— А что? — с вызовом глянул на Чуклинова Антонов. — И требуем! Киноаппаратуру, положим, мы уже сменили, но вот передвижка для выездов на полевые станы действительно необходима! Теперь о хирурге… Спасибо, Степан Егорович, за совет: верно, нужен нам хирург, ну просто необходим! Или вот лекция… Допустим, мы и сами знаем, что в мире происходит, но послушать лекцию на эту тему хотим. Обязательно! Не вы ли, Степан Егорович, обещали мне направить в колхоз лектора? Вы! А где он?
— Сдаюсь, сдаюсь! — замахал руками Чуклинов. — Будет вам лектор, завтра же будет!
— Слово, Степан Егорович? — деловито спросил Антонов.
— Слово, Яков Осипович.
— Ну вот, с одним вопросом и порешили, — победно подкрутил усы Антонов и, обернувшись к Рощину, бросился в атаку на него. — До вас, Андрей Ильич, у меня вот какая просьба…
— Погоди, погоди, Яков Осипович, — прервал его Рощин. — Во-первых, здравствуй. Ты так увлекся своими делами, что и поздороваться позабыл. Невежливо.
— Виноват, виноват! — Антонов смущенно переступил с ноги на ногу. — Здравствуйте, Андрей Ильич! Здравствуйте, Степан Егорович! — Антонов вопросительно взглянул на Трофимова. — А с вами, кажется, мы не встречались…
Трофимов поднялся и назвал себя.
Антонов крепко тряхнул ему руку.
— Ого, есть силенка, есть! — одобрительно усмехнулся он. — Вы не агроном ли новый? Я слышал: есть решение послать к нам, в село Искру, нового агронома. Так не вас ли?
— Угадал, угадал! — рассмеялся Чуклинов.
— Прокурор района, — сказал Трофимов. — Разочарованы?
— Прокурор? А как же Михайлов?
— Направляется на учебу.
— Да… дела… — не пытаясь скрыть своего огорчения, протянул Антонов. — А я-то как раз собирался к нему за советами идти… Ведь какой опыт у человека! По любому вопросу посоветует. — Антонов внимательно, словно вновь знакомясь, посмотрел на Трофимова: — Значит, на учебу его? Так…
В этом «так» и в настороженном взгляде парторга колхоза Трофимов почувствовал такое откровенное недоверие, что невольно смутился, и, досадуя на себя за это смущение, прямо спросил:
— Ну, а ко мне вы за советом не придете?
— К вам? Отчего же… Понадобится, и к вам приду… Кстати, есть у меня до прокуратуры очень серьезный разговор.
— А у меня до тебя, Яков Осипович, — снова прервал его Рощин. — Давай уж по порядку. Сначала мы к тебе с вопросами, а потом — ты к нам.
— Давайте, Андрей Ильич, — с готовностью согласился Антонов. — За этим к вам и приехал.
— Зачем ты приехал, это я тебе в конце нашего разговора скажу, — улыбнулся Рощин. — А пока поделись с нами, что в Искре.
— Объединились, Андрей Ильич. — Антонов широко раскинул руки и, взглянув на Трофимова, пояснил: — Все три колхоза нашего села слились теперь в один — имени Сталина. И такое у нас теперь хозяйство, что ни в сказке оказать, ни пером описать!
— А языком партийного работника придется и на бюро рассказать и в газете описать, — пошутил Рощин.
Но Антонов не заметил этой шутки и, храня прежнюю серьезность, даже торжественность, продолжал:
— От прежнего колхоза имени Сталина у нас богатейшее зерновое хозяйство. Агротехнику мы, сталинцы, ввели у себя, почитай, с тридцатого года. Своя агролаборатория, своя элита, свой режим минеральных удобрений. — Антонов снова сел, точно спохватился, что заговорил слишком громко. — И чего я тут рассказываю, — вам ли не знать!
— Нет, говори, говори, — сказал Рощин. — И нам лишний раз послушать полезно, а товарищу, — Рощин кивнул в сторону Трофимова, — тем более.
— Да… — Антонов тоже поглядел на Трофимова, и снова во взгляде его промелькнуло сомнение, и, видно, вспомнился ему Михайлов, которого почему-то решили заменить этим молодым и новым здесь человеком. — Ну, для товарища Трофимова всего и не перескажешь, — покачал он головой. — Надо ему все собственными глазами увидеть. Пусть поездит да с народом поговорит. Так-то верней…
— Правильно, — сказал Рощин, — совет хороший.
— Хотя в данном случае излишний! — заметил Трофимов, чувствуя, что говорит слишком резко. Но если можно было понять настороженность, с которой отнесся к нему Лукин, то предубеждение Антонова казалось несправедливым и вызывало невольное чувство досады. — Как же товарищ Антонов представляет себе мою работу? Конечно, буду ездить по району и разговаривать с людьми. Это первая моя забота.
Сдерживая себя Трофимов выговаривал слова медленно и четко. Говорить так в минуты волнения он научился, еще работая следователем. Бывало стиснет пальцы в кулак, посмотрит в упор на собеседника и негромко, разве что слегка глуховатым голосом, начнет говорить, смиряя себя каждым слогом медленно текущих слов.
— Ну-ну, горяч! — сказал Рощин, и по его голосу нельзя было понять, осуждает или одобряет он Трофимова. — Что ж тут обидного, что на тебя поначалу смотрят с недоверием? Народ у нас, Сергей Прохорович, приглядистый, строгий. Зато уж если поверит, то поверит до конца, если полюбит, то полюбит крепко. Так, ведь, Яков Осипович?
— Твердой повадки человек, хорошо! — точно разглядев в Трофимове что-то приметное лишь ему, кивнул Антонов.
Он долго смотрел на Трофимова и внезапно, перегнувшись к нему через стол, задушевно и просто сказал:
— Так вот я и говорю: от колхоза имени Сталина в укрупненный перешло богатейшее зерновое хозяйство. Вместе с землями прежнего колхоза «Уралец» — это, доложу я вам, сила! Не говоря уж о молочных фермах, о птицефермах, о пасеках. Все это соединилось друг другу в подкрепление.
Антонов говорил, обращаясь уже не только к одному Трофимову, но тот не замечал этого. Тревожные мысли владели сейчас его сознанием. Лишь теперь, оценивая уважение, с которым Антонов отозвался о Михайлове, Трофимов начинал понимать, что, заступив место старого прокурора, он взялся за дело очень и очень трудное. И не легок был его путь к сердцам таких вот прямых и простых людей, как Лукин и Антонов, доверие которых не так-то просто будет завоевать.
— А вы ведь меня не слушаете, — обернулся к Трофимову Антонов. — Смотрите куда-то мимо и не слушаете.
— Мало ли о чем может задуматься прокурор… — понимающе взглянул на Трофимова Рощин. — Впрочем, ты не прав: Сергей Прохорович тебя слушает, и даже внимательно слушает… Продолжай…
— Разговор-то как раз к главному подходит, Андрей Ильич… — Антонов озабоченно посмотрел на Рощина и с досадой хлопнул широкими ладонями по столу. — Колхоз «Огородный» — третий из тех, что слились у нас в один, очень, ну просто резко отличается и от колхоза имени Сталина и от колхоза «Уралец».
— Чем же?
— Да хотя бы с названия начать: «Огородный». Вот он и есть огородный, подсобный, так сказать, для города и поселка. Ничего, кроме овощей да меда, он отродясь не производил. Председатель «Огородного» Стрыгин, сами знаете, — человек тихий, неприметный, ну и дела там не очень-то приметные…
— А результаты как будто бы не плохие, — сказал Чуклинов. — За прошлый год, как я слышал, в этом колхозе на трудодень вышло что-то около двадцати рублей. Такой трудодень у плохих хозяев не бывает.
— Так-то оно так… Только вот как эти хозяева теперь отчитаются в своей работе, не знаю. На объединительном собрании колхозники из «Огородного» очень резко критиковали своего председателя и правленцев.
— Я ждал этого, — сказал Рощин. — Колхоз давно тревожил меня узостью своих огородных интересов. Правда, с объединением однобокость исчезнет, но есть опасность, что старые ошибки еще окажутся…
— Понимаю, Андрей Ильич. И вот боюсь, очень боюсь, что проглядели в «Огородном» вопиющие нарушения Устава сельхозартели.
— У тебя есть факты?
— Фактов пока нет, но предполагаю… Сейчас как раз Стрыгин сдает дела, вот тут-то факты и объявятся…
Рощин с тревогой смотрел на Антонова.
— Нужно, товарищ Антонов, по-новому организовать партийную работу. Колхозы объединили свои хозяйства — отлично. Но главное у нас всегда и во всем — люди. Подумайте: три партийные организации слились у вас в одну! Вот это сила! И ваша задача — так повести свою работу, так организовать коммунистов и колхозный актив, чтобы в новое хозяйство не проникли старые грехи.
— В этом-то все дело, Андрей Ильич, — сказал Антонов.
— Так почему же ты здесь? — строго спросил его Рощин. — Тебе надо быть сейчас у себя в Искре и помогать Анне Петровне Осокиной налаживать работу.
— Я собираюсь завтра же вернуться назад. Хотел только…
— Да знаю я, знаю, зачем пожаловал… — усмехнулся Рощин. — Хотел к себе на объединенное партийное собрание зазвать, верно?
— Верно, — признался Антонов.
— Ну, а я и без приглашения приеду.
— Значит, до скорой встречи! — поднимаясь, радостно сказал Антонов. Он попрощался с Рощиным и Чуклиновым и подошел к Трофимову. — О наших колхозных делах я и хотел посоветоваться с Михайловым. Он ведь там у нас всех знает…
— У меня к вам просьба, товарищ Антонов, — сказал Трофимов.
— Слушаю.
— Как только приедете в Искру и разберетесь в делах с «Огородным», сообщите в прокуратуру свои выводы.
— Обязательно обо всем вам напишу, товарищ Трофимов. Как разберемся, так и напишу.
— Хитрый мужик! — сказал Чуклинов, когда дверь за Антоновым затворилась. — Вот посмотрите, он весь районный актив на свое собрание созовет. За тем и приехал. Кстати, Андрей Ильич, когда поедете в Искру, захватите и меня. Надо мне с Осокиной потолковать. Думаю, что сталинцы помогут городу и поселку в осушке болот. Да и в строительстве дороги помогут, хотя она к ним и не подходит. Сталинцы — народ артельный.
— Надо полагать, что помогут, — согласился Рощин. — А Антонов — мужик действительно напористый — это хорошо.
Рощин подошел к окну, открыл его и жестом подозвал к себе Трофимова и Чуклинова.
— Рассвет! — сказал он, указывая на узенькую серовато-голубую полоску над черным массивом бескрайних лесов. — Как рано летом светает…
Они долго стояли у распахнутого окна. Стояли молча, вглядываясь в ночную даль, и думали каждый о своем.
14
Остаток ночи Трофимов провел в гостинице. А рано утром, побрившись и переодевшись в форменный китель, перенес свой чемодан на новую квартиру.
Евгения Степановна напоила его чаем, ничего не говоря о вчерашнем вечере, не спросив даже, почему он не вернулся вчера с Мариной. Дочери дома не было. На вопрос Трофимова, где Марина, Евгения Степановна улыбнулась и махнула рукой:
— Давно на работе. Наверное, опять с кем-нибудь воюет!
На этом разговор оборвался. Только в дверях, когда Трофимов уже уходил, Евгения Степановна, взглянув на его погоны, спросила:
— Как же вас величать теперь прикажете? Военный — не военный. Майором?
— Младший советник юстиции! — шутливо вытягиваясь перед нею, отрапортовал Трофимов.
— Советник? — покачала головой Евгения Степановна. — Звание обязывающее. Жду вас, товарищ советник к обеду!
«Звание обязывающее! — думал Трофимов по дороге в прокуратуру. — Вот как об этом говорят люди… И ведь они правы».
После вчерашнего разговора с Рощиным Трофимову захотелось сразу же взяться за дело, побывать на комбинате, в районе. Впрочем, первоначальный план работы оставался неизменным: он решил начать с чтения писем, поступивших в прокуратуру за последние месяцы, и со знакомства с текущими делами. Потом уж само собой станет ясным, что дальше делать и на что обратить внимание.
В прокуратуре его ждали. Михайлов представил Трофимову двух следователей. Первый был — немолодой, тучный, с морщинистым добродушным лицом, Василий Васильевич Громов, про которого Михайлов сказал:
— Среди уголовников когда-то был известен под кличкой «Гром с ясного неба».
Толстый Василий Васильевич самодовольно улыбнулся, отчего задвигались все его морщины, а лицо стало еще добродушнее.
— Из бывших беспризорников я, — сказал он. — С уголовниками действительно знаком.
— Еще как знаком! — вмешался в разговор помощник прокурора Находин. — В городе ни одного вора не осталось.
— А тебе скучно? Тебе бы лучше, чтобы воры были, драки, стрельба? — неодобрительно глянул на него Громов.
Другой следователь, голубоглазый, русоволосый паренек, сразу расположил к себе Трофимова. Ведь и он сам когда-то начинал вот таким же юнцом.
— Младший юрист Петр Иванович Бражников, — солидно представился паренек.
— Что ж, и у вас есть уже какая-нибудь кличка? — ласково глядя на вытянувшегося перед ним Бражникова, спросил Трофимов.
— Нет, свои меня просто Петей зовут, — смутился Бражников и, поняв по веселым лицам товарищей, что ответил не совсем удачно, смутился еще больше. — Я ведь всего три месяца как следователь. Прямо с курсов.
— Уралец. Отлично знает район, — охарактеризовала его Власова. — Уже провел три следствия, и доложу вам, острота зрения отличная.
— Вот как? Отличная острота зрения? — переспросил Трофимов. — Это в нашей работе — одно из самых важных качеств. — Трофимов посмотрел на Михайлова. — Так же думает и наш секретарь райкома.
— Уже были у него? — спросил Михайлов.
— Разговаривал.
— Человек он у нас не новый, — сказала Власова, — но на партийную работу пришел недавно.
— А я вас видел вчера в парке, — сказал неожиданно Петя. — Смотрю: незнакомое лицо. А вы, оказывается, наш начальник.
Все рассмеялись.
— От Петиных глаз ничто не укроется, — ласково погладила юношу по плечу Власова.
— От глаз младшего юриста Бражникова, — поправил ее Трофимов. — Ну, товарищи, приступим к работе. Как у вас, товарищ Власова, с временем? Могли бы взять на себя еще одно дело?
— Да.
— Тогда займитесь делом Лукиных. Правда, по делам подобного рода предварительное следствие не ведется, но я и не прошу вас об этом. Хотелось бы, Ольга Петровна, чтобы вы просто побеседовали с родными и друзьями Лукиных, поговорили бы по душам и с самой потерпевшей. Вы женщина, с вами она будет говорить более откровенно. Очень важно, чтобы ко дню суда у нас было точное представление обо всем, что предшествовало поступку Лукина. Он ведь, как мне показалось, любит жену.
— И она его любит! — волнуясь, сказал Бражников. — Я их давно знаю. Все ребята в городе и на комбинате не могут понять, что у них случилось. Костя хороший парень был, а Таня…
— Вот вы и поможете Ольге Петровне, — сказал Трофимов. — Потом я сам займусь этим делом…
— Когда приступим к передаче дел? — спросил Михайлов, после того как помощники и следователи вышли из кабинета.
— Думаю, прямо сейчас.
— Сейчас у меня приемные часы.
— Вот и отлично. С этого и начнем.
— С приема посетителей? — не понял Михайлов.
— Да, с приема посетителей, — сказал Трофимов. — Посетители для прокурора — это голос района. Вот и попробуем вместе прислушаться к этому голосу.
Михайлов позвонил секретарше.
— Просите, — сказал он и отошел от стола, освобождая Трофимову место.
— Нет, нет, я посижу где-нибудь в сторонке, — остановил его тот. — Вы принимайте, а я послушаю.
Михайлов снова сел за свой стол, а Трофимов устроился за маленьким столиком в стороне у окна.
Секретарша ввела в кабинет первого посетителя. Рослый парень решительными шагами подошел к столу Михайлова и положил перед прокурором толстую пачку бумаг.
— Вот! — сказал он отрывисто. — Целая книга про то, как я строил свой дом.
— Что это? — пододвинул к себе бумаги Михайлов. — Садитесь, товарищ.
— Спасибо, постою, — громким от волнения голосом сказал парень.
— Где работаете? — спросил Михайлов.
— Машинистом электровоза в шахте. Кузнецов моя фамилия.
— Кузнецов? — переспросил, внимательно посмотрев на посетителя, Михайлов. — Это о вас писали недавно в нашей газете?
— Да обо мне.
— Припоминаю, припоминаю… — Михайлов обернулся к Трофимову. — Вот, товарищ Трофимов, рекомендую. Важное дело человек на шахте начал: скоростное вождение электропоездов.
— Ничего особенного, — сказал Кузнецов. — У нас в шахте есть такие перегоны, что можно большие скорости развивать. А скорость составов под землей невелика. Вот я с ребятами и разработал новый режим движения.