— Сториан, не надо, — заплакала Габриэль, но он уже не слышал её, стянув платье сверху и обнажив грудь девушки. Его дыхание буквально прилипало к коже, а за ним следовали грубые поцелуи, дерзкие ласки, от которых хотелось стонать и рыдать. Юбки взметнулись вверх и виконтесса почувствовала, как с неё срывают чулки и нижнее бельё. Такого стыда она никогда не испытывала! Ужасное ощущение слабости и беспомощности. Сцепив ноги вместе, Габи пыталась не дать князю надругаться над ней. Боже, она так любила этого человека, так не хотела верить, что он таков, какой он есть!
— Солнце, расслабься. Не заставляй меня делать тебе больнее, чем то должно быть. — Девушка, словно ещё раз почувствовала удар по лицу и содрогнулась. Нет, ей не хотелось быть избитой, и она поддалась Сториану, который развёл её ноги и стал проникать в неё. Боже, это всё должно было быть не так, не так! Чувствуя, что его плоть настойчиво проникает в её тело, Габи судорожно забилась, чтобы предотвратить неминуемое бесчестье, но было уже поздно и в ней взорвалась боль, которая побежала по всему её организму, на миг заставив забыть, что происходит, лишь бы ничего не чувствовать. Виконтесса отдышалась и подняла голову. Князь, со вздохом облегчения, поднимался и оправлял свою одежду. Увидев ошалевшие глаза девушки, он устало засмеялся.
— Что? Увидела впервые в жизни мужское достоинство? Не подумай, что оно у всех такое огромное. — Мужчина застегнул ремень и поднял с пола свою рубашку. — Тебе повезло, что ты меня не сильно разгневала, иначе я бы занялся тобой плотнее, и, не исключено, причинил бы тебе больше вреда.
Габи смотрела невидящим взглядом. Она, к своему ужасу, понимала, что продолжает обожать этого человека, какой-то ненормальной фанатичной любовью. Но с той же силой в ней зарождалась ненависть. Он ответит за то, что надругался над ней! Теперь он обязан жениться на ней! Он ведь прекрасно видит, что был у неё первым.
— Я выйду, чтобы ты привела себя в порядок, но после этого, будь добра, иди к себе, я хочу отдохнуть.
— Стой, — раздалось за его спиной. Он удивлённо повернулся. Девушка сидела и испепеляла его горящими очами — Вернись обратно.
— Что?! Я ослышался? Маленькой девочке захотелось получить ещё? — Сториан раздражённо отвернулся опять, решив пропустить мимо ушей вызов виконтессы. Не лишилась ли она рассудка после случившегося?
— Трус! — высокомерно бросила вслед Габриэль, после чего мужчина не выдержал и неожиданно развернувшись с новой прытью набросился на девушку. Она получит сполна, похотливая сучка!
Девушка поднялась, словно от резкого удара. Нет, ей показалось, просто сознание так резко вернулось к ней от пережитого кошмара. Сколько было времени? Может поздняя ночь, может раннее утро. Разве зимой поймёшь, ведь небо чёрное почти круглые сутки! Габи почувствовала боль во всём теле. Запястья болели и на них виднелись тёмно-синие отметины, ноги ломило, в низу живота всё горело. Она еле дошла до зеркала и осмотрела себя тщательнее. Слава богу, на лице не осталось синяка и губа не была разбита от того удара… Прислушавшись к внутренним ощущениям, виконтесса сделала вывод, что там тоже всё в порядке и причин для беспокойства нет. Она поблагодарила природу за то, что та наградила её физической выносливостью, иначе она бы точно умерла этой ночью. Сколько раз Сториан овладел ей? Где-то на четвёртом, или пятом она сбилась со счёта… В какой-то момент ей даже показалось, что её больше не хватит, но уже изнемогая, Габи пыталась выйти победительницей даже из этой конъюнктуры, в которой, казалось бы, девушка ни при каких условиях не может сохранить достоинство. В какой-то момент, она даже почувствовала удовольствие. Да-да, ей было дико признаться в этом себе, но она насладилась страстью и прекрасным телом Сториана. Она вернулась к постели и посмотрела на вымотанного спящего князя. У него были удивительно красивые плечи, широкие, сильные. Длинные пальцы, которыми, к сожалению, он не любит доставлять радость другим, но его обязательно нужно научить пользоваться ими нежно, а не для того, чтобы ударять и хлестать. Габриэль погладила его по голове, как маленького мальчика. Её завораживал изгиб его бровей — такого она не видела ни у одного другого мужчина. Ресницы отбрасывали томную тень на лицо. Как бы ей хотелось взглянуть в эти карие глаза и посмеяться!
— Ты заплатишь за это, Сториан МакДжойн, не важно когда, но заплатишь, — прошептала девушка и, почувствовав, что её охватывает жар и начинает лихорадить, поспешила более-менее привести себя в порядок и удалиться.
Глава II
Король и королева ждали прихода дочери, которую не видели почти три месяца. Робин Третий с нетерпением, Веста с раздражением. Мужчина чувствовал, что его супруга не простила своё чадо и, возможно, никогда этого не сможет сделать, точно так же, как когда-то не смогла простить свою сестру, оставив ту умирать без прощения.
— Сударыня, расслабьтесь, судный день ещё не наступил, чтобы вы так напрягались.
— Вы прекрасно знаете, из-за чего у меня накалились нервы.
— Знаю, и не могу этого понять. Возвращается наша девочка, а вы ведёте себя так, будто вам её приезд неприятен.
— Возможно, это и так, — холодно произнесла женщина — Если бы в ней не было черт, свойственных Минерве, может, я бы и полюбила её снова.
— Если бы в вас было хоть что-то от Минервы, возможно, я бы вас тоже любил, — закончил спор король. После его слов королева затряслась от негодования. Она знала, что он не совсем искренне говорил это, что делал это на зло ей. Но, даже не смотря на это, его слова были такими нелицеприятными!
Распахнулись двери в зал, где они стояли, и лакей впустил принцессу, которая, дойдя до родителей, присела в нижайшем реверансе. Веста, преисполненная гордыней и обидой на дочь, которая, по сути дела, использовала мать во всех своих интрижках с покойным рыцарем, вспыхнула и, повернувшись спиной, вышла из помещения. Робин Третий проводил её взглядом и поднял дочь.
— Не обращай внимания. Просто она оскорблена и задета тем, что ты не доверяла ей и не соответствовала её представлению об идеальной принцессе.
— А вы, отец? Простили меня? — не поднимая глаз, спросила Беллона.
— Строгости ради, я хотел бы сказать — нет, но это не правда. Я не могу долго таить на тебя зло, ты ведь моё дитя. Мне важнее, чтобы ты сама поняла всё, что делала не так. Скажи честно, мне не нужна ложь и лесть, ты осознала свои ошибки?
— Ах, папа, — Беллона бросилась в объятья отца — Я тоже не хочу больше врать. Я скажу тебе честно, я любила этого человека, или, думала, что любила. Прости, если такое заявление причиняет тебе боль, но, я до сих пор ещё не могу забыть его, но очень, очень хочу.
Мужчина строго помолчал.
— Что ж, главное, ты этого хочешь. Думаю, со временем ты забудешь его. Что ты теперь намеренна делать?
— Одно я знаю точно — я никогда больше не стану перечить тебе. Сама я не могу разобраться ни в людях, ни в жизни, поэтому отныне и впредь буду слушаться советов. Только скажи мне, что ты от меня требуешь, и я это сделаю.
— Я рад, что ты пришла к такому умозаключению. Я ведь, дурак, тоже учился на своих ошибках. Просто молодым людям легче их исправить, чем девушкам, поэтому в них и ценят опытность, а в юных леди — наоборот.
Беллона хотела вставить, что орденоносцы Стеллы Нордмунской думают иначе, но сразу себя одёрнула. Какое ей теперь дело до мнения этого братства? Дерек умер, и его идеалы похоронены вместе с ним. Девушка задумалась над тем, что тот, видимо, на самом деле, не любил никого, кроме её прапрабабушки и теперь, когда он был казнён, и его уже было невозможно вернуть к жизни, стала понимать его странное чувство. А что, если она тоже будет обречена все свои оставшиеся дни, любить призрак? Нет, с ней этого не случится. По складу она была реалисткой и не могла существовать утопической мечтой. Ход мыслей был прерван Робином Третьим.
— А как тебе моя мать? Вы с ней нормально пообщались?
— Да, папа. Мы с ней расстались друзьями. Я и не знала, что она такая…
— Какая?
— О, даже не спрашивай. Не могу объяснить. Она замечательный человек, совершенно исключительный.
— Согласен с тобой. Кстати, с тобой хотел пообщаться один её старый друг…
— Друг бабушки?
— Да, это из-за него я тебя вызвал раньше положенного срока.
— Кажется, я догадываюсь, о ком идёт речь. Это ведь император, не так ли? — Король утвердительно кивнул — Что он от меня хочет?
— Знаешь, я думаю, тебе лучше поговорить с ним самим. Сегодня уже поздно, завтра будет не до того, но, как только появится свободная минутка — обязательно наведайся к нему!
Беллона не стала больше вести бесполезные расспросы и заговорила с отцом о других, бытовых темах, о политике Феира, о семейных неурядицах и ссорах, которые случались в её отсутствие. Робин Третий всё больше становился счастливым от возвращения дочери. Она, несмотря на её безрассудный поступок, была ответственнее и вдумчивее его сына. Если бы наследника с ней можно было поменять местами! Король подумал, что теперь сам будет заниматься воспитанием принцессы, и никому не позволит оказывать на неё влияния.
Утро ещё не рассеяло ночного полумрака, когда весь дворец начал пробуждаться. Предстояло редкое и великолепное торжество — венчание феирки и олтернца! Такого люди не видели уже полвека, не меньше. Все готовились к этому событию, как к личному празднику. Неужели, наступает настоящий мир между двумя державами? Или это только ещё больше разожжёт в них соперничество? Никому не хотелось брать в голову какие-то плохие идеи и мысли, поэтому народ и жители Риджейсити скопились у главной часовни столицы, к которой в девять должен прибыть жених, а к десяти прибудет и сама невеста. Город сам оделся под стать свадьбе, в белое покрывало снега, которое серебрилось под светлеющим небом. Сугробы выпали высоченные, поэтому все служащие короля и баронесс фон Даберлёф только и трудились над тем, чтобы разгрести их, и экипажи не завязли и не создавали задержек церемонии. Правда, вопреки всем усилиям, многие всё-таки добирались с трудом до указанного места. Гостей и приглашённых было просто море, а обычных зевак и вовсе не счесть. Гвардейцам и личной охране важных персон приходилось многих разгонять и выпроваживать подальше, чтобы не мешали и не лезли, куда не надо.
Часовня была украшена лилиями и орхидеями из королевских парников и оранжерей. Длинную широкую ковровую дорожку расстелили, чуть ли не на всю улицу, чтобы прибывшие по отдельности молодые могли прошествовать долгий путь и дать посмотреть на себя любопытным. В число последних входило равное количество как женщин, так и мужчин, которые были наслышаны о красоте Матильды и нашумевшей истории Джордана.
Мария, Дора и Беллона стояли и ждали, когда соберётся виконтесса Леонверден. Её горничная сообщила, что та заболела, и они уже разворачивались идти прочь, как вышла сама Габи, и сказала, что с ней ничего серьёзного, просто плохо спала и не выспалась, да ещё зуб разболелся — щека у девушки, действительно, была порядочно припухшей. Принцесса заметила, что на подруге лица нет и она сама на себя не похожа, и пыталась настоять, чтобы та осталась в постели, а ей бы прислали доктора, но Габи упёрлась и начала готовиться. Пришлось немного задержаться, и этим разозлить Матильду, ведь фрейлины принцессы являлись её подружками невесты и составляли важную часть свадебной церемонии. Наконец, все были в сборе. Принцесса отправилась в королевскую карету, девушки же сели вместе с виновницей торжества. Баронесса блеском и пышностью превосходила всё виденное когда-либо Дорой, Габи и Марией. Её волосы были убраны назад, в серебряную сетку, которая крепилась алмазными шпильками. К тонкой, словно из кристалликов льда, диадеме, прикрепили кружевную воздушную фату, переливающуюся от вплетённых в неё серебряных нитей. Корсет, вышитый жемчугом, белоснежным и холодно-розовым, приподнимал красивую грудь девушки, на которой лежало колье, сверкающее сотней бриллиантов. Сверху на Матильде был накинут плащ, такой же восхитительный, как и весь её наряд. Песцовый воротник обволакивал младшую баронессу и защищал от мороза, который разгулялся не на шутку.
Габриэль сидела напротив невесты. Нелюбимая ею гордячка выходила замуж, вполне престижно, и с каким пафосом! Ну, ничего, скоро и она последует за ней. Сториан обязан на ней жениться, после того, что учинил. Виконтесса знала, что не сможет признаться во всём Беллоне. Та её столько раз предупреждала и пыталась предостеречь! И Мария, она тоже говорила, что с МакДжойнами не нужно связываться. Боже, и где была её голова! Габи представила, что будет, когда она расскажет об этом отцу. Бедный граф! Ему будет плохо от беды, случившейся с его единственной дочерью. Нет, пока ему не стоит рассказывать, он уже стар, и может не выдержать такого удара. Лучше всего самой уладить эту проблему с князем. Она объяснит ему, что для него это может печально закончиться. Ха, какова его самоуверенность, он утверждал, что огласка принесёт вред только ей. Она докажет ему обратное! Но пока не нужно торопиться. Нужно всё тщательно обдумать, нужно подготовить слова, подготовить себя для того, чтобы снова столкнуться со Сторианом.
Кортеж двинулся в Риджейсити, где уже ждала основная часть гостей, в том числе и приглашённые со стороны жениха. Из его друзей никто не прибыл. Олтернцы не стали появляться на Феире, а братья по ордену не простили ему его измены, поэтому единственным, кто поддерживал Джордана был Сержио, маркиз о'Лермон. Так же присутствовал дядя графа — Джекоб Рокроф, и две младшие сестры Джордана. Первая, старая дева двадцати трёх лет от роду, радовалась до слёз, что её брат, наконец-то, остепенился и бросил мальчишеские игры в поиски пропавшей королевы. Теперь она может не бояться за то, что у их фамилии будет продолжение, что в графстве появится хозяйка и ей можно будет заняться своей жизнью. Ведь пока брат постоянно был в разъездах и занимался делами ордена, она не могла никуда уехать и бросить дом, подвергнуть его запустению. Самой младшей было восемнадцать, девушка на выданье. Последние лет десять она воспитывалась у дяди, в Голубом квазаре, поэтому они виделись не часто. Но она была любимицей в семье, в ней все души не чаяли. У неё была неплохая возможность выйти замуж в самом Голубом квазаре, но у Джордана возникла какая-то причуда, и он заявил, что после свадьбы сразу же забирает её домой. Брат никогда не отличался логичностью или обоснованностью поступков, что только доказываел его скоропалительный брак.
Матильда грациозно выплыла из экипажа и так же плавно зашагала по ковру, который расстелили для неё и её будущего мужа. Окружившая улицу толпа радостно взревела, послышались восхищённые возгласы. Баронесса лучезарно улыбнулась, помахав рукой налево и направо. Эти простолюдины боготворят её. Ещё бы, им в жизни больше нигде не увидать такой красоты. Пусть запоминают каждый её жест и хранят его долгие годы. Они о ней теперь будут постоянно говорить. Она явилась своеобразным символом мира между враждующими планетами, такая прекрасная, чистая и невинная. Матильда сладко вздохнула. Как же она себя любила! Особенно когда ей что-то удавалось провернуть. В её руках сиял букет из роз и лилий, переплетённых бледно-розовой лентой. Алые губы растянулись от удовольствия, обнажив ровный идеальный ряд зубов. А как принцесса-то, наверное, завидует! Она так интересовалась орденом, любила одного бывшего друга Джордана и вот, осталась с носом, а Матильда вступает в счастливую супружескую жизнь и направляется покорять олтернский двор. Говорят, там и король помоложе, и дворян красивых много…к тому же, постоянно приезжают короли Южных ветров, да и она сама, как олтернка, беспрепятственно сможет туда наведываться.
Граф ждал невесту у алтаря. Он выглядел старше своего возраста, что придавало ему ещё больше мужественности и солидности. Это, несомненно, был интересный и привлекательный мужчина. Немного уставшие и задумчивые глаза, в общем, добрые, но с каким-то затаённым разочарованием. Настоящий мужской нос, ровные губы, интеллигентный овал лица, который обрамляла бородка. Каштановые волосы были подстрижены по нездешней моде. Яркий фиолетовый костюм украшенный аметистами и стразами, которыми вышили герб графства Льюмен, сидел на фигуре как влитой. Ноги были одеты в чёрные сапоги, отороченные таким же мехом. Многие дамы с сожалением констатировали, что это не их суженый. Поглядывая на своих стареющих или просто от рождения неинтересных мужей, они отворачивались и продолжали любоваться бывшим рыцарем. Молодые миледи завидовали баронессе фон Даберлёф, кто скромно, кто более откровенно. Ухватила же лакомый кусочек! А что им осталось? При дворе Феира было только три молодых человека, которые могли занять девичьи умы и разбить сердце — принц, Сториан МакДжойн и Сержио о'Лермон, но не один из них не собирался жениться. И если первому ещё придётся это сделать ради своего государства, то два остальных могут остаться вечными холостяками во имя своих убеждений.