- Какие еще принцы? Теть Зой, прекращайте корицу нюхать.
- Я про чернявого твоего. Ой, я думала, он дверь сломает. Так барабанил, так стучал. Меня чуть с ног не сбил, когда твой голос услышал. Хороший парень. Ох, бедный Мартынов. Он там небось с икотой мучается.
- Да вы его один раз видели.
- И что? Мне стоит разок посмотреть, и я сразу могу понять, что человек из себя представляет. Вот чернявый – хороший.
Так-с, мне это не нравится.
- Вы так говорите, будто я плохая.
- Нет. Но ты в панцире живешь, и непонятно, что на душе творится. А парень тот - он как книга открытая. Говорю же, только услышал, как вы с мачехой ругаетесь, так сразу же и побежал в вашу сторону. А как он потом всех на место поставил. Ты бы только знала, как ведьма его проклинала, когда подругу проводила.
Вряд ли стоит не доверять словам тети Зои.
Да и тем более я хорошо Гаргамеля знаю. Не удивлюсь, если у нее под подушкой на одну куклу вуду стало больше.
- И про меня не вспоминала?
- Не до тебя ей было.
Вот это уже обидно. Я привыкла, что все внимание мачехи сосредоточено только на мне. А тут какой-то чернявый между нами встал. Что дальше? Ведьмы вычеркнут меня из своей жизни?
Такими темпами я скоро ревновать начну.
Ну, приплыли.
И это я не про Гаргамеля с ее проклятиями не в мой адрес. Это я про свой телефон, который завибрировал так, что я от испуга на стуле подпрыгнула.
Вот чего Мартынов названивает?
Подумаешь, без машины остался. Это разве повод угонщика беспокоить? Нервный он какой-то. А что с ним будет, когда он узнает, что тачка его на штрафстоянке тусуется?
Блин.
Холодом повеяло.
- Теть Зой, пирог долго ждать?
- Голодная? – заботливо интересуется женщина. – Так это я вторую партию замесила. Первый сейчас доставать из духовки буду. Отрезать кусочек? С чаем будешь или с компотом?
- Уберите нож, теть Зой. Не режьте. Весь заберу.
- Ты это что делаешь? – спрашивает она, когда я одной рукой держу телефон, а другую просовываю в пачку с мукой. – Оливка, испачкаешься вся. Чего удумала?
Самой бы знать.
Черт, я волнуюсь.
Несколько минут я стою возле двери с огромной коробкой в руках и не решаюсь нажать на звонок.
Во-первых, я не понимаю, зачем пирог притащила.
Во-вторых, зачем укладку сделала да сарафан белый натянула, как девственница, которая собралась на жертвенный алтарь ложиться.
В-третьих, я нервничаю. Я очень сильно нервничаю и понятия не имею, как прекратить и упокоиться.
Это всего лишь Мартынов. Не Том Харди и не Лео во времена «Титаника». Это обычный русский Демьян, который… Черт.
Соберись, Оливка.
Я несколько раз моргаю, потом до пяти считаю, а потом…
- Да стучи уже, – раздается за спиной ироничный голос. – Не бойся. Не съем.
Резко поворачиваю голову и вижу Мартынова собственной персоной.
- Но покусать могу.
- Привет.
- Привет? При - вет? – секундная пауза, а потом… - Что ты сделала с моей машиной?
- В смысле?
Ответа я не слышу, вместо этого парень отбирает у меня коробку, одной рукой открывает дверь, звон ключей, а затем и сама оказываюсь в квартире прижатой к стене.
Оу, вот это приветствие.
Он так всех встречает?
Уфф, почему мне мерзко про других думать?
Так, Шевченко, голову включи. Прекрати в облаках летать, а вернись в реальность, в которой тебе стало жарко от присутствия рядом Демьяна.
Кстати, кажется, он не в курсе, что кондиционер изобрели. Такое пекло.
- Чего замолчала?
- Душно. Очень.
- Привыкай.
Пфф, к чему?
глава 28
Смелость и наглость покинули чат.
Предатели чертовы. Столько лет вместе, рука об руку, а стоило Мартынову нарушить границы личного пространства, так я одна осталась позориться, с онемевшим языком.
Представляю, как сейчас со стороны выгляжу с этим чертовым пирогом в коробке и открытым ртом.
Давай, Шевченко. У тебя папаня - писатель, не должно быть проблем с рифмой. Шли Демьяна в лес, а сама домой двигай, дыхание восстанавливать. И забей на тачку чужую. Не твоя, вот и не волнуйся.
Угу.
Подумать проще, чем сделать. Особенно когда стоишь в опасной близости с симпатичным парнем, который смотрит так, будто в жизни ничего красивее не видел.
Вот кто так смотрит?
У меня и так самооценка высокая. Куда он ее еще своим взглядом поднимает?
- Я пить хочу.
Ой, черт.
Позорище какое.
Будто ничего умнее придумать не могла. Ведьмовское воспитание, ты хотя бы не халтурь. Вкалывай, как в последний раз.
- Уверена? – уточняет Демьян, не сводя с меня глаз.
- У меня остался последний нерв, и ты на него действуешь.
- Неужели? Ты поэтому с тортом пришла и возле двери застыла, как малолетка стеснительная?
Черт. Ну, как же он меня раздражает.
- Ты меня бесишь.
- А ты красивая, – хрипло произносит он, выхватывая из моих рук коробку. – Особенно когда бесишься.
Эй, куда он пошел?
Вернись, верзила. Удобно же стояли.
Хотя вон она дверь, и я смогу прямо сейчас уйти. Сесть в машину, доехать до Санты, поздравить медведя с будущим пополнением. Я могу все это сделать. Больше ведь никто не держит.
Стоп!
Как я могу оставить свою шарлотку с Мартыновым?
Не-е-ет, булка с яблоками, я тебя не брошу. Шевченко не такие.
- Раздевайся, – говорит Демьян, когда я нахожу его сидящим за кухонным столом.
- Обалдел?
- В этой квартире есть дресс-код. Уважай мои правила. Если говорю, что надо ходить голой, значит, надо.
- Да пошел ты, – рычу, показывая гаду маникюр на среднем пальце, и уже почти развернулась, чтобы дверью громко хлопнуть, как он продолжил:
- Куда? За тачкой на штрафстоянку? Так не надо, уже сходил.
Да как он узнал-то?
Брррр.
Пришлось развернуться.
- Надеюсь, ее поцарапали, пока везли.
- У-у-у, тогда бы ты одним раздеванием не отделалась.
Блин. Блин. Блин. Почему его угроза звучит так… мило.
Вот что значит сутки быть вдали от ведьмы. Милая чушь мерещится.
- Забудь, Мартынов. Ты скорее ад увидишь, чем мой домашний стриптиз на этих квадратах.
- Не зарекайся.
- А ты не беси.
- Не могу. Может, мне жизненно необходимо видеть тебя такой?
- Тогда не надейся получить пенсионное. Не доживешь.
Это не просто накал, я своими глазами искры между нами видела.
- Будешь скучать по мне.
- Наивность – для дураков, – тут же отвечаю ему, волосы поправляя.
- Чай хочешь?
Чего?
Я только начала выигрывать в этом батле. Какого фига он на нем жирную точку поставил?
- Хочу!
Черт. Собралась с дьяволом чаи распивать.
Выдыхаю и к стулу двигаю, тут же запрыгивая на него, поправляя подол короткого сарафана. Ну, как поправляю. Скорее, заставляю парня на ноги мои внимание обратить. Без понятия, зачем я быка дразню, но уж очень захотелось посмотреть, как он тяжело сглатывает, а затем идет к шкафу и возвращается с длинным ножом.
- Это в честь извинений за мою машину?
- Не-а. Подумала, что когда ты станешь толстым, то перестанешь быть таким гадом высокомерным, – улыбаюсь и беру в руки бутылку с водой. Простите, почки. Но последнее время меня жажда мучает.
- Сама сделала? – удивляется парень, открывая коробку и тут же отправляя в рот ароматный кусочек.
Я не успеваю и сказать, мол, нужен ты мне, чтобы я для тебя старалась, как он выплевывает все, что запихнул:
- Какая гадость. Теперь верю, что сама. А-а-а-а.
Чего он пляшет и руками возле рта машет?
- Офигел? Да я…
Тянусь по столу и тяну на себя коробку с шарлоткой, откусывая.
Вообще, я тетю Зою всегда считала великим кондитером и своим человеком. До сегодняшнего дня.
Черт.
Как горит-то. Будто я ведро васаби проглотила и табаско сверху запила. Ей-богу, слезы по щекам потекли. Если бы не тушь водостойкая, то я тут же превратилась бы в панду.
Может, этот пирог был специально для Гаргамеля? Да какой там. Она мучное не ест.
Вода. Точно. Вода поможет.
Смотрю, а Мартынов уже бутылку мою себе захапал. Других на столе нет, а я сейчас не в том настроении, чтобы по чужим холодильникам шнырять.
- Отдай. Это мое.
- Вообще-то мое.
- Мартынов! – цепляюсь за пластик и на себя тяну.
- Шевченко! – не отдает.
Но я же сильная. Один рывок, другой, уже оба танцуем на одном месте, а потом отскакиваем друг от друга, когда кто-то из нас давит на бутылку так, что все ее содержимое летит в разные стороны. Ну, как в разные. На меня.
Идиотка. Вот кто я. Додумалась же в белом приехать. Теперь приходится руками прикрывать все, что просвечивается.
Гадство. Хорошо еще, что я не из отряда стесняшек. Не то бы от стыда уже сгорела.
Зато Мартынов...
Озабоченный Мартынов - повеселел.
- Может, еще по кусочку? Готов съесть все, только на брудершафт.
Торжественно клянусь: я больше никогда не буду приходить к Мартынову в гости без сменной одежды.
- Ты знаешь, где моя комната. – Демьян еще раз обводит глазами мокрые пятна на моей одежде и удовлетворенно выдыхает. – Проводить?
«Если только до морга», - думаю я, а вслух говорю:
- Не заблужусь.
Сделав шаг назад, я тут же двигаюсь по знакомому маршруту к уже почти родному шкафу. Если так и дальше будет продолжаться, то придется просить Мартынова выделить мне свободную полочку. Не буду же я вечно тырить его рубашки и расхаживать в них как в своих.
Хотя, на мой взгляд, мне они идут больше.
Стянув с себя сарафан и кинув его на край кровати, открываю шкаф и вытягиваю оттуда первую попавшуюся футболку. Я – за разнообразие. Даже в воровстве. Мартыновская рубаха у меня уже есть, пришла очередь для нового трофея.
Блин, как же во рту все горит.
Либо тетя Зоя - шпионка Гаргамеля и все время прикидывалась добренькой, а на самом деле люто меня ненавидела, либо… Зачем гадать, если можно узнать, на кой черт она решила яблочный пирог перцем посыпать.
На звонок она отвечает после второго гудка:
- Уже попробовали, да?
И смеется так ехидненько. Бр-р-р.
- Теть Зой, что за дела? Отравить меня вздумали?
- Бог с тобой, Оливка. Как ты так подумать могла? Да и от перца не умирают.
- От количества зависит. Судя по тому, как мой язык пламенеет, вы не поскупились на приправку.
- Горько?
- Нет, блин, сладко, – тихо рычу, футболку одной рукой разворачивая.
- А должно быть горько, – и опять этот смех. Да сколько можно? Стоп!
- Какое еще горько? Теть Зой, вот совсем не смешно. Я-то думала…
- Я ж людей насквозь вижу, деточка. Да тут и смотреть внимательно не надо, чтобы мысли твои прочитать. А горько, оно и в Африке горько. Эх, дожила до того момента, когда наша Оливка…
- Так, а меня зачем подставили? – перебиваю ее, усаживаясь на кровать. – Вы хоть представляете, как я…
- Облажалась? Или как молодежь это называет? Чтобы ты не врала, что пирог мой сама приготовила.
- Я и не собиралась.
- Конечно-конечно. И в муке ты обвалялась, потому что она для кожи полезна. Мне-то не рассказывай, сама так однажды делала. А он меня заставил при нем мастер-класс по лепке вареников показывать. Пришлось за один вечер научиться готовить. Вот тебе я такого не пожелаю. Так, а теперь не болтай, а беги к принцу своему и молоком его отпаивай. А то горько ему там.
В течение нескольких секунд я прислушиваюсь к шороху за дверью, а потом вспоминаю про телефон возле уха.
- Ой, ведьмы приехали. Оливка, подожди минутку. Мачеха твоя шибко счастливая. Песню вон поет.
Чего?
У Гаргамеля праздник? И без меня? Эх, я столько сил в нее вложила, а она поет, когда меня дома нет.
- Вести с фронта, – докладывает тетя Зоя. – Про какой-то праздник говорят. Златка шутит, что они как на бал собираются.
Какой к черту бал?
Они там все с ума посходили за одни сутки?
- Уже иду, – кричит она громко, а затем шепотом добавляет: - Про подругу еще говорили. Кажется, она праздник устраивает.
Подруга, которая Мартынова?
Мать Демьяна?
И чего я тут кровать задницей мну?
Вперед, Шевченко. Покори Мартынова красотой своей, а затем допроси.
Бросаю последний взгляд на свое отражение в зеркале, еще раз убеждаюсь, что стиль одежды у Демьяна лучше, чем воспитание, и покидаю чужую спальню. Вечно там проторчать я точно не смогу, да и желания, честно говоря, нет.
- Это еще зачем? – доносится мужской голос, а затем вижу и самого парня, который меня не замечает и по телефону разговаривает. – Говорю же, не получится. Я занят. Пап, не доставай. Приеду, когда смогу. Не раньше.
Я с досадой вспоминаю, что проект, который готовила для конкурса, еще не сделан. Между прочим, осталось две недели до сдачи. Как все успеть-то?
Фирма Мартынова ждать не будет. Нужно не забывать, что это мой шанс.
А я…
- Куда-то спешишь?
- М? Нет. Подождут.
- Ну и правильно. Они подождать могут, а я нет.
- Ты о чем?
Мартынов склоняет голову и внимательно смотрит на меня.
- Если я задам тебе вопрос, ты ответишь на него честно?
- Не знаю. От вопроса зависит. Если ты спросишь, сколько у меня девушек было до тебя, то мне придется…
Идиот. Вот как можно быть таким бесячим?
- По какому поводу твоя мать собирает шабаш?
И не надо на меня так смотреть. Шабаш - он и есть шабаш. Вечеринкой или балом его не назовешь, если там ведьмы будут.
- Ты еще не видела приглашения?
В твоем шкафу, что ли?
- На мое имя?
- Ага. Я настоял, чтобы тебе пришел отдельный конверт. Не передали еще?
Я хочу презрительно покачать головой и ляпнуть какую-нибудь глупость насчет мужской логики, но вовремя вспоминаю о другом:
- И какой повод? Надеюсь, никто не будет отмечать покупку салона красоты?
- Говорю сразу, я сделал все, что мог.
глава 29
- Но у меня не получилось отменить приглашения для твоей мачехи и сестры, – спустя минуту договаривает Мартынов.
За это время я еще раз осмотрела беглым взглядом всю комнату в поисках чего-нибудь потяжелее. С детства ненавижу театральные паузы, а клоун решил позабавиться.
- Эй, оставь пульт в покое.
- Жалко?
- Свою голову, – поясняет Демьян. – Судя по твоему взгляду, сейчас ты хочешь проломить мой череп.
Какой умный клоун.
Эх, сдаю позиции. Раньше никто не мог догадаться, что у меня в голове.
- И в мыслях не было. Кстати, твоя машина на штрафстоянке. – Ну, раз с пультом не получилось, можно добить неожиданной новостью.
Это точно сработает.
Бах – и нокаут.
- А вот и нет, – уголок его верхней губы насмешливо ползет вверх.
- А вот и да-а-а. Сама видела, как милый дядечка на эвакуаторе забирал ее.
Мартынов отрывает от меня взгляд и смотрит в окно. Уж не знаю, какого единорога он там увидел, но в глазах читался такой интерес, что мне захотелось встать и присоединиться.
У меня глюки? Тетя Зоя не только перец в пирог добавила?
Как такое возможно? Тачка Демьяна была припаркована рядом с моей.
- У тебя проблемы со зрением, Оливия.
- Как?
Я, конечно, понимаю, что его фамилия прославилась не тем, что ее на заборе написали, но все равно. В анкете для устройства на работу главным пунктом является заучивание Мартыновских машин? Бред какой-то.
- Другу своего поблагодари. Хоть он догадался мне об этом сказать, а не травить, как некоторые. Ты на что рассчитывала, принося мне отраву?
- Мартынов, полегче. И в смысле другу?
Никогда на тупость не жаловалась, но сейчас чувствовала себя абсолютной идиоткой.
- Который фанат людей в черном. Сообразительный парень, зря я его Гробовщиком обзывал.
- Так это Зимин меня сдал?
- Во-о-от, что я называю «от любви ко мне голову потеряла». Шевченко, где твоя смекалка?
Самой интересно, куда она делась.