- Вообще я хотела бы остаться при университете, - призналась я, прикидывая, с чего завтра начать. Кристаллы почти выросли, пора было формировать узор, но я сомневалась, использовать ли традиционные молды или же попробовать изменять структуру опосредованно. Лённрот полагал эту мою идею чушью, но... кристаллов я вырастила с запасом, если взять один, никто не заметит. - Продолжить работу над темой...
- А твой Мар...
- Говорит, что ему все равно, лишь бы я была счастлива.
И я решилась.
От одного кристалла беды не будет, и вообще, как можно не опробовать такой инструмент? В университетской лаборатории и то похуже будет, хотя к чести Королевского Совета финансировали нас отлично. Но...
Я вытащила малую кисть.
Попробую.
...мы сочетались браком спустя три дня. Древний храм, сложенный из белого известняка. Жрец и малый чиновник с большой амбарной книгой, в которую наши имена вписывались медленно, будто даже этот, равнодушный с виду человек, продолжал сомневаться.
Мы не пара.
Все знали, что мы не пара.
Кроме меня...
...нет, следующие несколько лет я была беззаветно, бессовестно счастлива. Мар снял небольшую квартирку на территории кампуса. Так делали многие, к чему терять время на дорогу, да и что есть в городе такого, чего нет в университете?
Я получила место в аспирантуре.
Мар вынужден был отказаться от преподавания.
- Пойми, дорогая, не мое это... студенты, отчеты... занудство бумажное. Я за прикладную науку... и вообще дело семейное внимания требует. А ты занимайся своими потоками и ни о чем не думай.
Я и занималась.
Спорила с Лённротом, который сперва к замужеству моему отнесся скептически, кажется, вообразив, что я в самом ближайшем времени брошу науку ради семьи... не знаю, честно говоря, если бы Мар тогда попросил, может и бросила бы.
Любовь.
Опасное, мать его, чувство.
Но Мар не просил. Он уезжал и возвращался, привозил с собой ландыши и шоколад, устраивал вечера на крыше. Плед. Вино. И университетские голуби, толстые наглые птицы, которые, правда, казались мне забавными. Мы сидели и говорили... да обо всем на свете.
Он умел слушать, мой Мар.
И пусть сам признавал, что понимает едва ли треть, но... это звучало не обидно.
Моя маленькая умная девочка...
...опять что-то придумала.
...надо оценить идею и оформить патент. Не морщи носик, я сам этим займусь. В конце концов, мы же семья, ты только бумаги подготовь, отчет там и вообще.
И я готовила. И испытывала невероятную гордость, как же... первый патент принес нам тысячи крон - так, во всяком случае, мне сказали. Второй и третий не меньше. Четвертый Мар и сам вытащил из кипы моих записок, в которых он копался упоенно. Я бы, говоря по правде, не стала бы завязываться с такой-то мелочью. Оказалось, что вовсе и не мелочь, а принципиально новый тип соединения, который снизил энергопотери в ведущих узлах...
...ты и представить себе не можешь, девочка моя, что это значит в промышленных масштабах.
Мар кружил меня по крыше, и голуби ворковали, словно нашептывая, что жизнь удалась. А я... я задыхалась от переполнявшего меня счастья.
Пять лет.
Семь патентов и ворчание Лённрота, что наука, конечно, хорошо, но мне бы и семьей заняться. Ребенка там родить... теперь я понимаю, что он знал.
Да все, мать его, знали, кроме меня.
Благословенная слепота, от которой меня избавила Лайма. Она была маленькой и хрупкой, будто выточенной из куска горного хрусталя. Светлые до полупрозрачности волосы. Кожа настолько белая, что гляделось это едва ли не отвратительно. И огромные наивные глаза...
...вы меня не знаете...
Легкое платьице, едва прикрывавшее колени. Кружевной платочек и браслет с крупными сапфирами. Между камнями висели колокольчики, и браслет при каждом движении позвякивал. А Лайма не умела стоять, не двигаясь.
...нас не представляли друг другу, и в любом другом случае я бы не стала разрушать семью, но... понимаете...
Лайма была беременна.
Немножко.
Так она сказала и мило зарозовелась. А я, помню, стояла и пыталась понять, что этой странной девочке, нужно от меня. Она же, ободренная молчанием, говорила и говорила...
...Мар меня не любит.
Быть может, когда-то и любил, но давно. Я ведь понимаю, что любые чувства рано или поздно умирают, особенно, если над ними не работать.
Как?
Ежедневно и ежечасно.
Хорошая жена не бросит мужа ради науки. Хорошая жена следит за собой и уж точно не станет носить унылую серую форму и плевать, что в лаборатории без нее делать нечего. И вообще, к чему хорошей жене лаборатории? Она домом должна заниматься.
Каким?
Тем, который принадлежал Мару. Он, конечно, требовал реконструкции, чем, собственно, Лайма и занялась...
Дом?
Мое удивление защищало от боли. Какое-то время. А Лайма говорила, говорила и говорила... и главное, я понимала, что она не врет. Она... она была слишком уверена в собственном превосходстве, чтобы опуститься до лжи.
Я ведь...
Все знали, что Мар женат.
Кто все?
Его семья, которая этого брака не одобряла категорически. Его друзья, полагавшие, что Мар поспешил. Друзья его друзей. Знакомые. В свете только и разговоров, насколько Мару приходится тяжело... и да, их познакомила Сауле. Что в этом дурного?
Лайма не собиралась влюбляться.
Лайма просто...
Небольшой роман, который ни к чему не обязывает, но получилось так, что их роман затянулся. Насколько? Лайма наморщила носик. Три года уже... Мар? Нет, он ничего не обещал, да и она не требовала, понимала, что разводы в их кругах не приняты, даже если супруга попалась настолько неудачной. О нет, Мар ничего такого не говорил, но и без слов понятно.
Он меня не любит.
Стыдится.
Поэтому и прячет за стенами университета. Он ведь и в город меня не вывозит, если подумать, не говоря уже о том, чтобы поселить в доме, как это положено. Он даже ко двору меня не представил, что было почти откровенным нарушением правил, но... Мару простили.
Вошли в положение.
Чувствовала ли я, как мир рушится? Мой такой уютный замкнутый мирок, в котором я была абсолютно счастлива? О да... то есть, земля из-под ног не уходила. День не стал менее солнечным. Напротив, для всех все было обыкновенно.
Университет.
Парк.
Студенты на скамейках. Кто-то бренчал на гитаре, кто-то пел, кто-то, забравшись на край древней чаши, норовил дотянуться до ледяной струи фонтана и поймать каплю удачи. Бродили по дорожкам треклятые голуби. Щебетала Лайма, окончательно уверившись, что опасности я не представляю. Помилуйте, какая опасность от нейты, не способной сотворить заклинание выше пятого уровня. Позвякивали колокольчики на браслете. А я... я пыталась понять, когда же именно пустила свою жизнь псу под хвост. Выходило, что давно...
- Понимаете, я бы не стала нарушать правила, - Лайма коснулась платочком щеки, на которой блестела россыпь искусственных звезд.
Вживленные кристаллы - писк современной моды... и ей они шли.
- Но... столько времени, а ты так и не забеременела, что совершенно недопустимо.
Гладкие ноготки.
Идеальная кожа.
Белесая вязь родового узора, который начинался на левом предплечье, поднимаясь выше, при этом не выглядел ни пошлым, ни странным, но этаким вполне естественным продолжением кружевного сарафана.
- А я... у меня будет ребенок, - Лайма убрала платочек в крохотный клатч, украшенный теми же сапфирами. - И как мать я должна позаботиться о его будущем...
- Мар...
- Не знает, - она, вдруг разом утратив былую робость, подхватила меня под руку. - И не стоит ему говорить. Мужчины порой ужасающе упрямы. Он вбил себе в голову, что несет за тебя ответственность.
Почему я не послала ее подальше?
Почему позволила увлечь себя? Шла по дорожке, по желтому камню, слушала, как цокают тонкие каблучки и раздумывала, что ж я за дура-то такая...
- Но мы-то знаем, что ты человек взрослый... тебе, несомненно, казалось, что ты сделала удачную партию...
- Чего вы от меня хотите, - в какой-то момент мне просто надоело ее слушать.
Лайма Бринциг.
Единственная дочь и наследнице Лютера Бринцига, совладельца «Большой континентальной», которой принадлежало более сотни цепеллинов. Она и вправду достойная партия, куда более подходящая, чем я. А ребенок... я ведь заговаривала о нем, не потому, что и вправду хотела детей, то есть, хотела, конечно, но не сейчас, а когда-нибудь потом, после... и Мар, как показалось, понял.
Сказал, мол, куда нам... надо пожить для себя.
И я вздохнула с немалым облегчением.
- Хочу, чтобы ты перестала всем мешать, - сказала Лайма, окончательно сбрасывая маску несчастной девочки.
Взгляд у нее был холодным.
Да и... читалось в нем куда больше, чем было сказано. И вправду, как посмела я, воплощенное недоразумение, заявлять свои права на того, кто плоть и кровь от плоти и крови высшего света.
Эйты не женятся на...
...просто так.
- Подай на развод. Папа... поможет решить вопрос быстро. Прояви благоразумие, и мы не останемся в долгу. Папа оплатит переезд...
- Переезд?
Лайма повела плечиком
- Мне не нужны в будущем ни слухи, ни двусмысленные ситуации. Ты, кажется, наукой занимаешься?
Я кивнула.
Кажется.
Занимаюсь.
- Папа подыщет место где-нибудь... в другом городе. Жилье... с ним сама разберешься. Двести тысяч компенсации хватит?
Двести тысяч... сумма для меня невероятная, невозможная даже. Я честно попыталась вообразить эти самые двести тысяч, сперва в банковских пачках, перетянутых розовыми лентами, потом россыпью, в кронах... хватит или нет? За убитую любовь и разрушенную жизнь?
- Не жадничай, - Лайма расценила мое молчание по-своему. - Вздумаешь глупости творить... у папы много друзей. Разных. Но мне бы не хотелось выходить замуж за вдовца. Это, как ни крути, бросает тень на репутацию...
Глава 2
Глава 2
Я хотела устроить скандал.
Банальный такой скандал, с битьем посуды, слезами, заламыванием рук и вообще... но когда Мар снизошел-таки до меня, я поняла, что сил скандалить нет. Совсем.
- Я подаю на развод, - сказала я, вглядываясь в его лицо, пытаясь найти там... что? Тень эмоций? Только настоящих, а не тех, которые он научился изображать.
- Ты его не получишь, - Мар тоже что-то, наверное, понял, если не стал притворяться. Он прошелся по комнате, поднял очередной мой журнал, подкинул его и поймал на ладонь.
- Почему?
- Лайма - идиотка... удобная в использовании, но все-таки... я не собираюсь связывать жизнь с капризной стервочкой, которая не видит ничего дальше собственного носа.
- А ты, стало быть, видишь?
Мар поморщился.
Он не любил признавать ошибки.
- Послушай, - он остановился у окна, которое вдруг показалось таким узким. - Ситуация, конечно, неприятная... нам давно следовало бы поговорить. Прояснить... но... ты была так счастлива.
Была.
Его правда. Целых пять лет... и голос разума шептал, что у кого-то и этих пяти лет нет, а я... я ведь могу притвориться, что ничего-то не произошло. Любовница? С мужчинами бывает. Они, мужчины, блудливы, что коты, и в принципе природой к верности не расположены.
Я ведь могу его простить.
Смириться.
И играть в прошлую счастливую жизнь. Это несложно, всего-то надо, вовремя отворачиваться и закрывать глаза на маленькие шалости мужа. Многие так делают, но...
- Ты милая девочка, Эгле. Очаровательная. Умная. И все же наивная... но при этом действительно умная. Когда я только-только приглядывался, мне посоветовали познакомиться с твоими работами. Ты же знаешь, у меня заводы... семейное дело...
То самое, требующее постоянного Мара присутствия.
- Верфи построил еще мой дед. На то время они были ультрасовременными, но потом... мой отец не давал себе труда вникать в происходящее. Он полагал, что если верфи работают, этого уже достаточно... он в принципе был на редкость никчемным человеком. И не желал понимать, что за прошедшие пятьдесят лет мир изменился. А вот верфи... остались прежними. Я получил в наследство предприятия, которые едва-едва держатся на плаву. Да, нас отчасти спасали военные заказы, но и те мы получали исключительно благодаря маминым связям. А ей прозрачно намекнули, что без должной модернизации мы их просто-напросто не осилим. И да, модернизацию мы проводим... я провожу. Практически завершил. Ты бы знала, до чего это сложно. Особенно, когда на счетах пусто... занять? Это неприлично. Слухи пойдут и все такое... а матушкиных драгоценностей, конечно, хватит на закупку нового оборудования, но разве могу я поступить так с родной матерью?
- А я при чем?
- Я все-таки оформил заем... через знакомых... процент выше, чем в банке, но слухи не пойдут. Главное ведь репутация... и во благо ей мы будем вести прежний образ жизни. Вечера, визиты... благотворительность, которая сжирает остатки семейного состояния... - Мар потер переносицу. - Знала бы ты, как это все мне... так вот, оборудование закупить - это половина дела. Нужны люди, которые его как минимум не испоганят. Оказалось, что найти толковых рабочих даже низшего звена не так просто, не говоря уже о тех, кто стоит выше... Бринциги, Таргциги, Габрсоны, все охотятся на молодых и одаренных. Стипендии с обязательной обработкой... трудовые контракты на двадцать лет, но на условиях, когда эти двадцать лет не покажутся столь уж долгим сроком. Они ищут тех, кто более-менее способен думать и покупают их, порой уже на первых курсах, а иногда и в школе...
- Меня что-то не спешили купить.
Не сказать, чтобы я не понимала Мара. Понимала. Мои одногруппники начали подписывать контракты курсе этак на третьем, а некоторые и того раньше.
Тогда я им завидовала.
Искренне, порой до слез, не понимая, чем я хуже того же Конрада, которому предложили место младшего инженера на Савойском часовом...
- Ты женщина, - Мар пожал плечами, будто это что-то да объясняло. - Извини, но... в нашей среде еще весьма живы определенные... стереотипы. К примеру, Сауле работать не будет. Подозреваю, она скорее с голоду умрет, сперва замучив несчастного супруга, но работать... да, ты талантлива, но какой толк в этом таланте, если ты выскочишь замуж и растворишься в хозяйстве?
- Я пока не растворилась, - одна обида тянула за собой другую.
Да, на меня смотрели... с насмешкой?
С недоумением?
С удивлением порой. Как же, выбрала мужской университет, мужской факультет и специальность самую что ни на есть мужскую... понятно, зачем. Чтобы мужа найти. И главное безумное это предположение - конечно, где еще их ищут-то, особенно рыжие с конопушками бесприданницы - как-то прочно укоренилось в умах, что моих сокурсников, что преподавателей. Последние и вовсе не скрывали порой презрения. И плевать, что я была способней многих...
- Сперва я хотел лишь присмотреться. Предложить контракт... на место старшего... что? Ситуация на верфях, мягко говоря, неоднозначная. Мои инженеры устарели также, как и оборудование, а главное, они и слышать не хотели о переменах. Мне казалось, что свежая кровь изменит ситуацию...
- Но потом ты передумал?
- Я просто понял, какое сокровище мне досталось...
Я отвернулась, потому как не обладаю выдержкой эйты. Он ведь так и называл меня, мое сокровище... это казалось милым.
- Боги судили, иначе не скажешь. Твои наработки, даже те небольшие наброски, которые я видел... они обещали невероятное. И прости, я не мог позволить, чтобы они попали в чужие руки. Это был шанс.
- И я...
Что? Приложение к тем злосчастным патентам, которые Мар так рвался оформить? Тем парадоксальней, что мне всегда хотелось, чтобы ценили мой ум, а не... оценили.
Нечего сказать.
- Контракт? Контакт можно разорвать. Признать несостоятельным. Опротестовать в суде при наличии хорошего юриста. А стоило кому-то понять, что ты из себя представляешь, и юристов появился бы десяток. Да в конце концов, его можно было бы перекупить...