— Доброе утро, доктор Рейстед! — первой поздоровалась я. Он по-прежнему держал докторскую практику. А что, очень удобно — сам назначает лекарство, сам же его и делает. Пациентам тоже нравилось, тем более что импозантный Рейстед виртуозно умел втираться в доверие. Эдакий добрый честный дядюшка, который всегда выслушает и поймет.
— Линни! — доктор широко улыбнулся, продемонстрировав крепкие очень белые зубы, и отложил золотое перо. — Рад тебя видеть, дорогая. Пришла сказать, что передумала? Оценила прелести жизни в семье, а? Лейтенант молчал, с интересом наблюдая за представлением.
— Нет уж, уволь, — я передернулась. Радушие доктора было насквозь фальшиво.
— В твой гарем я идти не собираюсь. Рейстед неодобрительно покачал рыжей головой, отчего стекла золотого пенсне на его носу сверкнули.
— Зря. Тогда что тебя ко мне привело? — Мой друг ищет одно зелье…
— я замялась. Рейстед высоко поднял брови.
— А с какой стати ты сама не сделаешь? Хороший вопрос! Прямо в яблочко.
— Оно… не совсем законно, — обтекаемо объяснила я. Рейстед хмыкнул.
— С каких пор ты чураешься приработков, Линни? Ты же никогда не была праведницей, — протянул он, и мне захотелось его ударить.
— Я никогда не делала ядов! — рассерженно выпалила я и прикусила язык. Поздно. Глаза Рейстеда за стеклами пенсне потемнели.
— Если ты шутишь, Линни, то шутка не удалась! — отрезал он.
— А теперь прости, у меня масса дел! Он пододвинул к себе гроссбух и сделал вид, что проверяет цифры.
— Пойдем, — я дернула Эллиота за руку. И в этот момент из скрытой за портьерой двери показалась девушка в темном очень скромном платье. Она с трудом удерживала здоровенную бутыль с мутной жидкостью.
— Я приготовила тоник, как ты велел, — прошелестела она. Рейстед от неожиданности поставил кляксу, грубо выругался и зачем-то схватил увесистые счеты. Девушка испуганно вздрогнула — и выронила бутыль. Звон, острый запах спиртовой настойки, лужа на полу…
— Ты, дура косорукая, понимаешь, что ты наделала?! — заорал доктор, уже забыв о посторонних. Она затравленно опустила светловолосую голову, и у меня буквально зачесались руки. Вмешиваться нельзя, Лили мне этого не простит.
— Уведите меня отсюда, — попросила я Эллиота сквозь зубы. Он молча послушался. А в спину нам доносились крики Рейстеда и жалобные всхлипы его жертвы… Лейтенант усадил меня в машину, и я откинула голову, прикрыв глаза. От бессилия меня трясло. Хотелось вернуться в аптеку и расколотить о голову доктора какую-нибудь бутыль… И в итоге загреметь в тюрьму. Как же — напала на уважаемого человека, избила ни за что, ни про что! Я со злости стукнула кулаком по дверце.
— Мисс Вудс, — голос лейтенанта звучал напряженно, — у вас при себе нет той чудодейственной настойки? Сейчас она бы вам здорово пригодилась.
— Увы, — я заставила себя открыть глаза. Хотела их потереть, но вовремя вспомнила о туши на ресницах.
— За ней придется вернуться в аптеку…
— и уточнила поспешно: — В мою аптеку! От мысли купить что-то у добрейшего доктора к горлу подкатывала тошнота.
— Далеко, — с сомнением проговорил Эллиот.
— Кстати, расскажете, что это было? — Да ничего особенного, — отвернувшись, я украдкой вытерла щеки. И заметила в зеркале внимательный взгляд полицейского.
— Вот что, — решил вдруг он, — думаю, нам с вами не помешает позавтракать. Я знаю тут неподалеку неплохое местечко.
— Я завтракала! — возразила я из чувства противоречия. Эллиота такими мелочами было не пронять.
— Тогда составите мне компанию.
* * *
Увидев, куда он меня привез перекусить, я только хмыкнула.
— Это судьба, — ответила я на вопросительный взгляд лейтенанта и указала на вывеску рядом с кафе «Элегант». «Аптека «Панацея» — гласила она. У Флемма своеобразное чувство юмора — и бездна самонадеянности.
— Хотите сказать, что нам туда? — недоверчиво уточнил лейтенант.
— Это и есть последний адрес? Я только кивнула.
— Тогда сначала закончим с аптеками, — решил Эллиот. И, выйдя из авто, распахнул мне дверцу: — Прошу, мисс Вудс! Дверь оказалась не заперта, но хозяина в поле зрения не было. Не страшно — только самые отчаянные психи решились бы тронуть что-то из зелий Флемма, а лишней наличности у него сроду не водилось. Дом достался Флемму по наследству от какой-то троюродной тетушки, иначе он бы точно не поселился в таком респектабельном районе. Ведь деньгам всегда можно найти лучшее применение! — Флемм! — позвала я громко.
— Ты где? Это Эйлин! — Эй? — переспросил приятный голос откуда-то из недр дома.
— Иди сюда! У меня опыт. Я вздохнула и взяла лейтенанта под руку.
— Пойдемте. Опыт — это серьезно. Под лабораторию Флемм отвел лучшую комнату в доме, зато спальней ему служила какая-то каморка. Впрочем, спал он нередко тут же, среди своих реторт и пробирок, приспособив под кровать массивные старинные кресла. В первый момент я решила, что груда цитрусов на столе мне мерещится. Но в ведерке громоздилась целая гора шкурок, и запах сложно спутать. Высокий мужчина в белом халате самозабвенно возился с пробирками, в которых буйствовала непонятная плесень.
— Зачем ему столько? — пробормотал Эллиот, как-то странно морщась.
— Давайте быстро. Я кивнула и окликнула: — Флемм! Я ненадолго.
— А, Эйлин, — аптекарь обернулся. Его приятное лицо сияло, а собранные в хвост светлые волосы чуть не искрились от энтузиазма.
— Это будет открытие! Настоящий прорыв в медицине! Ты только представь… Лейтенант почему-то страдальчески скривился и отвернулся.
— Флемм, — перебила я, — у меня мало времени. Я потом к тебе зайду, ладно? А сейчас ответь на пару вопросов.
— Ладно, — покладисто согласился он. И спохватился: — Присаживайтесь! — Спасибо, мы постоим! — поспешно ответила я. Чрезвычайно аккуратный во время опытов, в быту Флемм превращался в рассеянного гения. Так что в кресле могли обнаружиться забытая тарелка или грязные носки.
— Так что за вопросы? — нетерпеливо напомнил Флемм. А Эллиот вдруг шмыгнул носом. Хм, что это с ним? — Скажи, ты никому не продавал черноголовник? — спросила я напрямик. Аптекарь озадаченно моргнул.
— Нет, а что? Надо? Я таким не занимаюсь, ты знаешь. Но ради тебя могу. Я чуть за голову не схватилась. Сама непосредственность! Флемму всегда не хватало денег на опыты. И осторожности тоже.
— Надо, — вмешался вдруг Эллиот. Он сунул руку в карман плаща, вытащил портмоне и, не скупясь, вынул несколько купюр. Я присмотрелась… А не бедствуют наши полицейские! Лейтенант сунул аптекарю деньги… и вдруг оглушительно чихнул. А потом еще раз.
— Проклятые апельсины, — пробормотал он.
— Пойдемте, мисс Вудс! Я торопливо сказала: «До свидания!» Флемму (он только кивнул, уже с головой погрузившись в опыты) и последовала за полицейским.
* * *
На улице Эллиот отдышался и даже перестал чихать. Только кончик носа у него покраснел.
— Пойдемте, перекусим! — не глядя на меня, скомандовал он. Я послушно засеменила следом. Проклятые каблуки, ноги уже отваливаются! В кафе лейтенанта явно знали. Официант просиял улыбкой и почтительно поздоровался.
— Вам как обычно, мистер Эллиот? — учтиво осведомился он.
— Да, Джордж, спасибо, — рассеянно ответил лейтенант, привычно направляясь к дальнему столику у окна.
— А ваша спутница? — официант бросил на меня единственный взгляд, и мне почудилось в нем неодобрение. Похоже, светловолосых здесь не жаловали.
— На ваш вкус, мистер Эллиот! — быстро сказала я.
— Тогда удвойте заказ, — велел Эллиот. Время завтрака уже прошло, а до ленча оставалась пара часов, так что народу в кафе было совсем немного. Одинокий старичок с чашкой кофе и эклером и влюбленная парочка с мороженым — вот и все посетители. Лейтенант поглядывал на меня с каким-то непонятным выражением лица. А я молча рассматривала обстановку: добротная мебель, приглушенный свет, кружевные салфетки и вазы с цветами. На нашем столике красовались чайные розы — роскошь по мартовским меркам.
— Скажите, мисс Вудс, — наконец заговорил Эллиот.
— Почему вы привели меня именно в эти три аптеки? В городе их десяток минимум.
— Больше, — пожала плечами я.
— Штук двадцать.
— Тем более, — не стал спорить он.
— Так чем подозрительны эти? Понимаю, с Толботом и Рейстедом вы не в лучших отношениях… Кстати, почему? Но мистер Флемм — ваш приятель… Он умолк.
— Друг, — поправила я. Поймала себя на том, что нервно комкаю салфетку, и сложила руки на коленях.
— А причина проста. Я ведь говорила, что черноголовник — дело рук кого-то из альбов. Без нашей магии его не получить. Эллиот поморщился — даже само слово «альбы» было запрещено. «Проклятое семя» и «проклятая кровь» — вот как нас называли. Изредка еще блондинами и белоголовыми.
— Кроме моей аптеки, в городе только три, в которых работают наши, — продолжила я угрюмо.
— Нас мало осталось, лейтенант! — Разве доктор Рейстед — ваш? — возразил он.
— О, нет! — с чувством сказала я.
— Но… Официант почтительно расставил на столе вазочку с крохотными печеньицами, блюдо с бутербродами, чашки и большой кофейник.
— Приятного аппетита! — пожелал он и растворился между кадками с пальмами.
— На него работают две девушки, — продолжила я.
— Наших. Эллиот щурил внимательные темные глаза и пил кофе.
— Он их заставил? — Да! — Печенье хрупнуло в моих пальцах, и я опустила взгляд, пряча ненависть.
— Обманул, заставил, купил — Рейстед ничем не гнушается. Лили, той девушке, которую мы видели, не повезло — ее близкие погибли при крушении поезда. И она осталась одна в семнадцать лет… Я умолкла и вдохнула глубоко-глубоко.
— И что дальше? — подбодрил меня Эллиот, устав ждать. Он с аппетитом уплетал очередной бутерброд. Зато мне кусок в горло не лез.
— А дальше Рейстед ее окрутил. Что-то наплел о долгах отца, щедро предложил крышу над головой… Рейстед — бывший военный врач, вышел в отставку по ранению, купил практику… Только обычных докторов много, так что он не особо преуспел. А наши лекарства всегда в цене.
— Почему он на ней не женился? — Эллиот отхлебнул кофе. Прямого запрета на браки не было, хоть чистокровных блондинов и не любили. Или, скорее, боялись. Особой щепетильностью в этом вопросе отличались только благословенные. Они не прочь были завести интрижки (иначе откуда бы взялись полукровки?), но даже своих детей не признавали.
— А зачем? — пожала плечами я.
— Он и так получил все, что хотел. А потом еще откуда-то привез Энн. Он хорошо устроился, согласитесь.
— Откуда вы знаете? — он недобро сощурился.
— Может быть, это сплетни? — Вы сами видели, как он обращается с Лили! — резко возразила я.
— Как с рабыней! Что же до «сплетен»… Думаете, Рейстед не пытался прибрать к рукам и меня? Эллиот поднял брови, и я ответила на незаданный вопрос: — Я приехала в Тансфорд два года назад. Рейстед…
— я помялась и повторила обтекаемо: — Сделал все, чтобы прибрать к рукам и меня.
— Но ему это не удалось? — Как видите! Я заставила себя глубоко вдохнуть. Как он умудряется вытащить из меня то, о чем я говорить не собиралась? Хотя о своих методах я точно откровенничать не стану. В конце концов, разве я не вправе защищаться сама, если уж закону нет до меня дела? Эллиот откинулся в кресле, сцепив руки.
— Скажите, мисс Вудс, а на кого бы поставили вы? Кто из них продал яд? — Не Флемм, — не задумываясь, откликнулась я.
— Я бы поставила на Рейстеда, хотя вы посчитаете меня предвзятой. Толбот тот еще тип, но он и так преуспевает. Зачем рисковать? А Рейстед жадный… Эллиот кивнул, соглашаясь, а я закончила резко: — Это если яд вообще купили здесь! Скажите честно, лейтенант, зачем вы это делали? — Что именно? — невозмутимо откликнулся он. Я подалась вперед.
— Таскали меня по аптекам! — рявкнула я. Старичок за дальним столиком обернулся и неодобрительно посмотрел на меня. Я продолжила чуть тише: — Вы же спокойно могли взять у меня адреса и отправить по ним своего сержанта! А вместо этого дурите мне голову.
— Какая экспрессия, — усмехнулся Эллиот.
— Я поступаю так, как считаю нужным, мисс Вудс. И я вновь задаюсь вопросом, откуда вам столько известно о следствии.
— Люблю детективы! — с вызовом ответила я и потянулась, чтобы налить себе кофе. Но лейтенант мне не позволил. Он молниеносно перехватил мою кисть и задрал рукав почти до локтя. На белой коже запястья багровели следы пальцев.
— Откуда у вас синяки, мисс Вудс? — негромко осведомился Эллиот.
— Мужчины бывают грубы, лейтенант, — я поджала губы и попыталась вырваться из захвата. Он не отпустил.
— Особенно темноволосые? — проронил он, глядя мне прямо в глаза. — Они ведь свежие. Готов поклясться, появились только вчера. Мелькнула мысль свалить все на сержанта или самого лейтенанта, но… Эллиот хватал меня за плечи, а не за запястья. А его подчиненный вообще обошелся моральным давлением. Лучше не завираться.
— Вряд ли, — парировала я.
— У меня очень нежная кожа, на ней все долго заживает.
— И все же, — лейтенант осторожно коснулся уродливых следов, прижал палец к бьющейся жилке. И спросил, не отводя взгляда: — Мисс Вудс, эти синяки оставил Мастерс? — Мало ли, кто…
— Да или нет? — перебил он непреклонно.
— Только честно, вы ведь знаете, что я почувствую ложь. Он подался вперед. Крылья его породистого носа раздувались, ловя малейшие оттенки запахов. На мгновение мне показалось, что воздух между нами дрожит от напряжения. И я сдалась. Выговорила яростно: — Хорошо. Он… вел себя недостойно. И схватил меня за руку. Вы довольны? Но я его не убивала! Не стоило повышать голос. Официант как раз принес наш заказ, и теперь смотрел на меня с ужасом и любопытством. Я прикусила губу и отвернулась. Ненавижу! Хотелось встать и уйти. Но кто бы меня отпустил? Неудивительно, что Эллиот так любит рыбалку — видимо, ему нравится наблюдать, как крючок раздирает горло доверчивой жертвы. Официант расставил посуду, разложил снедь и осведомился, косясь на наши сцепленные руки: — Что-нибудь еще, мистер Эллиот? — Нет, спасибо, — рассеянно откликнулся лейтенант. Официант нехотя, нога за ногу, пошел прочь. Эллиот бессовестно обманул его надежды и заговорил, лишь когда он скрылся на кухне.
— Почему же вы раньше об этом не упоминали, мисс Вудс? — А вы бы мне поверили? Если бы я рассказала сразу? Он промолчал, и я горько усмехнулась.
— Отпустите, — попросила устало.
— Иначе я не смогу есть. Лейтенант напоследок обжег меня взглядом и отступил — занялся содержимым своей тарелки. Я тоже механически что-то жевала и глотала. Как же хорошо, что Эллиот так доверяет своему нюху! Иначе тяжко бы мне пришлось… Вилка звякнула по опустевшей тарелке, заставив меня очнуться. Я подняла глаза. Смуглое лицо лейтенанта казалось напряженным.
— Значит, Мастерс к вам приставал? — переспросил он зачем- то.
— Тогда что мешало вам его отравить? — Его накормили ядом гораздо раньше, — напомнила я, старательно следя за голосом. Хватит развлекать все кафе! — За два-три часа до смерти. Полиция же приехала, когда он был еще теплый! И, кстати, я ведь сама рассказала вам о черноголовнике. Зачем, если это я убила Мастерса? — Чтобы отвести от себя подозрения, — тут же отозвался Эллиот. Очевидно, он заранее все обдумал.
— И насчет двух- трех часов — это только ваши слова. От неожиданности я оторопела.
— В каком смысле — только мои слова? — выговорила я наконец.
— Разве ваш полицейский анатом…
— Наш полицейский анатом, — перебил Эллиот с какой-то бессильной злостью, — не разбирается в ваших зельях. Я распорядился отправить тело на экспертизу в столицу, но это займет время.
— А пока я остаюсь под подозрением? — уточнила я. Он нехотя кивнул.
— Понятно, — я скомкала салфетку.
— Значит, вам не нужна была моя помощь. Вы хотели за мной присмотреть…
— Я подумала и поправилась: — Присмотреться ко мне. Так? — Вовсе нет! — возразил он живо.
— Тогда зачем? — настойчиво спросила я и поймала взгляд Эллиота.