Они также становились крупнее.
Как только мы съехали с шоссе и начали ехать по окольным дорогам, мы оказались в гуще этого горящего ландшафта. Пока мы проезжали мимо, люди разбивали витрины, вытаскивали всё, начиная с ящиков алкоголя и заканчивая микроволновками и даже комплектом из стиральной машины и сушилки. Мы видели, как семьи набивают грузовики алюминиевой обшивкой, многоуровневыми тортами, порно-симуляторами, компьютерами, ювелирными украшениями, наборами инструментов, наладонниками, арбузами, жареной курицей, настенными мониторами, одеялами, аппаратами очистки воды, консервированной едой, гарнитурами… носками.
Врег наблюдал за этим с выражением тупого изумления на лице, задержавшись взглядом на парне с набором клюшек для гольфа, чтобы издать удивлённый смешок.
— Как думаете, что он собирается с ними делать? — спросил он.
— Использовать в качестве оружия? — пошутил Ревик.
Всё ещё глядя в окно, Врег снова показал пальцем.
— Ну, хоть у этого имеется немного здравого смысла.
Я проследила за его указывающим пальцем до мужчины, который тащил ящики крепкого алкоголя в зелёный автомобиль-хэтчбэк.
Врег взглянул на Ревика, и от улыбки растянулся бледный шрам на его губах.
— Как думаешь, мы можем обменять пистолет на один ящик бурбона?
Ревик фыркнул.
— Наверное, он пристрелит нас за одно лишь предложение.
— Можем отправить туда одного из людей, — пошутил Врег. — Их у нас всё равно слишком много. Как насчёт той, которая вечно визжит из-за чего-нибудь? Тина? Гар ворчал из-за неё с тех самых пор, как все вы приземлились в Аргентине. По его словам можно подумать, что у неё на голове змеи растут.
— Гар не сильно ошибается, — сказал Ревик, усмехнувшись.
Я знала, что они подбадривают себя фальшивым оптимизмом, но не могла заставить себя присоединиться к ним. Как и Врег, я невольно поражалась приоритетам некоторых людей.
Мы видели, как родители рискуют жизнями здоровых (по крайней мере, пока что) детей лишь для того, чтобы получить новые шины, половину говяжьей туши и всё пиво, которое они только смогут выпить. Эти запасы ещё казались практичными в сравнении с теми людьми, которые грабили магазины техники и электроприборов, хотя электричество по всему штату уже периодически отключалось, а скоро вообще сойдёт на нет — возможно, навсегда. Я также видела людей, которые воровали дизайнерскую одежду и, конечно же, наличные деньги.
Всё это скоро станет практически бесполезным. Им куда больше пригодилась бы пара прочных, добротных ботинок и водонепроницаемые куртки.
Словно услышав часть моих мыслей, Врег криво улыбнулся мне.
— Люди, — сказал он так, будто это всё объясняло.
Я вскинула бровь и покосилась вниз, увидев, что он гладит Джона по волосам. При нормальных обстоятельствах я бы подколола его из-за явного двуличия, но увидев скорбь на его лице, я лишь потянулась через Ревика и сжала одну из его татуированных рук.
Врег покосился на меня и улыбнулся, заботливо держа Джона на своих коленях.
После небольшой паузы, во время которой он принимал моё тепло, он вздохнул.
— Не нравится мне это, — пробормотал он, в этот раз обращаясь и ко мне, и к Ревику. — Как думаете, как Адипан собирается протащить нас внутрь, laoban?
Ревик улыбнулся, крепче обнимая меня за живот.
— Я знаю, почему тебе это не нравится.
— Дело не только в этом, — пробормотал Врег.
— Субмарины существуют более ста пятидесяти лет, Врег.
— И тонут они столько же лет, laoban, — проворчал старший видящий, проводя рукой по своим чёрным волосам, доходившим до плеч. — С таким же успехом можно запереться в железном гробу с трубками, пристёгнутыми к нашим поясам, и надеяться, что мы доплывём до того бл*дского острова.
Я рассмеялась; ничего не могла с собой поделать.
— Тебе не нравятся субмарины, Врег?
— Он их ненавидит, — сказал Ревик, покрывая поцелуями моё лицо и прижимая к себе. — Ведь так, брат Врег?
— Пылкой ненавистью ненавижу, — подтвердил Врег. — …тонущий кошмар. Иначе и не скажешь. Это катастрофический прогноз, если тебе так угодно.
— Во время Первой Мировой он застрял в субмарине, в которую попала торпеда, — сказал Ревик, по-прежнему баюкая меня в объятиях. Он смягчил свои слова, но я всё равно подняла взгляд и вскинула бровь. Он не отреагировал.
— Мы оба там застряли, — добавил он. — Субмарина затонула. С тех пор он стал клаустрофобиком.
— Ты тоже, — парировал Врег.
— Нет, — я покачала головой. — Он был клаустрофобиком до этого.
— В каком месте это лучше? — проворчал Врег, теперь сердито глядя на нас обоих.
Что-то в его тоне заставило меня рассмеяться.
Разговор немного развеял напряжение, ненадолго.
Затем Ревик вновь посмотрел на улицу, задержавшись взглядом на увиденном. Я не проследила за его взглядом, но то холодное чувство вернулось в моё нутро, когда я увидела, что он вздрогнул, и ощутила разряды реакции в его свете, когда он прижал меня к себе. Из его света исходило стремление защитить. Он нахмурился и посмотрел на нас, его голос зазвучал серьёзно.
— Я думаю, план Балидора надёжен. Что бы они ни говорили прессе, они должны поддерживать как минимум один безопасный путь в город и из него. Они нуждаются в этом. Для еды, медикаментов, боеприпасов, потенциальной эвакуации и прочего. Они не стали бы рисковать и опускать для этого основную сеть. Людям будет слишком легко силой пробиться внутрь. По той же причине этот проход никогда не будет на земле. Я полагаю, что есть два пути — по воздуху и по воде. Воздушный путь будет слишком заметным. Поэтому нам остаётся этот вариант.
Врег кивнул, все ещё хмурясь.
— А если внизу своя сеть?
— Балидор сильно подозревает, что так и есть, — признал Ревик. — Он прорабатывает наводку, которую получил от Чандрэ, и они считают, что нашли проход. Для галочки, я с ним согласен. Слишком рискованно оставлять такой прокол. Иначе у них бы люди плыли по рекам, и они пропустили бы некоторых даже с лодочным патрулём. Там не такое уж большое расстояние — тысячи попытались бы преодолеть его. Может, даже десятки тысяч.
Врег кивнул. Выражение его лица не расслабилось.
— То есть, Адипан и Чандрэ думают, что нашли проход? — его обсидиановые глаза отражали отсветы пожара через окна. — И какой же?
— У Чандрэ есть кто-то внутри, — сказал Ревик. — Возможно, с картой.
— СКАРБ?
— Думаю, нет, — сказал Ревик, покосившись на меня. — Секретная Служба. Возможно, охрана конструкции Белого Дома.
Врег фыркнул, посмотрев в окно.
— Я рад, что он это пропускает.
Я проследила за его взглядом, наблюдая, как мимо пробегает банда подростков; некоторые из них замахивались на Huvmee битами и монтировками, нанося гулкие удары в фоновом шуме, который был достаточно приглушенным, чтобы казаться далёким.
Мне не надо было спрашивать у Врега, кого он имел в виду. Покосившись на Джона, который уютно обхватил рукой бедро Врега, я вздохнула из-за того, каким не-умиротворённым выглядело его лицо даже во сне.
— Ага, — сказала я. — Я тоже.
Наблюдая, как Врег смотрит на Джона, я снова вздохнула, в этот раз мысленно.
Но Врег поймал мой взгляд и посмотрел на меня настороженными черными глазами, в которых виднелось некоторое предупреждение.
— Я не сделаю ему больно, ilya, — мягко произнёс он. Подмигнув, словно для снятия напряжения, он улыбнулся. — …Во всяком случае, не в том смысле, которого ты опасаешься.
Я кивнула, в этот раз вздохнув вслух.
— Я знаю, — сказала я.
Он рассмеялся.
— Нет. Ты не знаешь. Ты смотришь на меня так, будто я в любой момент могу свернуть ему шею. Или избить до крови в припадке ревности…
— Вот уж постарайся этого не делать, — предостерегла я.
Врег закатил глаза, раздражённо щёлкнув языком, но я видела в этом веселье. Я уже собиралась совсем отвернуться, когда Ревик слегка подпрыгнул, словно опешив, и уставился прямо на Врега. Ощутив из его света импульс чего-то похожего на шок, я тоже перевела взгляд.
— Что? — спросила я.
Ревик покачал головой. Лёгкая улыбка играла на его тонких губах, когда он вновь привлёк меня поближе, согревая своим светом и покрепче обнимая за талию. Я понимала — он радуется, что я отвлеклась от вида за окнами, так что пихнула его в руку, гадая, не нарочно ли он привлёк моё внимание.
— Что? — снова спросила я.
Ревик взглянул на Врега.
— Можно я скажу ей?
— Нет, — тут же ответил Врег. Глядя на наши лица, он заметил моё хмурое выражение и тоже нахмурился. — Я сказал ему, — добавил он почти оправдывающимся тоном. — Пусть она у него спросит, если уж ей так надо знать всё на свете, чёрт подери.
— Всё на свете? — Ревик весело щёлкнул. — Что он-то сказал?
— Ничего, — ответил Врег, глядя в противоположное окно. — Ничего он не сказал… я сказал ему, что ещё слишком рано, и мы поговорим об этом потом.
— То есть, ты вывалил всё на него, а потом не дал это обсудить? — Ревик усмехнулся. — Мило. Отлично сработано, брат мой.
— У меня были причины, — парировал Врег. — Он думал, что мои мотивы… — он снова взглянул на меня, словно вспомнив о моём присутствии. — …Подозрительные.
Ревик подавил очередной смешок.
— Ещё бы.
Я нахмурилась, переводя взгляд между этими двоими.
— Вы пара засранцев. Вы это знаете? Пара больших тупых засранцев.
Ревик рассмеялся, целуя меня в щёку и притягивая обратно к себе на колени.
«Я тебе потом расскажу», — мягко произнёс он в моем сознании.
— Чёрта с два, — Врег повернулся и наградил его гневным взглядом.
Ревик лишь широко улыбнулся, скользнув пальцами в мои волосы.
— Джон думал, что Врег использует его для секса, — Врег резко шлёпнул его по руке с другой стороны, но Ревик лишь заулыбался ещё шире. — Врегу пришлось… заверить его… что всё вовсе не так…
Врег снова ударил его, и в этот раз это был не шлепок, а почти удар кулаком, но Ревик лишь усмехнулся.
Качая головой, я опять прижалась к груди Ревика.
— Забудь, — сказала я, раздражённо щёлкнув языком. — Наверное, я не захочу это знать.
— Определённо не захочешь, — заверил меня Ревик.
В этот раз он заработал шлепок уже от меня.
Ещё больше ударов по дверям автомобиля снаружи вернули моё внимание к реальности.
Группа людей стояла там и смотрела, как проезжает наш конвой.
Но это были не полу-обезумевшие подростки в эйфории — это были взрослые. Они источали совершенно иной настрой. У некоторых виднелось оружие с красными пятнами и брызгами на концах, освещённых фарами проезжавших машины. Их лица были хищными, взгляды — отрешёнными, но оценивающими. Возможно, там некогда был страх, но теперь он оказался похоронен под животной жестокостью, которая как будто сочилась из самой их кожи.
Вид холодной ярости в этом строе взрослых лиц нервировал меня.
Я знала, что они не могли видеть нас за тонированными окнами, но у них были такие выражения, будто они всё видели. Это напомнило мне львов, расхаживавших в стеклянных клетках — словно они знали, что мы там, но ещё не придумали, как до нас добраться.
Грустно то, что это были те, кто адаптировался раньше всех.
В отличие от многих лиц, которые я видела за последние недели (которые выглядели скорее ошарашенными и потрясёнными), на этих лицах жило понимание, знание, с чем именно они столкнулись. Они осознавали, что их мир, сама их реальность рушилась у них на глазах. Все те вещи, на которые они рассчитывали во время взросления, исчезли. Всё, ради чего они работали, кем они пытались стать — всё это исчезло.
Для них не осталось смысла сдерживаться, уже нет.
Когда вокруг Humvee ринулись толпы, эти лица исчезли, сменившись обычным парадом отчаявшихся, ужаснувшихся и потрясённых людей. И всё же мой мозг раз за разом возвращался к тому животному пониманию, которое я видела в том строе вооружённых взрослых.
Ревик вновь притянул меня, и я посмотрела на него.
— Ты слишком глубоко уходишь в Барьер, — пробормотал он, целуя меня в висок, обхватывая ладонями моё лицо. — Мы уже близко к Нью-Йорку. Они будут искать нас.
Я нахмурилась, и он поцеловал меня в губы.
— Ты не можешь помочь им вот так, — добавил он мягче. — Если бы мы вышли из этого автомобиля или по-настоящему использовали свой свет, чтобы прекратить что-либо, то в итоге нас бы пристрелил флаер, или мы оказались бы в камере… скорее всего, стали бы объектом публичной казни, которая никому не помогла бы. Те немногие люди, которым мы сумели бы помочь, всё равно наверняка погибли бы от болезни, — он снова поцеловал меня. — Если мы вернёмся внутрь, у нас будет хоть какая-то надежда помочь. Мы можем попытаться найти лекарство. Мы можем попытаться остановить Тень. Организовать настоящую помощь для выживших.
Я кивнула, стараясь прочувствовать его слова.
Логически я понимала, что он прав. И Балидор тоже прав.
Но знание этого не очень-то помогало. Глядя из окон на пожары, окровавленные лица и толпы, сложно было не чувствовать себя так, будто мы бросаем их всех.
Сложно было не чувствовать себя так, будто мы оставляем их всех умирать.
Глава 5
Пиратство
Снаружи ворот военного гарнизона бушевал практически бунт.
Когда прогремели винтовки, я вздрогнула, отупело наблюдая, как придавленные тела прижимались к машинам, кричали и колотили по металлу и стеклу всем, начиная с кирпичей и заканчивая кулаками и свинцовыми трубами. Стекло в Humvee было явно не гражданского образца, так что на окнах и царапинки не осталось, даже под натиском тяжёлых труб.
И всё же невозможно было не вздрагивать.
Ревик обнял меня одной рукой на уровне груди и крепче прижал к себе, когда ещё несколько человек в толпе выстрелило из оружия.
Мужчина тридцати-с-чем-то лет с красным ирокезом, стоявший всего-то в нескольких ярдах, выстрелил из ружья прямо в ближайшее ко мне окно. Дробинки срикошетили, издав серию громких звенящих и постукивающих звуков, а я сильнее прильнула к Ревику, невольно напрягшись.
Опять-таки, после этого стекло выглядело совершенно невредимым. Даже колеса Humvee состояли из органического композитного материала, который ближе к металлу, а не к резине.
Большинство даже не пыталось стрелять по автомобилям, скорее всего, по этой самой причине.
Они целились в охранников на башне и на воротах. Они стреляли по воротам, пытались отогнуть обшивку режущими инструментами или оторвать броню, защищавшую колеса от повреждений. Несколько человек забрались на крышу — может, в надежде проехать с нами. У одного из них имелось нечто, похожее на электронный ледоруб с длинной рукояткой. Он попытался применить его к крыше машины, но инструмент продолжал отскакивать, ударяя его по лицу его же костяшками пальцев и металлической рукояткой.
Мы видели это через виртуальные экраны, которые предоставляли нам трёхмерный обзор автомобиля.
Но некоторые продолжали упорно стрелять в наш строй Humvee, особенно по окнам и дверцам с водительской стороны.
Я видела, как отскочившая пуля попала женщине в горло. Она согнулась, задыхаясь, затем толпа вновь поглотила её. Группа вооружённых нападавших сосредоточила свой огонь на башне, и от расположенных наверху охранников посыпался дождь выстрелов, прорезавших толпу.
Их пули содержали органический компонент и взрывались при контакте.
Я видела, как груди, черепа, горла взрывались вспышкой костей и крови. Я видела, как рука оторвалась от бицепса, а мужчина, раненый в бедро, повалился как подкошенный. Он так быстро истёк кровью, что я видела, как свет покинул его глаза ещё до того, как он полностью упал на цемент.
Сложно было злиться на солдат; большинство из них выглядело такими же взвинченными и перепуганными, как гражданские. Однако насколько я могла сказать, их выучка не дрогнула. Они уверенно стреляли из башни полуавтоматическими очередями, держали прицелы наведёнными; их экипировка состояла из брони и шлемов, словно они стреляли по противнику во вражеской стране.