспорядках на Ближнем Востоке, вот только это происходило здесь, прямо перед ней.
Это было ужасно громко — словно сжатая атомная бомба взорвалась прямо в её голове.
Стекло полетело внутрь. Ещё один взрыв расколол следующую панель, прямо перед тем, как огромное окно с видом на Пятую Авеню обрушилось единой массой — как будто полоса воды выплеснулась на тротуар оглушительной волной.
Мощью взрыва Данте отбросило назад.
Она врезалась в один из золотистых диванов в лобби. Её оглушило от удара головой о мраморный пол, когда она перелетела через диван. Она даже не сумела поднять голову, а видящие уже бежали прямиком к источнику. Скорее по привычке, нежели из-за обдуманного решения, Данте кое-как поднялась и последовала за ними.
Она вбежала в шум и дым, но тут внезапно один видящий заметил её и буквально поднял. Он забросил её себе на плечо, как мешок с грязным бельём и быстро вынес её из дыма и стрёкота перестрелки.
Прежде чем Данте успела сообразить, зачем это делается, или как вообще… дышать… он заволок её в лифт, кашляя, пока они поднимались по этажам. Он не опускал её, пока не затащил в отведённый ей номер, но он не накричал на неё, не сделал больно или ещё что.
Позднее ей сказали, что она со всей дури колотила по спине здоровенного видящего по имени Дюрел, пытаясь слезть с него и вернуться в гущу действия. Данте подумала — они, видимо, решили, что она пытается сбежать, и вот почему попытались утащить её обратно.
Глупо, на самом деле.
Куда бы она пошла? Она отрезана от Квинса, где был дом её мамы, а даже если бы это было не так, она же видела новости. Кто настолько туп, чтобы выбегать во всё это, в эпидемию смертоносного вируса и чокнутых зомбаков, у которых шла кровь из ушей?
Она же всё равно не могла вытащить оттуда маму. По словам Вика и других ледышек, даже если бы она попыталась плыть, её бы разрезала пополам супер-смертоносная защитная сетка, которую новый мэр Нью-Йорка поставил сразу после начала эпидемии.
В любом случае, Данте вынуждена посмотреть в лицо фактам. Её мама наверняка мертва.
Однако она старалась об этом не думать.
В любом случае, по поводу того, что Данте побежала к месту взрыва бомбы и вытворяла другие чокнутые вещи — оказывается, видящие знали, что она не пыталась сбежать.
Они просто хотели доставить её в безопасное место.
Это практически взорвало Данте мозг. Дюрел отвёл её наверх, чтобы она не пострадала. Они беспокоились, что её зацепит пулей, или один из шизиков подпалит её огнём. И они сказали, что она слишком важна, чтобы подвергать её риску.
Опять-таки… Мозговзрывательно.
Вот что забавно: после этого кучка крутых страшных ледышек, похоже, начала симпатизировать ей ещё сильнее, считая её крутой или ещё какой из-за того, что она побежала в сторону перестрелки, а не прочь от неё, «как большинство людей», — шутили они. «Во всяком случае, разумных».
Когда через несколько часов Дюрел привёл её обратно вниз, её приветствовали ликующими воплями. Некоторые подсовывали ей напитки. В тот момент большинство из них, сгорбившись, сидело в различных барах отеля и хлестало крепкий алкоголь. Они всё ещё были покрыты дымом, пылью, кровью и другими гадкими штуками после примерно трёх часов пожара и обстрела коктейлями Молотова, которые случились после изначального взрыва.
Они не позволили ей много пить.
Видимо, некоторые из них вспомнили про её настоящий возраст где-то посередине того первого бокала пива — потому что пиво у неё забрали.
Ну, это сделала одна из них — чернокожая мужланка-ледянокровка Оли, которая отматерила остальных на этом их странном трещащем и щёлкающем языке, размахивая руками, как её мать.
Дюрел, который оставался с ней почти всё время, сказал, что им надо вскоре начать её боевую подготовку. Когда его слова встретили очередным раундом ликующих воплей, Данте улыбнулась.
Боевая подготовка? Она только за.
Потому что да, чёрт возьми. Почему бы и нет?
Если весь мир катился псу под хвост, ей лучше научиться, как попортить кое-какое дерьмо.
В отличие от большинства взрослых они лапшу на уши не вешали. Через два дня Дюрел и та цыпочка Оли появились на пороге её номера отеля, принесли бронированную одежду её размера и сказали, что она пойдёт с ними на стрельбище.
И чёрт подери, стрелять из всех этих пистолетов было просто офигительно. Бум! Бум! Бум! Они были обалденно громкими, ударяли в её плечи как молотки, заставляли её тело трястись, а руки — ныть, особенно поначалу, но Данте не надоедало. Теперь боевая подготовка стала её любимой частью дня, если не считать уроков по технике и хакерству видящих по утрам.
После того первого нападения всё изменилось.
Конечно, это место утратило ауру вычурного отеля.
Теперь Данте казалось, что она живёт в каком-то замке из стекла и стали. Вот только вместо рва у них были те полуживые электрические поля, которые при контакте могли разрезать машину пополам.
Здесь она ощущала себя в относительной безопасности, несмотря на безумие, которое творилось прямо за дверьми. Но прожив большую часть жизни на тех улицах, которые теперь можно видеть лишь издалека, она чувствовала себя пойманной в ловушку. Её нервировало, что она отрезана практически от всего, что знала в Нью-Йорке.
Теперь она как золотая рыбка видела всё через стекло.
И да, gaos d’ jurekil’a, как говорили ледышки.
За этими стенами все было знатно испоганено.
Это ощущение тишины, ожидания в воздухе с тех пор, как вступило в силу военное положение, хоть на улицах и становилось всё больше хорошо вооружённых уличных банд и криминальных лордов, которые действовали в тени — это нервировало и пугало Данте так, как не нервировал и не пугал старый Нью-Йорк. Эта новая версия улиц, по которым она топала и курсировала всю свою жизнь, заставляла Данте чувствовать себя чужачкой в родном городе, словно для неё здесь больше не было места.