Габриэль разрыдалась. Энжел воздела глаза к небесам. Если бы она только могла чем-то помочь! Если бы власть над мужчинами была в её сильных и красивых руках! Но даже она, всемогущая на своей родине, полубожественная дочь Богини, была не в силах осуществить мечты подруги и понимала, что они несбыточны.
Габи долго набиралась смелости для того, чтобы снова прийти к князю. В отличие от прошлых разов, теперь ей было действительно страшно. Он из-за неё чуть не убил своего друга и может сорваться на ней за то, что так получилось. Но времени больше нельзя было тянуть. Скорее всего, у неё срок уже три недели, и нужно решать вопрос с браком как можно быстрее. Тем более, маркиз, наконец-то, очнулся. Теперь он пойдёт на поправку и Сториан должен находиться в хорошем расположении духа. Виконтесса постучала в дверь. Через минуту её открыл сам князь.
— Опять ты? Я не хочу тебя видеть! — Он попытался захлопнуть дверь снова, но Габи остановила его.
— Подожди. Я не собираюсь устраивать скандал или ругаться.
— Ещё бы! Попробовала бы ты это сделать!
— Можно, я всё-таки зайду? — Сториан окинул девушку с ног до головы. На улице стояла поздняя ночь, поэтому Габриэль под плащом была только в ночной рубашке. Он пропустил её внутрь и закрылся на ключ. — В этом не было надобности, я не собираюсь никуда убегать.
Князь подошёл сзади и сорвал накидку с виконтессы. Её волосы были распущены по плечам, завиваясь пышными пшеничного цвета кудрями с огоньком в прядях. Прозрачные одежды позволяли разглядеть чувственное стройное тело. Фигура у девушки была прекрасной. Стройные ноги, округлые бёдра, тонкая талия. Да, пожалуй, с ней будет интереснее заниматься любовью при свете, чем в тех полутьмах, что были в прошлый раз. Если бы не её отвратительный характер, он бы с лёгкостью сделал её своей любовницей, но она доставила ему столько хлопот, что он зарёкся иметь с ней дело. Да, лучше будет выставить её вон, а то слишком много возомнит о себе! Женщины должны приходить, когда их зовут, а не когда они сами того хотят! Сториан развернул Габриэль к себе.
— Думаешь, я соблазнюсь твоими сомнительными прелестями? — Мужчина схватил её за волосы и оттянул голову назад, заглянув в глаза. В них горело столько страсти и праведного гнева, что он невольно сглотнул слюну, но всё же, переборов свою природу, прорычал: — Можешь катиться ко всем чертям!
Его руки разомкнулись, но виконтесса продолжала стоять, держа его за шею. Её пальцы забрались ему в волосы, ласково потрогав затылок. Соблазнительно проведя языком по губам, она, не отводя от его пылающего взора своего призывающего взгляда, забралась на цыпочки и поцеловала его. Он ответил на её нежность, но потом отпихнул от себя.
— Ты любишь грубости? Я ведь не собираюсь тут устраивать тебе ночь любви!
Габи, попятившаяся назад, нащупала стол и, подтянувшись, чтобы сесть на него, закинула ногу за ногу, обнажая свои белоснежные ровные колени. Сексуальный изгиб её икр привлёк внимание князя, и он застыл, разглядывая их.
— Разве я говорю о любви? Я всего лишь хочу провести с тобой эту ночь, обретя взаимное удовольствие.
Сториан не выдержал и ринулся на неё, подмяв под себя прямо на столе. Виконтесса крепко обхватила его спину ногами. Ей нужно быть сейчас самой обворожительной, самой милой, самой великолепной из всех! Пусть думает что хочет, но он должен придти в восторг от неё. Он должен так насладиться ей, чтобы хотеть только её. Она доведёт его до того, что он не сможет насытиться ею никогда в жизни, но при этом только она будет способна удовлетворить его. Габи почувствовала сильные жёсткие руки князя и возбуждённо задышала. Если бы он ещё хоть немного доставил удовольствие ей! Как мужчина он был очень силён, но если бы к этому ещё и применить определённое искусство. Ладно, не нужно об этом думать в такой момент. Она всего лишь пришла добиться своей цели. А что она чувствует — неважно, лишь бы всё удалось. Закрыв глаза, девушка подстроилась под темп, который выбрал мужчина, и сладко застонала, пока он яростно двигался в ней. Ощущая его внутри себя, Габриэль уносилась от счастья. Она целовала его губы, щёки, подбородок, глаза. Забываясь под прекрасно сложенным князем от восторга, она впивалась ноготками в его плечи, от чего он тоже хрипло постанывал. Наконец, закончив через пятнадцать минут свои движения, Сториан довольно проревел сквозь зубы и впился в губы виконтессы. Пока он приходил в себя, для чего ему требовалось не очень много времени, она соскочила со стола и выскользнула из сорочки, которая упала к её ногам. Когда князь обернулся, Габриэль уже лежала на кровати и маняще гладила рукой простыню рядом с собой. Мужчина схватил попавшуюся под руку бутылку рома и, сделав несколько крупных глотков и отшвырнув её на пол, где она излила жидкость на ковёр, направился к своей кровати, что бы ещё снова и снова овладеть этой неистовой девушкой.
Утром он был сильно удивлён, обнаружив её в своей постели. Ещё ни одна женщина не задерживалась у него настолько, чтобы он с ней проснулся. Но эта, поистине, была более чем хороша. Да, если она всегда будет такой, как была в этот раз, то он, конечно, отстранит на время Марлену. Леди Ругитан и так стала ему надоедать, а после этой юной и свежей виконтессы, она и вовсе завязла у него на зубах.
— Доброе утро, Сториан, — произнесла смотревшая на него Габи. Она пробудилась немногим раньше и успела заворожиться его чертами, пристально всматриваясь в каждый миллиметр его лица, шеи, груди.
— Доброе… — ответил он, протянув ладонь к её груди. За ней последовала голова, и он стал настойчиво ласкать её кожу, приближаясь к возвышениям двух притягательных холмиков девушки. Габриэль подумала, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы сообщить ему о своих намерениях и то, ради чего, собственно, она пришла.
— Сториан, я должна сказать тебе кое-что, — чуть отстранившись, проговорила она.
— Я слушаю тебя, — не задумываясь, бросил МакДжойн, не отвлекаясь от своего занятия.
— Я беременна, — чётко сказала виконтесса, и всё внутри неё сжалось, хотя внешне этого было совершенно не заметно.
— И что же? — наконец, поднял лицо князь, сверля её своими дьявольски тёмными глазами.
— Как что… — запнулась Габи. — Это твой ребёнок…
— У меня много их, — раздражёно огрызнулся Сториан и сел. — Зачем ты мне это говоришь?
— Как же зачем? Я думаю, что мужчина должен знать, где и сколько раз он стал отцом.
— Ошибаешься. Я очень много о чём не знаю и даже не собираюсь интересоваться. Чёрт, ты испортила мне всё настроение! Любите же вы, женщины, всё усложнять своими разговорами и неуместными замечаниями! — Князь поднялся и пошёл за штанами, которые оставил у двери, зашвырнув их туда. Габи уставилась на его бёдра, заметив, что даже они были у него просто идеальны. Хотя на одном из них теперь и красовался шрам, полученный от удара Сержио. Присмотревшись, она нашла ещё не один шрам, правда все они были довольно старые и зажившие. Но, как говорится, они лишь служат украшением мужчин.
— Сториан, я хочу, чтобы ты был отцом моего ребёнка.
— Я, кажется, и так им являюсь, — бросил МакДжойн одеваясь.
— Я не об этом. Ты должен стать его законным отцом.
— Что?! — презрительно прыснув, обернулся князь. — Ты опять заболела идеей стать моей женой? Нет уж, это слишком большая честь для тебя!
— Это ещё почему? — поднялась Габи, завернувшись в простыню. — Да, графский титул ниже княжеского, но мой род не менее древний, чем твой! Я достойная дворянка и, между прочим, завидная партия для любого мужчины. Даже принца!
Габриэль гордо вскинула голову, но от этого Сториан только жестоко засмеялся.
— Да уж, хороша невеста. Знаешь что, шла бы ты вон! Мне в последнее время надоедает выставлять тебя за дверь. Может, уйдёшь сама?
— Ни за что! — метнула молнии глазами виконтесса и упрямо встала напротив мужчины. Он перекинул её через плечо и дотащил до коридора, поставив там, как она была, в одной простыне. — Как ты смеешь?
Дверь захлопнулась и Габи стукнула в неё ногой. Она бесилась от собственного бессилья. Она снова проиграла! Господи, если её здесь увидят в таком виде, это будет страшный позор! Дверь перед ней внезапно открылась. Оттуда вылетел её плащ и выглянул Сториан.
— Слушай меня внимательно и запоминай — если ты ещё хоть раз покажешься возле моих покоев, я не побоюсь тебя избить так, что ты забудешь дорогу сюда. Оставь мысль о замужестве со мной. Даже если мне предложат выбирать между пытками и свадьбой, я выберу первое. А теперь уходи и больше не попадайся в моё поле зрения.
Дверь снова захлопнулась. Габриэль истерически затопала ногами. Её попытка очаровать князя не удалась, провалилась с грохотом. А ведь в какой-то момент ей почудилось, что между ними возникло взаимопонимание. Он даже почти стал с ней нежным…
— Я ведь хотела простить тебя, за то, что ты сделал, проклятый МакДжойн, но ты не пожелал принять меня. Пеняй на себя. — Виконтесса поняла, что теперь самое время рассказать обо всём отцу и направилась прямо к нему.
Беллона держала письмо от императора, в котором тот сообщал, что помолвка состоялась и в течение месяца он напишет ей, когда состоится официальное обручение и об этом узнают в свете. Принцесса немного смяла листок, не желая верить в то, что это произошло на самом деле. Но это было действительно так! С ней снова случилась до смешного печальная история. Кажется, и девушка боялась себе в этом признаться, она излишне привязалась к маркизу. И её чувства переступили грань дружеских и сестринских. Ей сейчас не хотелось думать ни о ком, кроме Сержио, к которому она и направлялась, так как заботливая Британика разрешила желающим навестить его.
Перед тем, как зайти, принцесса остановилась в нерешительности. Никаких новостей маркизу сообщать не надо, нужно просто его повидать, не причиняя беспокойства. Как же вести себя с ним? В эйфории, она сказала, что любит его, и от этого было неловко. Беллона одновременно понимала, что это правда, а с другой стороны, думала, что испытываемые чувства — это совсем не любовь, по крайней мере, не такая, которую называют настоящей. Это всего лишь вызванное уважением, заботой и жалостью ощущение, заставляющее желать находиться рядом с определённым человеком. Тихонько постучав, девушка подождала, пока княгиня не откроет ей и не впустит. Юноша лежал на постели, с подложенной подушкой, чтобы он мог пребывать в полусидящем положении. Его лицо было бледным и уставшим. Перебинтованная грудь сливалась с белоснежными простынями.
— Ваше высочество… — смущённо прошептал молодой человек, — извините, я не могу вас приветствовать должным образом…
— Лежите спокойно, — торопливо произнесла Беллона. Она не знала, куда прятать свои глаза от него. — Британика, не могла бы ты оставить нас ненадолго?
Княгиня посмотрела на брата, который кивнул ей, и только после этого удалилась. Принцесса поспешила сесть рядом с изголовьем кровати и взяла Сержио за руку.
— Пожалуйста, не нужно больше этого напыщенного титула, когда ты ко мне обращаешься, называй меня по имени и всё. Мне это будет очень приятно.
— Прости, я думал, что обидел тебя своей фамильярность, мне было настолько всё равно…
— Нет, напротив, я была только рада. Всё равно говоришь? Негодник, ты не подумал о тех, кому ты дорог! Ты ведь знал, что идёшь на верную погибель, и продолжал упрямствовать.
— Ты знаешь, что я был прав. Кстати, как Габи?
— О, с ней всё нормально. Хотя, я не разговаривала с ней уже две недели.
— Почему?
— Я не могла простить ей, что она послужила причиной твоего несчастья.
— Бросьте, это не повод обидеться на неё. Ты извинишь её?
— Не знаю… — сквозь навернувшиеся слёзы улыбнулась Беллона. — Только если ради тебя.
— Хотя бы так, — улыбнулся в ответ маркиз. — Представить страшно, что если бы я умер, вы бы с ней больше никогда не помирились.
— О, не смей говорить при мне такое! Если бы с тобой что-то случилось, я бы вообще была в разладе со всем миром. То, что я сказала тогда после дуэли…
— Я всё понимаю, — перебил её Сержио, — тебе хотелось успокоить меня, чтобы я покинул этот свет со спокойной душой. Все думали, что я уже не выкарабкаюсь. Я и сам так думал. А вот за поцелуй спасибо…
Беллона впервые увидела в маркизе искорки флирта и заигрывания. Раньше она считала, что он закрепощённый и скромный юноша, не способный ни на что, кроме восхищения избранным объектом. Ей так захотелось поцеловать его снова, коснуться хотя бы на мгновение его губ. И зачем он только сейчас прервал её монолог? Она собиралась сказать нечто другое, вовсе не отчаяние заставило признаться ему в любви. Впрочем, оно подтолкнуло к действию. Принцесса крепче сжала руку Сержио.
— Не за что, — просто, но расстроено произнесла Беллона. Скоро ей предстоит выйти замуж. Маркиз о'Лермон тоже не её поля ягода, поэтому глупо сейчас всё омрачать, разрушая дружбу и пытаясь построить что-то большее. Не нужно вообще брать в голову такие глупости. То, что она чувствует к Сержио — это исключительно привязанность и благодарность, а его любовь к ней тоже пройдёт. Нужно этому поспособствовать, чтобы он не переживал и у него не было никаких волнений. Сейчас ему нужно поправляться, как можно скорее стать здоровым. Он остался жив после того, как его уже все похоронили, и это уже счастье!
Виконтесса нашла своего отца беседующим с Бруно Тревором, одним из лучших дипломатов консульского кабинета короля. Мужчины что-то увлечённо обсуждали. Видимо, очередное заседание лордов в Риджейсити или что-то в этом роде. Граф Гордений сильно удивился, узнав, что его дочь хочет с ним поговорить, поэтому тут же извинился перед собеседником и, взяв девушку под руку, отвёл её в свои апартаменты.
— Дитя моё, ты не представляешь, как я обрадован тем, что ты вспомнила своего старика, — расплылся в довольной улыбке граф, — стоит мне привезти тебя ко двору, как ты тут же пропадаешь и только тебя и видели! Я знаю, в Леонвердене слишком скучно такой непоседе, как ты, поэтому-то я и не возражаю. Ты рождена для того, чтобы покорить королевский двор, не меньше…
— Папа, перестань… — оборвала Габи. Ей хотелось как можно скорее покончить с разговором, и пережить всё, что за этим последует.
— Что перестань? Ты знаешь, что я прав, ведь даже его величество тебя обожает! А, знаешь ли, короли своих симпатий не отдают недостойным.
Виконтесса чуть не перешла на крик, чтобы заставить замолчать отца, но взяла себя в руки и села. С чего начать? Как корректнее подойти к такому щепетильному вопросу, как признаться, что она опорочила весь род Леонверден и её потомки никогда больше не смогут показаться при этом самом хвалёном дворе, который она «завоевала». Габриэль набрала полную грудь воздуха и, зажмурившись, пропищала:
— Я жду ребёнка, папа…
Престарелый мужчина сначала не понял и посмотрел на дочь пристальней. Потом, будто слова до него долго летели и внезапно впились в него, как краб своими клешнями, граф схватился за ручки кресла, на котором сидел и весь покраснел. Лоб его покрылся испариной, словно у него была высокая температура. Он молчал. Тишина. Ни слова не слетает с его губ и только разносится по комнате его тяжёлое дыхание. Габриэль не выдержала и пронеслась через всю комнату, упав перед отцом на колени.
— Папа, я не виновата, клянусь тебе!
Тот, сначала резко отстранившись, сел ровнее и слушал дальше.
— Я не хотела этого, он изнасиловал меня, папа! Я бы никогда ему такого не позволила! Ни ему, ни кому другому! Верь мне, папа, я бы сама никогда такое не сделала!
Граф запыхтел ещё громче и положил ладонь на голову дочери. Превозмогая все душевные эмоции, он всё-таки поборол рвущиеся изнутри крики и спросил:
— Кто этот мерзавец?
— Это Сториан…князь МакДжойн, — расплакавшись, распласталась у ног отца виконтесса. Тот поднял её и крепко сжал в объятьях, тёплых и надёжных отеческих руках.
— Он заплатит за это, девочка моя, жестоко заплатит. Он недостоин более жизни!