Начальник вторично хмыкнул.
— А назвать это можно… ну не знаю… Мининский почин — очень перспективное дело нарисовывается ведь…сами подумайте — для начала раскрутка на местном уровне газета «Ленинская смена» например, потом горьковское телевидение, передача «Дорогами мининской славы»… далее координационный центр движения при обкоме… ну и где-то подальше всесоюзное совещание ударников-мининцев в Колонном зале дома Союзов… Как вам, Станислав Игоревич, а?
Игоревич подумал, потом спросил:
— Значит почин говоришь? Мининский говоришь?
— Ага. Ну или Гайдаровский метод, тоже неплохо звучит… или Чкаловское движение… хотя где Чкалов и где коммуналка. А вы, дорогой Станислав Игоревич, стали бы так сказать первооткрывателем нового движения, его так сказать крестным отцом. Ну или посаженным, — поправился я, вспомнив негативные ассоциации с фильмом Копполы.
Тут я физически увидел, как в глазах завотделом бешено закрутились барабаны игрального автомата, а он при этом лихорадочно соображал, когда и с какой силой тянуть рычаг, чтобы выкинулось три семерки. Ну еще бы, я бы на его месте тоже заинтересовался такими перспективами.
— А ты, Сороколет, далеко пойдешь, — задумчиво протянул Игоревич.
— Спасибо, я знаю, — спокойно ответил я.
— Да еще и наглец большой… нет, ты мне ей-богу нравишься… а вот скажи-ка мне как на духу — зачем оно все это тебе лично надо? Я, знаешь, в альтруистов не верю…
Ути-пути, какие мы слова знаем.
— Вам из большого уважения скажу все как есть — в нашем доме есть клуб, там можно устраивать танцы, а старое руководство его на замке держало и к танцам относилось строго отрицательно. С девушками у нас в доме как-то не очень, одни ребята, вот и будем приглашать со стороны — танцы, знаете ли, шманцы, любовь-морковь, где еще нам знакомиться с прекрасным полом? — вдохновенно врал я. — А тут все под боком будет, и порядок мы железный обеспечим, у нас почти все спортсмены-разрядники. И еще мы хотим музыкальный ансамбль организовать, у нас и пианист в коллективе есть, и гитарист, а баянистов аж две штуки — вот и будет помещение для репетиций.
Игоревич радостно взоржал: — Так оно в чем все дело-то? Господи, а мы уж напридумывали себе незнамо что, а они значит по бабам соскучились и песенки петь хотят… ладно, причина уважительная, сам когда-то такой был… куда ты там говоришь учиться-то поступил?
— На радиофак политеха.
— Очень хорошо. И телефончик свой напиши.
— Ну Станислав Игоревич, родной, откуда у меня телефончик, в коммуналке же живем (а мобильных-то еще не придумали)… хотя у друга моего этажом выше есть телефон, могу его дать.
— Ну давай друга. Как его зовут-то?
— Андрюха… ну то есть Андрей Кузькин, тоже спортсмен, кандидат в мастера, в армию уходит весной.
— Ладно, иди уже, Сороколет. И притормози там со своей самодеятельностью, пока мы не решим, что с вами делать.
— Есть идти и притормозить! — отбарабанил я и выскочил за дверь, где постоял минутку, медленно сползая по стенке вниз — прав был Винни-Пух, не такое простое это дело, ходить в гости к руководству.
Боевая машина мушкетеров
Хватит в общем с меня этой голимой коммуналовки, надо съездить в родной институт да узнать, когда там на учебу выходить. Зашел домой, отобедал, чем бог послал, потом спустился во двор — на доминошной скамейке сидел одинокий Вовчик.
— Чего приуныл, мушкетер, все зашибись, райком вот полчаса назад практически дал добро наш эксперимент.
— Да ты чо, правда что ли?
— Бля буду, — лаконично ответил я. — Чего грустный-то такой?
— Папашу из ЛТП отпустили, приходил недавно, денег хотел…
— Понятно. Не дал?
— Откуда у меня… он ведь и вечером еще придет, когда мать с работы вернется.
— Ладно, до вечера далеко, я в политех поехал, надо расписание узнать.
— Возьми меня с собой, я бы тоже в свой пед зашел.
— Вообще не вопрос, пошли.
Мы еще и Валерку с Андреем по дороге к гаражу встретили, они тоже быстро нашли дела в городе и попросились с нами, не отказал, в любом же месте, как сейчас говорят, веселее вместе. Про машину им вчера еще Вовчик рассказал, так что особых вопросов она не вызвала, машина как машина, чего ее обсуждать.
Когда тронулись, я сделал такое предложение:
— А давайте дадим название этой копейке, просто копейка это уныло… я думаю, что раз мы мушкетеры, то пусть она будет Боевой машиной мушкетеров, БММ сокращенно… почти как БМП, только на колесах, а не на гусеницах.
Предложение встретило горячее одобрение общественности.
— И еще, райком просил притормозить с нашей самодеятельностью. Пока они там не придумают, что с нами делать. Так что надо нажать на тормоза, раз уважаемые люди просят.
— Ты что, в райкоме был? — спросил Валерик.
— Угу, только что оттуда.
— Ну и как там?
— Тихо, темно и кругом ковры. Да все будет путем, пацаны, но больше пока никуда не суемся, кроме клуба… ветеранов еще можно переписывать, а так лежать тихо, как мышь под веником.
Эх, сейчас бы вставить в аудиосистему флешку, да запустить Призрака оперы в исполнении Сары Брайтман… как уж оно там…
In sleep he sang to me, (во сне онпел, угу)
Indreamshecame, (и в мечтах приходил, ага)
That voice which calls to me
Andspeaksmyname, (ну и по имени конечно называл)
And do I dream again?
FornowIfind,
(ну и конечно главная фишка)
The Phаааantom of-the-O-pe-ra
Is there — inside my mind (да, Сара, in my mind, in my head… хотя этокажется уже изнемного другой оперы)
Да только нет у меня флешки, и вставить ее пока не во что, к тому же Эндрю Ллойд свет Уэббер не написал еще этой мелодии, только лет через 7 возьмется… помочь что ли старине Эндрю? Нет, не буду. Пока.
А мы удовольствуемся тем, что по приемнику транслируют — о, Давида Федоровича Тухманова там транслируют, Остановиииите музыку, прошу вас я (2 раза), потому что с другим танцует девушка майаааа и тд. Занудная песня, но пусть играет, хрен с ней.
Первым попросился выйти Андрей, ему надо было в отдел кадров на Главной проходной ГАЗа — высадил. Полюбовался заодно на ГАЗ-АА (он же Форд-АА), стоящий на постаменте около проходной. Заезжие москвичи кстати всегда удивляются огромному количеству техногенных памятников в нашем городе, мы-то к ним привыкли, а им в диковинку. Ну посудите сами, кроме упомянутой полуторки у нас еще есть Т-34, это само собой, и отдельно башня от Т-34 на Просвещенской, и еще Т-60 на Шестой проходной, весь игрушечный какой-то, а еще бронепоезд «Козьма Минин» у ДК железнодорожников стоит, и еще судно на подводных крыльях Метеор в центре Сормово, и плюс самолет Миг-17 у авиазавода, и как бы не один, а два, второй возле аэропорта и сверху к этому можно добавить автомобиль Победа на Краснодонцев, а в под Чкаловской лестницей какой-то буксир ржавеет на подставках. И это все не считая выставки военной техники в Кремле. Памятников Ленину меньше, чем этих механизмов.
Тухманов кончился, пошел лидер хит-парада 77 года «В реку смотрятся облака». Тут пришла очередь выходить Валере, его жд техникум был рядом с Московским вокзалом, во дворах (стремное кстати место, я один раз огреб здесь по полной программе). Ну а мы с Вовчиком несемся дальше по полупустым улицам нашего технократического города… а вот и Канавинский мост, а если сразу после него свернуть направо вдоль реки, там будет улица Черниговская, тихая и спокойная в любое время года, потому что тупик. А над ней в полугоре Благовещенский монастырь, ныне закрытый и заколоченный крест-накрест… вот по поводу монастыря у меня есть еще одна байка
небылица#6, смерч над городом
В июле 1974 года в нашем городе случился смерч, дело очень редкое, у нас ведь не штат Флорида, где они еженедельно бывают, второго такого случая сходу и не припоминается. Прошел он узкой полосой вдоль Оки от Щербинок до Стрелки, по дороге снес крышу и выбил все стекла в Нагорном Дворце спорта (после чего ХК Торпедо на год переехал на Автозавод) и на излете порезвился в Благовещенском монастыре, сломал несколько куполов и погнул кресты на тех куполах, которые не сумел сломать.
Сам-то я в это время на своем Автозаводе сидел, помню только сильный ливень и больше ничего, а вот один знакомый рассказывал, как он ехал в это время по Канавинскому мосту на автобусе и вдруг с горы вниз полетели какие-то доски, бревна, камни, потом автобус начало раскачивать, все заорали, чтоб водитель останавливался, а он продолжал ехать и в конце концов уткнулся в бордюр и заглох. Никто вроде особо не пострадал, но острые ощущения остались. И еще жигуленок он запомнил в самом конце моста, где мост в Похвалинку переходит, говорил, что его кидало как лягушку в футбольном мяче, приподнимая над землей на полметра, если не больше. В реку правда не закинуло, силы наверно смерчу не хватило.
Под «Все могут короли» мы плавно выруливаем на площадь имени незабвенного народного героя товарища Минина, а вот и пед прямо за памятником ему же. Высаживаю Вовчика и говорю:
— Вон там, возле Оленя через час, жду 10 минут, не придешь — уезжаю, понятно?
У Вовчика вопросов не возникло. А я через Ульянова-Пискунова-Минина (уже улицу, а не площадь… так, здесь же рядом Ирка живет… вот буквально в том доме… а это не она ли идет по тротуару, весело размахивая сумочкой?… тормозим, чо)
— Привет, Ирунь, сколько лет, сколько зим!
— О, Сергуня, ты как тут оказался?
— Да в политех свой решил заехать, узнать что там и как. Как дела-то, как дядя, как Павлик?
Ира усмехнулась и ответила:
— Подколоть меня решил? С дядей все хорошо, а Павлик дома лежит, болеет.
— Так может мы куда-нибудь вместе сходим, а? Раз Павлику все равно пока. Занятия-то у нас не раньше понедельника стартуют, да и у тебя наверно тоже.
— Ну я даже не знаааююю, — явно издеваясь, протянула Ирка, — а куда ты можешь предложить сходить?
— Ну хоть в кафе какое… в Оленя вон например. Или на концерт какой… скоро к нам вроде бы Юрий Антонов приезжает, вот на него.
— Ладно, я обдумаю твое предложение и позвоню… попозже… ах да, у тебя же телефона нет, ты же из рабочей семьи, — продолжила издеваться Ира.
А я сделал вид, что не замечаю ее подколок и ответил просто:
— У меня нет, есть у дружбана Андрея в соседней квартире, записывай.
И она записала его номер.
— Ну пока?
— А поцеловать? — это уже с моей стороны подколка пошла.
— Перебьешься, — весело ответила Ирка и застучала каблуками вниз по Минина, там корпус ее меда был, насколько я помню.
Эх, только и нашелся я, что подумать. Поехал дальше, чо. Через 2 минуты подкатил прямиком к политехническому институту им. А.А.Жданова, 5 корпусов у него вообще-то здесь стоит, мне в последний пятый. Вот поворачивай как хочешь, никаких знаков, паркуйся где хочешь, эвакуаторов-то пока не изобрели, удивительная красота и благодать.
Награда нашла героя
Наш радиофак расположен на последнем 4 этаже… ну управленческие структуры конечно, а так-то учиться придется не то что в этих 5 корпусах, а и по всему городу, от самого Автозавода до самого Сормова, и это прекрасно, когда еще так узнаешь место, где живешь. Поднялся на 4 этаж, народу мало, большинство докапывает последние тонны картофеля, но возле расписания все-таки стояло 3–4 студента. Так, начало учебы в следующий понедельник, прекрасно, еще неделя свободная есть, высунув язык, старательно зафиксировал расписание в записной книжке — в программе помимо стандартного набора математика-физика-программирование-английский-история КПСС были еще такие оригинальные названия как «начертательная геометрия» (итить, 3Д проекции рисовать вручную поди придется), «механизмы приборных вычислительных систем» (ну это похоже на ТММ, теория механизмов и машин, адаптированная к радиотехнике) и туманное «введение в специальность». Ладно, прорвемся, не первый раз..
Собрался уже уходить, но в последний момент заметил скромный листочек, прикрепленный сбоку, там было написано «Сергея Сорокалета просят зайти в деканат». Раз просят, надо зайти конечно…
В деканате тоже было пусто и пыльно, в дальней комнате только кто-то сидел. Зашел туда, представился, дама в очках (видимо ученый секретарь) отложила в сторону толстый синенький журнал (Новый мир что ли?) и потом долго вспоминала, зачем меня звали, наконец вспомнила:
— А, так ты значит тот самый Сороколет?
Ну ёкорный бабай, мне этот вопрос теперь постоянно что ли задавать будут? Откуда я знаю, тот я или этот?
— Ну наверно тот, — осторожно ответил я.
— На тебя тут вот что пришло, полюбуйся, — и она дала мне сиреневый листок.
Я мысленно похолодел, неужто председатель колхоза на меня телегу прислал? Но это была не председателева телега, а совсем даже копия указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении меня медалью за спасение утопающих — председатель Подгорный, секретарь Георгадзе, подписи, печать, все чин-чинарем.
— Ты что, спас что ли кого? — спросила секретарь.
— Ага, было дело, — отвечал я уклончиво, — а сама-то медаль где?
— Не приехала еще, вот как раз к началу учебы подвезут, тогда и проведем церемонию. Да, а чего ты не в колхозе?
— Отпустили на неделю раньше за ударный труд. И за примерное поведение (да уж, примерное — с поножовщиной и повиловщиной, если так можно выразиться).
— Да, и еще вспомнила вот что — зайди-ка ты в комитет комсомола, у них тоже что-то к тебе есть.
— И где у нас комитет комсомола?
— В первом аппендиксе последняя дверь, — сонно ответила секретарь и погрузилась в чтение Нового мира.
Пошел искать аппендикс, ладно, что не прямую кишку… Интуитивно догадался, что аппендикс это ответвление от основного коридора, зашел — действительно угадал, вот он, комитет.
Внутри тоже было пустовато и грязновато, только за столом в углу сидел какой-то долговязый паренек.
— Здрасть, — поздоровался я с ним, — Сергей Сороколет меня зовут, в деканате сказали, что у вас какое-то дело ко мне.
— Ну здорово, Сороколет, Виталий Козлов, можно просто Виталя, секретарь комсомола факультета — пожал мне руку паренек и не удержался от остроты, — сорок лет живешь без бед, да?
— Пока что 17, - ответил я, разглядывая плакаты на стенах. Сороколет-то это еще ладно, а вот тебе, парень, конкретно не повезло с фамилией, как уж там говорят… козлов много, а Козлов один.
— Про тебя тут уже легенды ходят… — тут я насторожился, неужто история с Иркой и Антохой выплыла? — как ты там сложные механизмы одним пальцем чинил и на своей машине ездил… — ну слава богу, не всплыла.
— Ну было что-то такое, да…
— И еще тебя, говорят, медалью будут награждать скоро.
— Раз говорят, наверно правда, — осторожно отвечал я.
— Короче вот какое дело, Сергей, есть мнение, — и он показал пальцем вверх (я автоматически поглядел туда — там был подвесной потолок, над ним видимо чердак, а дальше синее небо, вот интересно, что из этого имело мнение насчет меня?) — выдвинуть тебя в комсомольские секретари группы. Для начала.
— Если ты думаешь, что я откажусь, то зря. Согласен, — коротко ответил я, — когда приступать?
— Вот в понедельник и приступишь, заходи сюда после занятий, я все растолкую.
Я хотел спросить, а как же собрание, комсорга же выбирать вроде надо, но плюнул, и сказал только: — Заметано. Ну я побежал?
И я побежал. Пробегая мимо 3 этажа, там кораблестроители обитали, заметил в дверном проеме возле расписания очень красивую девушку, ну прям вот очень-очень. Рубашка белая, коротенькая юбка черная, туфли на небольшом каблуке опять белые, домино. Фигура очень гармоничная, пепельные волосы забраны в хвост и скреплены чуть ли не аптекарской резинкой. Со спины прямо вот вдоль и поперек сексуальная, интересно, как там в других проекциях. И тут она повернулась боком и я обомлел от неожиданности.
— Анька, ты что ли?
Анюта Васильевна я
— Сергуня? — ответила она, обернувшись наконец ко мне передом. С этой стороны тоже неплохо, подумал я… да что там неплохо, шикарно.